Read the book: «Брак с чудовищем, или Хозяйка хлебной лавки»

Глава 1

Блики снега ослепляли, я зажмурилась и тряхнула головой. Отвернулась от окна. Сколько ни оттягивай момент, но идти придётся. Эдуард ждал. Не приведи господи, если ждал больше положенного. Тогда мне не поздоровится.

Вздрогнув от недобрых предчувствий, я поторопилась к выходу из комнаты. Мельком бросив последний взгляд в зеркало, машинально поправила непослушную прядь тёмных волос, уложенных в идеальную причёску. Мои красивые пышные волосы уже давно перестали блестеть, как раньше. Голубое платье ладно сидело на ставшей тощей фигуре. В глазах цвета гречишного мёда плескался страх.

Надеясь на лучшее, я быстро сбежала по ступеням и на мгновение застыла перед дверью гостиной. Слуга, немой свидетель наших с мужем отношений, дал мне возможность собраться с духом и только когда увидел мой кивок, отворил дверь.

Я переступила порог гостиной в коттедже моего мужа. Не в моём, он не забывал постоянно напоминать мне о том, что моего здесь ничего не было.

― Алисия, ― услышав шаги, Эдуард развернулся в двери. Он держал стакан с янтарной жидкостью. Сделав жадный глоток, направился ко мне. Высокий, статный, черноволосый, с тяжёлым подбородком и волевым взглядом чёрных, как его душа, глаз. ― Прекрасно выглядишь. С днём рождения, дорогая жена.

Я судорожно проглотила невесть откуда появившийся ком в горле и натянула на лицо улыбку. Я должна выглядеть счастливой, чтобы Эдуард чувствовал себя хорошим мужем.

― Благодарю, любимый, ― я очень постаралась, чтобы мой голос не дрожал.

― Алисия, Алисия, Алисия, ― ласково нараспев он произнёс моё, и я внутренне насторожилась. ― Зачем ты выпустила эти пошлые завитки возле висков. Ты же знаешь, как я это не люблю. Решила позлить?

Рука машинально взлетела к причёске. Ну как же так! На глаза навернулись слёзы. Я же зачесала и натянула волосы так, что аж кожа натянулась и заболела голова. Только бы всё лежало идеально волосок к волоску. И поди ж ты!

― Прости, Эдуард, ― пролепетала я, стремясь перевести всё в шутку. ― Ты же знаешь, какие непослушные у меня волосы, так и норовят испортить причёску.

Напряжение в комнате стояло такое, что хоть ножом режь. В ожидании, что скажет муж, я покрылась липким потом. Не приведи господь, чтобы он увидел или унюхал запах, тогда мне не поздоровится. Нюх у мужа как у хищника. Жена Эдуарда Лобо из усадьбы Рейвенхёрст должна быть идеальной, а не такой, как я.

― Да, твои волосы непослушные, ― почти нежно произнёс он, поправляя мне причёску. Вот только глаза его по-прежнему были холодные и злые. ― Как и сама хозяйка.

Я натужно улыбнулась, а у самой в голове шумело от страха. Только бы я его не довела до нового приступа бешенства.

― Совсем забыл, ― беспечно улыбнулся муж и полез во внутренний карман пиджака. Он достал бархатный футляр изумрудного цвета, и у меня сжалось сердце от нехорошего предчувствия. ― Это ты виновата, что я сразу не вручил подарок.

На лице застыла вымученная улыбка. Эдуард опять недоволен мной.

Он в предвкушении моей реакции на подарок открыл футляр, и лицо его потемнело. Неужели что-то не так? Муж не любил, когда мешали его планам. А сейчас подарок грозил стать моей личной катастрофой.

― Я ведь просил надеть платье цвета мха, ― угрожающе произносит Эдуард, а я внутренне сжимаюсь, предчувствуя неизбежное. ― Ты своим бунтарством испортила мой подарок.

Он извлекает на свет изумительной красоты колье из крупных изумрудов в обрамлении бриллиантов, и я понимаю свой промах. Моя ошибка ― голубое платье, совершенно не подходящее для его подарка.

Вот только я помню, что Эдуард ничего не говорил о цвете моего наряда, и я наивно подумала, что можно надеть моё любимое платье. День рождения же всё-таки. Надо было переспросить мужа, чтобы не портить ему сюрприз.

― Прости, Эдуард я запамятовала, так закрутилась с подготовкой обеда, что не вспомнила о твоей просьбе, ― мой голос был полон раскаяния. Я же испортила ему настроение. ― Я сейчас переоденусь. Я мигом.

Развернулась, чтобы бежать переодеваться и не злить ещё больше своим внешним видом, как мою руку сцапала жёсткая рука мужа:

― Поторопись, дорогая, ― от его холодной улыбки кровь сворачивается. ― Обед стынет.

Я кивнула и выбежала из комнаты. У меня всегда были готовы все платья, никогда не знаешь, что пойдёт не так с очередным нарядом. За полгода нашей совместной жизни я ещё ни разу не угадала предпочтения мужа по цвету или фасону платья.

Быстро натянув на себя зелёное платье цвета болотного мха, которое я терпеть не могла, и, не забыв счастливую улыбку, я появляюсь в гостиной.

― Вот теперь ты готова для подарка, ― счастливо улыбаясь, Эдуард застегнул на моей шее колье.

Стало трудно дышать, дорогое колье словно ошейник, одетый мужем, сжало горло.

Соблюдая все церемонии, даже когда мы одни, Эдуард отвёл меня в столовую и усадил на другой конец стола. Дав отмашку слугам начать, разносить блюда, муж, казалось, был поглощён трапезой.

Бросив на него осторожный взгляд, я позволила горькой улыбке коснуться моих губ. Мой двадцатый день рождения. Я родилась во второй день месяца волков. Мама говорила, что у меня будет счастливая доля. Но она где-то потерялась в пути.

Никогда я не была столь несчастна, как сейчас. Даже когда умерла мама, даже когда мы переехали к тётке и стали жить почти в нищете.

Почти год, как тётка Ядвига выдала меня замуж за Эдуарда. Где оно то счастье, которое он обещал, когда делал предложение?

У меня не осталось права даже одеться так, как я хочу. За окном искрился снег. Маленькая пичужка прыгала на ёлке в поисках еды. Я ей отчаянно позавидовала. Пусть голодная, но свободная. А я… Даже вздохнуть не могла без разрешения, опасаясь гнева мужа.

― Что это, Алисия? ― голос Эдуарда звучал обманчиво спокойно.

― Что, дорогой? ― с перепугу переспросила я, и понимание своей ошибки пробежало холодком по позвоночнику.

― Баранина, ― брезгливо выплюнул муж. А для меня словно приговор прозвучал.

― Да, ты просил приготовить баранину, ― отважилась я напомнить ему, что он заказывал на обед. ― Мэгги приготовила, как ты любишь, с пряными травами под брусничным соусом.

Глаза Эдуарда потемнели, и у меня душа ушла в пятки. Надо было промолчать, может быть, тогда бы, гроза миновала.

― Алисия, я просил сочную баранину, а не пережаренную, ― его слова полыхали гневом. Меня обжигало огнём ненависти даже через стол. ― Где ты была, что не смогла проследить за приготовлением праздничного обеда?

Я сжалась в комок, понимая, чем всё это может закончиться. Не первый раз это со мной происходило в этой жизни. Оглянуться не успела, как Эдуард уже нависал надо мной с ремнём, зажатым в руке.

Глава 2

Я успела пригнуться к столу и закрыть голову руками. Тяжёлый удар ремнём опустился мне на плечи. Ещё один и ещё. Эдуард нашёл в себе силы остановиться. Он никогда не бил меня по лицу, скрывая от окружающих следы своих уроков хороших манер, как это он называл.

Даже сегодня муж нашёл к чему придраться, причём он искренне считал, что прав. Я обязана была не сводить глаз с кухарки. Большую часть своего времени я провожу на кухне. Мне кажется, что я сама смогла бы уже приготовить не хуже поварихи.

― Так где ты была, когда Мэгги готовила мне баранину? С кем шлялась? ― отшвырнув ремень в сторону, он тряс меня за плечи словно тряпичную куклу. Ноздри его раздувались, а глаза приобрели неестественно жёлтый цвет. От ужаса я потеряла дар речи. Мне казалось, что сейчас он разорвёт меня голыми руками.

Он даже не потрудился понизить голос, чтобы слуги не были в курсе наших разборок.

Все скандалы сводились к одному: Эдуард подозревал меня в измене.

Хорошая жена не даёт мужу поводов для ревности, а я… Каждый мой вздох, каждый взгляд, каждое движение вызывали у него болезненную подозрительность. Он ревновал меня к каждому дереву в саду.

― Я была на кухне, ― тихо, с нотками раскаяния, чтобы не разозлить его ещё больше, ответила я. ― Мне показалась, что баранина идеальна. Если тебе не нравится, можно отрезать другой кусок.

Эдвард уже нависал надо мной, давя своей массой, а я, как обычно, сжалась, чтобы стать как можно незаметнее.

― Ты вообще ничего не соображаешь в ведении домашнего хозяйства, ― ещё больше свирепел Эдуард. ― Вот что значит взять в жёны нищенку. Только и умеешь хвостом вертеть.

Ему хотелось побольнее задеть меня. Знал же, что я без его разрешения даже в сад не выхожу, но мучить меня беспочвенными подозрениями доставляло ему удовольствие.

– Это неправда, ― не выдержала я пустых обвинений. ― Я верна тебе.

― Ах, ты дрянь, ― муж наградил меня оплеухой. ― Жалкое ничтожество, которое я возвысил.

Голова дёрнулась, больно ударившись о массивную спинку кресла. Я на мгновение потеряла сознание, придя в себя уже от новой пощёчины. Лицо пылало не только от ударов, но и от унижения.

– Эдуард, помилуй, ― только и смогла я прошептать разбитыми губами.

От моей просьбы муж рассвирепел ещё больше. С горящими безумием глазами он схватил меня за руку, больно выворачивая её. Стащил меня с кресла, бросив, словно тряпку, себе под ноги. Глотая слёзы, я обняла его ноги, в немой мольбе подняв к его лицу заплаканные глаза. Он пнул меня, чтобы освободиться. А я вцепилась в его ногу, будто от этого зависела моя жизнь.

– Отпусти меня, Алисия, ― его голос был устрашающе холоден, похрустывал словно лёд под ногами.

Я отползла от него и закрыла руками голову. Я не питала иллюзий и знала, что сделала только хуже. Эдуард бил меня ногами, стараясь не попасть по лицу. Разбитые губы можно объяснить, а вот синяки на лице могут вызвать много ненужных вопросов. Великому инквизитору должно сохранять холодную голову в любой ситуации, а я стала его испытанием.

– Как ты смеешь мне перечить, безродная тварь, ― его глаза полыхали безумием, он не ведал, что творил.

Я опять довела его до приступа агрессии. Глотая слёзы боли и унижения, мне хотелось крикнуть ему: “Я не безродная. Род Алисии Вельской гораздо древнее твоего”. С какой радостью я бы посмотрела, как безумие уступит место страху.

Вельские ― это смерть. Только проклятая слава сестёр Вельских, о которой не знал мой муж, примиряло меня с существованием в этой жизни. Эдуард Лобо, барон Райвосо был родом из Корнуола и ему не было дела до родословных аристократов Лорингии.

Именно поэтому тётке удалось выдать меня за него замуж. Но если он узнает правду, то я позавидую тем мёртвым ведьмам, которых он отправлял на костёр.

Я закрыла голову руками, пытаясь уберечься от побоев, но от своей полной безнаказанности Эдуард лишь распалялся.

Слуги отводили глаза, не смея вмешиваться. Уже больше полугода я служила буфером между ними и хозяйским гневом.

Выплеснув на меня свой гнев, Эдуард, как ни в чём не бывало, поднял меня с пола, покрывая поцелуями распухшее лицо.

― Прости меня, Алисия, опять не смог сдержаться, ― его голос был полон раскаяния, а у меня шумело в голове, и взгляд никак не мог сосредоточиться в одной точке. ― Ты же знаешь, что у меня бывают вспышки гнева, зачем провоцируешь меня?

― Прости, ― еле-еле пробормотала я разбитыми губами. ― Я не хотела. Не подумала.

― Вот в этом всё и дело, ― с сожалением произнёс мой муж, уже раскаиваясь в своём поступке. ― Ты не думаешь, а страдаю я. Давай закончим обед. У тебя же сегодня день рождения. Отпразднуем на славу.

Он усадил меня за стол, а у меня всё плыло перед глазами.

– За твоё здоровье и красоту, Алисия, ― поднял бокал Эдуард, и я поспешила сделать то же самое.

Сделав пару глотков вина, он с аппетитом принялся за артишоки и пересушенную баранину с картофельным пюре. Теперь уже она не казалась ему отвратительной.

А я молилась лишь об одном, чтобы боги послали побыстрее смерть одному из нас.

Подняв руку с бокалом, я почувствовала сильную боль в боку, такую, что аж звёздочки перед глазами заплясали. Но я должна продержаться до конца ужина как ни в чём не бывало.

В моей комнате меня ждал настоящий подарок, который я так долго ждала. Только бы Эдуард не узнал о нём.

Глава 4

Я едва могла дождаться окончания ужина. В комнате меня ждало долгожданное письмо от Аманды. Первое с той самой встречи на болотах. Его мне сегодня передала Бонни, моя личная служанка. Лучший подарок на день рождения и придумать сложно.

План сестры я начала выполнять, уже перетянула на свою сторону служанку. Она до ужаса боялась хозяина, но и меня ей было жалко. А главное, я пообещала взять её с собой, когда буду убегать из этого дома.

У меня подрагивали руки от возбуждения и чувства опасности. Если муж узнает о письме Аманды, то мне несдобровать.

Улыбка, как приклеенная не сходила с лица. Лишь бы у Эдуарда не изменилось настроение.

― Благодарю, дорогая, за прекрасный ужин, ― удовлетворённо откинувшись на спинку кресла, произнёс муж. ― Надеюсь, ты не обидишься, если я съезжу в клуб в городе.

Он не спрашивал. Он утверждал. Я не могла обижаться на него. Эдуарду бы это даже в голову не пришло, что мне может быть обидно за испорченный день рождения. Он всегда прав, а я виновата.

― Нет, конечно, ― на этот раз искренне обрадовалась я. ― Тебе необходимо развлечься.

Эдуард подошёл, чтобы поцеловать меня перед выходом, а я с трудом сдерживала тошноту.

Его прикосновения вызывали омерзение. Если он сегодня напьётся в клубе, то полезет исполнять супружеский долг. Что б его!

Жене не положено мечтать о чём-то таком, но я мечтала. Мечтала и неистово молилась, чтобы он нашёл себе любовницу и не приходил ко мне в спальню. С каждым разом выносить его становилось всё труднее.

Но я знала, что Эдуард успокоится только тогда, когда я объявлю о том, что ношу под сердцем его наследника. И горе мне, если это окажется девочка.

Эдуард отодвинул стул, и я, вслед за ним, встала из-за стола. Дотронулась до изумрудного колье, провела по нему пальцами:

― Очень красивый подарок, спасибо, ― с придыханием произнесла я, показывая, насколько мне понравился подарок. Ещё один ритуал ради спокойной жизни.

Подарок мужа душил меня. Не могла дождаться, когда уже мне будет позволено уйти, чтобы снять колье и отправить на дно шкатулки и надевать только тогда, когда он заставит.

― Иди в свою комнату, Алисия. Сегодня меня не жди, ― произнёс муж, а я едва смогла сдержать радость. Опустила в глаза в пол, чтобы они не выдали меня. ― Не злись и не скучай.

Да, я просто счастлива. Ещё один настоящий подарок на день рождения, теперь уже от мужа.

Письмо от Аманды ждало меня в комнате, и я едва сдерживалась, чтобы не ускорить шаг. Бонни тоже там, делает вид, что готовит комнату ко сну, а сама ждёт, чтобы узнать, что же написала мне сестра.

Поднимаясь по ступенькам, я ощущала на себе пронизывающий взгляд мужа. Тревога кольнула сердце. Как-то всё слишком гладко складывается. Неужели он узнал о письме? Но как?

Мысли лихорадочно метались, и я никак не могла сосредоточиться. Я замедлила шаги, и я, повинуясь своему шестому чувству, вернулась.

― Совсем забыла, ― беспечно улыбнулась я Эдуарду. ― Нужно же проследить, как уберут со стола, и обсудить с кухаркой меню на завтра. У тебя есть пожелания, что подать к завтраку?

Муж продолжал испытывающе смотреть на меня.

― Что-то не так? ― испуганно спросила я. ― Я что-то не так сделала?

― У тебя всё-таки день рождения, пусть тебе завтрак подадут в постель. А я вряд ли успею до обеда вернуться. Не беспокойся понапрасну.

Так вот, в чём дело. Он уезжает и, скорее всего, не в клуб. Странно. Он никогда так надолго меня не оставлял. Может, мои молитвы услышаны и у Эдуарда появилась женщина на стороне. Как бы не спугнуть удачу.

― Поняла. Удачной поездки, ― произнесла я, прежде чем успела подумать. Я была так сосредоточена на том, чтобы Эдуард ничего не заподозрил, что сболтнула лишнее. Он не любил пожелания удачи. Считал, что этим, наоборот, отгоняешь её.

Сердце сжалось от ожидания неминуемой кары, но Эдуард не обратил на мои слова никакого внимания. Ещё одна странность. Неужели он не уезжает? Тогда зачем солгал мне?

― Иди в свою комнату, Алисия, ― с угрозой произнёс он, и я поспешила убраться с глаз мужа от греха подальше.

Не спеша, я шла в свою комнату, раздумывая, что же на самом деле хотел Эдуард. Неужели он узнал о письме Аманды, но тогда бы он просто отобрал его. Мой муж не из тех, кто будет соблюдать приличия.

А если бы он узнал, что я встречалась с сестрой, то тогда единственное, чтобы я получила это наказание плетьми.

Шрамы на исполосованной спине предательски зачесались, напоминая о том, какой мой муж в гневе.

Что же делать?

Эта мысль не давала мне покоя, я словно зациклилась на этом вопросе без ответа. Но ответ должен быть.

Если Эдуард узнал о письме, значит, кто-то ему рассказал? Этим кто-то может быть только Бонни, больше никто не знал о нём.

Полная решимости не отдавать письмо, я решила его спрятать в тайнике, но для этого нужно отослать служанку. Прочитать я его не успею.

Немного прогулявшись туда-сюда по коридору, чтобы унять сердцебиение, я вошла в комнату. Письмо лежало на туалетном столике и его хорошо было видно от двери.

― Бонни, хозяин уезжает, а у меня нервы расшалились, принеси мне успокаивающий отвар, ― попросила её я, а служанка не двинулась с места.

― Госпожа, письмо от вашей сестрицы, ― показала она на конверт.

― Я знаю, но голова болит сильно, ― оправдывалась я перед ней, словно она хозяйка в доме. ― Письмо не убежит.

Бонни нехотя вышла, а я коршуном набросилась на письмо. Не читая, свернула его несколько раз и отодвинула половицу на полу.

― Отойди, Алисия, ― услышала я за спиной угрожающий голос мужа. ― Покажи, что ты там прячешь?

Глава 5

Медленно я поворачиваюсь к мужу. Брови его угрожающе сдвинуты, а руки скрещены на груди.

– Алисия, я повторять не буду, ― протягивает он ко мне руку.

Затравленным взглядом я смотрю на него.

– Это письмо из дома, ― тихонько проговорила я.

– Посмотрим, что за письмо, ― раздражённо произносит он. ― Я же запретил тебе общение с сёстрами.

Я протянула ему письмо. Эдуард небрежно его разорвал, а меня покоробило. Не люблю когда так неровно разрывают письма.

Его лицо удивлённо вытягивается.

– Что это? ― спрашивает он меня.

– Я не знаю, не читала, ― лепечу я, боясь новой вспышки гнева.

– Ты за нос меня водишь?

– Эдуард ты же сам раскрыл письмо, ― осторожно напомнила ему я. ― Откуда мне знать что там написано.

Я неистово молилась, чтобы о нём там не было сказано ни слова. Чтобы он не узнал, что моей семье известно о его обращении со мной. Только не это!

– Дорогая Алисия, ― начал читать он письмо вслух, а у меня вспотели ладони. ― Это твои первые Щедрины в качестве замужней дамы.

Что это за письмо? Вряд ли Аманда бы писала такое. Тогда кто его прислал, а главное зачем?

– Ты должна показать мужу, как у нас встречают этот праздник, ― продолжает Эдуард. ― Высылаю тебе наш семейный рецепт щедринского кекса и пару рецептов, которые в суматохе расставания, я не успела тебе положить.

У меня выражение лица ещё более недоумевающее, чем у мужа. Кто пишет подобную чушь? Амелия не могла, она к готовке отношения не имеет. Аманда тем более. Неужели тётка, поражаюсь я собственной догадке.

– Ты должна показать, какая хорошая ты хозяйка, ― скептическим тоном прочитал Эдуард. ― Должна продемонстрировать барону, что Вельские умеет организовывать праздники не хуже, чем в Корнуоле.

Да, в Корнуоле вообще их не организовывают. Эти фанатики совсем не умеют веселиться или это мне так повезло?

– В письмо вкладываю рецепты, ― дочитывает муж, ― уж будь любезна постарайся удивить мужа, чтобы мне не было стыдно хотя бы за твоё воспитание. Ты же хорошая девочка, Алисия. Будь достойна своей счастливой судьбы.

Это точно тётка, кроме неё такой чуши никто не смог бы написать. Я с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. “Счастливая судьба”. Если бы она знала, какая судьба меня ждёт, приняла бы предложение Эдуарда?

– Твоя тётя Ядвига, ― закончил читать муж ― Да и не забудь, что на столе в праздник должно быть двенадцать блюд.

Он удивлённо рассматривал листки с рецептами.

– Щедринский кекс, ― прочитал он. ― Для его приготовления тебе понадобятся сухофрукты, специи, масло, яйца, мука…

– Что это? ― спросил Эдуард, словно глазам своим не верил.

– Очень вкусный кекс, ― выдавила из себя я. ― Тётка держит рецепт в секрете. Даже не знаю, что должно было произойти, что она поделилась со мной.

– Дорогое удовольствие этот кекс, ― протянул Эдуард.

– Так она считает, что ты богатый человек и можешь себе позволить подобную роскошь, ― не задумываясь о последствиях произнесла я. ― Тётка готовила его каждый год.

Это был неприкрытый вызов. Только сегодня он упрекал меня в нищете, а сам не может позволить ежегодное лакомство бедняков. Я немного преувеличила. По настоящему этот кекс тётка не пекла никогда. У нас не было денег на специи и сухофрукты. Мы получали каждый год жалкую пародию на настоящий Щедринский кекс.

Эдуард кажется обрадовался, что письмо от тётки и даже повеселел. Вот только меня не отпускала назойливая мысль, кто ему донёс о письме. Если знали только я и Бонни, то остаётся служанка.

Очень мне не хотелось разочаровываться в ней. Казалось, что я нашла преданного человека и если это окажется не так, то Эдуард уже знает о моём плане.

Я запаниковала.

– Говоришь, готовили каждый год? ― весело переспросил муж и я кивнула.

Он зачем-то подошёл к окну, не обращая внимания на поднятую половицу.

– А знаешь, твоя тётя подала мне хорошую идею, ― весело произнёс он. ― Двенадцать блюд что-то значат?

– Да, ― пролепетала я. ― Символизируют двенадцать месяцев года.

Эдуард потирал руки в радостном возбуждении. Давно я не видела его таким воодушевлённым. Надеюсь, что это хороший знак.

– Когда там ваши Щедрины? ― спросил он меня,

– Седьмого дня месяца волков, ― перевела я на корнуольский нашу дату.

Его заинтересованность меня настораживала. Даже когда Эдуард весел, расслабляться нельзя.

Он ещё раз взглянул на письмо тётки Ядвиги. Пролистнул тощую стопочку с рецептами. А я до сих пор недоумевала зачем она мне их послала? С какой целью? Я не понимала.

– Рецепта приготовления бараньей ноги она не написала, ― упрекнул он меня. Эдуард обожает баранину. Особенно если она с кровью.

Мэгги мастерски угадывала степень прожарки, меня же воротит от такого лакомства. Я люблю хорошо прожаренное мясо, поэтому мясные блюда приготовленное для мужа, не ем, а других просто нет.

– У нас баранину не любят, ― сказала я.

– Дикие люди живут в Лорингии, Алисия, ― усмехнулся он. ― Ничего не понимают в настоящей кулинарии.

Передавая тёткино послание из рук в руки он погладил кисть моей руки. Осторожно взяла письмо. Да, почерк тёти, разочарованно поняла я.

– Я вернусь под утро, ― прошептал он. ― Жди меня у себя.

От того, что он не задержится в городе хотелось выть в голос. Но я лишь выдавила из себя радостную улыбку.

– Хорошо, Эдуард. Будут ли ещё какие особые пожелания? ― Я была обязана это спросить, чтобы не нарваться на гнев мужа.

– Да, я организую на ваши Щедрины небольшой званый обед. Тебе нужно будет приготовить все двенадцать блюд по рецептам Ядвиги, ― радостно сообщил он мне, словно делал небывалое одолжение. ― Приготовишь сама, а не Мэгги. Посмотрим насколько хорошо тебя обучила тётка.

Глава 6

Приготовить званый ужин за такой короткий срок, да он с ума сошёл. Мне даже показалось, что я ослышалась. Он же должен понимать, что это невозможно.

– Званый ужин, Эдуард? ― глупо переспросила я, всё же надеясь, что неправильно его поняла.

Сердце так стучало, что казалось, разорвётся. Клянусь, это было бы лучшим выходом для меня. Силы уже на исходе.

– Да, а что тебя удивляет? ― спокойно спрашивает он, как будто говорит не о званом ужине, а о том, что ему приготовить на завтрак.

Неужели он не понимает, что всё меня удивляет начиная с того, что Щедрины через шесть дней, а ужин за такое время одной не подготовить.

Это, даже если не брать во внимание, что мне самой нужно готовить еду. Целых двенадцать блюд по три перемены.

Но, кроме этого, есть ещё много чего: подписать и разослать приглашения, достать посуду, проверить, перемыть всю, почистить серебро, позаботиться об украшении гостиной и столовой.

Я не справлюсь, и Эдуард это знает. Странный способ показать мою никчёмность. В этом случае, унижая меня, он унизится сам.

– Обычно приглашения рассылают за три недели, а тут осталось всего шесть дней, ― набралась смелости возразить ему.

― Да, ты права, ― он сделал вид, что задумался. ― Соберём самых близких, человек двенадцать.

Двенадцать человек, так это обычный званый ужин, больше приглашать даже неприлично. А он делает вид, что облегчает мою участь. Или, может, в Корнуоле другие правила?

– Прости, Эдуард, у нас в Лорингии званый ужин должен состоять из двенадцати человек, больше приглашать уже неприлично и приглашения нужно разослать за три недели, ― всё же решилась я с ним поспорить, а иначе всё сорвётся, и Эдуард обвинит меня. Да он в любом случае обвинит меня, так хоть остаётся шанс быть услышанной. ― Раньше не учтиво, а позже, значит, что мы вспомнили о гостях в последний момент.

– Как у вас там всё сложно, ― усмехается он, и я делаю вывод, что у них не легче. ― Я напишу тебе завтра список, кого следует пригласить. Подпишешь и разошлёшь приглашения.

Достучаться до Эдуарда, равносильно, что ждать помощи от богов. И то и другое бесполезно. Остаётся только смириться со своей участью и попытаться сделать так, чтобы муж не смог придраться.

Горькая улыбка коснулась моих губ. Когда не к чему придраться, Эдуард свирепеет ещё больше.

– Ты же понимаешь, что я одна не смогу подготовить ужин на двенадцать персон, ― делаю я последнюю попытку донести до мужа всю абсурдность ситуации. ― Это просто нереально. Званый ужин готовят больше месяца, а ты мне даёшь всего пять дней.

– Не преувеличивай, ― отмахнулся он от меня, словно от надоедливой мухи.

Я решила, что терять мне уже нечего, потому что он специально поставил меня в безвыходную ситуацию.

– И ещё я сама должна буду приготовить двенадцать блюд по три перемены, ― в моём голосе пробивается отчаяние. ― Я не смогу это сделать. Предупреждаю сразу, чтобы ты потом не говорил, что я тебя подвела.

Хотела ещё добавить, что нормальные хозяева приглашают поваров для подготовки званого ужина. А тут сваливает всё на мои плечи.

– Хорошо, дозволяю, чтобы Мэгги тебе помогала, и даже…― он задумался. ― Я дам тебе в помощницы Бонни.

Как благородно. Это не спасёт ситуацию, но всё же я буду не одна.

– Благодарю, Эдуард, ― склонила я голову перед мужем. Он любит такое выражение покорности.

– Пусть Мэгги приготовит всё, как у твоей тётки в рецептах, а ты сама испечёшь ваш семейный Щедринский кекс, ― после его слов, я облегчённо вздохнула.

Я любила печь и, часто помогая кухарке, пекла хлеб. Выпечка меня успокаивала, и уже не казалось, что я никчёмное существо, живущее за счёт мужа.

Этим внезапным званым ужином Эдуард хотел показать, что я ни на что не способна. Что я плохая хозяйка, как он твердит каждый божий день.

– Мы не устраивали званых вечеров с того самого момента, как я привёз тебя сюда, ― вдруг разоткровенничался муж. ― Признаться, я даже сейчас не уверен, что ты справишься.

Я смотрела на него и не понимала. Мысли разбегались как тараканы на грязной кухне, и были такими же неприятными. Неужели он решится меня опозорить?

Открыла было рот, чтобы возразить, но тут же его захлопнула. Не хватало мне ещё перед сном получить затрещину.

Хочет считать, что я никчёмная. Пусть! Лишь бы уже перестал изводить меня своими домыслами.

– Я справлюсь, ― решительно заявила, дрожа от страха.

Чтоб пусто было тётке Ядвиге, она знатно нагадила мне своим письмом.

– Подготовь мне меню званого ужина, да экономь, ― грозно приказал Эдуард. ― Никаких этих новомодных штучек. Завтра с утра покажешь мне.

Хотела спросить, что он понимает под новомодными штучками, но воздержалась. Узнаю лучше у Бонни или Мэгги. Он забыл, что только что говорил мне, что на завтраке его не будет. Напоминать об этом я ему не рискнула. Да и зачем? Чтобы придумал мне ещё какое-нибудь задание. Я себе не враг.

– Думаю, что я приглашу матушку пожить с нами, чтобы она помогла тебе разобраться во всех нюансах жизни в Корнуоле, ― заявил он, словно оказывает мне благодеяние.

Если же его мать хотя бы наполовину такая же, как сын, то я просто не доживу до второго письма Аманды. Они вдвоём угробят меня этим своим званым вечером.

– Эдуард, зачем утруждать твою матушку, ― осторожно начала я. ― Я вполне справлюсь сама, а если что не так, то ты меня направишь.

– Ещё не хватало, чтобы я тратил своё время, объясняя тебе то, что должна была вбить в твою пустую голову, тётка, ― сел на своего любимого конька Эдуард. ― Тебе нужна твёрдая рука, но я не могу вникать в эти домашние дела. За всё это время ты так ничему и не научилась.

Я тяжело вздохнула. Переубедить его не получится.

– Матушка прибудет к нам завтра, организуй достойную встречу. И прошу, не опозорь меня.

Эдуард быстрыми шагами вышел из комнаты, а меня ноги не держали, и я осела на пол там, где стояла.

Глава 7

Мало мне Эдуарда, так ещё и мать его приедет. Видимо, её приезд был решён давно, а меня поставили в известность только что. Чтобы ей появиться завтра в нашем доме, ей нужно было выехать три дня назад.

Хотелось расплакаться, слёзы стояли в глазах, но никак не могли выплеснуться, наружу очищая душу. В груди стоял ком, который не удавалось проглотить.

Родителей Эдуарда я не видела ни разу. Он объяснял их равнодушие к невестке тем, что они стары для долгих переездов, а у него служба и выбраться для знакомства мы не можем.

Может, это и к лучшему, думала я, смирившись. В теперь, старушка мать на пороге. Чего мне ждать от этого внезапного приезда?

Я попыталась подняться, но не смогла. Бонни кинулась ко мне, чтобы помочь подняться.

Сила воли, которая держала меня при Эдуарде, испарилась, и я тряпичной куклой валяюсь на полу.

Завтра, как бы больно ни было, придётся встать и встречать женщину, которая родила чудовище, по ошибке именуемом человеком.

― Вставайте, хозяйка, ― Бонни поднимает меня с пола и помогает дойти до кровати. ― Я помогу вам раздеться.

Я помочь себе не в силах, но всё же задаю ей вопрос, который не даёт мне покоя.

– Что ещё ты ему рассказала? ― шепчу я ей на ухо.

– Ничего, клянусь, ― она осеняет себя родовым знаком.

Клятва родом самая сильная. Если солгала, то не будет тебе помощи от предков.

Эдуарду бы я не поверила. Он считает себя непогрешимым, почти что святым. Как же борется с нечистью и скверной, очищает государство.

А Бонни не будет рисковать своим благополучием. Значит, план побега не раскрыт. Вот только его мать, досадная помеха. Почему именно сейчас она приезжает?