В потоке творчества: творческие проекты. Книга пятая

Не просите у Бога милости,

а просите у Бога малости:

не богатства, не справедливости,

а тепла и покоя в старости,

никого чтобы и случайно

не обидеть, сходя во прах,

и сойти на бегу, нечаянно…

Остальное – в ваших руках.

Валерий Патрушев

© Ирина Михайловна Соловьёва, 2020

ISBN 978-5-0051-7177-1 (т. 5)

ISBN 978-5-4498-1519-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«По волне моей памяти…»

 
Когда это было, когда это было,
Во сне? Наяву?
Во сне, наяву, по волне моей памяти
Я поплыву…
 

Николас Гильен

Пятая книга «В потоке творчества: творческие проекты» является естественным продолжением когда-то задуманного мною синтеза замыслов и идей Терентия Травника, которые буквально фонтанировали в жизни молодого, жаждущего кипучей творческой деятельности человека, легко оформляясь в динамичные творческие проекты, которые, как показало время, приобрели достойный статус на много лет вперёд. Сегодня большинство его замыслов в разных направлениях искусства оформились в продуманное творческое наследие и приобрели необходимую для этого известность, а тогда, во времена его юности «всё было впервые и вновь» и делалось одновременно: утром писались стихи, чуть позже картины, музыка, а вечером, когда день угасал, а вместе с ним уходили напряжение и заботы, наступало волшебное время отдохновения и свободы, когда самой душой в ночной тишине записывались идеи и фантазии, которые предлагала вселенная: зарождались новые замыслы, велись неторопливые беседы со звёздами, открывающими Травнику свои тайны…

В ноябре 1992 года в одном из писем к Елене Башмаковой Терентий напишет: «Я понял, что все мои творческие эксперименты – живопись, музыка, стихи, все они есть составные части только одного, что живёт и будет жить во мне – это страстная жажда божественного света, жажда великой и одновременно самой простой мудрости, жажда ощутить её и преклонить колено пред непостижимыми тайнами мироздания. Подобно радуге, где семь цветов сливаясь воедино, образуют белый, а точнее прозрачный цвет, все мои помыслы отныне устремлены к единому и единственному – к своему первоначальному – к тому ребёнку, который ещё не успел окончательно испугаться и разувериться в этом мире. Он слишком заждался, а потому я больше не имею ни права, ни возможности откладывать, я должен начинать…».

Приглашаю в путешествие по волнам памяти к самим истокам творческих проектов Травника, берущих своё начало в той беззаботной юности, выросшей из детства, когда всё было по плечу – и буквально «из ничего» затевались и играючи создавались миры, с некоторыми из которых читатель уже познакомился в предыдущих четырёх книгах семикнижья «В потоке творчества: «Художник», «Музыкант», «Поэт», «Путешествия и подвижничество».

В семье Терентия хранится необычное серебряное дерево, на ветвях которого символично висят вызревшие плоды, осуществлённых и воплотившихся в жизнь его креативных замыслов с 1988 по 2009 год, хотя началось все гораздо раньше, началось – с детства. Тогда в десятилетнем возрасте, им был создан самый настоящий телескоп, а ещё раньше вместе с приятелями в дворовой песочнице был построен настоящий песочный город с улицами, домами, деревьями и парками, реками и прудами, подземными ходами и даже электростанцией.

Терентий тогда выступил и вдохновителем замысла, и его главным архитектором. На это чудо детской фантазии приходили посмотреть взрослые и дети со всей округи. Собственно, это и были самые первые творческие проекты Травника. Но тогда все называлось просто – игра.

Учась в третьем классе, Терентий организовал с ребятами маленький институт, где после школьных уроков каждый «преподавал» для других то, что больше всего знал и любил.

А теперь, внимание! Были там – астрономия и история, биология и география, археология и… И это у тех ребят, кто ещё даже не закончил начальную школу! Таковы чудеса детства – настоящего детства. А ещё были походы и путешествие на плоту по Москве-реке… к истокам Миссисипи и многое, многое другое. Интересного было действительно в избытке и захлёстывало оно буквально через край, что не могло не вырасти во что-то бо́льшее. Спустя два десятка лет посеянное взошло и переросло в осознанную социальную деятельность, в служение людям, в те самые настоящие творческие конструкции, направленные на главное, что всегда было в Травнике – на любовь!

В одном из его писем 90-х читаю: «Возможно, из-за того, что внутри меня всегда все кипит, я пытаюсь искать некую гармонию и размеренность во внешнем. Усилием воли я вырабатываю спокойное и ровное поведение, которое также влияет на других, тем самым вокруг возникает некий относительный покой, который мне очень необходим. Нет, я не впадаю в спячку, поскольку у меня внутри все постоянно меняется. Я пытаюсь фиксировать это внутреннее изменение, выводя его в живопись, музыку или содержательную беседу, пользуюсь любым творческим приёмом, который способен на данный момент отразить моё внутреннее и созвучное с ним внешнее. Когда не хватает этих средств, перехожу к другим плоскостям, таким, как фото, кино или театральное искусство. Во всей этой, до безумия интересной и захватывающей деятельности, я настолько отошёл от бытийных требований и указаний социума, что сейчас с большим трудом вписываю себя во внешнюю среду…».

А вписывать было надо, без этого нельзя, и Травник это, как никто понимал. «Робинзон», каждый раз выходящий на берег своего почти необитаемого острова, он всю свою юность искал приложения собственным силам и именно для людей. Сначала это было только для друзей и близких, но позже произошло чудо, и Терентий стал служить своим творчеством миру. Не хватало последнего – Бога, и он Его искал, искал долгих десять лет, искал – и нашёл! В 1990 году Травник крестился и с этого же года вышел, по его словам, на тропу служения людям собственным творчеством.

Очень скоро мы продолжим путешествие и более глубокое знакомство с разноплановыми проектами Терентия Травника, каждый раз открывая для себя нового и неизвестного доселе и мастера, и его удивительное творчество. Благодаря врождённым организаторским способностям Терентия, его умению учитывать всё до мелочей, отшлифованному в длительных и дальних путешествиях по России, всем его проектам, вопреки многосложности компонентов, присуща лёгкость.

Отправная точка по маршруту знакомства с творчеством моего героя начинается с первого живого и широкомасштабного проекта «Modusart», который Терентий организовал со своими друзьями с привлечением музыкантов, поэтов, художников и артистов. Тогда ему чуть больше тридцати четырёх лет. Несколько позже мы обязательно перейдём к другим его известным работам, а пока начнём – с первых и интернет-сайтов – Delon`ь, Le`mur, Svetez, «Театр Травник», Pointe, P&P, Vano и обязательно познакомимся с малоизвестным, закрытом проектом с Двамалом по увековечиванию памяти ушедших от нас людей. Ждёт читателей и традиционная встреча с коллекцией литературных портретов современников Терентия, знакомство с некоторыми его фантазиями и идеями, письма и мнения почитателей его творчества и, конечно же, много чего ещё, характеризующее кипучую внешнюю деятельность нашего мастера.

Разнообразные новации и планы Травника – подлинный социальный портрет его самого, созданный из тесных взаимодействий с окружающими его людьми.

Добро пожаловать в мир творческих проектов Терентия Травника!

Всероссийское Общественное Объединение Modusart

Всероссийское Общественное Объединение Modusart появилось в 1999 году и было создано известным бизнесменом Сергеем Бенциановым, музыкантом и художником Терентием Травником и московским бардом Юрием Жердевым. В него вошли более пятидесяти человек – художников, поэтов, авторов бардовской песни и музыкантов в возрасте от 15 до 70 лет. Главная цель создателей объединения состояла в желании популяризировать современные на тот момент направления музыкально-литературной деятельности и изобразительного искусства, предоставив шанс и мастерам, и начинающим исполнителям обрести новых почитателей их талантов.

В рамках объединения появились поэтический клуб «Апострофъ», который возглавили поэт Николка Бубенчик (Фомин), а также прозаик и переводчик Вадим Николаев, артгалерея «Delon`ь» под руководством Терентия Травника и студия звукозаписи «Dodo records», которой руководил известный музыкант, лидер группы «До-каданс» – Олег Додонов.

Позже творческие ряды пополнили известные художники и дизайнеры, среди которых были Сергей Гончар, Надежда Воронова, Вадим Овсянников, Игорь Неживой, режиссёр Феликс Мокеев, художник киностудии «Ленфильм» Григорий Образцов, певица Елена Демидова, известные рок-группы «Тайм аут», «Редкая птица», «Рондо», «Элегия». Основные свои вечера объединение Modusart проводило в московских клубах, в Театре авторской песни «Перекрёсток» Виктора Луферова на Волоколамском шоссе, название которого в какой-то степени послужило и названию первого совместного концерта музыкантов – «Перекрёсток времён».

Общими усилиями были записаны и выпущены несколько музыкальных альбомов, среди которых, помимо зимнего «Перекрёстка времён», были и сольные альбомы Юрия Жердева, Михаила Будина и Терентия Травника. На одном из своих выступлений, проводимых Modusart в московском клубе «Плеханов».

Юрий Жердев, рассказывая о работе над диском, в завершение обратился ко всем принимавшим в нём участие со словами искренней благодарности. Поискав глазами кого-то значимого для себя, он продолжил свою речь о человеке, который «не стоит сейчас с ним на сцене, но имеет самое непосредственное отношение к его дебютному альбому «Бессонница».

«Это мой старый добрый друг, – продолжил Юрий, – мы знаем друг друга уже много лет: он стоял если не у истоков моей творческой жизни, то по крайней мере, присутствовал при создании моих самых ранних песен. Он был одним из первых людей, кому я показывал свои сочинения. Дело в том, что этот человек обладает неплохими композиторскими способностями: кто слышал его музыку меня сразу поймёт: у него действительно много и своей инструментальной музыки, и песен на собственные стихи. При этом он играет на гитаре, флейте, фортепьяно. Всякий раз прослушивая очередное моё произведение, он ненавязчиво и тонко подсказывал: «В этом месте лучше бы сделать модуляцию, а здесь желательно поменять аккорд или же взять дополнительную ноту. Признаюсь, я всегда прислушивался к его рекомендациям, многое учитывал и использовал. При такой постановки вопроса, я не могу не признать, что если он является не прямым соавтором, то уж точно советчиком в самом хорошем смысле этого слова. И этот человек присутствует сейчас в зале: его зовут… Терентий Травник! Игорь, покажись, пожалуйста!»

Юрий с улыбкой посмотрел в зал, а оператор перевёл камеру в сторону Травника, который скромно сидел за столиком недалеко от сцены. Терентий привстал и слегка поклонился присутствующим в тот вечер гостям и зрителям, а они поприветствовали его аплодисментами. В архиве Терентия сохранились видеоматериалы этого весьма широкомасштабного события.

Юрий Жердев на сцене клуба «Плеханов». 1999 г.

Яркими акциями Modusart стали концерты в Мещерском, выступления в клубе «Гнездо глухаря», «Плеханов», ресторанах «Австралия опэн», выпуск завершающего диска группы Ноев Ковчег «Дождь в твоём городе» с участием известного саксофониста Александра Папазоглу. На записи этого альбома дебютировала талантливая виолончелистка Ольга Якушина.

Из дневников Терентия Травника:

Именно тот, самый первый концерт в Мещерском, состоявшийся 13 февраля 1999 года на даче у Сергея Бенцианова, прошедший с вполне должным успехом, окончательно укрепил нас в необходимости осуществить задуманное и повлёк за собой ускоренные действия по созданию Всероссийского общественного объединения Modusart. Сергей, будучи генеральным директором проекта, всячески поддерживал любые наши идеи: выделял целевые средства и на рекламу, и на частые переезды членов объединения, да и просто помогал деньгами и своими связями. Изначально подойдя к идее с большой ответственностью, мы не подводили и всячески поддерживали и Сергея, и всех, кто предлагал что-либо дельное. Помню, как уже после концерта, мы собрались, чтоб вновь обсудить варианты названия организации и её дальнейшие планы. Вариантов было много и все неплохие, но пришли к решению: принять моё «Modusart». На пике своего рассвета объединение насчитывало около семидесяти человек. По задумке, концерты бардов должны были проходить в сопровождении выставок наших же художников и наших благотворительных акций. Это удивительно, но нам действительно до всего было дело, начиная от событий в российской культуре, заканчивая участием в строительстве храмов. Любая ценная мысль мгновенно подхватывалась, обсуждалась и поступала на реализацию. А ещё всё, что мы делали, было абсолютно не коммерческим, а осуществлялось на деньги, заработанные каждым на своей основной работе.

Средний возраст участников проекта был порядка 30 лет – видимо, самый замечательный для подобной деятельности – и сил много, и веры в людей, и молодого всеубедительного рвения, и конечно же желания. Уже всего этого более, чем достаточно, чтобы всё получилось. А оно и получилось!

Московский поэт Николай Фомин (Бубенчик) неоднократно выступал на концертах, проводимых Modusart. Нередко его стихи звучали в сопровождении тонкой и лирической гитары Михаила Будина. На стихи Николая Фомина писали песни Андрей Варушев, Георгий Фирсов, Терентий Травник и другие музыканты. В конце 90-х Николай возглавлял литературное общество «Апостроф», в которое вошли десятки поэтов и прозаиков: Анастасия Вольная, Феликс Мокеев, Алексей Остроглазов, Вадим Николаев, Валентина Ерофеева и другие. Им же был основан основан альманах поэзии «Кипарис».

Позже ВОО Modusart объединилось с продюсером Сергеем Гончаром для проведения фестиваля моды и дизайна в клубе «F1», куда пришли работать коммерческий директор Олег Блинов, технический директор Владимир Бойков и Сергей Баранчиков.

Михаил Юрьевич Будин

Из коллекции литературных портретов современников:

Имя Михаила Будина хорошо известно в мире бардовской песни. Открытые источники в интернете пишут о нем, как о профессиональном гитаристе, композиторе, актёре и педагоге. «Мастер импровизации, человек-оркестр, участник и лауреат множества музыкальных фестивалей как в России, так и за границей. Занимается классической музыкой и авторской песней, в которой легко и непринуждённо ломает все стереотипы. Авторская песня в его руках – не просто душевная самодеятельность у костра, а большая музыка на стыке самых разных жанров. При этом она нимало не теряет ни в душевности, ни в искренности – ни, разумеется, в остроумии!»¹ Юлий Ким – известный бард, поэт и правозащитник считает Михаила Будина одним из лучших исполнителей его произведений. Более того – сам Юлий Черсанович исполняет некоторые свои песни именно в музыкальной обработке Михаила Будина. На тематических вечерах-концертах Будина, посвящённых творчеству Кима, зрители неизменно смеются и грустят, узнают и удивляются. А главное – от всей души радуются жизни!

Вот такой незаурядный человек – наш современник Михаил Юрьевич Будин в представлении паблика «Михаил Будин: концерты и творчество» ВКонтакте, а дневниковая запись Терентия Травника добавит ещё больше штрихов к его литературному портрету.

В основу афиши взят портрет Михаила Будина московского художника – Бориса Семёновича Илюхина.

Из дневников Терентия Травника:

Михаил Юрьевич Будин родился в Москве 18 июля 1962 года. Учился сразу в двух школах: средней и музыкальной – по классу аккордеона, но после того, как освоил гитару, аккордеон больше в руки не брал. Своё высшее педагогическое получил в МГПИ имени Ленина. Кстати, ранее там учились многие из отечественных бардов, и Михаил, следуя традициям, тоже увлёкся авторской песней. Стихи к своим песням он не писал и не пишет – только музыку, и это объясняется его высокими требованиями к слову: с молодости и до сих пор Михаил считает свои поэтические способности весьма скромными. Завершив образование, некоторое время Будин работал учителем русского языка и литературы, но в какой-то момент резко ухудшилось зрение, и это поприще пришлось оставить. Михаил Юрьевич становится создателем и руководителем клуба авторской песни «Ясени» в Доме пионеров московского района Ясенево.

Впоследствии из этого клуба вышли Владимир Палт, Андрей Галкин, Юлия Алейник (Богомолова). В слётах бардов, если не считать «Гитарную школу» и слёт «Памяти Веры Матвеевой», Михаил не участвует, при этом у него весьма широкий исполнительский репертуар – более 400 песен.

Ещё в студенческие годы Будин участвовал в конкурсах «куста Беляево» и получил звание лауреата на фестивале «Зимородок» в Сарове, а также в Воронеже и Питере («Топос»). А дальше народ уже просто говорил: «Заходи, гостем будешь!», и этим фестивалям был слегка потерян счёт. «Жюрил» Миша и на Валдае, и в Великом Новгороде, вёл он и творческие мастерские в Питере («Осторожно, листопад!»), на том же Валдае и даже в Чехии, где получил диплом фестиваля… за отличное проведение творческой мастерской. Участвовал как исполнитель в тематических вечерах, посвящённых творчеству Ю. Кима, С. Никитина, Ю. Визбора, А. Дулова, Н. Матвеевой, И. Левинзон, А. Галича, Б. Окуджавы. Выпустил три композиторских диска: «Песни под гитару», «Апрельский лес» и «Жить, думать, чувствовать, любить» на стихи Б. Пастернака, Д. Самойлова, Ю. Левитанского, Ю. Мориц, Ю. Кима, Д. Сухарева, А. Усачёва и других. Вышел и его диск исполнительский: «По странам и…», затем диск с моноспектаклем «Ах, война, что ты делаешь, подлая?!»

Юлия Олейник (Богомолова)

В своих выступлениях Михаил исполняет и то, к чему написал свою музыку, и полностью созданное другими. В репертуаре Будина – классика жанра и творения малоизвестных авторов, при этом он сочетает юмор и лирику, песни камерные и трюковые, и те, что от души и с головой.

Кроме этого, Будин нередко аккомпанирует барду Михаилу Кукулевичу и другим исполнителям авторских песен.

Бывает, знакомишься с человеком как-то легко и сразу, а вскоре вдруг понимаешь: встретил родную душу, что называется, своего – с ног до головы! Так было у меня и с Мишей. Познакомились мы с Михаилом Юрьевичем осенью, в один из срединных октябрьских дней, через пару недель после того, как я устроился работать художником-оформителем в ясеневский Дом пионеров №2, в котором он тогда уже работал. Ясенево – район хороший и люди проживают в нем достойные, по крайней мере тогда это было так. Что касается работы, то вся тогдашняя обстановка в Доме пионеров напоминала мне чудесный мир нашего с вами детства: была она дружественная, непосредственная, да ещё и с эдакими вымыслами и фантазиями.

Руководители кружков, а проще кружководы, были достаточно молоды и потому трудились легко и свободно, сохраняя между собой наидоброжелательнейшие, как сказал бы Миша отношения, впрочем, так и должно быть во всяком заведении подобного рода.

Не знаю, но может именно поэтому в мою голову, после того, как я проработал там с месяц, пришла забавная идея: дать каждому сотруднику ещё одно, так сказать, местное имя, выбрав его из книги носовских сказок о Незнайке. Сказано – сделано! И тут началось: руководитель авиамодельного кружка Алексей Астрюхин стал Шпунтиком, его помощник – Винтиком, наш завуч Леонид Персидский – Знайкой. Лёня ходил в чёрном строгом костюме и белой рубашке, сам был черноволосым, с густыми усами и чем-то действительно напоминал мне Знайку. Был в коллективе и Стекляшкин – Лёша Валеев, потому что носил очки, были Медуница, Гунька, Сиропчик, Цветик… Игорь Яцына, руководивший кружком «Юный медик», потому как работал медбратом, естественно, стал Пилюлькиным. Ну, а Михаил Будин – певец и музыкант, организовавший при Доме пионеров Клуб авторской песни «Ясени», принял на себя все тяготы и заботы Гусли.

Ясеневский соловей, а по совместительству и трубадур, не заставил себя ждать с алаверды и, дабы завершить процесс раздачи имён, однажды подошёл ко мне и заявил: «Ну а ты, Игорь, будешь Тюбиком!» Вот так мы друг друга и «поженили», от чего жизнь в богоугодном заведении стала ещё дружнее и веселее. Даже наш директор, Марина Евгеньевна Умрихина, в неофициальной обстановке обращалась ко мне исключительно, как к Тюбику.

Прошло время, некоторые из вторых имён закрепились, сопутствуя своим хозяевам и по сей день, но большинство из них, конечно же, ушли в прошлое вместе с теплом той замечательной и во многом беззаботной поры. Но, как говорится, что посеешь, то и пожнёшь, а потому для бывших своих коллег по работе в Доме пионеров я навсегда так и остался Тюбиком, Миша – Гуслей, Яцына – Пилюлькиным, а Фомин – Гунькой.  Каким-то чудесным образом это обстоятельство продлевает всем нам юность – время, когда все казалось простым, а эти имена были как никогда ко времени и к месту. Пользуясь случаем, вспоминаю ребят из «нашего дома»: историк Алексей Валеев, художники Ольга Хаустова и Вячеслав Леонов, фотограф Виктор Аромштам и аккомпаниатор Таня Лозовская, биологи Дима Ческис и Татьяна Розовская, турист Аркаша Шлыков, руководители театральных групп Нина Гирфанова, Феликс Мокеев, методисты Татьяна Соловьёва, Светлана Мякишева, наш незабвенный завхоз Мэлс Сайказович, а еще в нашем братстве были журналисты и конструкторы, краеведы и литераторы, криминалисты и правоведы, астрономы, танцоры и, как говорят, артисты лёгкого жанра, а проще – фокусники.

Слева Миша Будин (Гусля) и Терентий Травник (Тюбик).

Нашёлся даже специалист по аномальным явлениям – поэт-декадент Николай Фомин, открывший на втором этаже «тайное», но с разрешения начальства, общество религиоведения, уфологии и парапсихологии, а проще: РУП. И хотя тайна сия велика есть, но дети ходили и к нему: парочка заумных в очках первоклашек и несколько таких же, но чуть постарше, девчонок. Как бы ни хороши были воспоминания о днях достойных, но все же вернусь к Гусле – Михаилу Будину, и продолжу…

О Мише можно рассказывать долго, при этом интересно – это такой тип человека, который, однажды нырнув с головой в найденное его душой дело, будет самозабвенно и безоговорочно служить ему до конца своих дней, а это и есть один из самых важных признаков человека счастливого (homopolisemos), коим Будин и слыл, и был. А каким ещё может быть человек, у которого «земляничина, скатываясь по ладони, попадает аккурат «в эмалированный бидон ленинградского производства»². Провидение не ошиблось, дав такому человеку в руки гитару и многотеррабайтную память для хранения лирического достояния республики. Образованный и начитанный, он замечательно владеет порученным небесами делом, являясь одним из тех представителей советской интеллигенции, с кем всегда было о чем поговорить. Будучи прекрасным рассказчиком неспешным и смакующим каждое удачное словцо, он всегда оставался самим собой, неся образ доброго, искреннего и отзывчивого человека. Таким я увидел его в нашей молодости, в самом начале знакомства, таким он остаётся и сегодня.

Будучи филологом, Михаил всегда ценил и понимал поэзию, хотя сам, с его же слов, отказался от поэтических потуг ещё в институте, поскольку понял, как надо, и понял, что так не сможет, а не так – уже не получится.

Призванием Будина стала музыка. «Наверное, хорошо, что я не закончил консерваторию, а то могли бы отбить и это», – нередко шутит он. Время разводит тела, но не души людей, тем более, если они – друзья. А мы с Мишей – друзья! Иногда мы созваниваемся, реже – видимся, но никогда не забываем друг о друге. Многое, что происходило в моей жизни в девяностые, было связано именно с Михаилом: у нас были совместные записи, репетиции, выступления…  Миша показывал высокий класс игры на гитаре и всегда талантливо вёл свои выступления, даже если в его зале был всего один зритель: что называется, владел ситуацией.

Когда мне исполнилось тридцать лет, я пригласил Мишу на дачу к нашим общим друзьям: Елене и Михаилу Ющенко, где и было задумано отпраздновать это событие. Дача находилась недалеко от станции «Заветы Ильича» по Ярославке. Михаил приехал с гитарой, и это сделало своё дело: подарок – его песни, был триумфальным!

В Доме пионеров Михаил вёл клуб самодеятельной, точнее, авторской песни. В здании был небольшой зальчик для детского театра со сценой, занавесом, кулисами и даже гримёрной, в котором, собственно, все и происходило. С этими, истинно будинскими занятиями, связаны мои самые тёплые воспоминания о работе в Доме пионеров.

Обычно всё случалось вечером, когда солнце шло на закат, и лиловые сумерки таинственно обволакивали небольшое зданьице на проезде Карамзина, проникая за его окна, что придавало урокам маэстро известную романтичность, а если была зима, то тут и говорить нечего: снег и звезды, гитара и стихи…

Миша всегда любил таинственность, любил задушевную камерность, приглушенный свет и свою, понятную немногим, линию режиссуры. Чудачества, рождённые им, многим были непонятны, а мне нравились. Собирались вокруг него преимущественно старшеклассники. Михаил Юрьевич приходил заранее, заваривал крепкий индийский чай и другой – исключительно из трав. Толк в подобных чаях, неплохо знаю и я, и потому могу уверенно сказать, что делал он это так же самозабвенно, как посвящённый в таинство флоры, друид, так что комару с его носом приходилось искать кого-то другого.

Ребята приходили с гитарами, приносили к чаю «аля Будин» всевозможные сладости и вкусности, иногда и домашнего производства, что Миша особенно ценил. Учитель зажигал свечи, члены ордена «Кленового грифа» рассаживались по местам вдоль длинного, но не круглого стола, и начиналось собрание «ясеневских соловьёв» – так называл подопечных Михаила Лёша Валеев. Студийцы чаёвничали, шутили, исполняли свои песни, а в промежутках Миша рассказывал им бесконечные истории из собственной походной жизни, великолепно читал, причём по памяти, стихи русских и зарубежных поэтов, не забывая предлагать ребятам спеть ещё что-то из написанного ими самими.

Дети любили своего учителя, а он – детей. Не любить Мишу, особенно, когда он в своей работе, а в работе он всегда, просто невозможно. Когда человек на своём месте, то табуретка становится стулом, стул креслом, кресло троном, ну, а дальше – сами понимаете… Расставались всегда долго – многие будинцы сидели до последнего, пока сторож не попросит на выход, а выйдя на улицу, ещё долго гуляли всей компанией, неохотно расходясь по домам.

На фото слева направо: врач Николай Ефремов, поэт Травник, кинорежиссёр Илья Сергеев и бард Михаил Будин на даче у декана философского факультета МГПИ Михаила Ющенко. 1994 г.

Интересно, но я всегда знал, когда именно начинались Мишины занятия. И дело не в расписании, а в одной весьма необычной примете: стоило Мише появиться в «домике», как он ласково называл Дом пионеров, то по всем этажам растекался запах русской парной бани. Нет, не подумайте ничего такого: просто Миша заваривал чай из трав в туристском ка́не, долго кипятил его, а то, что оставалось на дне, периодически сливал в унитаз. Бывало, это приводило к засорам, на что крайне недовольно реагировал Шпунтик, поскольку именно ему приходилось ликвидировать последствия, как говорила наша директриса, «будинской самодеятельности».

Вечер, тишина, свечи, аромат травяного чая и гитара – вообще-то идея очень неплохая. Правда все побаивались, что ещё немного – и на первом этаже, на занятиях будинского клуба, дело и до костерка дойдёт: возгорится он прямо на полу и запахнет свеженькой хвоей да печёной картошечкой – это ж Миша! Конечно же, ничего подобного не произошло, но аромат мяты, медуницы, таволги, пролезавший аж под лестницу и доходящий до подвала, лично меня очень радовал. Как только я это чувствовал, то шёл к Михаилу: спускался вниз, тихонько стучался и приоткрывал дверь. Миша едва заметным кивком головы приглашал меня на огонёк. Войдя, я усаживался где-нибудь в укромном местечке, дабы не смущать присутствующих, и с удовольствием слушал и песни ребят, и выступления своего друга, наблюдая за живой и непосредственной атмосферой всей компашки. Это было нечто! Тут вам и пламенные взгляды юных менестрелей и влюблённые, как бы с поволокой, поглядывания молодых барышень-бардесс. Замечу, что выступлениями своих исполнителей будинский Клуб авторской песни «Ясенево» в районе славился. Сюда записывались талантливые, под стать руководителю, ребята и потому мне всегда было интересно слушать их творения.

Каждый раз Миша приходил со своей гитарой, точнее, «подругой», как он её ласково называл. Подруга была достойная, вся, что называется, в хозяина: скромная и страстная, хорошо сложенная, потому как появилась на свет из рук мастера. Михал Юрьич любил свою шестиструночку и дорожил ею как подлинный рыцарь.

Бывало, проведёт рукой по обечайке, как по талии женской, задумается, а глаза так и светятся под толщей линз. Зрение его было очень плохим, и сильнющие очки окончательно завершали его образ, зависнувший между ботаником и наипрекраснейшим чудаком, в котором преспокойно уживались доброта и деликатность, смелость и высочайшая порядочность: в общем, весь его шарм с потрясающей лениво-романтической патиной туриста-палаточника и походника-байдарочника – вся его, чисто будинская суть.

Ко всему прочему, он – человек знаний, причём энциклопедических, до кучи обладающий зощенско-хармским чувством юмора с небольшой грустинкой: эдакий пьероподобный весельчак, позволявший себе изрядно побалагурить, если, конечно, этому благоволили те, с которыми он собирался этим заняться. Хорошо написала о нём однажды Ольга-Голда Ракитянская: «Миша всегда был тем, с кем хорошо странствовать. С кем хорошо быть в дороге и возвращаться, и отправляться в странствия снова. С кем дорога может быть трудна и даже опасна, но никогда – скучна и тосклива. Сейчас рядом со мной именно такой человек – и я, наконец, чувствую, что всё на месте. Всё так, как и должно быть».

В общем, человек, о котором всё моё повествование, с ног до головы походник, турист и бродяга, в том числе и по всем строго запрещённым и не очень подходящим для удовольствия местам. Тем не менее в горы лишний раз не лез, предпочитая прогуляться по земляничникам, ежевичникам, да чернично-брусничным перемётам. Миша не любитель собирать грибы, а вот ягоды – с удовольствием! При этом он мастерски делает наливочки, настоечки, вареньица, конфитюры и джемы, в общем, как он говорит, «повидлы» всех мастей для всех волостей. Худющий, он, бывало, легко съедал литровочку, например, абрикосового джема и не замечал этого. Впрочем, что говорить о человеке, который как-то раз, на спор, а случилось это, конечно же, в Доме пионеров, умял пару десятков эклеров, ничем их не запивая, да ещё и апосля приступил к дежурному перекусу принесёнными из дома бутербродами.