Лычегда (400г. до н.э.)
Солнце украдкой прокрадывалось своими палящими лучами через ветки деревьев, досаждая и без того измотанным путникам, хаотично расположившихся возле костра и второпях доедавших свой запоздалый обед. Их было больше десяти. Больше десятка бравых мужчин с тяжелыми мечами на поясах. Их можно было бы принять за свору разбойников, если бы не довольно опрятный и чистый вид.
– Как же хорошо! – отклонившись и упершись спиной в крону соседнего дерева, сказал один из ратной компании. Тот, что явно при каких-то волнующих обстоятельствах получил особую примету, в виде повязки на правом глазу.
– Кому как, одноглазый, – недовольно протянул плечистый парень с перемотанной ладонью.
– Вот чего ты вечно всем недоволен, Ратибор?
– А чем тут быть довольным? Жара такая, что аж сдохнуть можно! – пожаловался мужчина и вытер сопревший лоб повязкой на руке.
– Да, ты посмотри вокруг! – не успокаивался приятель. – Благодать-то какая! Как солнце красиво светит…
– Я бы сказал жарит со всей своей треклятой дури! – усмехнулся Ратибор ему в ответ.
– Солнышко-то чем тебе не угодило? – вмешался в их разговор светловолосый парень, лет шестнадцати на вид. Он был самым молодым из их компании, да и самым миловидным к слову. За что частенько и получал колкие прозвища от своих собратьев…
– А тебя, красавица, вообще никто не спрашивал! – осек его Ратибор.
– Не нападай на мальца, он тебе ничего плохого не сделал, – вступился за парня тучный мужчина лет пятидесяти, что сидел напротив спорившей троицы.
– Глава, так я ж не со зла! – оправдался мужчина.
– Нет, ну правда, братцы! Ну, разве не хорошо тут? – не унимался воодушевленный одноглазый. – Все зелено, все живо! Не то что у нас пещерах! А тишина какая!
– Вот именно, – насупившись полушепотом произнес Глава, – тишина…
Все мужчины замолчали и прислушались. На их лица пала тень тревоги, а их тела сковало ожидание неминуемой беды, с которой каждый из них уже был до боли знаком.
Они свернули свой лагерь, водрузив малочисленные пожитки на, немного отдохнувших от долгой дороги, лошадей и выдвинулись в путь. На хмурых их лицах читались разные мысли: от жестокого осознания и принятия до злости и ненависти к тому, что им предстояло. Но в сердце каждого из воинов теплилась маленькая искорка надежды, что предательски не затухала, не имея даже и права на какую-либо подпитку в том мире, который был ведом только им.
На окраине поселения до них донеслись первые крики. Мужские и женские голоса сливались в один протяжный стон. Неожиданно из ближайшего к ним дома выбежала женщина в разорванной рубашке. Ее лицо было залито слезами, рот не смыкался, выпуская все новый и новый вопль отчаяния. В ее глазах на искаженном от страданий лице каждый из мужчин видел мольбу.
Она добежала до них и пала на землю. Она протянула одну руку вперед, но не смогла выдавить из себя не слова. Только крик, только боль, а теперь и отчаяние. Именно оно заставило ее кататься по зеленной траве и колотить то себя, а то и землю.
Глава первым сделал шаг вперед, приблизившись к ней и опустившись на колени. Он выставил над ней ладонь и на секунду закрыл глаза.
– Оно? – в нетерпении спросил одноглазый.
Мужчина поднялся с колен и, вытащив свой меч из пояса, всадил его в беднягу.
– Оно, – с грустью подтвердил Глава, изымая орудие из тела убитой. – И уже давно. Въелся в них по самое не хочу.
– Может, зря, – испуганным голосом спросил молодой парень. – Может, к Марьянке их свезем? Выходит?
– Кого можно будет спасти – заберем, а остальных… – он еще раз посмотрел на окровавленное лезвие своего меча. Сколько же отрицания было в этом приговоренном взгляде, – сам понимаешь.
– Когда же эта падла уже нажрется?! – с ненавистью произнес один из мужей.
– Никогда, – отрешенно ответил ему одноглазый и первым двинулся вслед за своим предводителем, навстречу истошным крикам ни в чем неповинных людей.
Картина, что предстала перед их глазами, была не нова для путников. Нет, они встречались с этим безумием уже ни раз. Но каждый раз она вызывала в них ненависть. Каждого из них она заставляла окунуться в печальные моменты собственного прошлого. Моменты, которые они рады были бы забыть.
– Все готово, всех собрали, – сообщил мужчина с перевязанной ладонью своему предводителю, который, облокотившись на забор, наблюдал, как солнце медленно исчезало в зареве багрового заката.
– Иду.
Они подошли к бревенчатому загону для скота, где были собраны оставшиеся живые жители этого поселения. Кто-то был привязан к столбам изгороди, а кто бешено метался по всему загону. Некоторые катались по грязной земле, натыкаясь друг на другу, разрывая собственную одежду вместе с кожей, а иногда в беспамятстве колотя и лежащего рядом соседа.
Глава поморщился:
– Почему не всех связали?
– Так это… Веревок не хватило, – попытался оправдаться мужчина.
– А в деревне сыскать еще не догадались?
– Так… Собрали все, что было, – он виновато потупил взор.
Предводитель вздохнул, пытаясь вместе с воздухом выпустить из своей груди и тягучую грусть.
– Их слишком много, – вымолвил он, словно пытаясь уже заранее найти себе оправдание.
– Да, – согласился Ратибор.
– А капли собрали?
К Главе подошел одноглазый и с виноватым видом протянул тряпичный небольшой узелок:
– Все, что нашли.
Он развернул его перед ним, демонстрируя малую находку в виде трех светящихся голубым сиянием камней.
– Мало, – словно приговор произнес предводитель и с угрюмым видом взглянул на истязаемых неведомыми страданиями людей.
– Разбрелись по ходу, гады, – с ненавистью прошипел Ратибор.
– Это плохо? – испуганно спросил самый молодой из них.
Глава с грустью посмотрел на светловолосого парня и, похлопав его по плечу, двинулся вперед.
– Братцы, – обратился он к своим соратникам, которые даже не подняли глаз в его сторону, словно уже знали, что именно он собирался им сообщить. – Я обещал вам, что после Лычегды мы отправимся домой. Но… Я не смогу сдержать этого слова. Сила Турофея не дремлет, вы видите, что творит этот ирод? Не в праве мы, братцы, отворачиваться от нашего боя. Надо землю спасать, людей спасать! Тех… – он сделал небольшую паузу и, словно извиняясь, добавил, – что мы еще в силах спасти.
– А этих? – спросил молодой, чей голос сейчас прозвучал подобно отрицающему писку.
– Их уже не сможем, – все с той же грустью ответил ему Глава.
– Но как же так? – не унимался тот. – Вы даже их не проверяли! Вы даже не посмотрели на них! Может кому-то еще можно помочь!
– Хватит, Степан! – оборвал его нарастающее негодование одноглазый. – Тут уже ничего не попишешь.
– Как же не попишешь?! – парень уже пыхтел от злобы. Нет, он не мог принять такого решения. Его молодая душа напрочь отказывалась верить в такой исход.
– Ты прав! – вмешался предводитель. Его голос уже звучал более властно и строго. – Может и есть кто, кому помочь можно. Может один али двое… Но! Возьмем мы их, отвезем к Марьянке, может довезем, а может и нет. А вернемся сюда, так не одну деревню хоронить придется, а две иль три! Да может и больше! Кто знает, сколько этой заразы уже разлетелось! – он выхватил из рук одноглазого один из камней и потряс им перед лицом юноши.
– Но нельзя же так! – парень повернулся к своим собратьям и словно вопрошая повторил, – нельзя же так, братцы! Мы ж не ироды какие! Не по-людски это!
– А сотни людей к смерти приговаривать по-людски? – упрекнул его Ратибор.
– А десяток?
– Так какой же здесь десяток? Тут от силы трое-четверо выходить можно, да и то не знамо, выйдет или нет! – мужчина окинул перевязанной ладонью бьющихся в конвульсиях людей. – А пока мы время потратим на журавля, синица полчища сгрызть может! Тут выбор очевиден, али я не прав?
– Прав, – поддержал соратника кто-то из мужчин.
– Прав, – завторили ему еще двое.
– Так мы же можем разделиться! – неожиданно осенило догадкой юношу, и в глазах его засияла надежда.
– Мы таким-то числом еле справляемся. А коли меньше нас станет… Что делать будем?
– Нет! – резко закричал парень. – Не приму я этого!
Вместе с этими словами он выхватил меч и направил его в сторону своих же. Мужчины опешили от такого поворота.
– Не позволю я души губить по чем зря! Хотите их крови, – он указал пальцем в сторону стонущих жителей Лычегды. – Придется вам и мою пролить! Кх…
Меч Главы мягко, но быстро прошел сквозь его шею и вышел наружу прямо перед его лицом. Он в испуганном трепете посмотрел на торчащее перед ним острие, словно пытаясь понять, что именно сейчас произошло.
– Руби, – сухо отдал свой приказ предводитель, вытаскивая клинок из парня.
Мужчины послушно достали свои орудия и перепрыг