Чингисхан

© Иона Ризнич, 2024

© ООО Издательство АСТ, 2024

«Билики», или избранные изречения Чингисхана

Слово «билик» переводится как «знание». Это «знание» давалось подданным в виде изречений хана, которые записывались или запоминались и таким образом обнародовались. Обычай этот монголы позаимствовали у покоренных китайцев. Билики почитались наравне с Ясой – законом.

Персидский историк XIII века Рашид ад-Дин записал многие из биликов Чингисхана уже после его смерти, предварив их следующим вступлением:

Чингисхан сказал: дети их не слушали нравоучительных мыслей отцов, младшие братья не обращали внимания на слова старших; муж не имел доверия к жене, а жена не следовала повелению мужа, свекры смотрели неблагосклонно на невесток, а невестки не уважали свекров, большие не воспитывали малых, а малые не соблюдали наставления старших; вельможи стояли близко к сердцу служителей, а не приводили под власть людей внешних, люди богатые видели добро, но не делали могущественными правительствующих лиц и не давали укрепления; язык и путь разума и довольства не был известен. По той причине были противники верховной власти, воры, лжецы, возмутители и разбойники. Таким людям в собственном их жилище не являлось солнце, т. е. они грабили; лошади и табуны не имели покоя; лошади, на которых ездили в авангарде, не имели отдыха, пока неизбежно те лошади не умирали, издыхали, сгнивали и уничтожались. Таково было это племя без порядка, без смысла. Когда явилось счастье Чингисхана, они пришли под его приказ, и он управлял ими посредством твердо укрепленного закона. Тех, которые были умны и молодцы, сделал беками ^[1] войска; тем, которые были проворны и ловки, дав на руки их принадлежности, сделал табунщиками; глупых, давши им небольшую плеть, послал в пастухи. По этой-то причине дело его (Чингисхана), словно молодой месяц, возрастает со дня на день; от Неба, силою Всевышнего Бога, нисходит победоносная помощь, а на земле помощью его явилось благоденствие; летние кочевки его стали местом ликованья и пированья, а зимние кочевки приходились приятные и соответственные. Когда благостью Великого Бога я обрел эти значения и изыскал сам собой эти мысли, то по этой причине спокойствие, ликованье и пированье достигли и до сего времени. После этого и до пятисот лет, до тысячи, десяти тысяч лет, если потомки, которые родятся и займут мое место, сохранят и не изменят таковой закон Чингисхана, который от народа ко всему пригоден, то от Неба придет им помощь благоденствия, непрерывно они будут в веселье и пированье; Господь мира (Вселенной) ниспошлет им благоденствие; люди будут молиться за них, они будут долговечны и будут наслаждаться благами. На это следуют следующие изречения:

От добротности, строгости – прочность государства.

Ведь и вреда же бывает от многих так много; а от немногих – немного!

Вещь можно назвать хорошей только после того, как она закончена.

Если великие люди, багатуры и эмиры, которые будут при многих детях государей, что появятся на свет после сего, не будут крепко держаться закона, то дело государства потрясется и прервется, будут страстно искать Чингиcхана, но не найдут!

Только те эмиры туманов, тысяч и сотен, которые в начале и конце года приходят и внимают биликам Чингиcхана и возвращаются назад, могут стоять во главе войск. Те же, которые сидят в своем юрте и не внимают биликам, уподобляются камню, упавшему в глубокую воду, либо стреле, выпущенной в заросли тростника, и тот и другая бесследно исчезают. Такие люди не годятся в качестве начальников!

Каждый, кто в состоянии содержать в порядке свой дом, в состоянии содержать в порядке и целое владение; каждый, кто может так, как это положено, выстроить к бою десять человек, достоин того, чтобы ему дали тысячу или туман: он сможет выстроить их к бою.

Можно в любом месте повторить любое слово, в оценке которого согласны три мудреца, в противном случае на него полагаться нельзя. Сравнивай и свое слово, и слово любого со словами мудрых; если оно будет им соответствовать, то может быть сказано, в противном случае его не надо произносить!

Каждому, кто пойдет к старшему, не должно ничего говорить до тех пор, пока этот старший не задаст вопроса. И тогда пусть он согласно этому вопросу даст должный ответ, потому что если он произнесет свое слово прежде вопроса, то хорошо, если его услышат, в противном случае он будет ковать холодное железо.

Добрым можно назвать только такого коня, который хорошо идет и откормленным и в полтеле и одинаково идет, будучи истощенным. Коня же, который хорошо идет только в одном из этих трех состояний, добрым назвать нельзя!

Среди мирного населения будьте смирны, как малый теленок, а во время войны кидайтесь в бой, как голодный ястреб, бросающийся на дичину.

Слово, которое сказали, подумав, хорошее ли оно, – раз сказано всерьез или в шутку, все равно его нельзя вернуть.

Мужчина – не солнце, чтобы одновременно показываться людям всюду. Жена, когда ее муж уезжает на охоту или на войну, должна содержать дом в порядке и прибранным с тем, чтобы, когда посол либо гость остановится в доме, он увидел бы все в порядке, а она сделала хорошее кушанье и приготовила все, что нужно гостю. Такая жена естественно создает хорошую репутацию мужу, подымает его имя, и муж ее на общественных собраниях возвысится, словно гора. Хорошие качества мужа узнаются по xopoшим качествам жены. Если жена дурна и неразумна, беспутна и непорядлива, то и муж по ней познается!

Мы отправляемся на охоту и убиваем много изюбрей, мы выступаем в походы и уничтожаем много врагов. Поскольку всевышний господь указует нам путь, это нам легко удается, люди же забывают это и видят здесь другое.

Нет батыра, подобного Есунбаю, и нет человека, подобного ему по дарованиям! Но так как он не страдает от тягот похода и не ведает голода и жажды, то считает всех прочих людей, нукеров и ратников, находящихся с ним, подобными себе в способности переносить тяготы походов, они же не в силах их переносить. По этой причине он не годен быть начальником. Достоин же быть таковым лишь тот человек, который сам знает, что такое голод и жажда, и судит поэтому о состоянии других, тот, который в пути идет с расчетом и не допускает, чтобы его войско голодало и испытывало жажду, а скот отощал.

После нас члены нашего уруга ^[2] оденутся в затканные золотом одежды и будут вкушать вкусные и жирные яства, будут садиться на красивых коней и обнимать прекрасноликих жен, но они не скажут: «Все это собрали наши отцы и старшие братья», а забудут и нас, и этот великий день!

Когда человек, пьющий вино и водку, напьется, он становится слеп, – ничего не в состоянии видеть; он становится глух – не слышит, когда его зовут; он становится нем, – когда с ним говорят, – не в состоянии ответить. Когда он напьется, то похож на человека при смерти: если он захочет сесть прямо, то не будет в состоянии этого сделать, точно так, как оцепенел бы и обалдел человек, которого хватили по голове. В вине и водке нет ни пользы, ни разума, ни доблестей, и нет также доброго поведения и доброго нрава: в хмелю люди совершают дурные дела, убивают и ссорятся. Вино удерживает человека от того, что он знает, и от искусств, которыми он обладает, оно становится завесою на его пути и для его дела. […] Государь, который пристрастен к вину и водке, не в состоянии вершить великих дел и издавать билики и устанавливать важные обычаи; эмир, пристрастный к вину и водке, не в состоянии держать в порядке ни дела тысячи, ни сотни, ни десятка своего войска и не в состоянии завершить их благополучно. Телохранителю, который пристрастен к вину, строжайше воздастся, его постигнет великая кара.

Люди карачу, иначе говоря, простонародье, пристрастные к хмельным напиткам, пропивают полностью коня, стадо и все, что у них есть, и становятся нищими; служилых людей, пристрастных к винопитию, судьба непрерывно мучает и тревожит. Эти хмельные напитки не смотрят на лицо и на сердце: они одинаково дурманят и добрых, и злых и не спрашивают, плох человек или хорош. Они дурманят руки, так что те лишаются способности схватить и искусности в своих действиях; они дурманят ноги, и те перестают двигаться и ходить; они дурманят сердце, и оно не в состоянии здраво мыслить, они выводят из строя все чувства и орудия мышления.

Если уж нет средства против питья, то человеку нужно напиться три раза в месяц. Как только он перейдет за три раза – совершит наказуемый проступок. Если же в течение месяца он напьется только дважды – это лучше, а если один раз – еще похвальнее, если же он совсем не будет пить, что может быть лучше этого?! Но где же найти такого человека, который совсем бы не пил, а если уж таковой найдется, то он должен быть ценим!

Владыка людей управляет Поднебесною, как правая рука держит тяжелую вещь непременно с помощью левой руки – т. е. министра.

Величайшее наслаждение и удовольствие для мужа состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами; в том, чтобы сесть на его хорошего хода с гладкими крупами меринов; в том, чтобы превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на их розоцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды – сосать!

Яса – законы Чингисхана

Дошедшие до нас фрагменты Ясы гласят следующее:

Любить друг друга, не прелюбодействовать, не красть, не лжесвидетельствовать, не быть предателем, почитать старших и нищих, за нарушение – смертная казнь.

Прелюбодей предается смерти без всякого различия, будет ли он женат или нет.

Кто повинен в содомии, тот также наказывается смертью.

Шпионы, лжесвидетели, все люди, подверженные постыдным порокам, и колдуны приговариваются к смерти.

Кто лжет с намерением или волхованием, или кто подсматривает за поведением другого, или вступается между двух спорящих и помогает одному против другого, также предается смерти.

Тот, кто мочится в воду или на пепел, также предается смерти.

Кто возьмет товар и обанкротится, потом опять возьмет товар и опять обанкротится, потом опять возьмет товар и опять обанкротится, того предать смерти после третьего раза.

Кто даст пищу или одежду полоненному без позволения полонивших, тот предается смерти.

Кто найдет бежавшего раба или убежавшего пленника и не возвратит его тому, у кого он был в руках, подвергается смерти.

Когда хотят есть животное, должно связать ему ноги, распороть брюхо и сжать рукой сердце, пока животное умрет, и тогда можно есть мясо его; но если кто зарежет животное, как режут мусульмане, того зарезать самого.

Он постановил уважать все исповедания, не отдавая предпочтения ни одному. Все это он предписал как средство быть угодным Богу.

Он запретил своему народу есть из рук другого, пока представляющий сначала не вкусит сам от предлагаемого, хотя бы он был князь (эмир), а получающий – пленник; он запретил им есть что бы ни было в присутствии другого, не пригласив его принять участие в еде; он запретил насыщаться одному более товарищей и шагать через огонь трапезный и чрез блюдо, на котором едят.

Если кто проезжает подле людей, когда они едят, он должен сойти с лошади, есть с ними без их позволения, и никто из них не должен запрещать ему это.

Он запретил им опускать руку в воду и велел употреблять что-нибудь из посуды для черпания воды.

Он запретил мыть их платье в продолжение ношения, пока совсем не износится.

Воспрещается купаться или мыть одежду в проточной воде во время грозы.

Он запретил говорить о каком-нибудь предмете, что он нечист; утверждал, что все вещи чисты, и не делал различия между чистыми и нечистыми.

Он запретил им оказывать предпочтение какой-либо из сект, произносить слова, употребляя почетные названия, а при обращении к султану или к кому другому должно употреблять просто его имя.

Он предписал, чтобы женщины, сопутствующие войскам, исполняли труды и обязанности мужчин в то время, как последние отлучались на битву.

Он предписал им представлять в начале каждого года всех своих дочерей султану (хану), чтобы он выбрал для себя и для своих детей.

Он узаконил, чтобы старейший из эмиров, когда он проступится и государь пошлет к нему последнего из служителей для наказания его, отдавал себя в руки последнего и распростирался бы пред ним, пока он исполнит предписанное государем наказание, хотя бы то было лишение живота.

Он предписал султану учреждение постоянных почт, дабы знать скоро о всех событиях в государстве.

От убийства (казни за преступление) можно откупиться пенею, заплатив за мусульманина сорок золотых монет (барыш), а за китайца рассчитывались одним ослом.

Тот, у кого найдется украденная лошадь, обязан возвратить ее хозяину с прибавкой десяти таких же лошадей; если он не в состоянии уплатить этого штрафа, то вместо лошадей брать у него детей, а когда не было детей, то самого зарезать, как барана.

Человека, подавившегося пищей, протаскивать под ставкой и немедленно убивать, равным образом предавать смерти, кто ступил ногой на порог ставки воеводы.

Дети, прижитые от наложницы, считаются законными и получают по распоряжению отца соответствующую долю наследства. Раздел имущества основывается на таком положении, что старший получает больше младших; меньший же сын наследует хозяйство отца. Старшинство детей рассматривается соответственно степени их матери, из числа жен одна всегда старшая преимущественно по времени брака.

Запрещено под страхом смерти провозглашать кого-либо императором, если он не был предварительно избран князьями, ханами, вельможами и другими монгольскими знатными людьми на общем совете.

Запрещается главам народов и племен, подчиненных монголам, носить почетные титулы.

Запрещается заключать мир с монархом, князем или народом, пока они не изъявили полной покорности.

Никто из подданных Империи не имеет права иметь монгола слугой или рабом. Каждый мужчина, за редкими исключениями, обязан службой в армии.

Два письма Чингисхана

Адресованы они китайскому даосу Чань Чуню, известному целителю. Написаны письма были в 1220‐х годах, когда Чингисхан уже ощущал груз прожитых лет. Он хотел, чтобы врач приехал и помог ему, но интересовался и философией даосов. Первое письмо, несомненно, было отредактировано кем-то из образованных китайцев, приближенных Чингисхана, возможно, это был Елюй Чуцай. Стиль второго письма разительно отличается – вероятно, Чингисхан продиктовал его сам. Письма интересны тем, что содержат мысли Чингисхана о роли властителя и о своей роли в истории.

«Небо отвергло Китай за его чрезмерную гордость и роскошь. Я же, обитая в северных степях, не имею в себе распутных наклонностей; люблю простоту и чистоту нравов; отвергаю роскошь и следую умеренности; у меня одно платье, одна пища; я в тех же лохмотьях и то же ем, что коровы и конские пастухи; я смотрю на народ, как на детей; забочусь о талантливых, как о братьях; мы в начинаниях согласны, взаимная любовь у нас издавна; в обучении тем я напереди других; в ратных боях не думаю о заде. В семь лет я совершил великое дело и во всех странах света утвердил единодержавие. Не оттого, что у меня есть какие-либо доблести, а оттого, что у гиньцев правление непостоянно, я получил от Неба помощь и достиг престола. На юге Суны, на севере Хэйхэ ^[3], на востоке Ся, на западе варвары, – все признали мою власть. Такого царства еще не было с давних времен наших… Но звание велико, обязанности важны, и я боюсь, что в правлении моем чего-нибудь недостает; притом строят судно и приготовляют весла для того, чтобы можно было переплыть через реки; подобно тому приглашают мудрецов и избирают помощников для успокоения вселенной. Я со времени наследования престола усердно занимаюсь делами правления, но не видел еще достойных людей для занятия санов 3 гунов и 9 цинов ^[4]. В сих обстоятельствах я наведался, что ты, учитель, сроднился с истиною и шествуешь по правилам; многоученый и опытный, ты глубоко изведал законы; твоя святость прославилась и доблести проявились; ты хранишь строгие обычаи древних мудрецов и обладаешь прекрасными талантами высших людей; издавна привитаешь в скалах и ущельях и скрыл себя (от мира); ты прославляешь просвещение предков; ты привлекаешь к себе людей, обладающих святостию, которые, как облака, шествуют к тебе стезей бессмертных в неисчислимом множестве. Узнав, что после войны ты все еще обитаешь в прежнем жилище, в Шаньдуне, я беспрестанно думал о тебе. Я знаю пример возвращения от реки Вэй в одной колеснице и троекратной просьбы в хижине. Но что мне делать? За обширностью гор и долин я не могу сам встретить тебя. Я только схожу со своего места и стою подле; постился и омылся ^[5], избрал своего приближенного Лю Чжун Лу, приготовил легких всадников и простой экипаж, и, не страшась тысяч ли, прошу тебя подвинуть святые стопы твои; не думай о дали песчаных степей; или пожалей о народе, по современному состоянию дел, или из милости ко мне, сообщи мне средства сохранения жизни. Я сам буду прислуживать тебе. Я мечтаю, что ты отрыгнешь мне хоть остатки и скажешь мне хоть одно слово; но и этого довольно. Теперь я несколько выразил мои задушевные мысли, надеясь, что они сколько-нибудь ясны в настоящей грамоте. Надеюсь, что ты, проявив сущность великого Дао, сочувствуешь всему доброму и конечно не поперечишь желаниям существ. Посему настоящее повеление должно быть вполне ведомо, 5‐й луны 1‐го числа».

«С удовольствием прочитал я уведомление твое о том, что, согласно с моим повелением, ты отправился в путь, и все прописанное тобою принял к сведению. Ты святостию превосходишь трех мудрецов; твои доблести гремят во многих странах; поэтому я послал сановника, с пригласительным даром, на почтовых, искать тебя у океана. Случай был согласен с моими желаниями; Небо не воспротивилось человеку. Два двора несколько раз приглашали тебя, но ты не пошел к ним; но, когда мой один посланец пригласил тебя однажды, ты восхотел подняться с места. За то, что я воздвигнут Небом, ты сам пошел ко мне. Ты не отказался переносить на открытом воздухе ветер и иней, и сам решился пройти песчаные степи. Когда твое писание представлено было мне, нечего говорить, как я был рад и доволен. Дела ратные и государственные не в моем желании, а мысли в духе Дао дэ, искренно скажу, заслуживают уважения. За непокорность тех глав я громлю их грозно; только приходит моя рать, дальние страны усмиряются и успокаиваются. Кто приходит ко мне, тот со мной; кто уходит, тот против меня. Я употребляю силу, чтобы достигнуть продолжительного покоя временными трудами, надеясь остановиться, как скоро сердца покорятся мне. С этой целью я несу и проявляю грозное величие и пребываю среди колесниц и воинов. Я снова представляю себе, что облачная колесница твоя уже тронулась с Пын лая и что ты можешь направить путь, на журавле, в Индию. Да Мо ^[6] пришел на восток, чтобы запечатлеть истины преданием духа учения; Лао Ши ^[7] шествовал на запад, чтобы и варваров просветить и возвести на степень святости. Хотя равнины и широки, но недалеко узреть мне стол и посох твой. Поэтому и отвечаю на твое послание, чтобы тебе ведомы были мои мысли. Надеюсь, во время пути ты будешь благополучен и здоров; о прочем не распространяюсь».

Интересные факты из жизни Чингисхана

1. При своей невероятной силе духа и недюжинном уме Чингисхан вовсе не отличался большой физической силой. Его никогда не называли «батыром» или «багатуром», то есть богатырем. А вот его отца Есугея называли так с тринадцати лет.

 

2. До нас не дошло ни одного прижизненного портрета Чингисхана. Самое раннее из его изображений было создано в 1278 году художником Хорихусуном по описанию. Заказчиком портрета был Хубилай – внук Великого Завоевателя. Хубилаю было 12 лет, когда умер его дед, и, конечно, он отлично помнил, как тот выглядел. Были живы и другие люди, помнившие великого хана, поэтому, скорее всего, портрет похож.

3. Однако есть теория, согласно которой Чингисхан был рыжеволосым и зеленоглазым. Указания на это действительно есть в некоторых – правда, позднейших – описаниях его внешности.

4. Чингисхан очень рано начал седеть. Он был еще совсем молодым человеком, когда на его голове появились первые седые волосы. Рашид ад-Дин говорит, что, заметив это, приближенные задали ему вопрос: «О, счастливый государь, возраст твой не достиг еще порога старости, почему же в твоем чубе появилась седина?!»

В ответ Темучжин сказал: «Так как всевышний господь пожелал сделать меня главою и старейшиною туманов и тысяч и водрузить бунчук моего благоденствия, то он проявил на мне знак старости, который является знаком старшинства».

5. По мнению международной группы генетиков, изучавшей данные Y‐хромосомы, в 2003 году почти 8 % мужчин, живущих в пределах бывшей Монгольской империи, являются потомками Великого Завоевателя. Это около 16 миллионов человек или 0,5 % от населения Земли.

6. Год рождения Темучжина до конца не выяснен, источники указывают на разные даты: 1155, 1162 или даже 1167 – что маловероятно. Днем его рождения считается 4 ноября, в Монголии это национальный праздник – День гордости.

7. Легенда утверждает, что Темучжин появился на свет, сжимая в кулачке кусочек запекшейся крови. Это было расценено как знак того, что ему уготована роль правителя мира, или того, что он зальет мир кровью.

8. Во время завоевательных походов Чингисхан безо всякой жалости приказывал истреблять население покоренных им земель. Персидские историки сообщают, что в битве при Нишапуре монголы перебили 1 747 000 человек, в Герате – 1 600 000, а по свидетельству историка Джуздани – 2 400 000 человек.

Согласно обобщенным данным, Чингисхан виновен в смерти более 40 миллионов человек.

9. Первое свое убийство Темучжин-Чингисхан совершил в 13 лет. Жертвой стал его единокровный брат, а причиной ссоры – борьба за верховенство в клане. Убийство кровного родственника по законам Степи считалось очень тяжким преступлением.

10. Более всего на свете Чингисхан любил красивых женщин и красивых коней. Он сознавал эту свою слабость: «Красоту и знатных коней все любят; но коль скоро сердце будет привязано к ним, то легко погубить имя и потерять достоинство». Желая умилостивить дух отца, сын Чингисхана Угэдэй, взойдя на престол, приказал принести в жертву отцу сорок красавиц и сорок лошадей.

11. В современной Монголии процветает культ Чингисхана. Его именем называют улицы, вокзалы, кинотеатры, ему повсюду ставят памятники. Один из таких памятников является самой большой конной статуей в мире, его высота составляет 50 метров! Установлен он в 54 километрах от Улан-Батора, монгольской столицы. А в 2019 году первый памятник Чингисхану появился и в России, в Калмыкии.

12. Легенда о многочисленных «кладах Чингисхана» очень популярна во всех странах, по территории которых проходили орды Чингисхана. Одни энтузиасты ищут сокровища, спрятанные жителями городов перед монгольским нашествием, другие – богатства, сокрытые в земле самим Завоевателем. Одно из мест поисков клада – Курментинское ущелье в Киргизии. Клад Чингисхана будто бы спрятан «… у деревни Тюп под большим камнем, двухметровым слоем человеческих костей и такой же толщей земли» ^[8]. Однажды этот клад вроде бы даже и находили – в пещере, но вынести золото помешал внезапно начавшийся обвал. Энтузиасты считают доказательством существования клада то, что накануне Великой Отечественной войны в «Золотоснаб» города Пржевальска был сдан золотой молоток, якобы найденный в горах. Запись об этом действительно существует.