Read the book: «Люди-зеркала», page 5

Ирен, 6 июля

– Ма-а-ам, если я выпью ещё одну кружку ройбуша, я взорвусь! И тебе придётся отмывать все свои светлые кухонные шкафчики от моих чайных останков.

Я чуть не подавилась своим напитком, неожиданно было услышать от Киры такое. Но ещё одну кружку ароматного чая всё-таки налила. На автомате. Так мне было проще контролировать свой поток сознания.

– Давайте ещё разок. Вы с Максом уже несколько дней встречаетесь? – я пыталась разложить по полочкам хаотичные мысли, но они выскакивали с них, как неаккуратно сложенные и заброшенные носки. К тому же сам факт того, что мы с Кирой не виделись много лет, а сейчас вот так сидим и просто пьём чай на кухне, для меня был невероятен и невозможен.

– Да, хотя мы не очень любим афишировать наши отношения. – Макс громко отпил из своей кружки и посмотрел на Киру.

Та в свою очередь ткнула его локтем, нажав на воображаемую кнопочку на его теле, которая всегда реагирует как «а-а-ай, больно же». Между ними было что-то такое… Не искра. Не молния. Не страсть. Какое-то бесконечное тепло и невидимая связь, как будто они оба ждали этой встречи очень давно. Здесь даже не нужно было моё профессиональное чутьё, это было видно невооружённым взглядом – в их переглядках и приколах.

– Да, мы встретились пару дней назад, вчера мы тоже виделись и сегодня третий раз. И ничего не произошло! – голос Киры был взволнованным и радостным одновременно.

Я отправила ей малую толику спокойствия, сохранившегося со времен её детства. Она схватилась за эти эмоции как за спасительную соломинку и жадно отразила. Я покосилась на телефон. Никто не звонит. В дверь тоже не стучатся. Никаких молний и грома. Ничего такого. Но ощущение того, что мы преступники и делаем то, что запрещено, меня не покидало.

– Подождите, но я отправляла отчёт в Правление ещё вчера! А до этого несколько дней назад я получила от них задание проверить пару текстов на предмет эмоционального фона и заложенного подтекста… – Мысли всё не укладывались по полочкам, более того, весь шкаф, который я выстраивала в течение многих лет моей жизни, разваливался на глазах, полки ломались, и всё содержимое сбивалось в кучу. Это был встроенный шкаф, который должен был стоять всю свою жизнь на одном месте. А теперь из-за его отсутствия обваливался и потолок, и на стенах паутинкой расходились огромные трещины.

– Я тоже сдавал задание Правлению несколько дней назад, – Макс включился в разговор и принял серьёзный вид.

Я чувствовала, что он хочет меня поддержать. Даже ощутила волну добра и поддержки, исходящую от него, и неловко отразила.

– Он у нас аналитик, – гордо добавила Кира. – Мам, ты, главное, не волнуйся! Мы во всём разберёмся! Может, дойдём до офиса? Попробуем разузнать?

– Здравствуйте, меня зовут Ирен, я зеркало. Ах да, вчера я встретилась со своей дочерью, она тоже зеркало. И она пришла со своих другом, он тоже зеркало. Это ничего? – я начала раздражаться.

Какой всё-таки опрометчивый поступок – прийти сюда! А вдруг нам вообще запретят видеться? Она об этом подумала? Впрочем, я почти сразу потушила накатившуюся волну стресса. Опять же профессиональные хитрости и годы медитаций.

– Это будет практически явка с поличным. Лучше подождём несколько дней, и я сама схожу. Ничего спрашивать не буду, сделаю вид, что у меня вопросы по заданию, а там посмотрим…

– Звучит как план! А что будем делать до этого момента? – Макс посмотрел сначала на меня, потом на Киру.

– Пить чай, видимо. Мам, нальёшь ещё ройбуша?

Макс, 6 июля

Забавно. Люди (о-о-о, как это сейчас прям масштабно звучит в моей голове) думают, что мы, зеркала, подобны супергероям. Или роботам. Только роботами, которые убирают за тобой в кафе или открывают двери, уже никого не удивишь, а от нас до сих пор шарахаются. Я думаю, некоторые забывают, что мы отражаем чувства и эмоции человека, а не читаем их мысли. В нашем обществе некоторые чувствуют себя неуютно, как будто мы уличим их в каких-то преступных мыслях, выходящих за рамки правил этикета. Помню, пришёл как-то за молоком в магазин, передо мной было трое. Пожилая женщина с хлебом и пакетом молока. Злость. Тревожность. Безразличие. Немного суховатые эмоции, даже в горле от них пересохло. Парень с девушкой, совсем молоденькие, лет по девятнадцать. Он – страсть, ярость, желание. Она – тоже страсть, стыд, волнение, радость. Если из первой женщины эмоции нужно было «выжимать», как из губки, то парочка оставила после себя лужу импульсов и взрывных эмоций. Они покупали шампанское, сыр, какие-то фрукты, чипсы, сельдерей (я ещё тогда подумал: «При чём тут сельдерей вообще?»). На кассе парень взял неловким стремительным движением ещё пачку презервативов и спрятал за упаковку сыра. Чего стесняться-то, ну? Прямо передо мной стояла женщина лет тридцати пяти, плюс-минус моего возраста. У неё была целая корзина продуктов, как будто она собиралась целую неделю не выходить из дома, а желательно и побольше. В её эмоциональном фоне была и усталость, и боль, и злость, и раздражение, и разочарование, и ненависть, и расстройство, и одиночество, и грусть… Полный спектр эмоций, выбирай что хочешь. Понятно, что отразить страсть я не смог, меня тут же переклинило на злости и раздражении. Я вцепился рукой в край металлической ленты и прикрыл глаза, пытаясь не сказать ничего лишнего. Чёрт, мне всего лишь нужно молоко. Спасибо вам за ваши бонусные эмоции на ночь глядя, но можно мне просто купить молока?

Влюблённая парочка оглянулась на меня с любопытством. Женщина передо мной буркнула что-то типа: «Господи, достали уже, везде эти зеркала». Похоже, она даже не отразила (ха, она и не может, она же не зеркало), что это её эмоции лежат в основе моего поведения. И кто бы мог подумать, но пожилая дама, которая уже складывала продукты в свой пакет и которой оставалось только расплатиться, бросила на меня быстрый взгляд и быстро зашагала к выходу. Без продуктов, без своего пакета. Девушка на кассе кричала ей, что она забыла свои продукты и не расплатилась, но той и след простыл. Я принял это на свой счёт. Как и практически всё в этом мире. Кассир посмотрела на меня укоризненно и покачала головой так, словно я отправил покупательнице какое-то мысленное предупреждение. «Покайся, иначе всему миру будет известно, что ты совершила в свои двадцать семь лет!» Что за бред вообще? Я поймал взгляд кассира и направил его на своё молоко. Чёрт, дайте мне просто купить молока, в самом деле. Люди, успокойтесь, хватит эмоционировать!

Я уже еле держался от переполняющих меня эмоций, как женщина передо мной крикнула куда-то в глубь магазина: «Откройте ещё одну кассу, тут этот, и мне неприятно стоять с ним рядом». Ха, женщина, это взаимно. Я хотел было возмутиться, переполняясь ещё больше её собственным гневом и недовольством, как молодёжь обратилась ко мне: «Проходите перед нами, мы вас пропускаем». Парень слегка отодвинул с ленты свой вечерний арсенал по соблазнению – в первую очередь заветную коробочку за сыром. Я вымученно улыбнулся, потому что выбирать эмоции не приходилось, но постарался найти за гневом этой дамы что-то ещё и сконцентрироваться на том же одиночестве, например, или грусти. Не особо приятные эмоции, согласен, но и не такие яркие и взрывные, как гнев и злость. Я кивнул и прошёл со своим молоком.

Да, люди, нас поддерживающие, тоже бывают. Почему-то их много среди молодёжи. Взрослые люди больше нас боятся – видимо, опять же по причине того, что думают, будто мы читаем все их мысли и раскроем все неблаговидные дела, совершённые ими за свою жизнь.

– А это тебе как? – Кира вышла из дома и вырвала меня из потока моих мыслей. На ней были джинсы и футболка, я даже не сразу понял, что она переоделась. Но если первая футболка была светло-лилового цвета, то эта была жёлтая с цветком, выложенным из страз в районе груди.

– Очень даже! – я улыбнулся и для верности показал большой палец вверх.

Кира стремительно развернулась и пошла обратно домой. Так, к моменту, когда она вернётся, нужно придумать что-то более убедительное, чем улыбка и большой палец вверх, иначе я не выдержу ещё полчаса ожиданий и мыслей о людях, которые меня задевали в моей жизни. Может, показать два больших пальца вверх?

Кира, 14 июля

Кофе был божественный, по крайней мере именно так его презентовал Макс, и у меня не получалось думать иначе. Слегка горьковатый, с ноткой пряностей, каждый глоток обжигал горло тысячей пламенных пощипывающих искорок и оставлял покалывание на дёснах и языке. Несколько раз я незаметно проводила языком по зубам, сравнивая ощущения, и поспешно делала второй глоток.

При всей радужности момента мысли в моей голове вертелись самые разные.

– Слушай, ты занимался когда-нибудь сексом? – я прервала уютное молчание кухни.

Макс поперхнулся только что сделанным глотком кофе и уставился на меня, как на восьмое чудо света. Он даже дар речи потерял.

– В смысле тебе самому нравилось то, что ты делаешь, или ты просто отражал чужие желания? И понимал ли ты, что это чужие желания, или умудрялся как-то этим всем наслаждаться?

– Пожалуй, и то и другое, не знаю, – серьёзно ответил Макс. Он не стал юморить по этому поводу или задавать ответные вопросы, желая докопаться до причины моего вопроса. Впрочем, причину моего вопроса я озвучила сама.

– Я вот просто думаю… Людей-зеркал часто используют в эскорт-услугах при том, что у них ведь есть выбор?! Никто ведь насильно не заставляет этим заниматься. Скажем, у меня тоже был выбор, когда мне предложили вести блог. Но был ли этот выбор вообще? Есть ли шанс отказаться от предложения Правления, когда тебе находят место, где ты можешь быть полезен?

– Тоже думал об этом. По крайней мере, я рад, что мне нашли место в аналитике общественных событий и мнений, а не в… Не представляю, как это вообще…

– Мне однажды написала девушка после поста… – Я осторожно оглянулась по сторонам. Дурацкая привычка, которая останется, видимо, на всю жизнь, деформация зеркала на предмет общения с другими зеркалами. – Её смущение было прогнано через программу проверки на цензуру, но я уловила намёки на сожаление и какой-то стыд, что ли… В завуалированных фразах, чётко подобранных и максимально нейтральных, было столько ненависти к себе, к людям, которые её обрекли на эту судьбу, к людям, которые пользуются её добротой и расположением. Она собиралась свести счёты с жизнью или сотворить что-то очень плохое, чтобы не делать больше того, что делает.

– И что было дальше? – Макс позволил мне выдержать долгую паузу, пока я обдумывала сказанные мной слова, которые вслух звучали гораздо страшнее, чем в моей голове. Волна сожаления и беспомощности окатила меня с ног до головы, так что я почувствовала лёгкий озноб и ещё больше натянула платье на голые коленки.

– Я посоветовала ей сохранить себя и сделать всё, чтобы никто не мог разрушить её целостность. Мы завуалированно говорили о ней, но писали про хрупкую вазу, которую как будто разбивают каждую ночь чьи-то грязные шершавые руки. Она поспешно поблагодарила меня и вышла из сети, оставив меня в каком-то невысказанном смятении. Когда ты вроде что-то чувствуешь, но не факт, что что-то действительно чувствуешь. Она больше со мной не связывалась и не выходила в сеть, и я не знаю, что с ней.

– Знаешь, проблема-то, в общем, не в том, какое предложение сделало ей Правление. Она в том, что мы сами не умеем ставить защитные блоки, чтобы не отражать всё подряд, что происходит вокруг нас, а впускаем в себя, глубоко в сердце каждую ошибку, дурной помысел, каждый намёк на плохое настроение другого человека. Они ведь тоже не роботы и не могут порхать с цветочка на цветочек, думая о радуге и единорожках. Хотя было бы здорово, правда? – он слегка улыбнулся и посмотрел мне в глаза. Его зеркальная радужка отливала красивым металлическим блеском, отражая меня с ногами на стуле, чашку кофе и часть стола.

– Да, было бы здорово. То есть получается, что мы как бы подсвечиваем пороки людей и показываем изъяны этого мира? То есть мы вроде как сами виноваты? Так, что ли? А как же сами люди, которые пользуются нашими способностями, заставляя говорить и делать то, что им нравится? Дело не только в нас, но и в них!

– Знаешь, я так же думал раньше, но сейчас сомневаюсь… – Мой бариста задумчиво посмотрел в потолок, сделал глоток кофе и начал водить ложкой по стенкам кружки. – Мои родители – обычные люди. Они любили. Смотрели телевизор. Гуляли. Спали. Встречались с друзьями. Потом появился я. И мы вместе смотрели телевизор. Гуляли. Встречались с друзьями. Пока не поняли, что я зеркало. Они этого так сильно смущались, что перестали общаться со своими друзьями. Перестали гулять со мной на улице, боясь показать мой зеркальный блеск глаз другим. Они боялись осуждения. Боялись что-то сделать неправильно. Да, они были хорошими родителями, но они были совершенно не готовы воспитывать зеркало.

– Прости, Макс, я не знала про родителей… – Я взяла его за руку и чуть сжала. Мне хотелось его как-то поддержать и подбодрить. Мне-то с родителями очень повезло, если не считать того, что маму я не видела большую часть жизни до прошлого вторника.

– Ничего! Правда! До того, как я от них уехал, мне постоянно приходилось угождать им. Быть прилежным учеником. Быть заботливым сыном. Выполнять каждое данное поручение. Отзываться на каждую, даже вскользь высказанную просьбу. Они так сильно хотели, чтобы я был нормальным. Так сильно старались воспитать меня идеальным человеком. В смысле – зеркалом. Даже сами не понимали, что делают только хуже, поскольку каждый раз, оставаясь наедине с собой, я чувствовал какую-то фальшь, понимаешь? Мне всегда казалось, что это они делали со мной. Но в последнее время мне кажется, что это Я делал с собой сам.

Ирен, 14 июля

После посещения бухгалтерии с их нездоровой энергетикой мне требовался душ, хорошая книга, кружка вкусного ройбуша и тишина. Но сегодня я отправилась не к себе, а к Виктору и Кире. Забавно так говорить, ведь это такой же мой дом, как и их, хотя пока я этого не чувствовала. Хотелось по традиции отправиться в свою уютную компактную квартирку и провести вечер так, как я это делала много лет до этого. Всё-таки мозг – такая странная штука, сильно сопротивляется любым изменениям, даже если ты им рад.

Поворачивая ключи в замке, я гадала, ждёт ли меня какой-то сюрприз по поводу моего возвращения, потому что никаких сюрпризов я не хотела. Дома никого не было, и я выдохнула, испытав какое-то подобие облегчение и радости. Не знаю, может, я почувствовала какие-то остаточные эмоции в квартире… Такое, вообще, возможно? Никогда об этом не задумывалась. В любом случае я с удовольствием подогрела воду в чайнике, заварила чай, взяла махровый плед, которым можно было бы укрыть всю нашу улицу, и устроилась в кресло, слегка затаив дыхание. Мне хотелось, чтобы это мгновение длилось как можно дольше. А то бывает: только всё приготовишь – и шум, гам, всех встречать, все эти эмоции в воздухе… Тишина – это не только отсутствие звуков, но и отсутствие посторонних эмоций в моём поле.

Мельком бросив взгляд на время, я поняла, что сегодня день созвона с Кирой. Раньше я накидывала темы для разговора в блокнот, сейчас же я подумала, что можно придумать их в голове. Так, посмотрим.

1. Как прошёл мой день, история про бухгалтерию и их энергетику.

2. Спросить у Киры про митинг, насколько я понимаю, они идут на него с Максом.

3. Разузнать про Макса. Не знаю, стоит ли вообще про это спрашивать, насколько корректно???

Ещё немного подержав воображаемый карандаш во рту, я не придумала новых пунктов. Забавно. Когда мы общались несколько раз в неделю, Кира казалась мне такой далёкой, но наши разговоры нас сближали, и темы для разговора сменяли одна другую, потому что важно было успеть обсудить всё. Сейчас, когда мы в шаговой доступности друг от друга (ведь я переехала к ним окончательно), мы стали общаться реже. Может, конечно, всё дело в Максе, что на него сместился фокус внимания, и я рада, что у Киры появились новые интересные друзья. А может, просто доступность и возможность пообщаться всегда притупляют градус эмоций. Ни тебе предвкушения, ни долгих размышлений после разговора… Интересно, мы общались с ней тогда на несколько минут больше, чем обычно, – это как-то связано с тем, что двери Правления оказались закрыты?

Чай начал безжалостно остывать, когда я машинально бросила взгляд на часы. Девятнадцать тридцать две. Как и тогда. Каким был бы наш разговор сегодня? Может, ввести традицию в это время болтать в гостиной? Как я могу помочь сблизиться с ней? Сейчас мне кажется, что мы стали друг от друга дальше душой, хоть физически мы и ближе? Или это нормально?

Из потока моих риторических вопросов меня выдернул телефонный звонок. Я встрепенулась. Стоит ли отвечать, если официально мы продолжаем платить за мою квартирку и здесь должны жить по правилам только моя дочь и муж. Я встала с кресла, подошла поближе, но решила не брать трубку, хоть искушение было велико. Аппарат жалостно издал последний сигнал, и кнопочка замигала красным цветом. Оставили голосовое сообщение. Я решила, что ничего страшного от прослушивания сообщения точно не будет, подняла трубку и нажала на кнопку.

«Одно новое сообщение», – промяукала вежливая девушка-автоинформатор. И я вся превратилась в слух, прижав телефонную трубку ещё ближе к себе, как будто от этого зависело, впитаю ли я все слова в себя или одно юркое выражение прорвётся на свободу и плюхнется в коридоре.

«Сегодня вы пропустили сеанс телефонной связи по выделенному каналу со своей матерью Ирен. Для получения дальнейших указаний ожидайте…»

Я замерла. Всё моё тело напряглось в одну струнку, и я не могла пошевелиться. Как? Как мы могли быть столь беспечны? Почему мы не поддерживали видимость нашей прошлой жизни? Что сейчас с нами будет? Ладно со мной… Что будет с Кирой? Капелька пота пробежала по лбу, но я не могла сойти с места.

Ожидайте… Чего ожидайте? Когда ожидайте? Сообщение пришло на телефон Киры, значит, нужно проверить, пришло ли сообщение мне на телефон? Тогда будет понятно, известно ли им что-то о моём переезде.

Я почувствовала весёлость и игривое настроение Виктора, который достал ключи и начал открывать входную дверь. Никто не должен знать. Я никому не скажу, не хочу рассказывать и волновать. Если что-то пойдёт не так, завтра же я соберу вещи и поеду обратно вместе со всеми своими многочисленными растениями. А пока… Я нажала сочетание клавиш на телефонном аппарате, чтобы стереть сообщение. Никто не должен знать. Никто. Отразив радостный настрой мужа, при этом выскребая остатки страха из-под ногтей скукоженных от напряжения рук, я вышла к Виктору с улыбкой и сказала: «А где мой праздничный букет?»

Макс, 2 июля

Я ждал вечера, так как надеялся, что моя вчерашняя незнакомка снова будет в сети. Кто бы мог подумать, что окошко случайного контакта принесло мне вчера такой приятный во всех смыслах разговор. Ммм… Я с удовольствием смаковал и вспоминал детали нашей переписки с Кирой. Да, её зовут Кира. Она пишет статьи, обещала мне скинуть почитать, очень умная, начитанная, весёлая, с налётом усталости и тяжёлой судьбы в речи. Не знаю, что именно наложило такой отпечаток на её жизнь и мировоззрение, попробую сегодня тихонечко выведать, но это явно прибавляет ей шарма.

Я поделился с ней своей проблемой с компьютером, она посоветовала мне перезагрузить комп и при этом поставила много смайликов. Забавно! Было понятно, что она тоже обращалась в техподдержку с подобным запросом. Мы обсудили важную и такую нелегкую профессию, как сисадмин, накидали требования к кандидату на вакансию (шутили, что угрюмость и эмоциональный фон на уровне чайной ложки – важная и неотъемлемая часть характера соискателя), она мне рассказала о том, что её вдохновляет на то, чтобы написать статью. Общение с мамой. Когда она видит какую-то несправедливость. Музыка. Прогулки. Правда, когда я спросил, о чём она пишет, она как-то уклончиво ответила, но обещала скинуть. Надо дать ей номер своего мейла, пусть бросит туда.

Я даже сам не заметил, как много думаю о ней в течение дня. Сегодня в кофейне, когда мы сидели с Алексом, он даже помахал рукой у меня перед глазами, так как я явно не до конца сконцентрировался на его истории про разновидности интонаций во время сценического выступления. А он ведь всё это в красках и интонациях показывал и говорил. Жестикулировал и иногда кричал на всю кофейню. Но я не захохотал в нужный момент, и его это напрягло. Так я спалился, что думаю о чём-то другом. Пришлось в паре общих фраз рассказать о нашем знакомстве с Кирой.

– У-ля-ля, да кто-то запал!

Я кинул в него кусочек, отломленный от вкусной булки, потому что не дело это ценной булкой разбрасываться, но и друга на место поставить надо. Ишь!

– Запал, запал! – Алекс сделал вид, что собирается ловить следующий кусок, призывая накидывать ему прямо в рот. Я посмеялся и махнул на него рукой. Ещё продукты на него переводить.

– Ничего я не запал. Просто сейчас редко встретишь умную и весёлую девушку, с которой можно без остановки разговаривать весь вечер, – я твёрдо стоял на своём и сохранял серьёзный тон.

– Это ты про Веронику? Да брось, ты об этом ещё думаешь, дружище? Слушай, а ты уверен, что не отражал её заинтересованность и симпатию? Ну, в теории может такое быть? – Он бывает очень рассудительным, когда захочет. У меня даже мыслей таких не возникло, и я честно сообщил Алексу об этом.

– Но ты знаешь… – я продолжил, немного подумав и прервав густую, как деревенская сметана, паузу: – Я всё-таки думаю, что никого я не отражал. В смысле во мне ничего не противоречило чужим эмоциям, а это обычно показатель того, что это мои эмоции.

– Чувак, я пока не до конца понимаю, как ты это делаешь, но я горжусь тобой.

Но Алекс, сам того не подозревая, заставил меня весь день думать над тем, было ли наше общение с начитанной незнакомкой искренним. Господи, как же бесит задавать себе такие вопросы даже при простом банальном знакомстве!

Но через полчаса я планирую выйти в чат и поболтать с Кирой. Сейчас я практически уверен в том, что всё в порядке, это мои эмоции и моё отношение. Единственное, что в этот раз мне нужно быть аккуратнее, а то вчера речь зашла про отражение эмоций, уже даже не помню как, и я по неосторожности ляпнул, что зеркала могут идентифицировать свои чувства и контролировать, что отражать. Так она так резко это восприняла! Может, у неё кто-то из родственников зеркало или она наша ярая защитница, а может, и противница. В любом случае тема скользкая, себя выдавать я тоже пока не хочу, чтобы она не могла этим воспользоваться, поэтому пусть всё будет так, как есть. В этот раз идём на рекорд, а?

Я открыл чат, весело напевая Тома Греннана «Little bit a love». Нет, а что? Немножечко любви никому не повредит. Впрочем, иметь в рядах своих друзей такую интересную девушку я тоже не против. Я быстро пробежался глазами по нашей вчерашней переписке, улыбаясь при этом, как мартовский кот.

– Привет-привет, прекрасный незнакомец! – всплывающее окошко в правом нижнем углу заморгало, и, клянусь, это было лучшее, что произошло сегодня со мной. Я точно ничего не отражаю. Это всё происходит со мной. У меня появился новый друг.