Одиннадцатый дневник

Игорь Губерман

Одиннадцатый дневник

Моим друзьям,

живым и ушедшим

* * *

Я в молодости был самонадеян,

душой пылал от гордости отечеством

и предан был замызганным идеям,

что разум управляет человечеством.

* * *

Привык я к новому гнездовью,

но помню край, где жил когда-то;

смотрю я с болью и любовью

на тьму российского заката.

* * *

Земной уже отбыл почти я срок,

соткавшийся обилием годов,

и близится таинственный порог,

а я к суду нисколько не готов.

* * *

Ещё я буду сочинять

на прочих непохоже,

и ни одна на свете блядь

мне помешать не сможет.

* * *

Он был ужасно некрасив,

в себе не очень был уверен

и был поэтому спесив,

надменен и высокомерен.

* * *

Мы прошлое листаем не напрасно,

кровавые рассматривая пятна:

текущее становится нам ясно,

а будущее – горько, но понятно.

* * *

Часто вспоминаю, как во время оно

был и я гуляка из не самых слабых;

был я сластолюбец, нынче я сластёна —

ем я шоколадку, думаю о бабах.

* * *

В ленивом беспутстве своём

девицы – одно наслаждение:

они тяжелы на подъём,

но очень легки на падение.

* * *

Мир делится на множество частей,

и есть у каждой собственные власти;

история – симфония страстей,

кипящих в это время в каждой части.

* * *

Мне жизнь интересна с её необъятностью,

и ради гульбы её сочной

готов я мириться с любой неприятностью,

но не с панихидой досрочной.

* * *

В мире всё увязано и спаяно,

прошлое – грядущему сродни,

и братоубийственного Каина

всюду повторяют в наши дни.

* * *

Всё то, что уготовано судьбой,

я принял, уважая рок могучий,

а прочее, что рядом шло гурьбой,

я тоже не отверг на всякий случай.

* * *

Легко живя среди прогресса

и покалечены империей,

мы – щепки срубленного леса

с большой невнятной фанаберией.

* * *

Дружил я мало с забулдыгами

и в их домах я не гостил,

я жизнь мою провёл за книгами,

а счастье скверны – упустил.

* * *

Гляжу вперёд я неуверенно,

и есть резоны у тоски:

Россия будущим беременна,

но травит все его ростки.

* * *

Вот баба – ангел во плоти:

мягчайший нрав, небесный лик,

но если встать ей на пути,

то ведьмой делается вмиг.

* * *

Среди гавна живя, обычно

брезгливым чувством вы томимы,

потом гавно уже привычно,

а дальше вы неразделимы.

* * *

Сижу, сопя от наслаждения,

и тихо сам себя ругаю:

ведь наша жизнь, она – движение,

которым я пренебрегаю.

* * *

Греховна избирательность моя,

но я уже, похоже, свыкся с ней:

трагического много знаю я,

но мне смешное ближе и нужней.

* * *

Чем ярче та формулировка,

где всё – враньё и напоказ,

тем более легко и ловко

она прихватывает нас.

* * *

Улыбка бывает рассеянной,

надменной бывает улыбка,

пугливой и даже растерянной,

когда объявилась ошибка.

* * *

Прости, молодёжь, моё слово сердечное,

такая мне вышла стезя,

но сеять разумное, доброе, вечное

никак без занудства нельзя.

* * *

Живу я по-старчески благостно,

любуюсь шумливой эпохой,

а что было мерзко и пакостно,

уже мне до лампы и похуй.

* * *

Вокруг меня такие старики

сегодня пьют, забыв речушку Лету,

что вдруг и я здоровью вопреки

гуляю вместе с ними по буфету.

* * *

Я поживу ещё немножко,

ещё мне многое дано,

а после будет неотложка

и покурить не суждено.

* * *

Люблю свои стишки корявые:

почти всегда строка опрятная,

порой мыслишки есть кудрявые,

и меланхолия приятная.

* * *

Порылся я в моей судьбе,

ловя детали и подробности,

и справку выписал себе

о полной нетрудоспособности.

* * *

Как не любить мероприятия,

когда в крови – коллективизм?

Уединённые занятия —

писательство и онанизм.

* * *

Зря скользит короткий и проворный

взгляд по нашим будничным одеждам:

мы не надеваем траур чёрный

по мечтам, иллюзиям, надеждам.

* * *

В моих писаньях нету страстности,

а просто выстроена речь

об огорчительной напрасности

попыток душу оберечь.

* * *

Про то, что я тоскую и грущу,

что больше не пою весёлых песен,

сегодня я в лицо сказал борщу,

который переварен был и пресен.

* * *

Истёрлись юные томления,

забыто первое свидание…

У смерти есть уведомления,

одно из первых – увядание.

* * *

Снился мне удивительный бред,

из разряда вполне сумасшедших:

ем я свой ежедневный обед,

а вокруг меня – тени ушедших.

* * *

Печалюсь я совсем напрасно —

течёт отменная пора:

и в голове пока что ясно,

и выпить хочется с утра.

* * *

Никто на свете не повинен

в житейских горестях моих,

и в тесноте моих извилин

опять лопочет новый стих.

* * *

Столько мерзости в мире творится

при молчащем общественном мнении,

что светлеют причастные лица,

а свидетели – в недоумении.

* * *

Враньё и ложь не побороть,

они царят сейчас,

но кажется, и сам Господь

наёбывает нас.

* * *

Приснился мне роскошный сон:

я в рай медлительно иду,

а над котлами вознесён

стоит мой памятник в аду.

* * *

Моя поэзия простая

полна исконных слов народных,

и пусть меня ругает стая

из эрудитов гуглеродных.

* * *

Я сионист и русофил,

я просто с этим вырос —

во мне гнездо, похоже, свил

раздвоенности вирус.

* * *

Увы, но такая натура,

и грустно мне в этом признаться:

в меня мировая культура

напрасно старалась впитаться.

* * *

Немало в жизни было сложностей,

на одоленье был я скор,

а вот упущенных возможностей

я не заметил до сих пор.

* * *

Всё прошлое сгорает не дотла,

судьба его совсем уже другая:

из памяти оно ручьём тепла

течёт, печаль и радость исторгая.

* * *

Смотрю на морды, рожи, хари,

на скотский в их чертах покой;

конечно, все мы – Божьи твари,

но не до степени такой.

* * *

Раньше я не думал как-то никогда

о великой трудности сосуществования:

у людей без совести нету и стыда,

и напрасны, значит, все увещевания.

* * *

Остаток ощущая как избыток,

браваду излучая и кураж,

едва хлебнув живительный напиток,

мы сразу же плюём на возраст наш.

* * *

Загадка останется вечной

при всём изобилии книжном:

Творец существует, конечно,

но в виде, для нас непостижном.

* * *

Моё житьё весьма обыкновенно —

уже с утра за письменным столом;

а время, когда море по колено,

в далёком и забывшемся былом.

* * *

Смотрели б мы уверенней вперёд,

и стал бы жить духовнее народ,

но много очагов цивилизации

страдает от еврейской оккупации.

* * *

Строит культура мосты между нами,

тихо слабеют убойные банды,

только мосты эти рушит цунами

шквальной, разящей мозги пропаганды.

* * *

Какая музыка играла,

когда мы были молодые!

И эти искры карнавала

мы помним – лысые, седые.

* * *

Творит судьба крутые виражи,

и вовсе неожиданно притом,

и самые отважные мужи

в них гибнут в одиночку и гуртом.

* * *

Знавал я очень много увлечений,

в читательстве особо был активен,

а вот насчёт любых вероучений

я холоден и сухо объективен.

* * *

Наша похоть – таинственный текст,

Божьи замыслы в нём сокровенные,

потому что ведь именно секс

восполняет потери военные.

* * *

По многим я поездил городам,

и разные бывали впечатления,

теперь, когда немного я поддам,

то вру про них, сопя от умиления.

* * *

Уплыли годы услаждений,

уже во тьму готов билет,

но много блудных побуждений

ещё бурлит на склоне лет.

* * *

Прошёл я когда-то сквозь тучу сомнений,

и стих мой душевный пожар;

я чтец-декламатор моих сочинений,

я сам отыскал этот жанр.

* * *

Кипит вокруг военный пыл,

кипит, шипя, планета;

Творец создал нас, но забыл,

зачем Ему всё это.

* * *

Ликует от виршей лихих

поэтов шумливая свора,

обильно родятся у них

стихи из душевного сора.

* * *

А я бы многое отдал,

когда б дознаться смог,

кто на планете правит бал.

Но ясно, что не Бог.

* * *

Сполна познавши в жизни толк

и обретя покой отрадный,

я одиночка. Но не волк.

Скорей баран я. Но не стадный.

* * *

Спокоен я, идя ко сну, —

ведь миновал я все напасти

и не ловился на блесну

ни процветания, ни власти.

* * *

В железном грохоте и лязге

идёт безумный перепляс,

но длятся свары, брань и дрязги,

одолевающие нас.

* * *

Во времени уже довольно скором

на некоем отсюда расстоянии

я с тенями увижусь, по которым

грустил я при недавнем расставании.

* * *

Затмение Луны – явление,

естественное по природе;

а на Земле умов затмение —

оно откуда к нам приходит?

* * *

Я не мечтал о громкой славе,

не ждал от жизни улучшения,

но иногда к худой шалаве

питал позывы искушения.

* * *

Года промчались, будто конница —

то гладко было, то колдобинно,

но все события мне помнятся;

которых не было – особенно.

* * *

А хорошо, что мы родились.

Что в нас была живая искра.

И денежки у нас водились.

Кончались только очень быстро.

* * *

Промолчал несведущий провизор,

и не дал ответа эрудит:

холодильник или телевизор

на российском поле победит?

* * *

А разве изменилось в мире что-то?

Работают угрюмые работники,

повсюду на людей идёт охота,

но так же скопом гибнут и охотники.

* * *

А жалко всё же, что соитие

и завершающий момент —

не эпохальное событие,

а быта мелкий элемент.

* * *

Есть мир вещей и мир идей,

и каждый дивно разноцветен,

и в оба мира иудей

проник и быстро стал заметен.

* * *

Испуги, страхи, ужасы, тревоги

текут безостановочной рекой,

они витают роем на дороге,

ведущей человека на покой.

* * *

Я всю жизнь мою нынче сполна пролистал,

как листал бы страницы журнала:

интересные там попадались места,

только было и стыдных немало.

* * *

Ещё сгорел я не дотла,

ещё в решеньях скор,

однако на хуй все дела

послал с недавних пор.

* * *

Да, в мире от добра немного толка,

зло всюду норовит на пьедестал;

но вдруг найдись Кащеева иголка,

и я б её обламывать не стал.

* * *

Я многих в жизни потерял,

и книги их – в потёках пыли,

моей души материал

они когда-то покроили.

* * *

Творя поклоны властной силе,

народ вершит свой крестный путь;

самодержавие в России

меняло форму, но не суть.

* * *

Земное гаснет бытиё,

надежд на льготу нет,

но жизнечувствие моё

острей на склоне лет.

* * *

Прекрасно знают и невежды,

что если рвёшься напрямик,

то с дамы сложные одежды

сметаются в единый миг.

* * *

В России не просто ограблено

живущее в ней население,

но главное – что испохаблено

ума и души устремление.

* * *

Из канувшего я тысячелетия

и в веке не сегодняшнем рождён,

отсюда это чувство, что в ответе я

за всё, к чему душевно пригвождён.

* * *

И каждый вечер – вовремя и кстати —

сама за рюмкой тянется рука,

налью немного тёмной благодати

и пью за то, что жив ещё пока.

* * *

Стихи текут, как откровение,

как поколения звучание;

потом постигнет их забвение

и навсегда уже молчание.

* * *

Бедняга! В час его зачатия —

и это видно по нему —

была ужасной антипатия

супруги к мужу своему.

* * *

Когда затеян ужин пышный

и разговор течёт несложный,

то собеседник никудышный,

но собутыльник я надёжный.

* * *

Рассчитывать глупо, что всё неизменно

в повадке крутого подонка:

сегодня бандиты одеты отменно

и мыслят корректно и тонко.

* * *

Ещё не изменило чувство вкуса,

я больше понимаю даже вроде,

но груда накопившегося мусора

мешает моей умственной свободе.

* * *

– Теперь я устаю от малой малости,

я счастлив, но порой изнемогаю…

– А чем ты занимаешься на старости?

– Долги плачу и детям помогаю.

* * *

Солидарно, совокупно и соборно,

совпадая в упованиях глухих,

мыслят мерзко, озверело, подзаборно

очень много современников моих.

* * *

На старости, в расслабленном покое

поймал себя на том, что и сегодня

я думаю о женщинах такое,

что краской бы залилась даже сводня.

* * *

Я людей молчаливых боюсь,

чересчур они смотрят внимательно

или скажут нелепую гнусь

и расстроят меня окончательно.

* * *

Как автор музыки волшебной

мог оказаться мелким гадом?

Но жизнь духовная с душевной

текут раздельно сплошь и рядом.

* * *

Сказать могу я мало лестного

об отношении к писателям,

но кто меня слегка попестовал —

тем буду вечно я признателен.

* * *

Я написал бы свой портрет

без разных пакостных опасок —

как несусветный винегрет

из хаоса случайных красок.

* * *

Езжу я далеко и окрест;

повторения делать нельзя:

обезлюдело множество мест,

где отправились к Богу друзья.

* * *

Земной когда заканчиваю путь,

сочувственную жалостность гоня,

умение уместно подъебнуть

во мне оборотилось на меня.

* * *

Я некрасиво раньше ел —

кромсал еду зубами резвыми,

я чмокал, чавкал и сопел;

теперь я клацаю протезами.

* * *

Надеюсь я – не вяжут веники

решатели задач осмысленных,

мои крутые соплеменники

в лабораториях бесчисленных.

* * *

Кошачьи концерты и свадьбы собачьи,

а у молодых – сексуальные сны

душе говорят о высокой удаче —

приходе на землю гулящей весны.

* * *

У огромной, смиренно молчащей страны

отнимаются честь и достоинство,

а сплочённые рабством гнилые гавны

единятся в охранное воинство.

* * *

В различных побывал я возрастах,

и близости ценил я, и приятельства,

все возрасты я прятался в кустах

доверчивости и доброжелательства.

* * *

Вчера мне снился дикий бред:

к нам гости едут – круг наш узкий,

а в доме выпить – нет как нет,

а также нету и закуски.

* * *

Молчит народ непросвещённый,

но если свет вольётся в души,

народ воспрянет возмущённый

и просветителей удушит.

* * *

Вот са