Ой да море-океан, дали синие,
Принесите моряка, в ночку длинную.
Словно мужа, одарю его ласкою,
Околдую, оплету тиной-ряскою.
Можно рыжего, с ютла́ндского острова,
Можно грека, разодетого – пёстрого,
Мне любого, хоть бы балта, хоть русского,
Аль весёлого, али грустного…
Русалка выводила песню громко, но не мелодично; голос у неё отчего-то был хриплым, словно ворон каркал. Порой девица с мотива сбивалась, слова не дотягивала. Понял Елизар, отчего Яге это пение не нравились. Нелегко было такое целый год выдержать. Поднялся парень из травы, да к озеру пошёл. Увидала его русалка, песню прекратила, во все глаза уставилась.
– Вот так гость ко мне пожаловал! Давно я жду доброго мо́лодца, давно одна тоскую. Уж и не чаяла, что человек в такую глушь забредёт. Будет у нас сегодня веселье!
Поклонился ей Елизар, да вымолвил:
– Здравствуй рыба-де́вица! Поклон тебе от Яги, да просьба. Не дают ей твои песни спать-потчева́ть, не могла бы ты её возраст уважив потише петь?
Рассмеялась русалка, ладонями по хвосту ударила:
– Что мне Яга? Не нравятся ей мои песни, так и пускай! Она лишь на земле хозяйка, а в воде у меня своя воля. Завидует она моей красоте и молодости, оттого и ворчит. То – пустое. Подойди лучше ко мне поближе, дай я на тебя полюбуюсь!
Знал Елизар, что русалки только того и ждут, чтобы человека к воде подманить, да ко дну уволочь, поэтому держался поодаль.
– Любуйся девица, но ближе я и шага не ступлю, наслышан о коварстве вашего племени.
– Да никак ты трусишь, богатырь? Что ж, давай я тебе для храбрости особенную песню исполню.
И запела русалка на иной лад, совсем другим голосом, куда только её хрипота делась?
Черна вода, уста красивы,
Глаза, как звезды холодны,
Ступай навстречу молчаливо,
Вся жизнь былая – только сны.
Отныне, прошлое в пучине,
Нет больше хло́пот и забот,
Теперь лишь я твоя княгиня,
И темень волн – твой небосвод.
Елизар, колдовством очарованный, сперва в оцепенение впал, а потом шагнул было прямо в воду. Но тут раздался лисий лай и морок развеялся. То рыжая подруга, следившая с берега за Елизаром, разогнала русалочьи чары. Очнулся Елизар, едва успел из воды выпрыгнуть.
– Врёшь, девица, напрасно силы тратишь, так мы с тобой вовек не столкуемся!
Русалка лишь головой тряхнула, да посмеялась:
– Да о чем нам с тобой толковать? Мне морское, тебе – мирское. Иди своей дорогой мо́лодец, а я буду дальше петь. Хочешь слушай, хочешь нет, вольному воля. – и затянула хриплым голосом новую песню:
Во хмелю́ ли я была, али юная,
Не гадая полюбила, не думая.
И не ног, не лаптей не жалела я,
К рыбачку на свидания бегала.
Ой ты невод, да сети рыбацкие,
Молодая удаль парня, кабацкая.
Вы опутали мысли все девичьи,
Ключ нашли вы к сердечку, умеючи…
Понял Елизар, что упряма русалка. Да, пожалуй в этом не уступит она самой Яге. "Что ж, супротив твоего упрямства будет тебе моё терпение!" – подумал парень. Сел поодаль, да быстро сладив дудочку из сухого камыша стал девице мелодию подыгрывать. А та бровью не ведёт, знай себе дальше поёт:
Дни идут, ни кольца́, ни признания,
Уж с другой вечерял на свиданиях.
В омут бросилась я, там и сгинула,
А ему хоть бы что, нерадивому.
И теперь в чешую обличенная,
Хочу встретить его, непрощенного.
Увлеку за собой в тьму глуби́нную,
Чтоб вспомнил девицу невинную.
Ой ты невод, да сети рыбацкие,
Молодая удаль парня, кабацкая.
Берегитесь теперь моря синего,
У русалок хвосты, дюже длинные…
Замолчала девица, умолкла и дудочка.
– Чего же ты хочешь за своё молчание? Может я тебе чем помочь смогу? – не отступался Елизар. – Слышу по песням твоим, будто бы о море-океане грустишь; али тесно тебе в здешних водах?
Фыркнула русалка, начала гребнем волосы расчёсывать.
– Да кабы это были воды? Так, водяной шутя наплакал. Но прав ты, молодец, одиноко мне в лесном озере. А покинуть не могу, давно уж запруда бобриная выход в реку перекрыла. Оттого речка сперва обмелела, а потом и вовсе высохла. – тут русалка глазами сверкнула, зубы острые жемчужные показала, – хочешь Яге угодить, наказ её исполнить? Будет тебе дело! Расчисти запруду, вода из озера русло наполнит, да меня по большим рекам к морю-океану вынесет. Там и простор и подруги найдутся. Выполнишь сиё, тогда и песен моих Яга более не услышит.
Поразмыслил Елизар и согласился. Нашёл запруду старую, принялся за работу. Всю ночь он рубил поваленные деревья, в сторону оттаскивал. До самого рассвета путь расчищал. Едва выглянуло солнце, побежала наконец вода наполняя старое русло. Когда же поток поднялся до половины, в реке мелькнули русалочий хвост, а затем и голова. Донёсся до Елизара счастливый смех и крик девичий: – "Спасибо мо́лодец! Не поминай меня лихом и прощай!" – с тем и уплыла девица навсегда.
На берегу нашёл Елизар гребень русалочий, подобрал да к Яге отнёс.
– Вот бабушка, как и обещался, выполнил я свою часть уговора. Доказательством тому гребень девичий, да тишина, в которой тебя более её песни не побеспокоят.
– Ишь ты, постре́л, справился! Ну так и быть помогу я в твоей беде. Слушай же меня внимательно. Урожай ваш сгубила тёмная ворожба. Злой человек наколдовал болезнь, которую ещё можно изгнать. Найди в чистом поле одинокое дерево, но не абы какое, а осину. Срежь три самых низких ветки. Сложи их вместе, словно три пальца, оплети стеблями чертополоха, а посерёдке вложи молодую бересту. В своём селе выбери перекрёсток, где все главные тропинки-дороги сходятся. На рассвете воткни туда осиновые ветки и произнеси следующие слова:
Вейся в небе ворон вещий,
Шёпот слушай, лес зловещий:
Корень-сорень, три перста,
Тьму разгонит – береста.
Солнце утром гонит ночь,
Хвори злые – выйдут прочь!
– И как поднимется ветер, тотчас посыпь перекрёсток сухой полынью. Её я тебе дам, а остальное сам добудешь. Дня не пройдёт, как порча отступит.
Приняв от Яги мешочек с сухой полынью, поклонился Елизар ей в пояс:
– Благодарствую за науку! Не чаял я при первой встрече от тебя добро получить, не вини меня за это. Разное лихо о тебе молвят, да вижу, ошибаются.