Read the book: «Непридуманные истории о детстве»

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Редактор: О. Рябцева

Руководитель проекта: Ю. Семенова

Дизайн макета: Т. Саркисян

Иллюстрации: Е. Калинина

Корректоры: О. Шишмаренкова, Е. Сербина

Компьютерная верстка: О. Щуклин

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© И. Будникова, 2023

© Оформление. ООО «Альпина ПРО», 2023

* * *

Светлой памяти моих родителей

Александры Андреевны и Лоллия Григорьевича,

с любовью и бесконечной нежностью в сердце.

Господь не мог выбрать лучших для меня.

Я хочу поблагодарить всех, кто помог мне создать эту книгу, а также всех, кто ее прочтет.

Спасибо моей большой семье за то, что ждали и не мешали.

Спасибо моим друзьям детства, которые верили в меня просто так, а кто-то спросил: «Чем помочь?» – и помог.

Я благодарю рабочую группу издательства, которая создала эту книгу.

Спасибо редактору Ольге Рябцевой – она очень бережно работала с текстом и сделала его лучше.

Отдельно выражаю благодарность художнице Алене Калининой. Я думала, что достаточно написать книгу, а она своими необыкновенными рисунками создала книгу в книге.

Спасибо вам, мои дорогие читатели, за то, что смеялись, иногда грустили и думали вместе со мной. А значит, книга получилась!

Когда мне было пять лет, мама всегда твердила мне, что самое важное в жизни – быть счастливым. Когда я пошел в школу, меня спросили, кем я хочу стать, когда вырасту. Я написал: «Счастливым». Мне сказали: «Ты не понял задания», – а я ответил: «Вы не поняли жизни».

Джон Леннон

Я хочу войти в ваш дом с улыбкой. Эта книга – сборник коротких рассказов порой с неожиданной развязкой. В них ребенок – и автор, и действующее лицо. Ее «наговорили» мне мои дети, поэтому она не могла не появиться. Я писала книгу долго – пока они росли, изредка что-то за ними записывая. Все остальное просто запомнилось. Удивительно хорошо запомнилось. Наступило то самое обострение памяти, когда воспоминания приходят легко, ярко и образно. Обострение памяти в состоянии счастья – счастья общения с детьми. Позже в книгу вошли главы об истоках семьи: наших родителях, системах воспитания, времени, в котором росли дети.

Вокруг нас – мир детства: сотни гениальностей без тщеславия и самообожания, обжигающая душу искренность, вера в нас и порой не заслуженное нами прощение. Ведь дети любят нас просто так.

Кроме любви есть еще чувство благодарности детям. Они мне дали возможность жить рядом с их удивительным миром, на нашей общей планете Детства. Надо только вспомнить, как быть ребенком.

Дети могут рассказать нам о нас самих, о том, как надо жить на этой земле, о той самой радости бытия. Детские впечатления не только самые сильные и яркие, они изначальные и во многом формируют духовность человека, предопределяют его судьбу.

Наши родители

Есть две вещи, которые родители должны дать своим детям: корни и крылья.

Иоганн Вольфганг Гёте

Эта глава об истоках, о наших корнях – о родителях. В наших семьях нас учили любить, как птенцов учат летать.

Каким мы были детьми? Любимыми.

И нам казалось невозможным не передать эту главную фамильную ценность по наследству.

В семье мужа четверо детей. Младший брат мужа Виталик был еще подростком, когда у нас появились дети. Называть родителей бабушкой и дедушкой он не разрешал – кидался драться. Так и повелось: папа Витя, мама Маруся.

Мама Маруся…

Объемы ее готовки поражали воображение.

– Ну, що будем готовить? Може, борщ?

Картошка, морковка, лук хранились где-то в подвале.

– Давайте я быстро сбегаю, – предлагаю я.

– Та я сейчас сама принесу.

Переделав все, что попалось на глаза, и прилично промаявшись в ожидании картошки с морковкой, я выглядываю в окно. Мама Маруся зашла в курятник проверить цыплят и надолго там пропала. Вышла, подперла дровенякой двери сарая, зашла за чем-то в теплицу… Пришла она почему-то только с морковкой, сокрушаясь, что лук пророс.

Поискав ведро под картошку, мама Маруся вспоминает о собаке:

– Ира, намешай-ка Айге покушать.

– А чего намешать?

– Ой, та борща вчерашнего насыпь трошки, каши, хлеба, молока – що с вечера осталось, та и хватит.

Собака Айга была таких размеров, что справедливо было бы готовить ей, а потом трошки людям отливать.

Принесли картошку. Ее я чистила почти ведро и, когда понимала, что вот еще две – и все, спрашивала:

– Мам Марусь, хватит?

– Та обчисть еще парочку.

Всего было много. Изрезанная капуста еле помещалась в тазик. Если кастрюля для борща, то невероятных размеров. Я такие видела только студенткой в колхозных столовых.

Уф, борщ в кастрюле на четырех конфорках наконец готов!

– Давай-ка мы его сымем, сюда за печку поставим.

На плите появлялась кастрюля чуть меньше, и там уже что-то булькало.

– Маруся, это что?

– Та, може, кто суп будет.

Готовим, опять всю душу вкладываем.

Принесли еще ведро картошки. Достали кастрюлю номер три. Поставили варить картошку в мундире.

– А это что будет?

– Папа окрошку любит. Только колбасы нет. Виталя, давай на велосипеде быстро за колбасой.

Следом на машине уехал мой муж за сметаной, а потом еще один брат (успел прийти в гости) – яиц уже мало, «а хлеба ни нам, ни цыплятам не хватит». В живых я осталась одна, лихорадочно соображая, чего еще не хватает и, если меня сейчас пошлют за квасом, куда бежать? Транспортных средств уже не было.

Приехал папа Витя на обед.

– Давай борщичку насыплю, пока горяченький.

Кастрюля остывала к следующему утру.

– Молочка холодненького хочется. У нас чего-нибудь сладкое к молоку есть?

– Сейчас коржиков замешаю.

– Не спеши, я сейчас ребятам за мороженым съезжу. Молочное брать или шоколадное?

– Та бери и с тым и с тым.

Вот теперь точно все. Уехал последний.

А потом были котлеты, тушеное мясо и снова картошка, теперь – пюре, подливка. Есть садились часа в два дня, до этого перебивались вчерашними варениками, ситро, пончиками.

За большой стол усаживались долго, шумно, боясь что-нибудь забыть да не поставить на стол.

– Виталя, а шо ж мы помидоров не достали?

Выбраться из-за стола у Виталика не было уже никакой возможности.

– Мам, да ладно уже, всего хватает, садись.

– Та як же без помидоров? Виталя, давай слазь.

Вместе с Виталиком из-за стола выбралось еще несколько человек – пропустить. Он принес большую миску красных помидоров – изумительно вкусных, с листьями вишни и душистой смородины, хреном, чесноком, зонтиками укропа. Запах! А ведь и точно, помидоров не хватало. Остаток дня пили воду, квас, грызли яблоки. А часов в десять вечера:

– Ну шо, вечерять будем?

Сердце тоскует, когда вспоминаешь эту суету, большой стол, любовь вот эту.

Папа Витя вернулся с работы. Его облепили дети, внуки, и на всех у него хватало рук, слов, улыбок. А глаза кого-то искали. Маму Марусю.

– Манечка, я дома, я приехал.

Папа сыграл в моей жизни главную роль, определил сценарий дальнейшей жизни. Русский интеллигент и, если эти слова можно поставить рядом, абсолютно честный человек. Он умер, когда мне было 19 лет, с тех пор у меня появился жизненный камертон. Все, что я делаю, – только с оглядкой на него. Если бы сейчас я могла подойти к нему, сказать, что устала стоять в стойке перед лицом жизни, струсила бы, промолчала. Промолчать легко: пока молчишь – можно успеть договориться с собой. Папа обнял бы, понял, простил. Но его нет рядом, и тогда: набираешь побольше воздуха и как в холодную воду ныряешь – говоришь. Высокая планка – трудно, но достойно.