Read the book: «Операция «Ведьма». Библиотека авторских книг Игоря Вешнего. Том 2»

Font:

Редактор, корректор, автор идей для иллюстраций на обложках и авторском логотипе Игорь Вешний

Изготовление иллюстраций для обложек, авторского логотипа Ксения Яшина

ISBN 978-5-0060-1189-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0060-1190-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Начало грустного доклада

Командирскую землянку можно было найти только по нарисованной стрелке красного цвета, едва просматриваемой на сосне этой беспроглядной ночью. Стрелка указывала, что искать надо тут, за сосной. За ней был пригорок, накрытый с лицевой стороны сосновыми ветками.

Различалось, что ночной сентябрь по-свойски приютил здесь тех, кто всегда был готов мужественно переносить эту темноту и другие трудности войны. Часовой, стоящий у сосны, дружелюбно кивнул, подтверждая правильность поисков Ивана. Поэтому тот спокойно отодвинул ветки в сторону, привычно взялся за открывшуюся ему дверную рукоятку и потянул ее на себя.

Войти удалось, если не в три погибели, то в две ― точно. В глубине землянки горела маленькая свеча, словно показывая, куда надо направить три коротких шага. Это были наспех сколоченные нары, на которых лежал незнакомый военный в капитанской форме. Рядом виднелись другие нары, на которых сидел сержант, возле включенной рации.

– Здравья желаю! ― попробовал вытянуться Иван. Но голова его уперлась в накатные бревна, и он пригнулся, продолжая доклад. ― Старший сержант Писемский по приказу комполка, на командный пункт явился. Прошу разъяснить, к кому обращаться!

Капитан приподнялся, затем принял сидячее положение и показал на место рядом с собой. Иван присел.

– Тебя когда вызывали, Писемский? ― последовал неожиданный вопрос.

– Полчаса назад, как вернулся с задания. Мне дежурный сообщил, что с вечера комполка ждет! ― отрапортовал Иван, и почувствовал неладное.

– С вечера тебя, командир полка, вместе с майором, искали! ― угрюмо продолжил беседу капитан. ― А в полночь, когда они пошли проверить позиции, их накрыло артиллерией. Живы, но… не будем про это. Увезли их, а меня сюда с соседнего участка прислали. Теперь я ― и комполка, и ком в горле у немцев, и разбираюсь, что тут творится. Зовут меня Петром Федоровичем Евсюковым. Давай, коротко, какое задание у тебя было, и как ты думаешь, зачем тебя сюда вызывали?

Рация заработала, и сержант возле нее, сразу встрепенулся:

– Товарищ комдив на проводе. Вас просит, товарищ комполка!

Капитан показал Ивану, чтобы молчал, пересел на соседние нары и взял трубку:

– Комполка, капитан Евсюков, слушает.

– Через час я жду всех старших офицеров дивизии у себя. Доложите, как поняли, ― донеслось из трубки.

– Понял ― что через час! Но прошу уточнения: правильно ли я расслышал? А то ведь сейчас ночь!

– У нас сейчас нет ночей и дней! ― резко отрезал комдив. ― У нас война! Жду через час! Можете захватить с собой и кого-нибудь из младшего комсостава, если есть кто-то такой, но ― из толковых!

– Есть! ― отозвался капитан, и связь завершилась. Он обвел взглядом Ивана, но перенес внимание на сержанта:

– Связь с автообеспечением есть?

– Так точно, но только ― через нарочного!

– Тогда, готовую проходимую и проверенную машину жду через полчаса. Охраны не надо, но один-два пассажира будут. Выполняйте!

– Есть! ― отрапортовал сержант и снова переключился на рацию. А капитан опять взялся за Ивана:

– Давай, сначала ― про задание!

– Я ― командир отделения разведчиков, ― начал Иван. ― Часто скрытно перебираюсь вместе со страхующим меня бойцом, в разные расположения их войск, наблюдаю, слушаю, о чем разговаривают. Немецкий ― неплохо понимаю, даже разговариваю, как мне сказали, с баварским акцентом. Возвращаюсь и докладываю командиру полка, про всё, что видел и слышал.

– Очень странно, что возвращаешься! ― удивился капитан. ― Неужели немцы с завязанными глазами ходят и ничего не видят, кто за ними наблюдает?

– Всё они видят, кроме меня с помощником. Мы же не вразвалочку среди них ходим.

– Ну, тогда рассказывай, что ты сегодня там подслушал?

– Два гауптмана болтали, что скоро большая атака на русских будет. Но они ждут подхода крупных воинских частей и техники, особенно танков, артиллерии, боеприпасов. Собираются сначала нас на позициях размесить, а потом, на тех, кто еще ползать сможет, так надавить, чтобы уже не могли.

– Молодец! Это комдиву будет очень интересно! Еще что-нибудь важное заметил?

– Заметил. Но это ― скорее печальное, чем важное. Лучше бы его не видел!

– На войне всегда печалей больше, чем всего остального. Рассказывай подробнее!

– Немцы в той деревне, что у них на передовой, все по избам расселились. Хозяев ― кого в сени повыгоняли, кого и вовсе ― на «куда хочешь»! Велели, чтобы терпели немного или много. Мол, скоро атака начнется на Сталинград, их постояльцы после взятия города, туда переберутся, и все жители на свои места вернуться смогут, если хорошо себя вести будут.

– Да, по их правилам ― господам в тепле место, а народу ― на всём остальном. Продолжай.

– В одной избе визг поднялся. Девчонка там орала, что никуда не пойдет. Я рискнул поближе подкрасться. Гауптман там громко сказал на ломаном русском, что так и быть, оставит ее возле себя, но матери ее, чтобы духа тут не было. А девчонка кричала, что мать больна, и ходить не может. Мол, потому и остались они в деревне, что не могут никуда убежать. Так немцы ее мать за руки, за ноги схватили и потащили выбрасывать на улицу. А дочка ― отталкивать их стала и царапаться.

– Ее поймешь! Ночи ― уже прохладные! Матери ― без ухода, это смерть, да её тоже, вряд ли выпустили бы до наших позиций. Ну, и чем дело закончилось?

У капитана заблестели глаза. Рядом задрожал огненный язычок свечи. Ивану даже показалось, что свеча заволновалась не от участившегося дыхания комполка, а от тех слов, что стали тоскливо выскакивать из своих пересохших уст и расплываться по землянке. Ведь рассказ Ивана, повидавшего немало смертей, и самого не раз, ускользавшего из ее коварных когтей, тоже, будто сам учащенно задышал. И капитан, и Иван, словно перед собой видели эти зловещие события вчерашнего, готовящегося заступить на боевое дежурство, вечера…

Глава 2. Как возникают драмы

Вот стало различаться, как немцы выволокли девчонку наружу, не дав ей даже, тепло одеться. Вот она вырвалась, хотела побежать, но упала в лужу от прошедшего дождя. Один из солдат ударил ее сапогом. Но подошедший гауптман, отодвинул солдата в сторону, и сказал, что такую отважную девчонку, он готов взять к себе в помощницы. Спросил, как ее зовут. Она поднялась, дрожа то ли от холода, то ли от злости. Назвалась Танюшей.

Гауптман усмехнулся, и объяснил, что ему нужна такая, Танюша, которая умеет хорошо постель согревать, пока он русских стрелять будет. Обнял ее, и сказал, чтобы не боялась, и что скоро это кончится, когда все русские тут и дальше, дохлыми валяться будут. Она вырвалась из его рук, попятилась. Гауптман растерялся, а солдаты заулыбались. Тогда он тоже улыбнулся, но на этот раз ласково:

– Не бойся меня, Танюша! Я сам буду следить, чтобы никто тебя не обижал. Хочешь, чтобы все мои подчиненные называли тебя госпожой? Ну-ка, мои солдаты, дружно назовите ее фройляйн Танюшей! Раз-два-три!

Гауптман взмахнул руками, а когда опустил их, немцы крикнули хором: «Фройляйн Танюша!»

– Видишь? ― расплылся в широкой слащавой улыбке гауптман. ― По моей команде тебя уважают, и даже будут слушаться! А ты мне станешь помогать уговаривать своих соседей не бояться немцев. И еще будешь рассказывать, кто про нас плохо говорит.

– Вы к нам непрошено пришли, еду отнимаете, из домов гоните, а мы должны восхищаться? ― зло выпалила Танюша. ― Все про вас плохо говорят! Катитесь-ка обратно, пока катиться получается, а то перестреляют же вас!

– Это мы перестреляем всех, кто не хочет подчиняться нам! ― нахмурился гауптман. ― Подумай хорошо! Что лучше? Обнять меня и во всем слушаться, или быть наказанной?

С этими словами гауптман снова шагнул к Танюше и сгреб ее в объятьях. А она взяла, изловчилась, да в лицо ему плюнула и снова вырвалась. Тогда он, ошеломленный, посмотрел на своих подчиненных, вскинувших автоматы, вытер плевок, сам ее снова в грязь толкнул, а солдатам велел стеречь, и что-то готовить.

Солдаты разбрелись по избам. Из одной вытащили деда, с пилой и лестницей в руках. Погнали его к большому дереву за плетнем. Велели нижнюю большую ветку от маленьких веточек очистить. Пока тот очищал, из других изб всех, кто ходить мог, выгнали, и к дереву согнали. Потом через очищенную ветку веревку перекинули, петлю свернули.

Иван и его напарник, Алексей, перебравшиеся в зону видимости суеты возле дерева, сразу поняли, что сейчас будет. Алексей стал целиться туда из винтовки. Но он сердито опустил на нее лицо, когда Иван сказал, что немцы девчонку всё равно повесят, а мы себя обнаружим, попадемся, и задания не выполним.

Гауптман показал собравшимся на Танюшу и объявил, что так будет с каждым, кто не уважает немцев. Ведь они приехали помочь русскому народу избавляться от угнетателей.

Немцы связали плачущей Танюше руки за спиной, приподняли, и накинули ей на шею петлю.

– А теперь, тот, кто хочет показать себя умным русским, правильно понимающим новую власть, пусть подойдет сюда! ― строго и громко выкрикнул гауптман. ― Ему надо будет скомандовать солдатам, чтобы отпускали руки, удерживающие Танюшу, и чтобы сразу отскакивали от нее!

Но никто из жителей деревни не двинулся с места.

– Зачем ее так строго? ― не выдержал дед, спиливший ветки. ― Она же в вас не стреляла!

Гауптман выдернул из кобуры пистолет, и, не целясь, выстрелил в деда, но кажется, неудачно. Тот повалился на землю, стал кататься по ней, пытаясь что-то сказать, но слышен был только хрип. Гауптман махнул рукой солдатам, державшим, извивающуюся в их руках, Танюшу. Те отскочили от нее, а она тоже захрипела, несколько раз вздрогнула в петле, и бессильно повисла. Жители деревни понуро опустили головы, только катающийся и хрипящий дед иногда пытался взглянуть на повешенную.

Алексей приподнял голову, хмуро взглянув на Ивана.

– И кто мы, после этого? ― с трудом выдавил он из себя, и отвернулся.

– Понимаешь, ― вздохнул Иван, ― мы солдаты, готовые умереть за Родину, видеть смерть тех, кто тоже по-разному сражается за нашу страну. Но мы не можем сражаться ― каждый так, как захочет. Сила страны и ее армии ― в правильном выполнении приказов командиров. А нам приказано в бой не вступать, вернуться и доложить всё, что видели. А если в бой вступили бы, то через минуту-другую, они всё равно, свое черное дело сделали бы.

– Можно, я ее из петли вытащу, когда совсем стемнеет? ― спросил Алексей. ― Я так сниму, что никто меня не заметит!

– Я тебя страховать буду! ― кивнул Иван. Даже приподниму ее, а ты петлю снимешь. Мы ее к нашим оттащим, а то ведь эти подонки могут снова повесить!..

***

― И что, сняли? ― пытливо посмотрел на разведчика капитан.

– Мы ее сюда на спинах тащили, ― опустил голову Иван, ― а то ведь нашли бы они ее, если там свежий пригорок появился бы. Нельзя было ее оставлять на поругание! И мне товарищ полковник разрешил ― в случае чего, действовать по обстановке, но без шума. А обстановка эта, под носом у немцев, не позволяла просто так уходить!

– Так они же теперь, утром, пустую петлю разглядят, подумают, что деревенские сняли, и всю деревню перестреляют! ― сухо проговорил капитан и строго взглянул на старшего сержанта. ― Ты об этом не подумал?

– Виноват, товарищ капитан! ― попробовал снова вытянуться Иван. ― Что теперь делать-то?

– Не знаю! Думай сам! Но что-то делать надо! Да сиди же, пока время есть!

В землянку заглянул солдат:

– Товарищ комполка! Машина к отъезду готова.

– Вот что, старший сержант! Поедем вместе! Я думаю, комдиву будет интересно послушать из первых уст, о чем немцы говорят и что творят.

– Есть! ― кивнул Иван.

– А по дороге, стоит подумать, как деревню спасти! – добавил капитан. ― Даже если это нереально будет, думать надо!

Глава 3. План по нечистой силе

Ночная дорога под носом у немецкой авиации – игра в русскую рулетку! Армия Василия Чуйкова, почувствовавшая, что означает господство противника в воздухе, вынуждена была принимать все меры для только скрытных перемещений частей и малых воинских групп.

Ехали, кратковременно включая фары, прицеливались ими на несколько десятков метров вперед, и сразу «затемнялись» до окончания этих метров. Ведь гул мотора мог заглушить приближающийся рокот часто развлекающихся здесь, мессеров. А те, понимая безнаказанность своих кровавых шалостей, облюбовали этот участок фронта, в основном, для дневной охоты. Но и по ночам наведывались в расчете на возможное отсутствие светомаскировки у русских.

Сейчас погода была нелетная, облака чуть ли не к автомобильной крыше свесились, так что можно было осторожно дерзить. И водитель ехал так, как ему велел капитан, со всей возможной осторожностью.

Штаб дивизии оказался в тридцати минутах такой медленной езды. Он тоже находился в землянке, такой же невысокой, но чуть более просторной для посетителей.

Когда капитан с Иваном зашли, оба командира соседних полков уже сидели на лавке, рядом с ними находились два майора. А комдив, кивнув вошедшим, сразу начал:

– Товарищи командиры! Вы, конечно, понимаете, что я не от бессонницы вас срочно вызвал! Я тоже час назад экстренную директиву от командарма лично получил. Дело в том, что есть вероятность, что немцы, каким-то образом, могут скрытно подключиться к нашей связи. Поэтому сейчас все важные команды пока будут передаваться с нарочными. А теперь ― о директиве.

Комдив посмотрел на Ивана, словно тот тоже был старшим офицером, задержал на нем взгляд, повел плечами, и стал продолжать:

– Так вот, товарищи, по данным армейской разведки, лавина на нас надвигается. Она еще свою массу и скорость не набрала, но всё к этому идет. Всё воинские подразделения немцев ― и втихую, и открыто, сюда ползут. Через день-другой, возможно, стоит ожидать и массированных авианалетов, и мощной артподготовки, а потом – сами знаете чего! Самое главное ― что нам поставлена задача: ни на полшага назад! Мне командарм так и сказал: «Задача ― невозможная, но ее надо выполнить!» Двум соседним дивизиям тоже не поздоровится. Их тоже сильно зацепит. Но генеральный вал, в штабе армии считают, что придет на нас. Поэтому я не только передаю вам команду стоять насмерть, но еще спрашиваю: кто-нибудь знает, как стоять, если сил нападающих будет в большие разы больше наших?

После короткой паузы командир соседнего полка встал и тихо спросил: «А что, нельзя с соседних дивизий артиллерию и пехоту к нам перебросить, если еще день-другой в запасе есть?»

Комдив нахмурился:

– И я тоже хотел про это спросить у нашего командарма. Но не стал, потому что догадался: если он сам войска не перегруппировывает, значит этого делать нельзя. И вы знаете, что приказы не обсуждаются.

Командир другого полка тоже встал и осторожно включился:

– Ну, хорошо, ляжем мы тут, выполним приказ. А кто следующий приказ выполнять будет? Нам бы хоть по батальону лишнему подбросили!

Комдив тоже встал:

– Нам уже подбросили! Целое отделение снайперов из снайперской школы только что прибыло, да и то ― женщины! Но всё-таки я бы хотел по-человечески обсудить с вами, что можно сделать такого, чтобы хоть несколько дней продержаться? Через это время, но не раньше, нам обещано подкрепление, какое ― не знаю! Но если немцы прорвутся, здесь, с севера, они с ходу дойдут до Сталинграда! И со всех сторон его обложат! Прямой наводкой по городу бить смогут! На наших плечах сейчас лежит судьба страны! После Сталинграда они всё, что можно перерезать, нам перережут! Я жду мыслей! Умных и хитрых мыслей: что можно сделать, когда делать нечего? Говорите прямо и смело ― что в голову придет! Кто первый?

Все командиры полков переглядывались и молчали.

– А вы тут что делаете, товарищ старший сержант? ― снова остановил взгляд на Иване, комдив. ― Или у вас офицерская шинель в негодность пришла?

– Виноват, товарищ комдив! – поднялся с места капитан! Я велел ему со мной ехать. Это наш лучший разведчик. Он вчера из немецкого расположения приполз. С вечера там схоронился, и слушал, о чем немцы говорят. У него иногда такие мысли возникают, что и в голову нормальному бойцу прийти не могут. Вот я и прихватил его.

– Вы, как я понял, тот самый капитан, который командование полком на себя принял ввиду потерь среди старших командиров? ― подошел к нему комдив.

Капитан вытянулся.

– Сидите, сидите! ― надавил ему на плечо комдив. ― Видите, как на фронте бывает? Мне, ввиду отсутствия в строю старших командиров, пришлось утвердить вас в должности! Так что, сидите, пока есть время посидеть и подумать! Так думали о ситуации?

– Есть! ― сел на прежнее место капитан. ― Думаю, как и все! Даже задание разведчику дал: пока сюда едем, тоже думать, и придумать что-то интересное против немцев.

– Еще интересней! ― улыбнулся комдив. ― А что, он уже что-то особенное придумывал?

– Он придумал повешенную деревенскую девушку из петли снять и в наш полк притащить, чтобы немцы над ней дальше не издевались!

Комдив вздрогнул и опустил голову. Потом, не поднимая ее, процедил:

– Я, конечно, понимаю, товарищ старший сержант, ваши человеческие чувства при виде замученной девушки, и даже хвалю инициативу снять ее, чтобы совсем немцам не досталась! Но здесь речь идет о том, что делать, чтобы, не отступая, сохранить ваш полк и всю нашу дивизию! Поделитесь, пожалуйста, что вы там ценного у немцев подслушали?

– То же, что вам командарм говорил, ― встал Иван. ― Там фрицы радуются, что скоро будут в Сталинграде и в тепле! Ждут, когда подтянутся приданные им другие части. После всей массой пойдут в атаку!

– Да, ваши данные сходятся с данными других армейских разведок. Но что можно сделать, чтобы хоть чуть-чуть задержать ту массу? Хоть на ― сколько получится? Есть у вас мысли, которые… как ваш командир сказал, которые нормальному бойцу в голову прийти не могут?

– Так точно! Уже есть! Я на немцев кошмар напустить хочу!

Оба полковника хмыкнули, а капитан закрыл руками опущенную голову. Он почувствовал, что вернется в часть простым солдатом, если вернется.

Комдив, переминаясь с ноги на ногу, вперил взгляд в Ивана:

– У вас есть какой-то конкретный план? Огласите его, если он есть!

– Я сейчас, как вернусь в полк, сразу опять к немцам поползу! ― начал Иван. ― Только, еще записку, на фашистском языке, с собой прихвачу от имени повешенной. Мол, я скоро вернусь, готовьтесь! Записку эту к петле прицеплю.

Оба полковника переглянулись и пожали плечами, а капитан склонился еще ближе к полу.

– И что? ― помрачнел комдив. ― Немцы прочитают записку, и к себе в Берлин улепетывать станут? Что-нибудь еще ненормальное в голову лезет?

– Так точно! ― еще больше вытянулся Иван. ― Вы же сказали, что снайперы прибыли. Вот пусть и пощекочут немецкие лбы, когда те к петле подходить будут, и мою записку от имени повешенной, читать! Они же подумают, что эта девчонка с нечистой силой связалась, и вправду их ряды кошмарит. А это может панику там создать. Да и я еще постараюсь, чтобы там слушок прошел о девчонке, которая в ведьму превратилась!

Оба полковника вытаращили на Ивана глаза, а капитан немного выпрямился.

Первым нарушил тишину комдив:

– А что? Если подкрепления пока нет, пусть ведьмы за нас повоюют! Я пока не знаю, как это получится, но если получится, действительно появляется шанс посеять среди них сумятицу. Я распоряжусь всех снайперов на первый день к вашему полку прикрепить. Действуйте, как задумали, только осторожно! А вы, товарищ капитан, виноват, теперь ― товарищ майор! Я уже вас представил, к повышению, и называть уже буду майором. Так что, товарищ майор, продумайте насчет позиций снайперов, обсудите с ними, как план товарища старшего сержанта провернуть! Командира снайперов подвезете на своем автомобиле, и по пути поговорите с ней! А других я следом пришлю. Еще есть мнения, как остановить немцев, хоть на день, а потом еще на день?

Комдив обвел молчавших командиров взглядом:

– Тогда ― спасибо! Все возвращаемся по местам! Если получится, этот опыт на другие полки перекинем! Ну, в добрый путь!..

Глава 4. Решительные операции начинаются с колес

Обратно поехали, как распорядился комдив, с интересной попутчицей. Особенно интересной она должна была стать для немцев, ощущающих у нас свою вседозволенность. Она была в звании сержанта и звалась Валей. Иван хотел было начать рассказывать ей про свой дерзкий план и ее важное место в этом плане, но она сама стала тараторить, что ей повезло с назначением сюда.

– Я сама из этих краев! ― весело щебетала она. ― Здесь недалеко моя деревня. Там я оставила маму и сестренку младшую, Танюшку.

Иван мгновенно побледнел, хотел что-то сказать, но поперхнулся и закашлялся. Валя постучала его по его спине, и он перестал кашлять. Капитан, только что ставший майором, сидевший на переднем сидении, обернулся к Ивану, словно что-то хотел сказать ему, но махнул рукой и отвернулся. Иван тоже отвернулся от Вали, чтобы та не заметила его перекошенное лицо.

– Да вы не торопитесь говорить! ― стала успокаивать Ивана, Валя. ― Давайте, всё спокойно, по порядку. И начните с того, как деревня называется, по которой, как мне сказал товарищ комдив, нам работать придется.

– Работать придется по Девчиновке! ― включился в разговор майор. Сейчас товарищ старший сержант расскажет подробнее.

– Вот повезло! – обрадовалась Валя! ― Это же, как раз моя деревня! Я же в оптику смогу Танюшку рассмотреть, если она выйдет на улицу!

Майор снова повернулся к Ивану, и кивнул ему. Тот глубоко вдохнул воздух, словно рассчитывая, что это поможет ему объясниться с командиром снайперов.

– Валя! Изба родительская ― вторая с нашей стороны? ― все еще надеясь на случайное совпадение, понуро спросил Иван.

– А вы откуда знаете? ― удивилась Валя.

– Видишь ли, я должен тебя огорчить. Я видел, как немцы расправились с Танюшей за непослушание. Ты, это… понимаешь, возьми себя в руки! Это трудно слышать, про то, что вчера вечером случилось, но ты же, всё равно узнаешь.

– Что? ― откинулась к спинке сидения Валя. ― Избили? Или ― еще хуже? Говорите скорее! Мне это надо знать сейчас, не потом! Говорите, пожалуйста!

– Они… понимаешь, еще хуже… они ее повесили. Всех из деревни согнали смотреть на казнь. Ночью мы с помощником сняли ее из петли, и сюда перенесли, чтобы больше никто над ней издеваться не мог. Прямо в лесочке нашем и схоронили. Два часа саперной лопатой окоп ей выкапывали, чтобы звери ее не нашли.

Валя уже рыдала, а Иван поглаживал ее по голове, с которой слетела ушанка, предусмотренная на случай похолодания:

– Успокойся, Валя! Немцы всех нас сделали солдатами готовыми умирать и ненавидеть сеятелей смерти. Я решил сильно отомстить им, и тебя хочу к этому привлечь. Я думаю, ты сможешь сделать это.

Валя повернула к Ивану заплаканные глаза:

– Я всё сделаю, что скажете, и что командир мой разрешит! Всё, что умею! А чего не умею, научусь! И вы мне покажите, пожалуйста, тех, кто ее вешал! Вы их запомнили?

Майор оглянулся на Валю:

– Насчет разрешений всё в порядке, товарищ сержант! Наш комдив дал добро на одну очень рискованную операцию, к которой и тебе, и твоим подчиненным, и товарищу старшему сержанту предстоит очень тщательно подготовиться. Операция начнется на рассвете. А пока слушай товарища Писемского, он тебе всё объяснит. У нас еще полночи на подготовку есть.

– Если стрелять, то нам чуть выспаться бы, а то на утомлении, может плохо получиться, ― откликнулась Валя.

– После войны все выспимся! ― пошутил майор. ― А сейчас, как приедем, пойдешь, до прибытия твоей команды, позиции для стрельбы выбирать.

– Какое расстояние до цели? ― понимающе спросила Валя.

– По моим расчетам, отсюда километра три с некоторым лишком, ― включился в описание подробностей Иван.

– Надо будет выдвинуться километра на два, или больше! ― сразу азартно оценила свои возможности Валя. ― Да еще если дождь повалит, или туман накроет, то, сами понимаете, и со ста метров промахи будут.

– А можно сделать так, чтоб хлопки от выстрелов там слышны не были? ― поинтересовался Иван. ― Если сможем так, то это уже ― половина успеха!

– Есть у нас, на такие случаи, надульники с тряпочной обмоткой, но с километрового расстояния, всё равно могут услышать при попутном ветре.

– Нельзя, чтобы услышали! Это же ― обнаружение и ответный огонь! ― покачал головой Иван. ― Надо так расположиться, чтобы долго не менять позиции, и обязательно ― чтоб там не слышали выстрелов.

– Чтоб надежно не слышали, километра полтора хорошо бы, или чуть больше! Это наш предел! Но тогда точность стрельбы под очень большим вопросом. Потом ― прохладно уже по ночам. Лежать можно, пальцы греть за пазухой, чтоб не задубели при выстреле ― тоже можно, но результата нужного не будет.

– А с деревьев, с толстых веток, сможете? ― неожиданно удивил всех Иван. ― И обзор местности лучше будет, и на полтора километра можно спокойно выходить.

– Спокойно-то, но не совсем! Мы с деревьев еще не пробовали, но баллистику с помощью дальномеров рассчитать можно. Вопросы ― как туда карабкаться, и потом ― что ветер надумает с деревьями делать? Будут ли нас охранять, на всякий случай, если немцы сообразят, что работа снайперов пошла? Ведь им рейд организовать для выявления наших позиций ― это вопрос получаса. А нам, как я поняла, полдня сидеть на ветках придется. И учтите, прикрытие должно быть метров за четыреста впереди нас. Ведь минометы подтащить могут, да и бинокли им Гитлер, наверняка, тряпочкой протер.

Майор понял, что решать, как помочь снайперам, ему предстоит сразу, и стал отвечать:

– Насчет того, как карабкаться. Я распоряжусь, чтоб веревочные лестницы подготовили. Сколько вас прибыло?

– Девять девушек, я десятая.

– Значит, десять лестниц к утру будут, с расчетом на метров двенадцать-пятнадцать каждая, и с крюками для верхнего крепления. К каждой лестнице солдат будет приставлен, чтобы ему первому вскарабкаться и подготовить снайпера к подъему. Насчет прикрытия: я выделю два отделения на всех. Все остальные бойцы уже на своих позициях залегли. А эти, по два бойца для прикрытия каждой из снайперов, персонально в вашем распоряжении будут для выдвижения вперед. Если стрелять они начнут, значит немцы догадались, что по ним работают, и решили наведаться. Тогда надо будет срочно спускаться, и быстрее сюда перемещаться. Здесь вас лучше прикроют.

Машина остановилась перед солдатом, взмахнувшим красным флажком. Водитель выглянул из машины и произнес:

– Пароль ― «победа».

– Отзыв ― «так и будет». Проезжайте!

Машина проехала еще с треть километра и остановилась.

– Я пошел на командный пункт! ― собрался выходить комполка. ― А товарища старшего сержанта попрошу остаться здесь ненадолго, и подробно проинструктировать командира пополнения, когда стрелять, в кого, при каких ситуациях. Хорошо бы, когда веревки принесут, чтоб вы вместе прошли бы на выбор снайперских позиций, для определения, соответствуют ли они задачам нашей спонтанной операции…

***

Комполка вышел, а Иван стал объяснять Вале, что он задумал, как собирается действовать, и когда снайперам надо будет показывать свои умения. Он чувствовал, что времени до рассвета остается всё меньше и меньше, а надо еще успеть подготовить записку, от имени Танюши, и просмотреть позиции для эффективной стрельбы. Он даже решил, до получения лестниц, попробовать самому вскарабкаться на одно из деревьев с полевым биноклем. Так можно было бы предварительно оценить, просматривается ли с избранного дерева место расправы с Танюшей. Если окажется, что оно совсем не просматривается, следовало бы поискать другое дерево. И таких деревьев надо было подобрать целый десяток, да еще с широкими стволами, не особенно поддающимися ветрам, да еще ― чтобы не на одном пятачке торчали…

Дальше Иван предполагал, то Валя уже сама распределит свою команду по своим, смертельным для немцев, гнездышкам. А он, вместе с Алексеем, собирался отправиться на то злополучное место, которое должно было стать территорией возвращения бумеранга, разящего немцев, запустивших этот бумеранг. Ведь от того, насколько аккуратно и незаметно удастся, подойти к висящей на ветке, петле, и как получится сделать задуманное, не оставляя следов в грязи, зависел успех всех операции.

Существенно помочь им мог бы умеренный, но улетающий, к утру, в другие края, туман. Поэтому Иван твердо решил, при выдвижении в деревню, каждую минуту, звать этот туман, просить услышать его, и не подвести. Ведь туман мог помочь оказаться необнаруженными ненароком высунувшимися из домов немцами. Но этот же самый туман мог не позволить снайперам точно выполнить свое задание. Поэтому Иван, кроме благодарностей, имел в запасе и новые просьбы к туману: поискать, после выполнения своего долга перед родными местами, другие края для прогулок.