Акварелевый Храм (поэтическая тетрадь)

В оформлении книги использованы картина заслуженного художника России Евгения Баранова, акварели Виктории Эйдиновой, картины Анны Новиковой, графика Анастасии Тархановой.

© Ицков И.Л., 2016

* * *

Валюше, моей жене

От автора

На столе давно лежала книга «Продолжение следует», но затем, как из облака, возник «Акварелевый Храм». Это сегодняшняя моя маленькая исповедь, мои встречи, моя жизнь настоящая, где угадываются истории, поездки, влюбленности, где эхо Свенского Свято-Успенского монастыря^[1], куда ко мне приезжали Лев Дуров, Маргарита Терехова, где в один из дней замечательной осени 95-го года мы провели с ней вечер памяти Тарковского. А вот и Овстуг^[2] с удивительной поэзией места и времени, где родился Тютчев, где я проводил поэтические фестивали. Спустя годы, в холодную снежную зиму я ощутил здесь тишину, покой и вдохновение.

Память о крымских поездках, восхитительный советский рай. И вот она – гора Ай-Петри, и вот он Артек и Ласточкино гнездо. Прикосновение чуда…

А дальше – замечательная Таруса^[3]. Цветаевские чтения, приезд к храму, который поднимался из небытия. Здесь мы играли свой спектакль «Марина Цветаева – год 19-й». А неподалеку Поленовский музей. Беховская белая церковь – невеста на холме. Здесь похоронены Поленовы. Здесь их таинство и память.

Левитановский Плес^[4], питерские видения, где каждый приезд – событие: Мойка 12, Исаакий, Фонтанка, а дальше – Петергоф, Кронштадт.

 
Поворот заснеженной Невы,
Где-то остается Фаберже.
Утро непрочитанной главы,
Где еще отправлено в уже.
 

* * *

 
Исакий из окна
На близости руки,
Дотронуться легко,
Увидеться не просто.
Под куполом Брюллов,
Законченность строки,
И Монферран грядет
Так искренне, так звездно.
 

А после питерских откровений Иоанно-Богословский монастырь рядом с Рязанью. Он ведет свое летоисчисление с XIII века. Замечательная купель, трапезная, древние стены, а рядом село Константиново, есенинские места, где открывается панорама на Оку. Удивительная русская природа.

Москва, 1984 год. Молодежный театр из Цинциннати играл в детском музыкальном театре Н.И. Сац пьесу У. Гибсона^[5] «Тряпичная кукла». Приезжал драматург. Полное единение с залом. Рядом Георгий Тараторкин. Атмосфера тепла. Мороз, снег, актеры всем составом вышли на улицу. Праздник не кончался. Ничего подобного никогда в жизни не видел.

Театр Мацкявичюса – театр пластической драмы. Чудо премьер и встреч после спектаклей. Спектакли «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», «И дольше века длится день» по Чингизу Айтматову и многие другие.

Армения и Ереван поразили историей, болью, откровением. Библейские горы возле Севана – озера-чуда, а наверху маленький храм IV века, где голос Святого Григора Нарекаци^[6] слышится как молитва.

И конечно, города, города, города… Удивительный Рим – твой вечный город, только твой, он дан тебе в эти несколько дней, чтобы поверить в чудо Боргезе, Испанской площади, Ватикана, Замка Ангелов и Собора Святого Петра с Бернини и Микеланджело^[7]. Здесь твои Римские каникулы, где где-то теряются Одри Хепберн и Грегори Пек^[8], сыгравшие чудо любви.

Париж: Монмартр, Лувр, д’Орсе^[9]. Парки и встречи, кофе и глаза парижан. И «Гранд-опера». Где перекличка веков, где удивительный Марк Шагал^[10] – библейский и ироничный до простоты витебских улочек. И монастырское кладбище, где он устремляется к небу.

Бретань… Устрицы, замки, океан.

А вот и Флоренция. Арно – река, она видна из музея Уффици^[11]. Рядом пантеон Медичи^[12]. Лоренцо Великолепный (Медичи)^[13], давший жизнь многим художникам эпохи Возрождения.

Иерусалим. Крыши. Видения. Полеты во сне и наяву.

Ваймар – один из моих любимых городов, где жили и творили Гёте («Фауст»), Шиллер («Коварство и любовь»), Лукас Кранах, Ференц Лист^[14].

Барселона – Гауди^[15] – выдающийся архитектор. Знак и признак «Святого семейства». Знак и признак Барселоны.

Монтсеррат – гора рядом с Барселоной. Монтсеррат – гора – молитва – храм. На горе скульптуры всех великих каталонцев. Скульптура Пабло Казальса^[16] – виолончелиста с мировым именем. Ты слышишь эту музыку, когда идешь по горе.

А вот мы уже в Мадриде, в музее Прадо^[17], где шедевры правят бал, а затем и Толедо – старая столица Испании, где улочки могут окликнуть тебя.

Жизнь – путешествие, долгое и короткое…

Моим дорогим родным: жене, детям, внукам, замечательным друзьям, дорогим моим близким людям.

С благодарностью и любовью

Илья Ицков

P.S

P. S

 
Целая жизнь прожита.
Внук на диване калачиком.
Где там лихая черта,
Где – там судьба обозначена.
 
 
Утро, дороги, снега,
Листья со льдом перемешаны.
Снятся мои берега,
Снится любимая женщина.
 
 
Только под утро светло,
В зиму весна пробивается,
Жизнь под капель продолжается
Вьюгам печальным назло.
 
 
И осторожно, не в такт,
Вёсны ступают за зимами.
В наших с тобою руках
Скромное наше факсимиле.
 
 
День – благодать суеты,
Ночь – суеты покаяние.
В утро несбыточно раннее
Вновь возвращаешься ты.
 

«Акварелевый Храм…»

Е.Д.

* * *

 
Акварелевый Храм,
Уходящее облако лет.
По знакомым дворам
Неразгаданной жизни секрет.
 
 
Купола, словно сон,
Отражаются в тихой реке.
И теряется звон
В позабытом моем далеке.
 
 
Акварелевый Храм,
То исчезнет, а то за спиной
По знакомым дворам
Чья-то юность следила за мной.
 

«Совсем ненадолго уеду…»

* * *

 
Совсем ненадолго уеду,
Над Свенской загадкой кружась.
И словно по следу, по следу,
Какая-то вечная связь.
 

«Однажды Овстуг так нечаянно…»

* * *

 
Однажды Овстуг так нечаянно,
От суеты до облаков,
И рвется ниточка отчаянно
Твоих веков, моих веков.
 

«Еще дымилось на рассвете…»

Свете

* * *

 
Еще дымилось на рассвете
Ночное море.
А я, как истину, Ай-Петри
Держал в ладонях.
 
 
Еще туман не заносил
Грозы поветрий,
Из рук тебя освободил,
Моя Ай-Петри.
 
 
Ты не гора, а человек,
Спешишь на помощь.
А в утро продолжает бег
Ночная повесть.
 

«Сыграй для птиц…»

* * *

 
Сыграй для птиц —
Сегодня расставанье,
Сыграй печаль —
Вчерашнее былье.
Они летят над
Тихою окраиной
И трогают внимание
             твое.
Засуетятся, закричат,
Засветятся,
Страшнее тучи станут
            и беды.
Прощай, Россия,
Довелось бы
      встретиться
И отхлебнуть прощения
              воды.
 

«Молебен в опустевшем храме…»

* * *

 
Молебен в опустевшем храме,
Горит свеча в пробитой раме,
Светится осень. Божий спор.
Ни алтаря, ни пуще звона,
Слышна молитва отдаленно.
 

«Растаял снег: обманчива зима…»

* * *

 
Растаял снег: обманчива зима.
Короткий день: стекаются причуды
Из тех ручьев, в которых жизнь сама:
Сплошное чудо.
 
 
Растаял снег,
Лишь тени облаков
Краюхой хлеба.
А вдалеке, как будто
         тень веков.
Светилось небо.
 

«Не умирая вопреки…»

* * *

 
Не умирая вопреки,
Не восклицая, разуверясь,
Идет течение реки,
Не на течение надеясь.
Сопротивление и боль,
Закованное вечным грузом,
Плывет неслышно над Окой,
Как покаяние, Таруса.
 

«Птицы ходят по проводам…»

И. Волгину

* * *

 
Птицы ходят по проводам,
Оступившись, летят над землею.
Вопреки расстояньям-годам
Вы спешите неслышно за мною.
 
 
Проводов бесконечная нить,
И идти по ним тяжкое бремя,
Но звенит, и звенит, и звенит
Наше самое лучшее время.
 
 
Где-то в этой кричащей игре,
Равновесие жизни нарушив,
Мы, как птицы, летим на заре,
Возвращая покой в наши души.
 

«Плес. Волга. Тишина…»

* * *

 
Плес. Волга. Тишина.
Все прибрано. Негромко.
И резвость после сна,
И громкий крик ребенка.
 
 
Плес. Почта. Вдалеке
Волна рябит тревожно,
И лес на поводке
Ступает осторожно.
 
 
Плес. Дивная пора,
Как левитанит осень,
И листьев мишура
Негромко произносит.
 
 
О, чудо перемен!
О, чудо повторенья!
И возле старых стен
История рожденья.
 
 
И череда дождей,
И сеновал амбарный,
Где осень-казначей
Все в долг дает исправно.
 
 
Плес. Волга. Тишина.
Предчувствие покоя.
Разбитая струна
Фальшивит над рекою.
 

«Повторяется осень…»

* * *

 
Повторяется осень —
Чванливое долгое
          утро.
Замирают машины всего
          на мгновенье
               как будто.
Замирают дожди,
          остановки, приметы.
Замирает негромкое
          долгое лето.
 

«Это совсем другое…»

* * *

 
Это совсем другое:
Утренней птицы крик,
Облако голубое
Прямо из рук твоих.
 
 
Это совсем другое,
Вряд ли возможно понять —
Рядом с ревущим морем
Штиля небесная гладь.
 
 
И экспонат музейный,
Будто бы напоказ,
Вновь открывает время
Вот уж в который раз.
 
 
Это совсем другое:
Вольное божество
Водит своей рукою
И усмиряет его.
 
 
Утро начнется утром,
Ключ повернет в двери.
Жизнь отсчитает минуты,
Может быть, и твои.
 
 
Быль или просто небыль
В скатерти белых церквей.
И прочитает небо
Летопись наших дней.
 
 
И повторится голос,
И побегут ручьи.
Это совсем другое —
Тихие руки твои.
 

«Я тебя вычислил по следам…»

* * *

 
Я тебя вычислил по следам,
Идущим по краю замерзших дорог,
Я тебя вычислил по губам,
По началу самых непрошеных строк.
 
 
Я тебя вычислил по росе,
Что остывает только к утру,
Я тебя вычислил по грозе,
По состоянию, по нутру.
И захотел нанемного сберечь,
Только на самую малость дня.
И на пороге нечаянных встреч
Выпить с тобой на прощанье до дна.
 

«Профиль на песке смываю…»

* * *

 
Профиль на песке смываю,
Пусть пока будет так,
Это уже начало мая,
А холодно-то как!
Вот на песке ладони,
Шершавые не от песка.
Время вроде бы тронет
И не тронет пока.
Рядом город и пристань,
Придуманные тобой и мной.
Собственно, пока это мысли
И парусник над водой.
И ветер, ветер, ветер
Наотмашь по парусам.
И ты пришла на рассвете —
Не верю своим глазам.