Read the book: «Приключения Робина Гуда»

HOWARD PYLE

The Merry Adventures of Robin Hood

© Зорина М. А., перевод на русский язык, 2013

© Степанов С. А., перевод на русский язык, 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Пальмира», АО «Т8 Издательские Технологии», 2018

От автора к читателю

Если вас занимают лишь серьезные дела и вам жаль уделить несколько мгновений радости и веселью в стране Фантазии, если вы полагаете, что в жизни нет места простодушному смеху, который никому не причинит вреда, – эта книга не для вас. Захлопните ее и не читайте далее, ибо говорю вам прямо: двинувшись вперед, вы с возмущением увидите славных и достойных исторических персонажей в таком легкомысленном обличье и пестрых шутовских нарядах, что и не признать бы вам их, если бы не имена. Встретится вам дюжий и вспыльчивый, но при том не такой уж и злой парень, величаемый Генрихом Вторым. Под именем королевы Элеоноры предстанет дама, красота и благородство которой всех заставляют склониться в глубоком поклоне. Вы увидите толстопузого негодяя, облаченного в одежды духовного лица, – его именуют епископом Херефордским. Покажется перед вами человек злобного нрава и мрачного вида – достопочтенный шериф ноттингемский. А впереди всех выступит высокий, сильный и веселый парень, что пускается в опасное путешествие по лесу, участвует в простых молодецких забавах, на веселом пиру сидит рядом с шерифом и носит имя славнейшего из Плантагенетов – Ричарда Львиное Сердце. Кроме того, встретится вам множество рыцарей, монахов, знатных особ, купцов, йоменов¹, пажей, дам, девиц, землевладельцев, нищих, коробейников и прочих, живущих самой что ни на есть веселой жизнью и связанных друг с другом лишь несколькими ниточками – строчками старинных баллад (ниточки эти покромсаны, порезаны и заново связаны друг с другом не одним десятком узлов), – которые тянут их то туда, то сюда, а они тем временем поют песни.

Здесь вы найдете сотню скучных, невзрачных, обыденных мест, так разукрашенных цветами и бог весть чем, что никто не признает их в этом причудливом уборе. Перед вами предстанет страна, носящая всем известное название, но в ней нет холодных туманов, от которых становится тягостно на душе, и дожди идут лишь такие, что легко стекают со спины, точно апрельский ливень с гладких боков селезня. В ней все время цветут цветы и постоянно щебечут птицы, в ней всякий идущий по дороге путник насвистывает веселую песенку, а эль, пиво и вино, не дурманящие голову, текут рекой.

Эта страна – не сказочная. А какая же? Это страна Фантазии, и прекрасна она тем, что, если вы вдруг устанете от нее, – хлоп! – закройте книгу – и она исчезнет, а вы без всякого ущерба для себя вернетесь к обычным делам.

А теперь я подниму занавес, отделяющий нас от Страны-которой-нет. Пойдешь ли ты со мною, любезный Читатель? Благодарю тебя. Протяни же мне руку.

Пролог. Как Робин Гуд оказался преступником

Здесь мы расскажем о происшествии, случившемся с Робином Гудом при встрече с королевскими лесничими, а также поведаем о том, как собрались вокруг него его товарищи и как благодаря одному славному приключению он познакомился со своим лучшим другом и помощником – знаменитым Малышом Джоном.

В веселой Англии старых добрых времен, когда страной правил король Генрих Второй, жил в зеленой дубраве Шервудского леса, что неподалеку от города Ноттингема, знаменитый разбойник по имени Робин Гуд. Не знала земля другого лучника, который с таким мастерством и легкостью умел пристрелить дикого гуся, не знала земля йоменов, равных тем полутора сотням, что обитали вместе с ним под сенью зеленых деревьев. Весело жили они в чаще Шервудского леса, не зная ни нужды, ни тревог, забавляясь стрельбой из луков да поединками на дубинках, питаясь королевской олениной и запивая ее октябрьским элем.

И Робин Гуд, и все его товарищи были разбойниками и жили в стороне от других людей, однако окрестные жители любили их, ибо, кто бы ни пришел к веселому Робину за помощью в минуту нужды, никто не уходил от него с пустыми руками.

А теперь я поведаю вам о том, как Робин Гуд не поладил с властями и стал преступником.

Когда Робину было восемнадцать лет, он был сильным телом и отважным духом юношей. Шериф ноттингемский устроил соревнование стрелков, а наградой лучшему назначил бочку эля. «Что ж, – сказал себе Робин, – отправлюсь и я туда, отчего не натянуть тетиву ради прекрасных глаз моей возлюбленной и бочки доброго октябрьского эля?» Поднялся он, взял свой крепкий тисовый лук и два десятка добрых стрел в ярд длиной и пошел из города Локсли через Шервудский лес в Ноттингем.

Дело было на рассвете, в славном месяце мае, когда зеленеют деревья, пестреют на лугах цветы; когда яркие маргаритки, желтые бутоны сердечников и красавицы примулы распускаются вдоль колких зеленых изгородей; когда цветут яблони и нежно щебечут птицы, поют жаворонки и дрозды; когда парни и девушки глядят друг на друга по-особому ласково; когда хлопотливые хозяйки отбеливают белье, расстелив его на зеленой траве. Чудесно было в лесу, тропками которого шел Робин Гуд, ярко зеленели деревья, мягко шелестела листва, и из гущи ее доносились громкие трели птиц. Робин Гуд беспечно насвистывал, шагая через дубраву, и думал о Мэриан и ее прекрасных глазах, ибо в такое время мысли юноши обыкновенно обращаются к девушке, которую он любит более всего.

Так шел он, весело присвистывая, и вдруг увидел сидящих под большим дубом лесничих. Числом их было пятнадцать, они угощались огромным пирогом, руками отламывая от него куски и запивая их пенистым элем, который разливали из стоявшей рядом бочки по большим рогам. Лесничие были одеты в зеленое линкольнское сукно и, сидя на изумрудной траве под большим раскидистым деревом, являли собой великолепное зрелище. Один из них, не прожевав еще еды, крикнул Робину:

– Эй! Куда это ты, паренек, отправился с таким паршивым луком и грошовыми стрелами?

Робин рассердился.

– Мой лук и стрелы, – ответил он, – ничем не хуже твоих. Более того, я направляюсь в Ноттингем на стрелковое состязание, которое устраивает шериф ноттингемский. Там я сражусь с другими отважными йоменами за бочку отличного эля.

Тут в разговор вступил другой лесничий, державший в руке рог с элем:

– Ха! Только послушайте этого парня! Малыш, да у тебя на губах еще молоко не обсохло, а ты болтаешь, будто сразишься наравне с отважными ноттингемскими стрелками, – ты, который не сможет даже натянуть тетивы лука в два стоуна² весом!

– Спорю с лучшим из вас на двадцать марок, – воскликнул храбрый Робин, – что попаду в цель с расстояния в шестьдесят родов³, да поможет мне Дева Мария!

Услышав это, все рассмеялись, и один сказал:

– Умеешь похвастаться, милое дитя, умеешь! И прекрасно знаешь, что нет такой мишени, ради которой стоило бы тебе биться с нами об заклад.

А другой крикнул:

– В следующий раз он себе в молоко эля добавит!

При этих словах Робин разозлился не на шутку.

– Вот что, – проговорил он, – там, на краю поляны, я вижу стадо оленей. Расстояние до него даже больше, чем шестьдесят родов. Ставлю двадцать марок, что застрелю лучшего оленя в этом стаде.

– По рукам! – вскричал тот, что заговорил с Робином первым. – Вот и мои двадцать марок. Бьюсь об заклад, что не попадешь ты ни в одного оленя, поможет тебе Дева Мария или нет!

Взял Робин в руки свой крепкий тисовый лук, прижал к ноге, ловко закрепил тетиву, приставил добрую стрелу длиною в ярд и, подняв лук, натянул тетиву так, что серое гусиное перо оказалось у самого его уха; в следующий миг послышался звук отпускаемой стрелы, и она устремилась через поляну – погоняемый северным ветром, так несется к добыче ястреб. Высоко подпрыгнул сильнейший олень в стае и тут же пал мертвым, обагрив зеленую траву хлынувшей из сердца кровью.

– Хо! – вскричал Робин. – И как тебе понравился мой выстрел, парень? Заклад теперь точно мой, а это ведь триста фунтов!

Тут лесничие впали в гнев, и пуще всех разозлился тот, что заговорил с Робином первым и бился с ним об заклад.

– Нет! – воскликнул он. – Заклад не твой, и давай-ка уходи отсюда, да поскорее, а не то, клянусь всеми святыми на небесах, я тебе так бока отдубашу, что ходить не сможешь!

– Да знаешь ли ты, – сказал другой, – что убил королевского оленя, а по законам нашего милостивого господина и повелителя, короля Гарри⁴, тебе теперь должны отрезать уши под самые корни?

– Хватайте его! – крикнул третий.

– Нет, – проговорил четвертый, – отпустим его – он совсем юн.

Ни слова не сказал Робин в ответ, лишь мрачно посмотрел на лесничих, повернулся на каблуках и пошел прочь. Но сердце его переполняла сильнейшая ярость, потому что в его жилах текла горячая молодая кровь, всегда готовая закипеть.

Однако тот, что первым заговорил с Робином, не оставил его в покое. В нем тоже бурлила ярость: и оттого, что Робин взял над ним верх, и от выпитого эля. И вот, внезапно и без всякого предупреждения, он вскочил на ноги, схватил лук и прижал к нему стрелу.

– Сейчас ты у меня быстрее побежишь! – прокричал он и пустил стрелу в сторону Робина.

Повезло Робину Гуду, что голова у лесничего кружилась от выпитого эля: иначе он не сделал бы более ни единого шага. Стрела просвистела в трех дюймах от его головы. Он обернулся, быстрым движением взял в руки свой лук и отправил стрелу в ответ.

– Ты говорил, что стрелок из меня никудышный? – громко воскликнул он. – Повтори-ка это теперь!

Просвистела стрела, и лучник с громким возгласом упал на землю ничком. Его собственные стрелы с шумом высыпались из колчана, их оперение обагрила кровь. Прежде чем остальные успели понять, что произошло, Робин Гуд скрылся в лесной чаще. Кто-то из лесничих пустился было за ним вслед, но без большого рвения: все они боялись той же участи, что постигла их товарища. Оставшиеся подняли тело погибшего и понесли его в Ноттингем.

Тем временем Робин Гуд бежал через лес. От прежних радости и счастья не осталось и следа, сердце его полно было боли, ибо он убил человека.

– О горе, горе! – повторял он. – Зачем повстречался ты мне – ведь из-за меня будет теперь рыдать твоя жена! Лучше бы не говорил ты мне ни слова и не пересекались наши пути никогда в жизни, лучше бы лишился я указательного пальца на правой руке, чем сотворил такое! Не подумав, сделал я выстрел, и какая же мука терзает меня теперь!

Однако, как ни страдал Робин, вскоре вспомнил он старую поговорку: что сделано – то сделано, разбитое яйцо не склеишь.

Так он поселился в лесу, которому предстояло стать его домом на многие годы, и больше не вернулся к счастливой жизни среди парней и девушек города Локсли. Он стал преступником, и не только потому, что застрелил человека, но и потому, что незаконно убил королевского оленя. За его голову было назначено двести фунтов награды – любому, кто приведет его на королевский суд.

Сам шериф ноттингемский поклялся, что поймает подлеца Робина Гуда и предаст суду. На то было две причины: во-первых, он хотел получить двести фунтов, а, во-вторых, лесничий, которого убил Робин Гуд, приходился ему родственником.

Целый год прятался Робин в Шервудском лесу, и за это время вокруг него собралось множество ему подобных: кто-то в голодную зиму застрелил оленя, был замечен лесничими, но убежал, спася тем самым свои уши; кого-то лишили наследства, чтобы присоединить его землю к королевским угодьям в Шервудском лесу; кого-то обобрал богатый барон, аббат или влиятельный эсквайр. Все, по той или иной причине, ушли в Шервудский лес от несправедливости и притеснений.

За этот год сотня, а то и больше, храбрых йоменов собрались вокруг Робина Гуда. Они выбрали его своим предводителем и дали клятву разорить своих притеснителей – будь то барон, аббат, рыцарь или эсквайр, – забрать отнятое ими у бедняков несправедливыми налогами, платой за аренду земли, незаконными штрафами и вернуть бедным людям. Кроме того, они поклялись не причинять вреда ни ребенку, ни женщине – девице ли, замужней или вдове. Потому через некоторое время, когда люди увидели, что от Робина Гуда и его товарищей не исходит зла, а, напротив, в трудные времена многие бедные семьи получают от них деньги и еду, бедняки стали восхвалять Робина и рассказывать множество историй о нем и его делах, ведь они чувствовали в нем своего.

Как-то утром, когда среди листвы беспечно щебетали птички, поднялся Робин Гуд ото сна, поднялись и все его сотоварищи, умылись в студеном бойком ручейке, стали резвиться и со смехом прыгать с камня на камень. А потом Робин сказал:

– Уже две недели не было нам потехи, пойду-ка я сегодня отсюда, поищу приключений. А вы, товарищи мои, оставайтесь здесь и слушайте внимательно, не раздастся ли мой сигнал. Три раза дуну я в свой горн, если случится беда; как услышите – скорее спешите ко мне, потому что мне понадобится ваша помощь.

С этими словами пошагал он широким шагом по тенистым лесным лужайкам. Шел он, шел и добрался до окраины Шервуда. Долго бродил он по большим и малым дорогам, по темным лощинам и лесным опушкам. Встречались ему то миловидная статная девица на тенистой тропинке, с которой перебрасывался он веселым словечком, то прекрасная дама в седле, перед которой снимал он шапку и которая степенно кланялась в ответ ладному юноше; видел он то пузатого монаха на груженном корзиной осле, то храброго рыцаря с копьем и щитом, в доспехах, ярко сияющих на солнце, то пажа в малиновых одеждах, то купца из Ноттингема, важно идущего по своим делам. Кого только ни повстречал он, а приключений не нашел. Наконец, идя лесной опушкой, оказался он на тропинке, что вела к широкому ручью с каменистым дном, через который был перекинут узкий мост – одно бревно. Подойдя к мосту, Робин Гуд увидел высокого незнакомца, приближающегося к нему с другой стороны. Робин немедленно ускорил свой шаг, но и незнакомец сделал то же: каждый хотел перейти ручей первым.

– Уступи дорогу, – сказал незнакомцу Робин, – и позволь пройти сильнейшему.

– Ну уж нет, – отвечал тот, – уступай дорогу сам, потому что сильнейший здесь, как мне известно, я.

– Это мы сейчас узнаем, – промолвил Робин Гуд, – а пока стой где стоишь, а не то, клянусь светлым ликом святой Эльфриды, я покажу тебе старую добрую ноттингемскую забаву со стрелой, которая окажется у тебя прямо между ребер.

– Что ж, – проговорил незнакомец, – я тебе так шкуру выдублю, что она станет пестрой, как тряпье, которое носит нищий, – попробуй только коснуться тетивы лука, что держишь в руках.

– Осел, что за чепуху ты несешь, – сказал ему Робин, – да я мог бы пронзить стрелой твое сердце быстрее, чем монах в Михайлов день произносит молитву над жареным гусем!

– Твоя болтовня – слова труса, – ответил незнакомец. – Ты стоишь передо мной с тисовым луком в руках, готовый выстрелить мне в сердце, тогда как у меня нет ничего, кроме палки из терновника, чтобы с тобой сразиться.

– Богом клянусь, – молвил Робин, – никогда в жизни не называли меня трусом. Я отложу лук и стрелы, и, если ты готов подождать меня, пойду раздобуду себе дубинку, чтобы испытать свою храбрость в бою с тобой.

– И прекрасно! Подожду, причем с удовольствием, – сказал незнакомец и встал, опершись на палку.

Робин Гуд быстро отступил в лес, срезал молодой дубок, ровный и гладкий, в шесть футов длиной, и вернулся, обдирая с него веточки, а незнакомец ждал, опершись на палку, и, посвистывая, посматривал по сторонам. Робин незаметно наблюдал за ним, срезая ветки, краем глаза осматривал его с головы до ног и подметил про себя, что в жизни не видал парня более дюжего и крепкого. Высок был Робин, но на голову с лишним выше был незнакомец. Росту в нем было семь футов. Широк был Робин в плечах, но на две ладони шире был незнакомец. А в поясе был он по меньшей мере в эль⁵ шириной.

«И все равно, друг мой добрый, – подумал про себя Робин, – отколошматить тебя мне будет легче легкого».

А вслух произнес:

– Гляди, готова моя дубинка, крепкая и прочная. Наберись храбрости, я иду на тебя. Сразись со мной бесстрашно! Станем драться, пока один из нас от ударов не свалится в ручей.

– Прекрасно! Душа моя того только и желает! – вскричал незнакомец, и, перебирая пальцами, закрутил дубинкой над головой, так что в воздухе засвистело.

Рыцарям Круглого стола, и тем не доводилось бывать в такой схватке, в какой сошлись эти двое. В мгновение ока очутился Робин на мосту, где уже стоял незнакомец. Сначала Робин сделал ложный выпад, а потом нанес удар, метя в голову незнакомцу, и если бы удар этот достиг цели, тот камнем полетел бы в воду. Однако незнакомец ловко отразил его и ответил ударом не менее мощным. Но Робин сумел защититься с равным искусством. Целый час сражались они так, каждый оставаясь на своем месте, не отступая и на толщину пальца. Много ударов получил и нанес и тот и другой, у обоих было по многу шишек и ссадин, но ни один не думал крикнуть «довольно!», непохоже было, что кто-то из них ослаб и скоро упадет в воду. Время от времени они останавливались передохнуть, и каждый думал про себя, что в жизни не видал еще подобного мастера боя на дубинках. Наконец Робин нанес незнакомцу такой удар по ребрам, что у того от куртки пошел пар, точно от сырой соломенной крыши на солнцепеке. Столь силен был удар, что на волосок оказался незнакомец от края моста и чуть не упал, но быстро оправился и ловким движением огрел Робина по темени, так что у того потекла кровь. Робин разъярился не на шутку и изо всей мочи кинулся на незнакомца. Но тот отразил удар и снова дал Робину затрещину, да такую, что Робин вверх тормашками полетел прямо в воду, как падает в игре в шары королевская кегля.

– Ну и где ты теперь обретаешься, приятель? – крикнул ему незнакомец, заходясь смехом.

– Да в реке я, несут меня волны, – крикнул в ответ Робин, не найдя сил противиться смеху и сам хохоча над своей скорбной участью. Затем он встал на ноги и выбрался на берег, переполошив стайки мелких рыбешек.

– Протяни мне руку, – обратился он к сопернику, дойдя до берега. – Я вынужден признать, что ты храбрый и крепкий малый и знатно дерешься на дубинках. В голове у меня гудит, как в пчелином улье в жаркий июньский день.

Затем он прижал к губам горн и громко протрубил, так что эхо прокатилось по лесным тропинкам.

– Что ж, славно, – снова заговорил он. – Никогда, клянусь, не встречал я на просторах отсюда до Кентербери человека, который сумел бы то, что сделал ты.

– А ты, – со смехом отвечал незнакомец, – принял мой удар как настоящий смельчак и славный йомен.

Тут послышался отдаленный хруст веток, и неожиданно десятка четыре крепких йоменов, одетых в зеленое, возглавляемые славным Уиллом Стьютли, выскочили из лесной чащи.

– Предводитель, что стряслось? – вскричал Уилл. – Ты промок до нитки, до самых костей!

– Да вот, – отвечал весело Робин, – этот крепкий парень сбросил меня в воду без долгих церемоний, а до того крепко намял мне бока!

– Тогда не может он уйти без хорошей взбучки и купанья! – воскликнул Уилл Стьютли. – Налетай, ребята!

Уилл и два десятка йоменов кинулись на чужака, однако тот оказался готов к нападению и пошел махать своей крепкой дубинкой направо и налево. В конце концов они взяли его числом, но не раз хватались нападавшие за побитые макушки, прежде чем противник был сломлен.

– Эй, потише! – крикнул Робин, смеясь так, что его намятые бока опять заболели. – Он парень что надо, не причините ему вреда! Послушай, молодец, а не хочешь ли ты остаться со мной и моими друзьями? Каждый год я стану давать тебе три платья зеленого сукна, а вдобавок к тому по сорок марок. Будешь делить с нами все хорошее, что выпадет на нашу долю. Будешь есть нежную оленину да запивать крепким элем и станешь моей правой рукой, потому как прежде не видел я никого, кто бы так знатно дрался на дубинках. Ну как, станешь одним из добрых моих товарищей?

– Уж не знаю, – угрюмо ответил незнакомец, разозленный тем, как с ним обошлись. – Если со своим тисовым луком и яблоневыми стрелами обращаешься ты не лучше, чем с дубовой палкой, в моей стороне тебя йоменом не назовут. Но если есть среди вас человек, который стреляет лучше моего, то я поразмыслю, не стоит ли вступить в ваши ряды.

– Ну и плут же ты, любезный, – проговорил Робин Гуд. – И все же – уступлю тебе, как никому никогда не уступал. Друг мой Стьютли, отрежь-ка нам кусок белой коры в четыре пальца шириной и поставь на расстоянии в восемьдесят ярдов вон на том дубе. А ты, незнакомец, попади в него стрелой с гусиным оперением и тогда зовись стрелком.

– С превеликим удовольствием! – ответил тот. – Дайте мне добрый крепкий лук и хорошую стрелу, и, если я не попаду в цель, раздевайте меня и стегайте тетивой до синяков.

Выбрал он самый большой и крепкий лук, почти такой, как у Робина, и прямую гладкую стрелу с хорошим оперением и ступил к отметке. Все, лежа или сидя на траве, смотрели, как он станет стрелять. Незнакомец натянул тетиву и выпустил стрелу, направив ее прямо в центр мишени.

– Ага! – вскричал он. – Попробуй-ка выстрелить метче моего!

Йомены не удержались и захлопали в ладоши – выстрел и впрямь удался на славу.

– Попал ты и правда точно, – произнес Робин Гуд. – Метче выстрела у меня не выйдет, а вот попортить твою стрелу, может, и получится.

Взял он свой добрый крепкий лук и, как следует прицелившись, выпустил стрелу. Ровно полетела она, да так точно, что ударила прямехонько в стрелу незнакомца и расколола ее на части. Все йомены повскакивали со своих мест и закричали от радости.

– Клянусь тисовым луком святого Витольда, – воскликнул незнакомец, – вот выстрел так выстрел! За всю свою жизнь я не видел ничего подобного! С этой минуты и навсегда я стану твоим товарищем. Хорошим стрелком был Адам Белл⁶, но так не стрелял никогда!

– Значит, сегодня у меня появился достойный соратник! – ответил ему Робин. – Как же зовут тебя, парень?

– С рождения зовут меня Джоном Литтлом, – сказал незнакомец.

Тут голос подал Уилл Стьютли, большой любитель пошутить:

– Нет, приятель, не нравится мне твое имя, лучше бы поменять в нем слова местами. Невелик ты ростом, неширок в кости, силой не похвастаешься, потому окрестим тебя Малышом Джоном, и я стану твоим крестным.

Робин Гуд с товарищами стали громко смеяться, и новичок рассердился.

– Будешь надо мной шутки шутить, – сказал он Уиллу Стьютли, – живо кости заболят, и станет не до смеха.

– Мой добрый друг, не сердись, – проговорил Робин Гуд. – Имечко-то – как раз по тебе. Отныне я стану звать тебя Малышом Джоном, да будет так. Ну, ребята, приступим к обряду крещения этого дитяти.

Все снова устремились в лес и шли, пока не добрались до того места, где обитали. Там, в чаще, стояли хижины из коры и ветвей, лежанки из тростника были накрыты оленьими шкурами. Огромный дуб широко раскинул там свои ветви, под ним, на сиденье из зеленого мха во время пиршеств и празднеств обыкновенно сидел Робин Гуд в окружении своих добрых молодцев. Здесь их ждали остальные товарищи, принесшие с охоты пару жирных олених. Йомены разожгли большие костры, зажарили мясо и открыли бочку крепкого эля. Когда приготовления к пиршеству были закончены, все сели, и Робин посадил Малыша Джона по правую руку от себя.

Когда с трапезой было покончено, Уилл Стьютли сказал:

– Не пора ли нам теперь окрестить наше милое дитятко, а, ребятки?

– Самое время! – весело закричали все, и гулкое эхо прокатилось по лесной чаще.

– Тогда нам нужны семеро восприемников, – провозгласил Стьютли и, оглядев товарищей, выбрал семерых самых крепких парней.

– Клянусь святым Дунстаном, – взревел Малыш Джон, вскакивая на ноги, – если хоть пальцем меня коснетесь – многие из вас о том пожалеют!

Однако те, ни слова не говоря, ринулись на него, схватили за руки – за ноги и, как он ни пытался вырваться, потащили вперед. Остальные стояли ожидали потехи. Парень с лысой макушкой, выбранный на роль священника, выступил вперед. В руке он держал полную до краев кружку эля.

– Кто принес крестить младенца? – спросил он важным тоном.

– Я, – ответил Уилл Стьютли.

– Каким именем нарекаешь его?

– Нарекаю его Малышом Джоном.

– Малыш Джон, – молвил «священник», – до сего дня ты не жил, а прозябал в этом мире, но отныне будешь ты жить воистину. Пока не жил ты, звали тебя Джоном Литтлом, но теперь, когда живешь ты воистину, имя твое Малыш Джон, так и крещу тебя.

При этих словах он вылил кружку эля на голову Малыша Джона.

Все разразились смехом, глядя, как коричневый эль стекает по бороде Малыша и капает с его носа и подбородка и как он моргает оттого, что защипало глаза. Поначалу хотел он разозлиться, но не смог, видя, как веселятся другие. И он засмеялся вместе со всеми. А потом Робин повел «прелестного младенца» за собой, одел с ног до головы в зеленое сукно и вручил ему большой крепкий лук, приняв его тем самым в ряды своих товарищей.

Теперь вы знаете, как Робин Гуд оказался лесным изгнанником, как вокруг него собрались его добрые товарищи и как обрел он своего друга и правую руку, Малыша Джона. Пришла пора закончить пролог и перейти к истории о том, как шериф ноттингемский трижды пытался захватить Робина Гуда и как трижды ему это не удалось.