Эликсиры Эллисона. От глупости и смерти

9

Для Валери Лоун настало время анатомии греха: ей позвонило Агентство. Нет, не Спенсер Лихтман. Он был во Флориде, подписывая контракт с одной из актрис Айвена Торса для его новой пилотной серии об Эверглейдз. На шесть недель Спенсер выпал из голливудской жизни. Это был нелегкий контракт: пилотный материал, опцион на сериал, если пилот будет куплен, счета, транспорт и, кроме всего прочего, Спенсер эту актрисулю трахал. Так что Валери позвонило Агентство. Голос с металлическим тоном проинформировал ее, что у них идет реорганизация, что-то связанное с налоговыми долгами и бла-бла-бла.

Она спросила робота, что все это значит, и значило это, что контракта с Агентством у нее больше нет, а значит, ее теперь никто не представляет.

Она позвонила Артуру Крузу. Он отсутствовал.

Потом ей звонил менеджер отеля «Беверли-Хиллз». С ними связался бизнес-офис студии и сообщил, что арендная плата за бунгало остановлена с первого числа. То есть, через две недели.

Она позвонила Артуру Крузу. Его не было в офисе.

Она позвонила в закусочную Шиви. Чтобы спросить его, занято ли ее прежнее место. Шиви был в восторге. Все ждут ее, чтобы рассказать, как они рады тому, что ей снова удалось стать популярной, все эти газеты и ТВ, ого! Кто заслужил этого больше, чем их красавица Вал? И она не забывает старых друзей, не смотрит на них сверху вниз, даже снова став звездой, став знаменитостью, каково? Она поблагодарила его, сказала, что никогда их не забудет – и повесила трубку. Вот так вот! Вернуться в закусочную в пустыне она уже не может.

Она снова отхлебнула шампанского, и его вкус остался на языке.

Она позвонила Артуру Крузу. Он был в монтажной и просил его не беспокоить.

Она позвонила Артуру Крузу. Он был в Нь-Йорке с рекламистами и вернется только первого числа.

Она позвонила Хэнди. Он был с Крузом.

Она позвонила Эмери Ромито. Он снимался в вестерне для канала Си-би-эс. Его представители сказали, что он перезвонит ей позже. Но когда он позвонил, была уже ночь и она спала. Когда она позвонила ему на следующий день, он снова был на студии. На съемках.

Она попросила передать ему, что звонила Валери, но он так и не перезвонил ей.

Голодная хищная тень надвигалась на нее.

И прятаться было негде.

Катастрофа – как пожар в прерии. С какого-то момента его уже ничем не остановить, не погасить. Такая катастрофа знает только тактику выжженной земли.

Она позвонила Артуру Крузу. И сказала Роуз, что приедет поговорить с ним следующим утром.

Лимузина от студии уже не было, и она взяла такси.

Артур Круз провел бессонную ночь, зная, что она приедет. Ночью он смотрел ее старые фильмы в своем домашнем кинотеатре. Он ждал ее.

– Как дела с фильмом, Артур?

Слабая улыбка.

– Первые сборы вполне приличны. Студия довольна.

– Я читала рецензию в «Тайм». Они очень хорошо отзывались о тебе.

– Да. Ха-ха, вот неожиданность. Эти умники обычно ради красного словца…

Молчание.

– Артур, срок арендной платы истекает через неделю. Я бы хотела вернуться к работе.

– Хм… Мы все еще работаем над сценарием нового фильма, Валери. К тому же прошло пять месяцев с момента окончания съемок «Западни». Студия платила за бунгало до завершения пост-продакшна. Монтаж, редактура, озвучка, и все прочее. Они считают, что сделали для тебя достаточно много. И мне сложно с ними спорить, Валери… Серьезно.

– Я хочу работать, Артур.

– А разве твои агенты не добывают для тебя работу?

– Две мини-роли на ТВ, вот, пожалуй, и все. Думаю, слухи обо мне уже пошли. Наш фильм…

– Ты сработала прекрасно, Валери, просто прекрасно.

– Артур, не лги мне. Я знаю, что со мной… беда. Я не могу получить работу. Но мне же нужно что-то делать!

В ее голосе звучали жалобные нотки, но говорила она уверенно.

Как человек, требующий того, чего по праву заслуживает. Круз приуныл. И отреагировал враждебностью.

– Я должен что-то сделать? Боже, Валери, да я давал тебе работу в течение шести месяцев – ради трех дней съемок. Этого недостаточно?

Ее губы беззвучно шевелились, и потом она очень тихо произнесла:

– Недостаточно. Я не знаю, что мне делать. В закусочную я вернуться не могу. Я уже вернулась сюда. И мне не к кому обратиться. Ты меня сюда привел. Ты должен что-то сделать, это твоя ответственность.

Артура Круза затрясло. Под столом он сжал руками колени.

– Моя ответственность, – заявил он, расхрабрившись, – закончилась с твоим контрактом, Валери. Я из кожи вон лез, и ты не можешь этого не признать. Если бы у меня был на руках еще один проект, готовый к запуску, я бы дал тебе прочитать роль, но сейчас мы со сценаристом вносим серьезные изменения. Так что готового к запуску проекта у меня нет. И что я, по-твоему, должен сделать?

Его атака ошеломила ее. Она не знала, что сказать. Он был с ней честен и справедлив. Он делал все, что мог. Он рекомендовал ее другим продюсерам. Они оба знали, что она провалила фильм, и знали, что теперь все в Голливуде это знали. Круз был бессилен.

Она встала, решившись уйти, но он остановил ее.

– Мисс Лоун. – Не Вал или Валери. Он как бы отступил на шаг, чувство вины заставило его обратиться к ней почти официально.

– Мисс Лоун, могу я… кгм… Одолжить вам денег?

Она развернулась к нему:

– Да, мистер Круз. Можете.

Он полез в ящик стола, вынимая чековую книжку.

– Гордость мне не по карману, мистер Круз. Уже не по карману. Я слишком напугана. Так что выпишите сумму побольше.

Он не смел поднять на нее глаз. Потом склонился над столом и выписал чек на ее имя. Сумма не была настолько большой, чтобы унять дрожь в его коленях. Она взяла чек, не глядя на сумму, и молча вышла. Когда загудел интерком, и Рут сказала, что ему звонят, он рявкнул:

– Скажи, что меня нет. И больше сегодня не беспокоить!

Он отключился и откинулся на спинку своего глубокого кресла.

«Что еще я мог сделать?» – размышлял Круз.

Если он ждал ответа, то ответ пришел очень нескоро.

После того, как она рассказала Эмери обо всем, что произошло (хотя он и был с ней в последние пять месяцев – и знал, что происходит, запах могилы ведь не утаишь), она ждала, что он скажет ей: не беспокойся, я о тебе позабочусь, теперь мы снова вместе, и все будет хорошо, ведь я люблю тебя и ты моя.

Но ничего подобного он не сказал.

– Они не предложат опцион? Какой-то шанс есть?

– Эмери, ты знаешь, что они не рассматривали опцион всерьез. Прекратили о нем думать еще месяцы тому назад. Было просто устное обещание. На еще один фильм. Но Артур Круз сказал мне, что у них проблемы со сценарием. А это может тянуться месяцами.

Он обошел по периметру свою комнату в отеле «Стратфорд Бич» – унылую маленькую комнату с выцветшими обоями и ковром, который отель никак не хотел поменять, несмотря на то, что он был протерт до дыр.

– Но есть ведь что-нибудь еще?..

– Вестерн. Для ТВ. Просто камео. Снимают через месяц. Я была на прослушивании, им вроде понравилось.

– Ты, конечно же, возьмешь роль?

– Возьму, Эмери. Но это буквально несколько долларов. На жизнь не хватит.

– Мы все делаем то, что в наших силах, Вал.

– Могу я остаться у тебя, пока дела не пойдут чуть лучше?

Застыв в янтарной тюрьме отражений, показывающих его внутреннюю сущность, Эмери Ромито выпустил спасавшую его нить и снова рухнул в туннель отчаяния. Он не мог прийти к ней на помощь. Нет, не из-за душевной черствости, а из страха. Он был просто стариком, пытающимся установить связь с чем-то, что никогда не было даже сном – это была иллюзия. А теперь Валери грозила отобрать у него даже эту подделку, просто потому, что она, Валери, есть, потому, что она здесь, в этой комнате.

– Послушай, Вэл, я пытался осознать и принять все. Я понимаю, через что ты проходишь. Но это все тяжело, очень тяжело. Мне приходится выпрыгивать из шкуры, чтобы свести концы с концами.

Она заговорила с ним о том, что было у них много лет назад, и о том, что они почувствовали всего несколько месяцев тому. Но он уже удалялся от нее, бормоча от страха, прячась в тень своей крохотной жизни.

– Я не могу так, Валери. Я уже далеко не юноша. Помнишь, в те времена я мог делать все, что угодно. Я был диким, неукрощенным. И теперь мне приходится за это платить. Нам всем приходится платить за наше прошлое. Нам надо было все осознать, спасти хоть что-то, но кто же знал, чем все это кончится… Нет, я так не могу. У меня просто не хватит сил. Мне иногда перепадает работенка, мелочь, роли второго плана. Но сейчас нужно быть голодным, как нынешние молодые. Они всегда голодны. У меня практически нет сил, Валери. У нас ничего не получится. Просто не получится.

Она, не отрываясь, смотрела на него.

– Я просто вынужден цепляться! – Он уже кричал. Она нависла над ним.

– Цепляться за что? За эпизодические роли? За случайных людей и редкие выступления в клубах «Фрайарс»? Что у тебя есть, Эмери? Что у тебя действительно есть такого, что стоит хоть чего-то? Есть ли у тебя я, есть ли у тебя настоящая жизнь, есть ли у тебя что-то действительно твое, чего у тебя не отнимут?

Она умолкла. Спор был безнадежным.

Из него словно выпустили воздух. Это был усталый, напуганный старик с фотографией в актерском справочнике. Если у него когда-то и был хребет, он за все эти годы сточился – позвонок за позвонком. Он рухнул на ее глазах, отягощенный собственной неспособностью жить. Оставшись с этой отвратительной ходячей смертью, с элегантностью снаружи и копотью внутри, Валери Лоун смотрела на незнакомца, с которым в своих снах она двадцать лет занималась любовью. И она поняла, что их развели не мифы и ужасы киногорода. Их развела собственная неадекватность.

И она просто ушла от него. Она не могла винить его или наказывать. Отнять у него эту жалкую, крошечную жизнь означало бы его убить.

А она была гораздо сильнее Эмери Ромито, ее призрачного возлюбленного. Сильнее настолько, что ей не нужно было прибегать к убийству.

Хэнди

Я вернулся домой и увидел Валери Лоун, сидевшую возле бассейна и болтавшую с Пиджин. Она посмотрела на меня и слабо улыбнулась.

Я постарался не сгореть от стыда. И попытался не показать, как старательно я избегал нашей встречи. Не показать того, каких усилий мне стоило не сорваться с места и не удрать в Нью-Йорк.

Она встала, попрощалась с Пиджин и направилась ко мне.

Днем я был на шопинге. Мне пришлось подвинуть на сгибе локтя рубашки от Рон Постал и сумки от де Восс, чтобы я мог взять ее за руку.

Она была в стильном летнем платье. И пыталась вести себя свободно и непринужденно, чтобы не нагружать меня тоннами вины.

– Поднимемся, там будет прохладнее, – предложил я.

В квартире она осмотрелась.

– Вы, кажется, съезжаете? – сказала она.

Я осклабился. Чуточку нервно для легкой светской болтовни.

– Нет, у меня всегда такой бардак. У меня есть дом на Шерман Оукс, но в данный момент там вроде как поселилась моя вроде как бывшая жена. Пока что мы судимся. И потому я живу здесь, готовый сняться с места в любой момент.

Она кивнула.

Ужасы калифорнийских разводов ей были знакомы. Она сама прошла через несколько таких кошмаров.

– Мистер Хэнди, – начала она.

Я не стал настаивать на том, чтобы она звала меня Фредом.

– Вы были первым, кто со мной заговорил, и…

Вот оно. Я был виноват во всем.

Я выслушал все, что случилось у них с Крузом, с этой крысой Спенсером Лихтманом, с Ромито. И теперь наступала моя очередь. Ей было некуда идти, некого казнить, так что настал момент покаяния и для меня.

Я был тем, кто воскресил ее из безопасности и святости ее могилы; вернул ее в мир, столь же мимолетный, как премьера любой киношки. Она смотрела на меня и знала, что это ничем никому не поможет, но она смотрела, не отводя глаз.

И выложила все, слово за слово, тщательно взвешивая каждое из них.

Что мог я поделать, Христа ради? Я и так сделал все, что мог. Охранял ее от Хаскелла Баркина, и когда она прибыла в Голливуд, я практически нес ее на плечах. Что еще я должен был сделать? Мой мозг орал: «Я не сторож брату моему! Женщина, оставь меня в покое. Слезь с меня. Я не собираюсь умирать за тебя – или за кого угодно еще. У меня есть работа, и я хочу ее сохранить. Я получил весь пиар, который был необходим “Западне”, и да, спасибо, что помогла мне удержать работу в руках, но черт дери, ты не часть моего наследства. Я не твой папочка. Я не твой любовник. Я всего лишь человек с улицы, не позволяющий драконше захватить его дом – единственный якорь в моей жизни. Так что прекрати, не говори, не пытайся заставить меня плакать, потому что плакать я не стану. И не называй меня могильщиком, ты, старая стерва!»

– Я гордая женщина, мистер Хэнди. Но я не слишком умна. Я позволила лгать мне. И не раз, а дважды. В первый раз я была слишком молода, чтобы понимать, что происходит. Но в этот раз я знала, что вы можете сделать со мной, и сама влетела в западню. И я еще из везунчиков, знаете? Мне повезло – я осталась в живых. И знаете, что вы со мной сделали? Вы обрекли меня на жизнь, которой живет бедолага Эмери, а это ведь и жизнью не назвать.

Больше она не произнесла ни слова. Просто сидела, уставившись на меня. Ей не нужны были мои оправдания. Она знала, что я был бессилен, я был не лучше и не хуже, чем любой из них. Что я помог убить ее во имя любви.

Самые страшные преступления совершаются не во имя ненависти, но во имя любви.

Мы с Валери знали, что время от времени будут перепадать эпизодики на ТВ, и на жизнь ей хватит, но здесь, в этом долбаном городе, это не считалось жизнью. Это было убогое существование, год за годом, пока не наступит день, когда оно кончится, и за это оставалось только молиться.

Я знал, что Джули ко мне не вернется.

Знала это и Джули. Она разъезжала повсюду, потому что не выносила Голливуд, потому что знала, что этот проклятый город распорет ей живот и вывалит кишки на улицу. Она всегда говорила, что не согласится на судьбу ей подобных, и теперь я знал, почему с ней невозможно было связаться. Гудбай, Долли.

И чертова драконша заполучит мой дом, а сам я останусь в Голливуде – с Божьей помощью.

До тех пор, пока не слетятся птицы, чтобы выклевать мне глаза, и я уже не буду блондинчиком Хэнди, или хотя бы Хэнди – старым профи, а стану чем-то, что называется Фред Хэнди… О да, я помню его, он в свое время был вполне неплох. Но что, черт дери, я мог предложить миру, кроме быстрого языка и пары-тройки идей, однако, как только язык стал притормаживать, а идеи стали пересыхать как вода в лужице, чем же я буду отличаться от Валери Лоун или от ее бедного несчастного Эмери Ромито?

Она оставила меня в моей убогой квартире, выглядевшей так, словно я вот-вот съеду. Но мы с ней знали, что никуда я отсюда не двинусь.

10

В очень милом и уютном ресторанчике на бульваре Сансет, когда вечер наконец пришел и в Голливуд, Валери Лоун сидела на высоком табурете и ела сэндвич с ростбифом. Неспешно потягивая темный эль из стакана. На дальней стене зала висел негромко бормочущий телевизор. Какой-то старый фильм года этак 1942-го.

Среди актеров, занятых в фильме, Валери Лоун не было.

Вселенная к ней благоволила, но Вселенной не хватало чувства иронии. Так что на экране ТВ шел просто старый фильм. Через три стула от Валери сидел хиппи в темных очках и с семью нитями бус. Он поднял взгляд на бармена и мягко произнес:

– Эй, дружище.

Бармен подошел к нему. Он явно не любил это длинноволосое племя, но не мог игнорировать серьезные деньги, которые патлатые тратили в его заведении.

– Ну?

– Как насчет включить какой-нибудь другой канал? А еще лучше выключить эту хрень, а я кину монетку в музыкальный автомат?

Бармен посмотрел на него с кислой миной, подошел к телевизору и выключил его. Валери Лоун ела свой сэндвич, когда ее мир выключили.

Хиппи бросил четвертак в музобокс и выбрал какую-то рок-песенку. Потом вернулся на свое место, и музыка заполнил помещение ресторана.

Снаружи на город спустилась ночь, а с ней и ночные огни. Один из прожекторов освещал рекламный щит: фильм «Западня», в главных ролях Роберт Митчем и Джина Лоллобриджида; продюсер Артур Круз; режиссер Джеймс Кенканнон; автор сценария Джон Д. Ф. Блэк; музыка Лало Шифрина. В самом конце списка с заголовком «В фильме также снимались» был прямоугольник со смытым текстом. Когда-то он гласил: «А ТАКЖЕ МИСС ВАЛЕРИ ЛОУН в роли Анджелы».

Анджела превратилась в ролюшку без слов. Ее попросту не стало.

Валери Лоун существовала только как женщина в милом ресторанчике на бульваре Сансет. Она ела. И длинная вечно голодная тень тоже начала питаться.

Кремневое ружье, или захват Флинта: Нереализованный телефильм

ТИЗЕР. ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:

1. ОЧЕНЬ КРУПНЫЙ ПЛАН – КАДР КРОВАВО-КРАСНЫЙ – ФАСЕТЧАТЫЙ.

Впечатление такое, словно мы заглядываем внутрь рубина (это и в самом деле так, но не будем сразу раскрывать карты). Переливающуюся игру света на гранях драгоценного камня мы видим в максимальном приближении: огни играют, сияют, гипнотизируют.

КАМЕРА ОТЪЕЗЖАЕТ, и теперь мы видим, что красное зарево – это глаз Смерти, мертвенно-красный круг на лице скелета с косой, ТРИНАДЦАТОЙ КАРТЫ колоды Таро. КАМЕРА ПРОДОЛЖАЕТ ОТЪЕЗЖАТЬ, и теперь показывает карту целиком. Она лежит на черной бархатной скатерти.

ГОЛОС ФЛИНТА ЗА КАДРОМ (З. К. – За Кадром):

– Не надо пугаться, мисс Гриффен. Смерть в картах Таро обычно означает трансформацию или перемены.

МЫ СЛЫШИМ ФЛИНТА в то время, как КАМЕРА ПРОДОЛЖАЕТ ДВИГАТЬСЯ НАЗАД И ВВЕРХ. Теперь стол виден целиком. Он покрыт черной бархатной скатертью, на которой разложены карты Таро в стандартном для гадания порядке.

ГОЛОС КАЛИСТЫ (З.К.):

– Я потратила сто долларов для того, чтобы вы мне погадали, мистер Флинт. Уж хотя бы поэтому вы могли бы звать меня по имени. (Пауза.) А что касается перемен, то видеть вас в роли предсказателя – уже перемена не из маленьких.

КАМЕРА ПРОДОЛЖАЕТ ОТЪЕЗЖАТЬ, и теперь мы видим ДЕРЕКА ФЛИНТА в элегантном смокинге. Он раскладывает карты Таро для гадания Калисты Гриффен, очень красивой женщины лет двадцати семи. ГОЛОСА ПРОДОЛЖАЮТ ЗВУЧАТЬ ЗА КАДРОМ.

ФЛИНТ (З.К.):

– Даже благотворительные вечеринки имеют свои плюсы, Калиста. А иначе как бы мы встретились?

КАЛИСТА (З.К.):

– О, да вы сладкоречивый дьявол.

ФЛИНТ (З.К.):

– Полагаете, на роль прорицателя я не гожусь? Кем же, по-вашему, мне следовало быть? Слушаю с нетерпением.

КАЛИСТА (З.К., обдумывает ответ):

– Вы были бы хороши в роли человека темных и чрезвычайно запутанных тайн. Но вы, скорее, плейбой, мистер Флинт. (Тут она делает паузу.) Вы не собираетесь предложить мне обращаться к вам по имени? (Нет ответа.) Ммм… Плейбой, мистер Флинт. Отпрыск богатого семейства. (По-прежнему нет ответа.)

– Чем вы занимаетесь, когда не раскладываете карты Таро, мистер Флинт?

ФЛИНТ (З.К., он явно веселится):

– Зовите меня Ишмаэль^[10].

КАЛИСТА (З.К.):

– Ох, да полно вам, в самом-то деле!

ФЛИНТ (З.К.):

– Тогда пусть будет Дерек. И, когда я не работаю на благотворительных вечеринках, то всецело предан своему скромному ремеслу убийцы с топором и сексуального извращенца. А также исследователя человеческой природы.

Пока мы СЛЫШИМ этот диалог, КАМЕРА ПРОДОЛЖАЕТ ДВИЖЕНИЕ НАЗАД И ВВЕРХ. Камера отъезжает от КРУПНОГО ПЛАНА Флинта и Калисты, и ПЕРЕДНИЙ ПЛАН на какой-то момент занят РУКОЙ, КОТОРАЯ ДВИЖЕТСЯ С ЛЕВОГО КРАЯ ЭКРАНА, в руке этой шикарный, с тиснением, пригласительный билет.

Рука выглядывает из рукава смокинга с накрахмаленной манжетой и дорогой запонкой. ВТОРАЯ РУКА тянется к ней СПРАВА, чтобы взять приглашение. Эта рука – в белой перчатке. Это явно рука лакея. Надпись на приглашении гласит: ГАЛА-ПРИЕМ В ПОЛЬЗУ ФОНДОВ БОРЬБЫ С ПОСЛЕДСТВИЯМИ КАТАСТРОФ ДЛЯ МЕЖДУНАРОДНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ПОМОЩИ ПОСТРАДАВШИМ.

ДИАЛОГ ПРОДОЛЖАЕТ ЗВУЧАТЬ ЗА КАДРОМ, в то время как руки выходят из КАДРА, и КАМЕРА продолжает двигаться НАЗАД И ВВЕРХ, ведя съемку с КРАНА. Сейчас мы видим Флинта и Калисту за маленьким столом. Флинт окружен ГРУППОЙ буржуазного вида ДАМОЧЕК, которые наблюдают за сеансом его гадания. На ЗАДНЕМ ФОНЕ зал, заполненный гостями из высшего общества. Это исключительно яркие и богатые люди: индийские раджи, капитаны крупного бизнеса, в общем, обычная толпа для такого рода событий.

2. КАМЕРА СНОВА ДВИЖЕТСЯ НАЗАД И ВВЕРХ, ДОЛГИЙ КАДР, при этом мы продолжаем слышать ДИАЛОГ Флинта и Калисты. И, наконец, КАМЕРА ПОДНИМАЕТСЯ НА МАКСИМАЛЬНУЮ ВЫСОТУ, работая С КРАНА, а мы видим всю публику через сверкающую хрустальную люстру на ПЕРЕДНЕМ ПЛАНЕ.

ВСЕ ЭТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ОДИН НЕПРЕРЫВНЫЙ КАДР, ОТ КРАСНОГО ГЛАЗА КАРТЫ СМЕРТИ ДО ОБЩЕГО ПЛАНА ЗАЛА, СНЯТОГО ЧЕРЕЗ ЛЮСТРУ.

КОРОТКАЯ ПАУЗА, и КАМЕРА РАЗМЫВАЕТ СВЕРКАЮЩИЕ ОГНИ ЛЮСТРЫ, пока весь ЭКРАН не становится мерцающим источником света, а мы переходим к ОЧЕНЬ КРУПНОМУ ПЛАНУ КАЛИСТЫ, ГЛАЗА КОТОРОЙ СИЯЮТ НЕ МЕНЕЕ ЯРКО, ЧЕМ ХРУСТАЛЬ ЛЮСТРЫ.

КАМЕРА ОТЪЕЗЖАЕТ в тот момент, когда Флинт произносит слова «исследователь человеческой природы». СНОВА НАЕЗД НА ПРЕКРАСНОЕ ЛИЦО Калисты с изумительными чертами.

Это лицо из тех, за которые дерутся на дуэлях. На лице молодой женщины выражение яркой чувственности.

КАЛИСТА:

– Как интересно, Дерек! Мы можем об этом поговорить более подробно?

3. ТАКОЙ ЖЕ КРУПНЫЙ ПЛАН – ФЛИНТ. Он явно заинтересован, но старается не подавать вида.

ФЛИНТ:

– Почему бы и нет, Калиста? Сегодня вечером вуаль, скрывавшая будущее, похоже, раздвигается. У меня наберется не один час материала на сей предмет.

Пока Флинт говорит, КАМЕРА СМЕЩАЕТ ФОКУС на толпу позади него. Лицо ФЛИНТА ОСТАЕТСЯ НА ПЕРЕДНЕМ ПЛАНЕ, ИЗОБРАЖЕНИЕ РАЗМЫТО, и мы видим среди пухлых вдовушек, увешанных драгоценностями дебютанток, индийских богатеев в бархатных одеждах маленького человечка с лицом хорька, который следит за Флинтом из ближайшего угла. Флинт, как и все остальные, его не замечает.

КАМЕРА МЕНЯЕТ ФОКУС.

КАЛИСТА (З.К.):

– Здесь становится душно, вам не кажется?

(ФЛИНТ, с улыбкой):

– Да, нам стоило бы прогуляться в саду.

4. КАДР ИЗ ДВУХ ЧАСТЕЙ – в кадре ФЛИНТ И КАЛИСТА встают. Толпа красавиц расстроена тем, что пофлиртовать с Флинтом им не светит. Они расходятся.

КАЛИСТА (кокетливо):

– Ты насквозь видишь все мои ловушки. Похоже, что от предсказателя ничего нельзя скрыть.

Флинт тасует колоду Таро, карта Смерти на самом верху. Он постукивает по ней пальцем.

ФЛИНТ:

– Мы можем оставить Костлявую здесь. Три – это уже толпа.

5. КАДР, СНЯТЫЙ ДВИЖУЩЕЙСЯ КАМЕРОЙ – С ФЛИНТОМ, КАЛИСТОЙ и толпой, окружавшей их. Наша пара отходит от стола, направляется к стеклянным дверям и выходит на веранду.

6. ДОЛГИЙ ПАНОРАМНЫЙ КАДР от стола до стеклянных дверей, через которые выходят Флинт и Калиста. НА ПЕРЕДНЕМ ПЛАНЕ КРУПНО – лицо Человека-Хорька, он движется к столу, но мы не видим, что он там делает, потому что как только он подходит к столу, КАДР РЕЗКО СМЕНЯЕТСЯ НА

7. ВЕРАНДУ с ВИДОМ НА САД. В кадре Флинт и Калиста, они любуются прекрасным садом особняка, где вечеринка и происходит. Калиста достает сигарету из золотого портсигара (я советовал бы «Балкан Собране», черная сигарета с золотым мундшутком), и Флинт дает ей прикурить, щелкнув зажигалкой.

КАЛИСТА:

– Не желаете сигарету?

ФЛИНТ (с зажигалкой в руке):

– Я думал, мы оставили Костлявую в зале?

КАЛИСТА:

– Какое высокомерие… (голосом соблазнительницы) Вы не курите, вы не работаете, у вас что, вообще нет никаких недостатков, Дерек?

ФЛИНТ (подхватывая ее интонацию):

– Когда-то жил-был англичанин по имени Беджут. Он сказал однажды: «Хорошее дело не иметь пороков, но плохо жить без соблазнов».

Калиста смеется, Флинт берет ее под руку, и они спускаются по роскошной лестнице, а нас камера МОЛНИЕНОСНО ПЕРЕНОСИТ в сцену.

8. ВИД НА САД.

Камера движется по одной из дорожек лабиринта Минотавра вдоль высоких кустов, пересекающих сад по всем направлениям.

В то время, как мы добрались до перекрестка двух дорожек, КАМЕРА ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ на ПАРЕ МУЖЧИН, ОДЕТЫХ В ЧЕРНОЕ, которые перемещают кусты на роликовых платформах, блокируя один проход и вынуждая гуляющих двигаться по новой для них дорожке. Черные костюмы этих двоих обтягивают их тела, закрывая мужчин с головы до ног – вырезаны только дырки для глаз. Весьма зловещий вид.

9. ВИД СВЕРХУ – в кадре лабиринт, где Флинт и Калиста подошли к точке, где люди в черном установили ложные кусты. Мы видим, что Флинт идет все глубже в лабиринт вместе с девушкой, а впереди по тропе, где идут Флинт и Калиста, двое в черном передвигают кусты, вынуждая Флинта двигаться все дальше вглубь лабиринта.

10. СЪЕМКА С КРАНА – ВИД СВЕРХУ на Флинта и Калисту, которые идут по последнему из «обустроенных» проходов к центральной – довольно большой – площадке лабиринта. НА НИХ ОПУСКАЕТСЯ КАМЕРА, и мы видим нашу пару уже на краю центральной площадки. КАМЕРА ДВИЖЕТСЯ ВНИЗ ПОЧТИ ДО САМОЙ ЗЕМЛИ, и Калиста внезапно опускается на колено рядом с деревцем бонсай.

КАЛИСТА:

– Мне камешек угодил под стопу…

Она возится с туфлей, Флинт ждет. Калиста поднимает голову и улыбается, кажется, что она хочет что-то сказать Флинту, но внезапно гримаса на ее лице застывает и она… резко вскрикивает…

КАМЕРА РЕЗКО ПАНОРАМИРУЕТ НА:

11. ПЛОЩАДКУ В ЦЕНТРЕ и задерживается на одном из мужчин в черном. Он целится куда-то из арбалета. Он стреляет в тот момент, когда КАМЕРА РЕЗКО ПЕРЕМЕЩАЕТСЯ НА:

12. СРЕДНИЙ ПЛАН КАЛИСТЫ, и короткая стрела, выпущенная из арбалета, вонзается в ствол бонсая, рядом с головой девушки.

13. КРУПНЫЙ ПЛАН: Флинт толкает Калисту, она падает на землю, а Флинт как тигр бросается к краю площадки по направлению к киллеру в черном, который бросается наутек. Флинт несется по земле, покрытой дерном, и внезапно земля уходит из-под его ног, когда он наступает на ловушку, казавшуюся твердой почвой.

14–18. СЕРИЯ КАДРОВ В КАЛЕЙДОСКОПИЧЕСКОМ РИТМЕ, КАДРЫ НАЕЗЖАЮТ ДРУГ НА ДРУГА. Флинт смотрит прямо в камеру, теряя равновесие. Он проваливается в дыру в земле. Его тело летит в глубокую шахту, и он с силой ударяется о дно западни.

19 КАДР ПРОПУЩЕН – ТЕПЕРЬ ФЛИНТ – КАМЕРА СНИМАЕТ ЕГО СВЕРХУ: Он трясет головой, приходя в себя. Потом медленно встает. Делает глубокий вдох, оценивает ситуацию, ощупывает руками стенки колодца.

Флинт на глубине примерно шести метров. Он прислоняется к одной из стен, обхватывает плечи руками, резко поднимает ноги вверх, опирается на противоположную стену, и очень осторожно разводит руки. И так, лицом вверх, он начинает двигаться по стене колодца. В этот момент мы слышим голос за кадром.

1-Й В ЧЕРНОМ:

– Он ползет наверх.

2-Й В ЧЕРНОМ:

– Он действительно ползет наверх, гори он огнем!

1-Й В ЧЕРНОМ:

– Это падение должно было его вырубить на неделю!

2-Й В ЧЕРНОМ:

– Ну и западню ты вырыл, идиот! Говорил я тебе, надо было на дне колодца установить колья!

1-Й В ЧЕРНОМ:

– О, черт…

Флинт приближается к самому верху. Он движется очень быстро.

21. КАДР С ЗЕМЛИ – ВПЛОТНУЮ КО ВХОДУ В КОЛОДЕЦ. Голова Флинта появляется над входом. КРУПНЫЙ ПЛАНТ ФЛИНТА, который осматривается по сторонам.

22. ГЛАЗАМИ ФЛИНТА – он обнаруживает, что смотрит прямо в наконечник шланга.

КАМЕРА СНИМАЕТ ПОД НАКЛОНОМ, ДВИГАЯСЬ ВДОЛЬ ШЛАНГА ДО КОНТЕЙНЕРА. Шланг держит красавица Калиста, наклонившись над колодцем. Платье задралось, обнажая бедра. Она целится прямо в лицо Флинта. Он, замерев, смотрит на нее.

КАЛИСТА (обращаясь к людям в черном):

– Колья не нужны. (Она улыбается.) Мечты гораздо лучше.

Теперь она улыбается Флинту, который пытается преодолеть последние дюймы до выхода из колодца.

23. СРЕДНИЙ ПЛАН – КАЛИСТА и ФЛИНТ.

КАЛИСТА:

– Класс, Дерек. У тебя есть класс. Но как предсказатель, ты не смог предвидеть момента, когда занавес опустится за тобой.

Она обдает его розовым газом из шланга. Флинт пытается задержать дыхание, а КАМЕРА ДВИЖЕТСЯ ВНУТРЬ КОЛОДЦА. Калиста надевает противогаз. Флинт кашляет, его глаза закатываются и… он снова падает в колодец. Звук УПАВШЕГО ТЕЛА.

24. КАДР СВЕРХУ, ИЗ-ЗА ПЛЕЧА КАЛИСТЫ, СТОЯЩЕЙ У КРАЯ КОЛОДЦА. Она снимает противогаз и отдает шланг и контейнер с газом человеку в черном, который подходит к ней. КАДР ЧЕРЕЗ ЕЕ ПЛЕЧО НА ФЛИНТА, который лежит, свернувшись, на дне колодца. Она приглаживает волосы и говорит очень, очень ласково.

КАЛИСТА:

– Скажем бай-бай красавчику Флинту.

Она отходит от колодца, в то время как КАМЕРА РЕЗКО УХОДИТ вглубь шахты и изображение РАСФОКУСИРУЕТСЯ. ЗАТЕМНЕНИЕ.

КОНЕЦ ТИЗЕРА. ПЕРВЫЙ АКТ. КАМЕРА НАВОДИТСЯ НА РЕЗКОСТЬ.

25. ВСЁ В ПОДВЕШЕННОМ СОСТОЯНИИ – ТЕМНЫЙ ЭКРАН. ДОЛГИЙ ПЛАН ПОГРУЖЕНИЯ В ТЕМНОТУ, и мы видим Флинта, бредущего к камере. На нем одни брюки, и ничего более.

Ни рубашки, ни галстука, ни смокинга, ни туфлей, ни носков, одни лишь брюки. Вокруг него – темнота.

Небытие. Абсолютная тьма. Вне времени и пространства. Сориентироваться невозможно, до тех пор, пока… пока миллионы крошечных огоньков разного цвета не начинают мерцать и вспыхивать в темноте вокруг него.

Что это? Свет звезд? Надвигающаяся гроза? Понять невозможно. Не ясно даже, близки ли к нему эти огоньки – или же они на расстоянии миллионов миль? Он буквально в чистилище. Он идет как сомнамбула, смотрит налево и направо, оборачивается, останавливается, вертится на месте – но… ничего не понять. Когда он идет к нам, мы СЛЫШИМ ГОЛОСА ЗА КАДРОМ (но Бога ради, отфильтруйте звук, чтобы мы поняли, о чем они говорят!) Это ГОЛОСА Калисты и ДРУГИХ, которые пока не появлялись в фильме. Они говорят о нем и о том, чего от него хотят.

КАЛИСТА (З.К.):

– Теперь внимание. Дерек Флинт – ключ ко всему. И важно помнить слово «лазер», это спусковой крючок, триггер. Вы поняли?

ГОЛОС ПЕРВОГО ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТА (З.К.):

– Лазер-триггер. (Пауза). Лазер, эл-а-зэ-е-эр. От аббревиатуры выражения «Усиление света с помощью индуцированного излучения».

КАЛИСТА (З.К.):

– Великолепно. Как ты вообще стал первым вице-президентом Оружейников? Соску уже не сосешь?

ПЕРВЫЙ В-П (З.К.) (робким голосом):

– Ну, хорош уже издеваться! Меня избрали на этот пост, и назначение утвердил сам Президент. Я свое дело знаю, и вырву тебе сердце, если ты не прекратишь свои шуточки.

Новый голос звучит с МЕТАЛЛИЧЕСКИМ ОТТЕНКОМ. Он явно изменен какой-то электроникой так, что невозможно понять, мужской это голос или женский. Это голос таинственного ПРЕЗИДЕНТА ОРУЖЕЙНИКОВ.

ПРЕЗИДЕНТ (З.К.):

– Прекращайте ссориться. У нас здесь деловая операция, а не детский сад. Мистер Флинт в ваших руках, доведите же дело до конца.

КАЛИСТА (З.К.):

– Так точно, сэр. (Пауза.) Этот брифинг подготовит вас к допросу Флинта. (Пауза.) Я передаю слово доктору Бармайеру.

ДОКТОР БАРМАЙЕР (З.К., говорит с нацистским акцентом):

– Как оберстмеканик Оружейников, я призываю вас к тому, чтобы понять всю важность ситуации. Итак, все – внимание! (Пауза.) Был разработан метод запуска ракет в космос с помощью лазерного луча. (Пауза.) Старт обеспечивает двигатель на жидком топливе, за которым следует луч света высокой интенсивности. Луч следует по пути компьютерно рассчитанного распространения вдоль тела ракеты. И таким образом…