Душа

Щелчок, и бесшумный пурпурный луч прожёг отверстие в мишени. Оно было слишком маленьким, чтобы рассмотреть на таком расстоянии, но довольный возглас наблюдающих и проступившая со временем дымка убедили его в удачном выстреле.

– Ну же, давай, продолжай! – потребовал профессор. – Очередью, три выстрела!

Стас почувствовал, как по груди разливаются уверенность и восторг. Он справился! Кто бы мог подумать, что экскурсия приведёт к такому исходу?

Палец нажал на кнопку три раза, и три разных мишени получили свою порцию излучения.

– Луч прожигает металл насквозь! – воскликнул Аркадий. – Нужно проверить на чём-нибудь повесомее. Момент…

Мишени скрылись под землёй, а вместо них всплыла одна, облачённая в броню. Стас узнал в ней костюм одной из самых крупных наёмных армий, досаждающих стране, и почувствовал прилив эндорфина. Не каждый день получаешь возможность проверить на прочность обмундирование противника!

Последний заряд полетел в цель с новым щелчком.

Стас вглядывался в мишень, будто это помогло бы, но ни дымки, ни красноты расплавленного материала он не увидел. Вскоре и Сан Саныч подтвердил, что броня выдержала излучение.

Стас поник. Он уже не мог думать, что даже такой результат – это нечто невообразимое для остальных людей. Теперь ему хотелось больше. Мозг тут же принялся искать новые технические решения, идеи для улучшения.

Сан Саныч приземлился рядом и положил ладонь на плечо.

– Не волнуйся, – молвил он. – Это только начало. Уверен, ты сможешь и весь мир в труху раздолбать, но всему своё время.

– Мир в труху? – ухмыльнулся Стас. – Боюсь, такое в ручку не уместишь.

– Вот это правильный настрой! А теперь пошли со мной. Скоро начнётся твоя настоящая стажировка, но нам нужно уладить кое-какие формальности. Ты, кстати, не думал проверить свои силы в чём-то помимо вооружения?

– Ну, я как-то собрал для мамы установку для приготовления ужина… но вручную у неё всё равно получалось вкуснее.

– Боюсь, некоторые вещи не объяснить наукой, Стас, – улыбнулся Сан Саныч. – Те пирожки уж точно. Я несколько раз точно следовал рецепту твоей мамы, но повторить её успех не удалось.

Они попрощались с Аркадием и покинули полигон. Профессор повёл вглубь секторов, мимо зоопарка и других блоков, показанных на экскурсии. Они достигли закрытой части испытательного полигона. Сюда у Стаса свободного доступа не было, и Сан Санычу пришлось не просто открывать ворота, но и вписывать в терминал код безопасности.

Это помещение отличалось от предыдущего. Все полигоны были закрыты, по коридорам патрулировали охранники с оружием и летали дроны. Сан Саныч попросил Стаса держаться ближе.

– Куда мы направляемся?

– В мою личную лабораторию. Нужно провернуть парочку процедур перед тем, как дать тебе первое задание.

Лаборатория профессора, по всей видимости, была и его жильём. В стороне от столов с химическими приспособами и мини-заводом с кучей станков, на возвышающейся платформе разместился жилой уголок. Здесь стояли холодильник, помятый диванчик, небольшая кухня и санузел. На столе сох недоеденный обед и лежала раскрытая книга «Идиот» Достоевского. Раскрыта она была на странице двадцатой, не больше.

Сан Саныч заметил взгляд Стаса.

– Уже не знаю, в который раз берусь её прочитать, да всё никак не осилить, – пояснил он. – Вот, попробовал приобрести бумажную версию. Редкая вещь, скажу я тебе! Хотя никогда не любил такое, даже когда они были в ходу. Всегда предпочитал электронные книги.

Стас понимающе кивнул.

– Помогает?

– Нисколько! – засмеялся Сан Саныч в ответ. – Ну, начнём! Присядь, пожалуйста.

Он указал на кресло возле химической лаборатории, и Стас исполнил указание.

Сан Саныч достал небольшой чемоданчик и раскрыл его на столике рядом.

– Подними рукав. Нужно взять кровь… – профессор, кажется, замялся. Лицо сконфузилось в странной улыбке, но Стас решил выбросить из головы любые подозрения. – Ну, знаешь, для анализов, медкомиссии и прочих штук, – кинул Сан Саныч. – И сделать анализ организма. Это займёт какое-то время, но дело очень полезное.

Он достал из чемоданчика приборы, затянул на плече повязку, нащупал вену и наложил автоматический шприц. Изогнутая пластина ужалила иглой, и по трубке побежала кровь. Затем профессор надел на голову Стаса шлем, нацепил на каждую конечность по браслету и попросил проглотить пилюлю – капсулу для анализатора. Скоро на экране неподалёку появилось изображение человеческого тела и сотни мелькающих показателей, в которых Стас ничего не понимал.

– Ну, вот и всё, – Сан Саныч уселся на подъехавшее кресло и достал из нагрудного кармана костяную трубку. – Не против?

Получив одобрение, он вытащил табакерку и принялся забивать чашу.

– Вам рассказывали, с чего началась последняя технологическая революция?

Стас кивнул. Он почувствовал лёгкое головокружение. Насос тихо мерно работал, монотонно гудя и выкачивая из него кровь.

– Да, сверхкомпьютер, – невзирая на ответ продолжил Сан Саныч. – Великое изобретение, которое позволило нам создать будущее и обогнать конкурентов… Что ты о нём знаешь?

– Я… эм… – мысли путались с непривычки, – ну, я знаю, что…

Стаса прервал лай. Дверь с другой стороны лаборатории отворилась, и оттуда выскочила здоровенная кавказская овчарка. Пёс, размахивая удивительно пушистым хвостом, устремился к ним.

– Тодор! – радостно воскликнул Сан Саныч. – Тодор? – на этот раз в его голосе появилось сомнение – пёс был уже близко, но и не думал сбавлять скорость. – Тодор, не!..

Было поздно. Тодор, радостно гавкая, прыгнул на своего хозяина со всего разгона. Только забитая трубка отлетела в сторону, табак разлетелся в стороны, а кресло жалобно скрипнуло, принимая на себя удар.

– Э-эх, хороший пёс, – из-под огромного клочка меха показались руки профессора и принялись чесать бока животины. – Ты уже очень, очень давно не щенок. Когда уж ты научишься…

В словах не было ни укоризны, ни злобы. Даже наоборот.

– Ну, всё, всё. Слезай с меня.

Тодор спрыгнул и повернулся к Стасу. Добрые любопытные глаза заглядывали прямо в душу, забавно подёргивающийся нос умилял. И, не понятно как, но он улыбался.

– Погладь его, не бойся, – призвал Сан Саныч. – Он добрый, даже слишком.

Сам профессор в это время поднял трубку и протирал её платком, пока робот-пылесос убирал беспорядок. Стас положил ладонь на морду Тодора и несколько раз провёл вдоль шерсти.

Сан Саныч снова сел в кресло и заново принялся забивать чашу.

– Итак, на чём мы остановились?

– Сверхкомпьютер, – продолжил Стас. – Вычислительная машина нового поколения… ну, на момент создания… которая позволила рассчитывать невероятно сложные алгоритмы и строить модели в считанные секунды. Она позволила совершить прорывы почти во всех областях науки.

– Да, верно, – улыбнулся Сан Саныч. Он как раз закончил с табаком и захлопнул табакерку, как Тодор снова вскочил на него передними лапами и принялся усиленно облизывать лицо. – Эй, эй! На этот раз не выйдет! – он потрепал Тодора по макушке и спихнул с себя, а затем пояснил: – Не любит, когда я курю. Постоянно пытается помешать. И, зараза такой, у него это часто получается!

Чиркнула зажигалка, профессор поднёс огонь к чаше и несколько раз пыхнул, раскуривая табак. Тодор кротко поскулил и положил голову на лапы, отвернувшись. Видимо, принял обидное поражение.

– Да, верно, – продолжил Сан Саныч. В воздухе запахло куревом. – Но это ещё не всё. Сверхкомпьютер был первым прообразом искусственного интеллекта. Настоящего искусственного интеллекта! – профессор выпалил это, будто Стас имел какие-то возражения. – Он мог развиваться, самостоятельно писать под себя код, даже достраивать компоненты. Ограниченно, конечно, несовершенно… и занимал кучу места. Но стал двигателем прогресса!

Сан Саныч замолчал. Он держал в зубах трубку, но не делал затяга, будто позабыв о ней. Улыбка сделалась печальной, а глаза блеснули влагой.

– Знаешь, тогда шла война, – после минутного молчания продолжил он. – Мы поначалу и не думали изобретать сверхкомпьютер. Правительство выдало задание спроектировать и собрать центр управления защитой против наземных и воздушных угроз. Щит, ограждающий страну от посягательств извне. До нас доходили слухи, что враг на заключительном этапе создания нового оружия, столь мощного, быстрого и незаметного для радаров, что противодействие ему было вопросом выживания. Ядерное оружие так никто и не решился использовать, но такие хреновины могли перевернуть ситуацию.

Стас молча слушал. Он знал – когда пожилой человек рассказывает историю из молодости, лучше просто слушать. Тем более, когда молвит столь уважаемый профессор.

– Мы были близки к провалу, – Сан Саныч наконец вспомнил про трубку и пустил новое облако дыма. – Очень близки. Та ночь… люди спокойно спали в своих постелях и не знали, что их судьба находится в руках горстки человек. Знаешь… – профессор взглянул Стасу в глаза. Тот удивился – столь решительным и серьёзным теперь казался старик. Так непохоже на его вечно ухмыляющуюся версию. – Знаешь, я всё-таки тебе расскажу. Я думал, стоит ли, но теперь убеждён, что обязан это сделать.

Сан Саныч кинул взгляд на экран и кивнул сам себе.

– Да, у нас есть время. Я тебе расскажу правду. О себе, о сверхкомпьютере и о жертвах, которые пришлось принести ради этого. Слушай, мой мальчик. Прошу, слушай.

Новый вдох, новое облако дыма. Пальцы с силой сжимали костяную чашу.

– Та ночь…

Часть вторая. Гибель

Ночь была холодной и влажной. Осень вот-вот обещала полностью овладеть погодой, и те напоминания о лете, что ещё остались, доживали свои последние дни. Полная Луна нависла над нами. Необычайно большая и завораживающая, она выглядывала, будто из окошка, между туч. Такая холодная и манящая… Мы ехали по берегу вдоль озера, поэтому лес не мешал любоваться в окошко с противоположной стороны броневика.

– Куда смотришь? – вернул меня за землю Тёма.

– А? Чего?

Я не сразу смог обработать вопрос, а когда наконец понял, он уже повторил:

– Чего в окно пялишься, говорю?

– Красиво…

– Только небо и видно же, – усомнился он. – Чего там красивого?

Тёма – мой друг. Ещё со времён студенчества. Дружба наша завязалась в самый первый день, когда каким-то образом (не помню каким) выяснилось, что оба хотим попасть на работу в одно и то же место. Как-то завертелось после этого – мы на пару участвовали во всевозможных конференциях, вместе напросились под крыло к профессору Цветкову Сергею Васильевичу, чтобы принять участие в его исследованиях, а по окончании академии вдвоём, практически синхронно, отправили резюме в «Заслон». Тёма, паршивец, получил положительный ответ первым, а я ещё сутки грыз ногти в ожидании. Наградой за нервы стал уже готовый стол для празднования, которым мне не пришлось заниматься.

– Луна, – мечтательно ответил я.

– А что с ней не так?

– Красивая. Ты только глянь!

Тёма сидел слева от меня, а окошко, в которое я смотрел, было так мало, что только я и мог наблюдать за Луной. И чтобы утолить своё любопытство, он расстегнул ремень, привстал и наклонился надо мной.

– Сел на место! – рявкнул лейтенант Ткаченко, он сидел возле водителя. – Быстро!

– Да ща, ща! – не унимался Тёма, добравшись наконец до окна.

Вдруг машина резко дала влево и подскочила на кочке, Тёма подлетел, ударился о потолок и рухнул обратно.

– Ай! – вскрикнул он. – Больно!

– Живо! – повторил приказ лейтенант.

Я обменялся улыбками с Лерой, что сидела напротив. Мы были влюблены. Познакомились, когда я уже год отработал в Заслоне и дослужился до почётной должности лаборанта. Только-только выписали из стажёров и в подчинение выделили её. Пришлось ещё один год ждать, чтобы позвать на официальное свидание уже полноценную коллегу. Отношения с подопечными были строжайше запрещены, но, признаюсь, к этому моменту риск раскрытия нашей тайны уже давненько колебался у самой высокой отметки. Я будто изменял собственной мечте… и мне это нравилось.

Мы вот-вот должны были пожениться, но срочная командировка сдвинула планы, и свадьбу пришлось перенести. Того требовал долг перед Родиной, ведь мы считались лучшими в своём деле. И, должен заявить, это было совершенной истиной.

Лера хихикнула, ямочки возле её губ мило изогнулись – мне это всегда так нравилось – и рука коснулась кончика носа, так она машинально прикрывалась во время смеха.

– Артём, успокойтесь, – требовательно молвил профессор Руслан Тимурович Мамаев, руководитель нашей делегации. – Позвольте спокойно доехать до лаборатории, прошу вас.

– Да, профессор, извините, – Тёма тут же поник, растерял прежний задор, и защёлкнул крепление ремня. – И чего там красивого? – пробубнил он после. – Темень да мрак.

Я тревожно взглянул на небо и обнаружил, что Луна всё-таки скрылась, а на её месте лишь чуть сильнее пробивались сквозь облака холодные проблески света.

– Обидно, – посетовал я. – И даже сфоткать не на что было.

Телефоны, фотокамеры и прочие гаджеты у нас изъяли. Делегация учёных и инженеров под руководством Руслана Тимуровича направлялась в секретную лабораторию где-то в Сибири. Где именно – нам не сказали. На вертолётах нас доставили до посадочной полосы посреди тайги, а затем на четырёх броневиках погнали до пункта назначения.

Следующие минуты прошли в полном молчании. Гул двигателя убаюкивал, я даже попытался заснуть, но сделать этого не удалось, и мне стало скучно. Тёма, слишком серьёзный после инцидента, уткнулся в одну точку и не сводил с неё глаз, и я решил поговорить с ним о чём-нибудь отвлечённом. Или же немного подразнить…

– Слушай, а ты закрыл входную дверь? – спросил я.

Он всегда был довольно мнительным.

Друг встрепенулся, переварил вопрос, успев поменять выражение лица из хмурого в задумчивое, затем в испуганное, а после усиленно принялся вспоминать детали своего выхода, пока наконец не решился ответить:

– Слушай, а я ведь…

Тёму прервал мощный взрыв и тряска. Водитель резко вдарил по тормозам, и нас дёрнуло в сторону. Раздались выстрелы, прогремел ещё один взрыв, наш броневик слегка подбросило вверх.

– Прижмитесь к сидениям! – крикнул лейтенант Ткаченко, и мы незамедлительно последовали приказу.

Будто специально по правому боку джипа прошлась очередь, но оставила за собой лишь страшный грохот и ничего более.

– Даня, газуй! – лейтенант встал со своего места и поднялся к люку на крыше. – Давай, давай! Вперёд!

Двигатель зарычал, колёса настырно завертелись, броневик рванул, и нас снова тряхнуло. Даня порулил в обход остановившейся колонне, а тем временем лейтенант высунулся наружу, сделал несколько выстрелов, за которыми последовали чьи-то крики, и снова нырнул внутрь.

– Окружили, падлы! Что впереди?

– Не видно ни хрена. Дымовая завеса!

– Зараза!

Я обнаружил себя искорёженным, с почти прижатыми к груди ногами. Ремень больно сжимал плечо, я бешено дышал и, кажется, не моргал. Не отрываясь, смотрел на Леру, будто это могло как-то её уберечь. Она боялась. Очки криво висели на носу, а тоненькие пальцы сжимали ремни. Повернув голову, встретился взглядами с Тёмой. Мой друг пребывал в ужасе не меньше меня и с испугу ухватился за ногу лейтенанта, стоявшего прямо перед ним с автоматом в руках.

– Что происходит?! – завопил я. – Что бл…

Новый взрыв прогремел совсем рядом. Наскочивший на кочку броневик подпрыгнул, лейтенант чуть не провалился, но успел ухватиться за ручки сверху, а снизу его крепко держал Тёма.

– Гони, гони! – бросил Ткаченко, восстанавливая равновесие.

Броневик пронзил завесу, и нас заволокло облаком дыма.

Что происходило дальше, я представлял плохо, потому что изо всех сил зажмурился и сдерживал подошедшую к горлу тошноту.

Подвеску трясло, мотор дико гудел, стрельба превратилась в непрерывное, ужасающее, преследующее нас по пятам нечто.

Лейтенант снова высунулся из люка и принялся поливать неведомого врага свинцом. Как он понимал, куда нужно стрелять, я и представить не мог.

Происходящее слилось в единый грохочущий кошмар. Мне очень хотелось, чтобы это всё оказалось лишь сном, и я даже с силой ущипнул себя за ляжку, но это не помогло.

Не знаю, сколько времени прошло до того момента, когда Даня воскликнул: – Прорвались!

Мне показалось вечностью то, что наверняка заняло секунд десять.

– Сворачивай с маршрута, – скомандовал лейтенант, садясь на своё место. – Нам нужно оторваться.

– Может, объясните, что происходит? – голос профессора звенел сталью. Для незнакомого с ним человека это особо ничего не значило, даже наверняка и незаметно было, но нас, инженеров, это пробрало не меньше взрывов и выстрелов. Руслан Тимурович невероятно злился.

– На нас напали, – огрызнулся лейтенант. – Вы точно учёный?

– Совершенно неуместный сарказм, – профессор поджал губы, отчего мне вдруг захотелось покинуть броневик.

Обстрелы прекратились. Даня петлял из стороны в сторону, объезжая деревья и овраги, но опасность миновала, и адреналин отпустил.

Меня вырвало прямо под трясущиеся ноги. Лейтенант выругался, но после сжалился и попытался успокоить, мол, нормально, бывает.

Лера рыдала, она трясущимися руками поправляла очки и вытирала сырой нос. Тёма пялился в одну точку и мёртвой хваткой сжимал подлокотники, а профессор… Руслан Тимурович выглядел разозлённым, не более. Ни капли страха я не увидел сквозь его треснувшие очки.

Кого-то вырвало вслед за мной. Я оглянулся и увидел, что это был Антон, наш химик. Вика, второй химик, сидевшая слева от Леры, замерла, словно статуя. Она совершенно не двигалась, и я не сразу заметил поломанные ногти, впившиеся в подлокотники.

– Ч-что д-д-дальше? – стуча зубами, спросил я.

– «Аят», это «Леший-3». «Аят», это «Леший-3». Как слышно, приём! – вместо ответа раздался крик от лейтенанта. – «Аят», это «Леший-3». Мы попали в засаду. Приём!

Но из динамика доносились лишь треск и шум. Лейтенант снова выпалил пару матерных ругательств и засунул рацию обратно.

– Глушилки? – почти утвердительно спросил Даня.

– Да, что б их… – подтвердил догадку Ткаченко. – Как они нас здесь нашли? Мы в грёбанном лесу посреди тайги! Нам нужно вернуться на базу…