Read the book: «Древняя Русь: имидж-стратегии Средневековья»

Font::

История без купюр

К читателю

Одна из главных проблем современного научпопа заключается в том, что практически каждый автор позиционирует себя как новатора и первооткрывателя. Каждому хочется сорвать покров с сотни научных загадок, разложив их по полочкам для тех, кто никогда не будет всерьез заниматься математикой, биологией, философией или историей. В погоне за оригинальной подачей образовательного материала автор забывает о базе – той системе понятий, сюжетов и тем, которая и формирует первое представление о науке. Обычно основания научного знания прививаются студентам на первых курсах университетов. Однако автор любого, даже самого качественного научпопа, рассчитывает на то, что его читатель и так все знает. А потому можно начинать рушить неверные представления о прошлом, настоящем и будущем, открывая дверь непознанного прямо с ноги.

Эта книга не является исключением из правил. Как сильно ни хотелось бы автору сказать, что эта работа перевернет ваши представления о политической теории Средневековья, – это неправда. Вы держите в руках сборник интересных сюжетов, объединенных темой идеального образа правителя в пространстве Руси и России. Этот идеальный правитель никогда не существовал и не будет существовать в реальности. Однако надежды на его появление были как в Древней Руси, так и в современном мире. Представления о том, что это за государь, как он выглядит, ведет себя и что делает для своей страны, меняются от эпохи к эпохе. У разных культур, наций и религий образы «доброго правителя», будь это царь, император, президент или халиф, могут быть похожи. Такой правитель всегда оказывается за все хорошее и против всего плохого. Он образец для подражания, которого хотят женщины и стать которым хотят мужчины.

Начинать погружение в образ идеального государя надо постепенно. Мало того, что интеллектуалы разных времен не один век ломали голову над тем, как усовершенствовать абстрактную фигуру правителя, способного причинять только добро, так еще и историки последующих столетий потратили уйму времени на то, чтобы разобрать представления наших предков на составные части. Как было бы здорово понять, что лежит в основании всех этих представлений о власти, как формировались древнейшие видения правителей, как на средневековое миросозерцание влияло христианство с его корнями, уходящими в библейские времена.

Эта книга берет на себя смелость не делать такого экскурса, не давать объяснений сложным словам, понятиям и темам, а также полностью игнорировать тот факт, что юмор многих ситуаций и сюжетов может оказаться неуместным. Все, что остается читателю, – поверить в то, что образ идеального государя в пространстве Средневековой Руси был сложен, многогранен и интересен. После чего смело двинуться к забавным примерам и сюжетам, которые и формировали облик этого нереального правителя.

Элементов политической идеологии было много. В данной работе вы увидите, какую роль играли имена в жизни древнерусского князя, почему титул был настолько важен для средневековой иерархии, в чем специфика отношений между правителем и Богом, и на какие примеры равняться идеальному государю точно не стоит. Однако это лишь малая часть того, что формировалось в головах людей прошлого, когда речь заходила об их правителе: короле, императоре, василевсе или царе. Фольклор, одежды, церемонии, властные регалии, легенды, мифы, символы, гербы, печати, монеты, оружие, библейские отсылки – все это останется за пределами данной книги. Слишком много всего, что остается за бортом. А потому, если вдруг вам покажется, что автор не очень подробно раскрывает какой-то сюжет, уж слишком поверхностно проходится по интересующей вас теме или, быть может, выдает знакомую вам гипотезу за реальность, поступите следующим образом. Смело пролистайте до конца любую из четырех глав, найдите список литературы и обратитесь к ученым, труды которых легли в основание этой книги. Каждая из упомянутых работ достойна отдельного внимания, так как касается самых разных тем от ономастики до символов власти, от титулов до эсхатологии. Обратите внимание на историков – они заслуживают этого.

Образы власти и public relations

«Власть» и «образ» – слова вроде бы понятные каждому человеку, но вместе с тем весьма проблемные, когда дело доходит до научных определений и категорий. Практически у каждой науки, имеющей дело с этой самой властью, есть собственные понятия, которые определяют метод ученого и его подход к изучению разных ее ипостасей. Одни вспомнят деление власти на исполнительную, законодательную и судебную, вторые – ее религиозное толкование, третьи – иерархичность и социальные функции. Каждый окажется прав по-своему, ведь мы считываем мир на уровне ассоциаций, где правильным оказывается то представление о власти, которое сложилось именно у нас.

Если опираться на практические представления человека о мире, то «власть» прежде всего ассоциируется с теми, кто этой властью обладает – персонами, что обладают возможностью управлять. Они могли получить ее силой, в соответствии с традицией или посредством демократических выборов. Однако эти люди, вне зависимости от их чинов и имен, стоят несколько выше прочих. Они облечены властью, а значит, способны принимать решения, влияющие на жизнь их подданных или граждан.

«Образ власти» – не что иное, как представления людей о том, кто ими правит. Нельзя сказать, что массовое сознание во все времена было одинаковым, однако знакомые многим образы «царя-батюшки» могут дать нам подсказку. У людей всегда было что сказать по поводу их правителя. Одних оценивали как тиранов, других как строгих, но справедливых отцов, власть третьих сравнивали с материнской заботой, и так до бесконечности. Понятное дело, что искренняя любовь к правителю не всегда оказывается правдой, однако это понимают все участники этого непростого симбиоза. Власть, то есть власть держащие, хочет представать перед теми, кем она управляет, в выгодном свете. А те, кто наблюдает за властью, хотят, чтобы всякие уважаемые князья, цари и императоры хотя бы капельку были похожи на тот идеал, в который хочется верить. Этот хрупкий баланс и становился зачастую залогом успешного существования общества. Шаг влево, шаг вправо, и вот тебя уже описывают в хрониках как деспота, еретика и содомита. И неизвестно, что хуже.

В пространстве научной дискуссии вокруг власти есть еще один неочевидный подход – рассмотрение ее в отрыве от личности. Казалось бы, бред! Властью обладает человек (ну или группа людей), в то время как остальные лишь наблюдают за ее применением и реализацией. Или нет? Тут все не очень просто. Можно представить, что само понятие «власти» так или иначе пронизывает человека каждый день. Он видит проявление власти не только в лидере, который держит верховную власть, но и в ежедневной рутине, следуя определенной иерархии общества. Он подчиняется своему начальнику, ему подчиняется кто-то другой, социальная иерархия работает как часы, у каждого есть свое место в системе. И вот именно отношение человека к этой системе и есть «власть» – взгляд на то, как между людьми устанавливаются отношения господства и подчинения. Справедливо или несправедливо, честно или нет.

* * *

Трактовка «власти» как чего-то более общего, вписанного в повседневную культуру, оказывается гораздо шире более понятных отношений с верховными начальниками. Однако таким понятием гораздо чаще пользуются культурологи и социологи, которых политическая сторона власти и представления о ней волнуют гораздо меньше историков. Последние же обычно изучают уже упомянутое первое значение. Их интересует, как власть взаимодействовала с подчиненными ей народами, какие отношения выстраивала с ними, какие идеи пыталась продвинуть и каким образом она «зависела» от тех, кем, казалось бы, должна рулить, не имея никаких запретов и препон. И если реалиями новейшего времени занимаются скорее политологи, то изучением более древних времен и того, как власть и общество сосуществовали во времена без знакомых нам принципов, исследуют ученые, посвятившие себя потестарной имагологии.

Еще один незнакомый термин. И хуже того – не очень-то и модный среди самих историков. Всего 15 лет назад его ввел в научный обиход историк Михаил Бойцов. Однако с того времени что этот термин, что даже формулировка «образы власти» стали критиковаться за то, что не отражают сути того, с чем работают всякие умники. Однако это беды ученых и их бесконечных споров. Для этой работы «потестарная имагология» станет наглядным примером того, что именно имеют в виду историки, работая с представлениями о власти.

Наиболее важное здесь слово – «имагология». Оно как раз и определяет интерес ученого к изучению образов. Самое забавное, что изучать образ чего угодно можно не только в истории, но также в языке, культуре, литературе и иных формах творчества. И если в XIX–XX веках ученых мужей интересовал образ своей нации в художественных романах и сочинениях иностранцев, то сейчас можно найти работы, изучающие образ России в компьютерных играх про Вторую мировую войну или иных произведениях цифровой эпохи. Образ в данном случае – это то же самое «представление», меняющееся от эпохи к эпохе. Он может быть позитивным, негативным, иметь длительную эволюцию и меняться от случая к случаю.

Слово же «потестарность» (от латинского potestas – мощь, власть) определяет уже исторический интерес ученых в изучении образов. Обычно «потестарной властью» называли власть военных вождей в ранних обществах на заре цивилизации. Однако сейчас это понятие стало гораздо шире, позволяя изучать государства Древнего Мира, Античности и Средневековья, а также нации Нового времени. Очень легко подумать, что потестарная имагология, всего лишь очередное узкое направление науки, которое ученые придумали, чтобы усложнить себе и другим людям жизнь. Тем более что многие академические мужи даже не в курсе, что занимаются ею, избегая или намеренно обходя это понятие стороной. Однако это не мешает историкам заниматься изучением образов власти – тем, чему на самом деле и посвящено это направление.

* * *

Еще одно современное понятие, вынесенное прямо в заголовок книги – "имидж стратегии", тесно связанное по своей сути с пиаром. Современный «пиарщик» – это человек множества талантов. Однако основная его задача так или иначе связана с построением в умах общественности образа личности или корпоративного бренда. Для достижения нужного результата ему приходится работать с рекламными кампаниями, проводить полезные для имиджа компании мероприятия, следить за тем, что говорят о его работодателе в социальных сетях и СМИ. Если использовать доступную и понятную аналогию, в которой фигурируют сова и глобус, то он занимается тем же, чем и древнерусский книжник – формирует образ.

На протяжении многих веков власть и общество взаимодействовали друг с другом не только напрямую, через взимание налогов и ведение войн. Им приходилось налаживать отношения посредством куда более тонких материй, где немаловажную роль играл тот самый «образ власти». Ни один государь – будь то король, император или князь – не мог выйти на балкон своего замка или терема, а после объявить народу: «Любите меня за то, какой я крутой!» Обычно приходилось действовать гораздо более аккуратно, ведь люди не очень любят, когда им указывают, что делать. Конечно, при дворах великих государей и в их ближайшем окружении не было специалистов, которых можно назвать «менеджерами по связям с общественностью». Однако закреплять определенный, нужный им образ в умах современников или потомков они старались примерно так же, как и современные пиарщики.

Зачем государям вообще был нужен идеальный образ? Для стабильной работы системы власти. Чтобы система работала, нужно иметь в запасе целую кучу подданных, которые верят в сложившийся порядок вещей. Нельзя назвать это вековым обманом власть имущих, ведь общество и его иерархия складываются постепенно – на протяжении веков и даже тысячелетий. Одни люди становятся элитой и принимают власть, другие оказываются в положении подданных, делегируя свои полномочия по защите своих домов, жизней и порядка тем, кто оказался сильнее. Философские рассуждения о происхождении государства и теориях «общественного договора» не делают ситуацию лучше. Однако если говорить простыми словами – людям нужны идеальные государи, чтобы в них верить, а государям нужен идеальный образ, чтобы люди верили в них. Такой вот общественный симбиоз, приправленный щепоткой интеллектуальной работы и небольшой лжи во благо.

Понятное дело, что сами короли, князья и императоры написанием работ с похвалой самих себя практически не занимались. Вместо них роль мыслителей и творцов играла интеллектуальная элита. В реалиях Древней Руси и России «пиарщиками» прежде всего становились церковники. Однако уже с XVI века к ним присоединяются и представители светского общества – дьяки и дворяне. А если убежать еще дальше, в XVII столетие, там построением своих исторических сочинений с приправой из политического комментария начинают заниматься и князья, и бояре, и иные образованные люди, которых в целом становится больше. Не все эти проекты проходили «отбор» и закреплялись в государственной идеологии. Однако они формулировали основание некой традиции, на базе которой было проще строить все новые и новые идеи.

В итоге получается весьма забавно. Когда в одной летописи мы читаем о храбром, мудром, христолюбивом и приятном во всех отношениях князе Иване Ивановиче, а в другой читаем о том же Иване Ивановиче, какой он был неприятный человек, – вывод прост. Столкнулись два политических нарратива. Просто один был нацелен на то, чтоб показать своего князя в выгодном свете. А второй делал то же самое, но уже с враждебным государем, которого стоит унизить.

Одними летописями, понятное дело, сыт не будешь. А потому уже с XI века на Руси начинают создавать произведения, цель которых – обосновать власть того или иного князя в выгодном свете. Когда есть один старший и самый крутой князь, допустим, Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Дмитрий Донской или Иван III, сделать это довольно просто. Тебе нужно расхвалить нужного тебе государя так, чтобы обосновать его превосходство над всеми, кто был до него и будет после. Когда таких князей несколько и каждый считает себя самым крутым, становится сложнее. Понятное дело, мы не обязаны верить каждому книжнику, кто решил похвалить своего спонсора или покровителя хорошими словами. Однако это дает понимание того, что эта практика была повсеместной и общепринятой.

Понятное дело, что никакой церковной «фабрики» по созданию идеальных государей на Руси не существовало. И провести прямую линию между княжеским вкладом в монастырь и появлением сочинения о его крутости на другом конце Руси не представляется возможным. И даже говорить о конкретном «госзаказе» на нужный образ нереально. Однако политическая заинтересованность книжников, работавших над летописями, житиями, религиозным и политическими посланиями, никуда не девается. А потому эта взаимосвязь между реальным князем и его образом остается. Именно сравнением реальных личностей и их летописных или житийных образов очень любят заниматься историки-русисты, вычитывая сюжеты о похвалах или осуждении тех или иных государей, выстраивая на стыке нечто похожее на подлинного правителя своего времени.

Однако даже так образ идеального князя остается неполным. Похвальный рассказ о похождениях абстрактного князя Ивана Ивановича так бы и остался в памяти потомков, как маргинальное сочинение, если бы не огромная куча мелочей, сопровождавшая этого князя в его повседневной государской жизни. Помимо сочинений, в которых образ правителя формировался, исходя из авторского видения его жизни, бедному князю приходилось исполнять огромное количество ритуалов, поддерживая этот образ в глазах современников. Он должен был правильно одеваться, правильно вести себя во время публичных выступлений и церемоний, использовать определенный титул, вести себя в соответствии с определенной традицией, как властной, так и общехристианской, а также иметь подходящее его должности имя. И пусть на последнее князь повлиять был не в состоянии, все остальное оказывалось довольно важным, когда речь заходила об отражении его образа в позднейших и современных ему источниках. Казалось бы, парадокс. Если ты государь – ты можешь делать то, что пожелаешь. Однако в реальности власть оказывалась довольно сложным инструментом, что обязывал тебя следовать определенным традициям и нормам, которые периодически менялись или которые нужно было менять, чтобы улучшить свое положение. Конечно, князья и цари не всегда следовали этой практике, и реальность часто расходилась с тем, каким видели правителя те же самые книжники-интеллектуалы. Однако в этом и заключается задача потестарной имагологии: взглянуть на разницу между идеальным и реальным, обозначить отношение к власти и те обязанности, что возлагались на правителя его подданными, ожидавшим исполнения своих представлений в реальности. Во Франции короли Средних веков должны были исцелить больных проказой после своей коронации, в Византийской империи василевсы были обязаны устраивать хлебные раздачи во время религиозных праздников, а на Руси каждый правитель должен был следовать традиции совместных заседаний, привлекая для государственных решений митрополита и бояр.

Нарушение традиций и порядка правления для государей Средневековья – вполне нормальная практика. Однако иногда получалось так, что следовать зову сердца – значит обречь себя на не самый позитивный образ в летописях и прочих памятниках. И вот именно это уже влияет на то, каким видится прошлое современному человеку. Ведь именно письменные памятники мы читаем чаще всего, разбираясь в тонкостях государственной власти и отношений спустя многие века после смерти главных героев. Ничего непонятно. Ничего неизвестно точно. А работать надо. На том и порешим.

The free sample has ended.