Read the book: «Обернись!.. Часть третья», page 3

*

– Твою мать! Ольховская, а где в тебе это пряталось, тихоня ты наша? Собственной матери слово поперёк сказать страшно, а на толпу магов наехать, это нормально.

– Не наезжала я ни на кого. Оно у меня само по себе получается. Увидела Алдариэля и всё.

*

– Молодец, хорошо спряталась, чтоб ни чужие, ни свои не отыскали.

– Зин, мне не до раздумий было. Да и не знала я, куда можно.

*

– Так он вас сам нашёл или твоя ящерица доложила?

– Искорка. Фаарр говорил, целую истерику закатила.

*

– Правильно, Ольховская, если самой себе проблем не создать, другие могут не справиться. Как это назвать? Самозамурование? Есть такое слово?

– Теперь есть.

*

– Египетский родственник! Своими ножками притопали в ловушку. И ни у кого мозгов не хватило прикинуть, с чего он сам на встречу напрашивается?

– Нам самим эта встреча нужна была. Думали, что так выполним условие Великих. Того, что подожгут Леса, точно не ожидали.

*

– Не такая она и сильная получается, если твой принц с ней на равных бодается. Непонятно: все вместе не могли, а один он…

– Она не в полной силе Зин. Без той части, что Амарриэлли из неё вытянула, у Алдара был шанс на победу.

*

– Твою мать, Ольховская, вот теперь мне твоего принца реально жалко. Дважды на его глазах из-за него погибли его девушки. Такое врагу не пожелаешь.

– Одна и та же, Зин. И я очень надеюсь, что он этого не понял.

– Ещё раз и медленно. Я что-то торможу. Одна и та же? И… стой. Он твой муж, но он об этом не знает. Маша, ты…

– Да, Зин, я и есть Амарриэлли, его жена. И вспомнила я это только в Озере. Не сама вспомнила, Великие помогли. Ну, я так думаю. А потом оказалась здесь. Зин, мне за них потому так страшно, что я их уже теряла. Понимаешь? Я уже однажды видела, как они погибли, оба, Алдар и Тайрин. Ну, в смысле, я тогда думала так, уверена была, что они погибли. Я ещё раз такого не выдержу. Честное слово, не выдержу.

Вот и слёзы подоспели. А за ними Зинкин слегка недоверчивый вопрос:

– Маш, а эльфы от людей сильно отличаются? Просто, ты – не очень.

– Сильно, Зин. Понимаешь, они, как бы это объяснить, идеальные. А я не эльфийка. В смысле, эта я – человек, но я – это она. И как такое может быть, я не понимаю. Как и то, что в моей матери сидит часть Моринды.

– Чего? Тёть Марина запчасть ведьмы-психопатки из другого мира? Весёлая у вас семейка. А дядя Вова – гном или оборотень?

– Надеюсь, что нет, но уже не удивлюсь.

Услышанное Зинка переваривала долго, три сигареты, мои, естественно, она не курит.

– Маш, честно, даже не знаю, завидовать тебе или жалеть. Попасть в другой мир и всё, что увидеть в нём, это Озеро и кошмарную площадь. Половину времени провести, загибаясь от боли…

– Какую половину? Говорила же, оно быстро получается.

– Один хрен, приятного мало. Потом влюбиться, зная, что ответа не будет, и выяснить, что он тебя не сможет полюбить, потому что любит тебя. Ольховская, у меня с твоим раздвоением личности сейчас заворот мозгов произойдёт.

– Растроением, Зин. Во мне ещё и Моринда.

– И как они все в тебе уживаются? А может ты ещё и не про всех знаешь? Мало ли кто ещё в твоё… общежитие затесался.

– Ой, нет, с меня и этих хватит. Зин, мне назад нужно. Не могу я без него. Совсем не могу.

– Бедная ты моя, бедная. Надо же было так вляпаться!

Мы дружно поплакали над моей несчастной судьбой.

– Маш, ты прости меня за вчерашнее… Если бы я знала… Я бы тебя сама в это Озеро засунула.

– Ещё успеешь. Мне только с Ребеккой Ивановной встретиться, и сразу туда.

В этот раз зазвонили сразу оба телефона. На моём высветилась мать. Как себя с ней вести я пока не придумала и просто сбросила вызов. Зинке звонила Ребекка Ивановна. Передала, чтобы меня привезли к ней.

Повёз нас дядя Дима. Он шутливо повозмущался нашей странной прихотью ехать куда-то на ночь глядя, потом возмутился всерьёз, узнав, что меня ждать не нужно, и наотрез отказался уезжать, пока не доставит мою персону домой в целости и сохранности. Переспорить его мне не удалось.

Около старого дома на окраине не было никого, хотя обычно тут толпились желающие попасть к суперпортнихе дамы, а дорога была практически перекрыта автомобилями. «Ауди» припарковалась прямо у калитки. Дядя Дима ещё раз заверил, что будет ждать, сколько понадобится, Зинка пообещала ему приложить все усилия и сделать ожидание максимально неприятным, я немного развеселилась от их привычных подначек друг друга и вышла из машины.

Калитка была не заперта, свет в окнах подтвердил, что хозяйка дома. Я на минутку задержалась у входной двери, задумавшись, что будет, если я ошиблась в своих предположениях. Решила, что ничего особенно плохого, и вошла.

Ребекка Ивановна ждала в той же комнате, где когда-то учила Зинку, где я первый раз примерила своё платье, стояла у раскройного стола, спиной к двери. Не повернулась, но моё появление заметила сразу, едва я переступила порог.

– Здравствуй, Маша.

– Светлых дней, Орбикаэлли-а-ша. Я могу Вас так называть?

***

– Как догадалась?

– Великие, Старший, Флэарри. Они помогли. А! Ещё русалки. У одной она была в видении. Хотя нет, там она смотрела по-другому. А в том, что показали Великие, где Алдар привёл Амари… меня к родителям, там у королевы был такой же взгляд, как у Ребекки Ивановны.

– Ты так хорошо его запомнила?

– Попробуй не запомни! Она смотрит, как будто насквозь видит, ничего от неё не скроешь.

– А Старший?

– Когда память смотрел и про потеряшек сказал, что, возможно, не один. Младшие тогда сразу на братьев подумали, потом поняли, что я только Шаани точно видела, раз могу его назвать. А Ребекку Ивановну я показывала. Он-то её точно узнал, ему иллюзии не помеха.

– Молодец, логично. Дальше.

– Флэр. Когда про имена сказала. Что мне имя сохранили близкое к моему. Ну, Амарриэлли – Мария, Орбикаэлли – Ребекка, понимаешь?

– Моринда – Марина…

– Да. И Моринда – Мария.

– Перестань. Вообще, забудь об этом, знаешь же…

– Знаю. Всё равно, не забывается. Ты сам веришь, что про такое можно забыть?

ГЛАВА 2 – Про старый дом, озеро и квартиру

Она повернулась. Ничего общего со Старой Беккой. Высокая статная красавица. Королева эльфов. Мама Алдариэля. До невозможности, до болезненно сжавшегося сердца, до мгновенно сбившегося дыхания похожая на него. То есть, конечно, наоборот. Только выражение глаз осталось тем же, что было у Ребекки Ивановны.

– Светлых дней, Амари, – а голос не изменился, молодой, красивый, глубокий, всегда поражавший меня раньше несоответствием её внешности, теперь всё соответствовало. – Я рада, что ты успела вспомнить. С возвращением, девочка.

– Спасибо. Только я мало вспомнила, совсем чуть-чуть. Вот Вас…

Она вдруг встревожилась.

– А Алдариэля? Скажи, ты помнишь его? Кто он?

Странный вопрос. Помню ли я Алдара? А я его могла забыть?

– В каком смысле? Как я могу не помнить Алдариэля? Ребекка Ива… Орбикаэлли-а-ша, я не понимаю…

– Просто скажи, кто такой Алдариэль?

– Старший принц Шорельдаля. Ваш сын. Муж Амарри… мой муж. И мне нужно к нему! Вы мне поможете?

По-моему, она только сейчас выдохнула, быстрыми шагами пересекла комнату и обняла меня.

– Амари, девочка моя, ты смогла! Вы встретитесь с Даром, обязательно встретитесь, теперь уже скоро, – отстранилась, оглядела меня. – Мне нужно многое тебе рассказать, подготовить. Портал может открыться в любое время. Значит, не будем его терять. Присаживайся, Амари, разговор не простой. У тебя впереди нелёгкие испытания…

– Фиг с ними… Ой, извините! Мне всё равно, лишь бы к Алдару!

Она улыбнулась улыбкой Алдариэля на мою горячность и снова стала строгой.

– Ты пока не понимаешь, насколько это серьёзно, даже больше, это опасно и…

– Ерунда! Пусть. Я согласна! – сама ошалела от собственной наглости: я перебила Ребекку Ивановну. Ой, нет, королеву Орбикаэлли. Но остановиться уже не могла. – Честное слово, на всё согласна. Только бы быстрее туда! Мне очень надо!

– И всё же, позволь рассказать, – она не обратила внимания на моё нахальство и терпеливо продолжила: – То платье, что должно было ждать своего часа, не совсем простое…

И снова у меня не вышло вести себя прилично, язык срабатывал быстрее, чем воспитание.

– Не совсем? Это очень мягко сказано!

– От него исходит странная аура, я знаю, но это необходимо. Тебе придётся какое-то время носить его, потому что Аршанс очень изменился…

– Опять? Ну, если надо, значит, надо. Побуду ещё Чёрной Невестой.

Выражение глаз Ребекки Ивановны стало растерянно-непонимающим.

– Опять? Ты знаешь, что оно делает? Но как? Здесь это не работает.

– В Аршансе-то работает. А как оно работает, Ребекка Ивановна, ой, Орбикаэлли-а-ша? В нём даже Младшие сначала меня за неё принимали.

– Младшие?

– Фаарр, Ваади. Ребе… Орбикаэлли-а-ша, Вы можете…

– Подожди, девочка. Ты уже была в Аршансе? Не тогда, не в Мрачные дни, сейчас?

Теперь и я смотрела на неё растерянно и непонимающе.

– Ну да. Я вчера только сюда вернулась. Я ничего не понимаю… Вы этого не знаете? Но Вы же сами звонили Зинке, мне. И сказали всё ей рассказать. Потом сказали сюда приехать. Мы приехали. Она и дядя Дима в машине ждут, а я…

– Амари, помолчи минуту.

Знакомая картина: разговор без звука и собеседника, прямая линия с кем-то из Высших. А эльфийская королева в гневе – это ой! Но как же они похожи с Алдаром! Просто до слёз. Хочу в Аршанс, к нему, к Тайрину, к Младшим…

– Да, девочка, признаться, это несколько неожиданно, – королева вернулась к общению со мной, от её растерянности не осталось следа, в глазах поселились задумчивость и грусть. – Всё должно было быть совершенно не так. Ты каким-то невероятным образом умудрилась спутать все планы.

– Я? Я ничего не делала!

– Зачем тебе на Озере понадобилось платье? – кажется, мою эпопею ей уже изложили в общих чертах, от меня требовались лишь объяснения и детали.

– Я его утопить хотела.

– Утопить вместе с собой? Амари, для эльфов неприемлемо даже помышлять о лишении себя жизни.

– Я тогда не знала, что я эльф. Я и сейчас не эльф. Не эльфийка. Снаружи, по крайней мере. И что я – Амарриэлли, тоже не знала. Просто не хотела, чтобы оно напоминало, что у меня не та свадьба не с тем и не в этом платье. Вот и… А дальше всё само получилось. Хотела посмотреть последний раз на себя, упала, а там вода и рыба, а Озеро меня выбросило, оно всё время меня выбрасывает, ещё и пинается, тропа так же сначала пиналась, а теперь только если долго, а Озеро всегда. Вот. А на берегу меня селяне испугались и Младшие пришли. Ну, Фаарр и Ваади, только сначала Ваади, а Фаарра он потом сам позвал. И они… А как должно было быть?

Не знаю, что можно было разобрать в моём сумбуре, складно изъясняться у меня и в спокойном состоянии не очень получалось, а уж на нервах… Но слушала королева внимательно и ответила мягко:

– В обратном порядке. Сначала воспоминания, потом Аршанс. У тебя должен был быть свободный выбор, право принять взвешенное решение, зная, что ждёт впереди.

– И Вы бы мне всё рассказали?

– Не всё. Многого я сама не знаю. Но хотя бы о твоих способностях, чтобы не стали шоком, об особенностях платья, направила к Пророчеству, ещё кое-что.

В её глазах мелькнуло то выражение, что бывает у Алдара, когда он собирается признать себя ответственным за всё на свете. Я срочно поспешила успокоить:

– Пророчество мы прочитали, Младшие знали, где оно, и частично разобрались. Нам даже Старший подтвердил, что правильно. Способности – это про лечение? Тоже нормально. Сначала… – ой, нет, про то, что было сначала говорить не стоило, незачем расстраивать тем, что давно прошло. – Сначала немножко подумали и тоже всё поняли, – меняя тему, перешла к вопросу, действительно, нужному и полезному. – А о том, как управлять моей магией расскажете?

– Не совсем тебя поняла. Как обычно. Ах, да! Этого ты не вспомнила, верно?

– Не-а.

– И Дар не напомнил, не научил? – она удивилась и тут же заволновалась. – Подожди, ты с Даром успела встретиться?

– Успела. И встретиться, – я сморгнула не замедлившие явиться слёзы. – И расстаться. И мне нужно назад!

– Амари, скажи мне, девочка, до какого этапа Пророчества вы дошли? – в вопросе вдруг скользнули нотки уже не грусти – тоски, и меня захлестнуло предчувствием чего-то недоброго. –Можешь не отвечать. Раз ты здесь… Алдариэль не вспомнил тебя, Амари?

– Вспомнил? А он и не забывал. Только он помнит ту Амарриэлли, настоящую, а не эту, в человеческой обёртке.

– Извини, неверно выразилась. Он тебя не узнал. Так?

– А это возможно? – я просто поразилась такому предположению. – Как Вы себе представляете такое? Вот сами скажите, кто поверит в то, что внутри Маши Ольховской живёт Амарриэлли Ольшаэн?

– Амарриэлли Ашаториэн.

– Что? А, да. Не успела привыкнуть. Так смогли бы? Я сама это до сих пор не могу понять. Как? И никто не сможет, ни Младшие, ни Тайрин. Тайрин даже за Гранью меня две видел. Вот как это?

– Где тебя видел Тайриниэль? Ты сказала: за Гранью?

В который раз несдержанный язык меня подвёл. Да ещё так, что не выкрутиться, только объяснять теперь.

– Так получилось. Но это я тоже не понимаю. Флэр… Флэарри сказала, что я туда не дошла, что это только дорога, а Алдар и Тайрин говорят, что дождь идёт только за Гранью. Вот и получается, что ничего не ясно. Ладно, это я у Флэарри спрошу, если не забуду. А саму Грань я не помню, ребята считают, что Великие мне её из памяти убрали, чтобы никому не рассказала сдуру. Но…

– Подожди, девочка моя, не так быстро. Как получилось, что ты оказалась за Гранью? Этого не должно было случиться.

– Я с Тайрином поменялась. Великие согласились и вернули его. А потом вернули меня. И знаете, – я сама не поняла, защищала ли Алдариэля от несуществующих обвинений, гордилась тем, какой он, или доказывала что-то самой себе. – Может Алдар и не узнал во мне Амарриэлли, но и Арри не была ему безразлична. Он меня и тогда спасал, и по тропам со мной три дня бегал, чтобы Моринда меня не нашла, и в Стамбрю защищал, и на Озере собой закрывал, и… – и меня накрыло запоздалым озарением, кошмарным до всё-таки прорвавшихся слёз. – Ой, мамочки! Бли-ин! Он меня два раза по два раза терял! Вот же… Один раз меня, которая она, на Озере и меня, которая я, на Озере. Второй раз – только эту меня, когда с Тайрином и когда на Озере. Вот как это можно? За что с ним так? Вы представляете, что он чувствует? Разве можно так жестоко?

– Амари, успокойся, не кричи. Хочешь водички?

А я кричала? Бли-ин! Я кричала на маму Алдариэля, на эльфийскую королеву. Нет, не на неё, при ней, но это ненамного лучше. Совсем психом стала.

– Извините, Орбикаэлли-а-ша, я не хотела. Просто… Алдар, он… Он такой… такой… А с ним… А его… За что? Почему так?

– Я понимаю тебя, девочка, – передо мной появился стакан с водой, изящная рука легко коснулась волос, погладила успокаивающе. – И то, что за моего сына ты готова на всё, ценю. Да, Дару пришлось бы потерять тебя второй раз, но лишь затем, чтобы тут же найти. Если бы он узнал тебя, Озеро вернуло бы ему его Амарриэлли.

– Прямо ту, настоящую? – у меня даже слёзы высохли.

– А ты какая? – и снова улыбка Алдариэля, это невозможно видеть и невозможно не видеть. – Игрушечная?

– Человеческая. Ещё и с примесью Моринды, – прозвучало по-детски обиженно. – Вот как я такая получилась? Как меня… сделали?

Честно говоря, сейчас меня это не слишком волновало, но помогало отвлечься, не дать себе утонуть в разочаровании от не случившегося чуда. Я могла бы быть сейчас рядом с Алдаром, и не Машей, Маррией, а Амарриэлли, той, которая может быть с ним всегда. Нет, нельзя думать об этом, пока не останусь одна, тогда можно будет кричать, рыдать, биться в истерике… А сейчас взять себя в руки и говорить о чём угодно, лишь бы не сорваться, лишь бы не разбудить свою магию…

– Нет, Амари, ты не просто человек, ты уникальная.

– Ага, единственная во всех мирах. Ходячая аномалия.

– Приблизительно так. Пророчество помнишь?

– Да. Пересказать? Мы придумали, как его можно всем запомнить, если подобрать синонимы и поменять слова местами…

– Не нужно, мне знаком текст. Три матери. Твоя мать, я и мать Младших, как ты их называешь. Итак, твоя мама, настоящая мама Амари, от самого рождения дала тебе свою защиту, это обычная практика для всех наших женщин, но Ольтаниэлли одна из немногих, кто в Мрачные дни успел передать почти весь свой спектр детям.

– Поэтому у Амарриэлли… у меня появился белый цвет?

– Нет, то, что было отдано, могло защитить, но не усилить.

– Тогда откуда он?

– Ты знаешь ответ

– Алдар.

– Да. Ваша любовь. Вторую защиту дала тебе я, сделала оберег, белоцветный. Не помнишь?

– Нет, но Алдар говорил, только он не верит, что от них был какой-то прок. Считает, что они никого не защитили. Если только по мелочи.

– И он прав. В той силе, которую вкладывали в них, они именно такие. Но они ещё и маяки, привязанные к своему создателю. В случае серьёзной опасности найти ребёнка и прийти на помощь – дело, практически, мгновенное.

– Так Вы появились на Озере?

– Да. И так я нашла тебя здесь.

– Но мой остался на Амарриэлли. Там, на дне…

– Там осталась лишь его оболочка. Оберег достаточно надеть один раз, чтобы произошло слияние с сущностью. Дар ведь свой не носит?

– Не… Не знаю…

Знала. Нет на Алдариэле никаких оберегов, но говорить об этом его маме мне не хотелось.

– Не носит, выбросил в тот день. Тем не менее, я всегда узнаю, если с ним произойдёт что-то.

– Узнаете? Правда? Ребекка Ивановна… Орбикаэлли-а-ша, он…

– Он жив.

– А в порядке? Сейчас там не опасно? Ему сейчас не опасно? Он, знаете, какой… Ой, да… знаете, конечно.

– Знаю. Сейчас непосредственной опасности для него нет. Так вот, тогда, в Мрачные дни, допустить, чтобы ты погибла…

Что Алдариэль в безопасности, было замечательно, но ответа в порядке ли он, я не получила, королева сменила тему, уходя от него.

– Орбикаэлли-а-ша, извините, что перебиваю. С Алдаром всё хорошо? Я очень-очень прошу, скажите, пожалуйста! Только правду. С ним ничего… такого… не случилось?

– Амари, я его не вижу, чувствую, знаю, когда ему плохо. Сейчас, скажу так, его жизни ничто не угрожает.

Пришлось удовлетвориться этим ответом. Собственно, рассчитывать на другой и надеяться, что с Алдаром всё замечательно, смысла не имело. После вампиров, Чёрной Невесты и потери меня можно представить в каком он состоянии. Главное, что его жизнь вне опасности. Я прикусила губу, припугнула страшными карами стоящие наизготовку слёзы и себя заодно, смогла слушать дальше. Королева сделала вид, что не заметила этого всего.

– Повторюсь, допустить твоей гибели мы не могли, весь Аршанс был бы обречён. Причиной его несчастий стала любовь, и вернуть его к нормальной жизни сможет только любовь, самое созидательное и разрушительное из существующих во Вселенной чувств. В центре всего оказался Алдариэль. С него всё началось и только он смог бы всё исправить. А для него единственная возможная любовь – ты, Амари. Но ты уже стояла на Грани. Старшие просили Великих нарушить Закон, вернуть тебя. Была причина, по которой им пошли навстречу. И было условие: вы сами должны вспомнить и узнать друг друга, никакие подсказки или давление на вас не допускались. Твоя сущность вернулась в твоё тело и тут же ушла через портал вслед за частью сущности Моринды. А я за ними, на зов твоего оберега. Ваши сущности при переходе оказались связаны. Полностью разделить их сразу было невозможно. Пришлось ждать пока появится подходящая семья: мать, с предрасположенностью к тьме, дочь, открытая для света, и нейтральный отец. Такие семьи крайне редкое явление, как правило, ребёнок наследует родительскую суть. Разделение произошло на двенадцатый день после зачатия Маши Ольховской. То, что дала тебе Ольтаниэлли, не позволило мраку убить твой свет, закрыло ему дорогу к спектру, но само частично пропиталось тьмой, убрать которую нельзя. Основная часть тьмы, обнаружив более подходящий носитель, не отторгающий её, перешла в твою мать. Во время твоего рождения часть Моринды, ушедшая в Марину, должна была быть заблокирована и со временем сведена до минимального уровня, но произошло непредвиденное. Здесь стоит вернуться немного назад. Моринда фер Терри изначально не из Аршанса, она пришла туда…

– Я знаю. Она Алдару говорила, был сбой портала и её часть осталась в другом мире.

– Да. В этом. И её притянуло к той, что оказалась в Марине. Старшая не допустила их соединения, но связь между ними установилась и разрушить её значило погубить обе.

– Вот и хорошо! Тогда бы они точно не собрались вместе, и Пророчество про части мрака…

– В том-то и дело, что часть, отсечённая порталом, не является мраком. Уничтожать её нельзя.

– Почему? Тут уже не важно, является, не является. Она – Моринда. И всё.

– Всё несколько сложнее. Просто поверь мне на слово, девочка, так нужно.

– Ну… Я бы… Ладно, Вы лучше знаете.

– Да, Амари, именно так. Пока эти две части тянулись друг к другу, в тебя, ещё не стабилизировавшуюся после разделения, успело попасть понемногу от обеих, и убирать это было уже поздно.

– Вот же… Как оно всё одно на одно…

– Да, стечение обстоятельств.

– Случайное?

– Абсолютно. Забирать тебя из семьи было запрещено, это тоже одно из условий, как и вмешиваться в твою жизнь. Для того, чтобы защитить сущность Амари от возможного воздействия тёмной части Моринды и с планами на возвращение в Аршанс, Старшая повысила физические возможности твоего тела, они ниже эльфийских, но выше стандартных человеческих, кроме того, она предельно увеличила твой потенциал и слегка изменила структуру спектра, добавив в неё крупицу своей силы. В какой-то степени твоя магия стала близка магии Младших.

Ничего себе! Мягко говоря, неожиданно. Даже после слов Старшего, что кто-то из них приложил руку к моему появлению на свет, предположить, что во мне есть капелька их силы… Мамочки! И… И как-то неудачно выбрали они носитель для такого богатства.

– Если бы я ещё ей пользоваться умела… А то она, в смысле, магия, сама по себе, а я сама. А лечебные способности откуда взялись?

– Из света и тьмы. Побочный эффект. Они компенсируют друг друга, одно причиняет боль, другое её убирает и возвращает в исходную точку.

– А я всё чувствую, – ляпнула я нечаянно, не обвиняя, тут же попыталась исправить оплошность. – Ой, Вы не подумайте, я не обижаюсь. Если бы не это, я бы не смогла помочь Тайрину и остальным. Так что пусть, это не так страшно.

– Нет, Амари, это страшно и неправильно, никто не хотел для тебя подобных испытаний, – Орбикаэлли выглядела откровенно расстроенной. – Старшая и я старались это убрать, но ничего не вышло. Всё, что нам оставалось, заблокировать способности до момента перехода. Да, и твои проблемы с полным неприятием человеческой анатомии отсюда, из-за блокировки, чтобы ты случайно сама её не разрушила.

– Ну и ладно. Нет, правда, это хорошие способности, очень полезные. И не так уж это… неприятно, вполне терпимо и быстро, – я поняла, что не убедила королеву и свернула со скользкой темы. – А что стало с той частью Моринды, которую нужно сохранить?

– Одновременно с тобой родились ещё две девочки, одна светлая и одна нейтральная. В нейтральной её и сохранили.

– А почему не в светлой?

– Потому что вместе с Амарриэлли из-за Грани вернулась ещё одна сущность. Мы об этом не просили, это было решение Великих. У неё своя судьба.

– А какая у неё судьба? Хорошая? Это ведь Зинка, да? – вывела я логичную связь между нашим общим рождением и чьим-то, догадываюсь чьим, велением всё ей рассказать.

– Нет, Амари. Та девочка сейчас не здесь.

– В Аршансе?

– Нет, просто не в этом городе. В Аршанс ей дорога закрыта.

– Понятно, он весь закрыт.

– Не потому. Она нерождённая.

– Какая? Как это?

– Так. По силе любви с Даром и тобой могла сравниться всего одна пара. У них должен был родиться ребёнок, но то, что произошло с эльфийками…

– Русалки не могут рожать. Да?

– Вы догадались про русалок?

– И про сирен тоже. Только как их объединить не знаем. Ребёнок той пары должен был погибнуть?

– Нет, наоборот. Дети настоящей вечной любви не должны погибать ни при каких условиях, слишком редко они рождаются. Поэтому Великие её вернули.

– Орбикаэлли-а-ша, я знаю не очень много эльфов… Но я видела, как Шерин… Это дочка Шериниэля?

– Это не имеет значения, Амари. У неё своя жизнь, далёкая от тебя и от Аршанса.

– А рассказали Вы про неё просто так? Ой, бли-ин… Ой, извините! Просто… мы одинаковые, как бы и… А… у неё получается жить… вот такой? У неё же тоже эльфийская магия и всё такое… Она умеет с ней обращаться?

– Поэтому и рассказала, чтобы ты не чувствовала себя одинокой в этом своём воплощении. Вы не одинаковы, но во многом похожи. На сегодня тебе достаточно. Домой ты пока возвращаться не будешь, сначала там нужно навести порядок. Пойдём, я покажу комнату, где поживёшь какое-то время.

– А можно я у Зинки… Бли-ин! Мандрагора ползучая!

– Амари! Узнаю знакомые обороты. Ничему другому ты у Фаарра научиться не могла?

Могла, но это чуть ли не самая скромная из его речевых конструкций.

– Ой, извините! Просто… только дошло… Это получается, часть Моринды сидит в Зинке? Обалдеть!

Моринда, сидящая в моей матери, воспринималась почему-то несравнимо спокойнее, чем она же в моей подруге. Зинка, добрая, смешливая, трезвомыслящая, моя всегдашняя поддержка и, весьма частенько, защита, никак не ассоциировалась с чокнувшейся магичкой.

– Орбикаэлли-а-ша, а может, она всё-таки не она?

– Что тебя смущает, Амари?

– Всё! Как это, моя Зина и эта…

– А ты сама и эта… В твоём понимании нормально совмещаются?

Точного копирования моих интонаций от королевы я не ожидала, как и повторенного неопределённого жеста рукой и пренебрежительно сморщенного носа. И, вообще, всего её некоролевского поведения. На правительницу она была похожа только пока общалась с кем-то из, наверное, Старших. А так – обычная женщина, волнующаяся, радующаяся, переживающая, объясняющая. Да даже в образе Старой Бекки она вела себя более… царственно. Теперь ещё и это поддразнивание. Оно удивило и почему-то успокоило.

– К себе я привыкла. А к ней…

– А что с ней, Амари? Она та же, какой ты знаешь её все годы. Твоя человеческая мать в своё время изменилась, не сказать, чтобы кардинально, но тем не менее. А Зина такая от момента рождения. И, если не передумала, пожить у неё несколько дней – для тебя это было бы неплохо. Все попытки негативного воздействия в твой адрес она нейтрализует, по крайней мере, смягчит.

– Она умеет…

– Нет, неосознанно. Они с Мариной получились абсолютно идентичны в структурном строении, но полярно противоположны в своей сути. Как результат – взаимное ослабление эманаций в присутствии друг друга.

– А у моей матери осознанно? Это она на меня всякую дрянь цепляла? Из-за неё я была такой… как была?

– Да, Амари, к сожалению, это так. Прости, девочка, но вмешаться я не могла, не имела права. В Марине изначально присутствовал весьма неприятный букет личностных качеств, рождение ребёнка сгладить их не смогло. Она чувствовала вашу единокровность, но не родство. С твоим взрослением это усиливалось, материнский инстинкт, и без того не слишком выраженный, полностью деградировал. Без него она сочла тебя идеальной жертвой для удовлетворения жажды власти, безоговорочного помыкания, безответной мишенью для насмешек и оскорблений. Своего рода, эмоциональное рабство. Твои попытки сопротивляться этому разбудили её магию. Первое проявление, скорее всего, произошло на пике негатива. Первое, что я увидела на тебе, была немота, совсем слабая, ты её могла почувствовать лишь как несколько замедленную речь, но она это заметила. Что смогла понять, сказать трудно, но что-то смогла и стала искать учителя. Поиски затянулись, большинство тех, кто позиционирует себя здесь магами и экстрасенсами, обыкновенные шарлатаны, в лучшем случае, среднего уровня фокусники, но попадаются и настоящие. Среди местных их единицы, однако, здесь хватает гостей из соседних миров. Одну такую гостью Марина отыскала. В результате этот мир получил сильную тёмную ведьму. Поскольку создана она искусственно, то блокировать её способности и оградить от них обычных людей было в нашем праве, что я и сделала. Она безопасна для всех, кроме тебя, Амари. До момента принятия тобой решения насчёт Аршанса любое вмешательство в твою жизнь с нашей стороны было под строжайшим запретом.

– А теперь?

– Теперь мне нужно немного времени. Здесь тяжело работать, природа магии совершенно не наша, сопротивляется вмешательству, а техногенность мира снижает эффективность, поэтому защита и очистка займут несколько дней, после этого сможешь вернуться домой, там будет абсолютно безопасно.

– Вообще, я собираюсь вернуться в Аршанс. Орбикаэлли-а-ша, Вы мне поможете?

– Нет, Амари, это просто не в моих силах. И, боюсь… Нет, Амари, это просто не в моих силах. Аршанс закрыт для меня так же, как для всех.

– А Старшая? – я ухватилась за соломинку отчаянной надежды. – Она не может помочь?

– На это тебе ответит только она сама. Амари, мне нужно ненадолго отлучиться. Ты остаёшься или отправляешься к Зинаиде?

– К Зинке. Я приду завтра? Можно?

– Нужно. Сейчас ступай. Светлых дней, Амари.

– Светлых дней, Орбикаэлли-а-ша.

Уже почти на выходе меня догнал её голос, чуть звенящий то ли от волнения, то ли ещё от чего-то:

– Амари, Дар очень изменился?

Хороший вопрос. Проблема только в том, что я практически не знаю… не помню, каким Алдариэль был.

– Наверное, я не знаю. От того, что вспомнила… Алдар повзрослел, у него грустные глаза и смеётся он редко, но это понятно. А мне всё равно, какой он. Лучше его нет.

– Иди, девочка. И приходи в любое время. Если меня не будет, подождёшь здесь, дом тебя пропустит.

«Ауди» честно стояла на том же самом месте, папа с дочкой весело и азартно спорили на какую-то архитектурную тему, на минуту отвлеклись на моё появление, уточнили, что всё нормально и можно ехать, и продолжили дискуссию. Мне это было только на руку, просто слушать, смотреть и убеждаться, что моя подруга всё та же привычная и знакомая Зинка, а не злобный монстр. Пока доехали до их дома, я окончательно успокоилась.

Просьбу приютить меня на несколько дней они даже не дослушали, по общему мнению всей семьи Зиминых-Терниковых это само собой подразумевалось.

Ночью Зинка ещё немного поприставала с вопросами об Аршансе. Я какие-то мгновения колебалась, стоит ли рассказывать ей о нём в свете последних новостей, но решила, что если Старшая, а в том, что звонки от имени Ребекки Ивановны на самом деле исходили от неё… ну или с её согласия и разрешения, я была почти уверена, считает, что можно, то не мне с ней спорить.

Заснуть я не могла долго, прокручивала в голове разговор с королевой, ругалась на себя, что местами откровенно срывалась и вела себя не слишком разумно, выглядеть в глазах мамы Алдариэля неуравновешенной и недалёкой совсем не хотелось, вспоминала Аршанс, тосковала, десятки раз дотрагивалась до пульса и слушала такой родной голос Тайрина, он казался единственной реальной ниточкой, связывающей меня с миром, где осталась моё сердце. Флэарри в эту ночь ко мне не приходила.