Кошки-мышки

Гюнтер Грасс требует особой подключенности. Новелла «Кошки-мышки» апеллирует к травматическому опыту, которого у читателя может не оказаться. Для этого даже в миниатюрном тексте по сравнению с «Жестяным барабаном», открывающим «Данцигскую трилогию», слишком большая плотность авторской суперпозиции. Опоэтизированное повествование триггерит откровениями на грани приличия, гротескно смешивает нахальную иронию и страдательный пафос. В исторической развертке новелла как бы фиксирует процессы второй половины XX века. Но выпадает за рамки публицистичности сильнейшим писательским этосом.

Болезненная влюбленность повествователя в главного героя Мальке, который проходит путь от странного школьника до героя войны, подпитывается удивительной манерой Гюнтера Грасса держать эпатажность в рамках художественно-идейной необходимости. Порнографические этюды, не вписывающиеся в представления о большой интеллектуальной литературе, насмешничество над национальными символами, религиозностью всегда будут провокационными, нарушающими представление о базовых ценностях, которые служат для управления обществом его лидерами.

Антивоенная позиция, опрокидывающая представление о подвиге, за которым кроются неисчислимые жертвы, звучит крайне болезненно. Грасс остро чувствует средневековую эстетику безобразного, площадную вседозволенность, в реалистическом антураже дающую убийственный эффект. Писатель возмущает читательские чувства, потому что сам возмущен до предела. Здесь некогда выводить философские формулы и рассиживаться на нотациях. Нелепая ситуация звенит с трагическими интонациями. Сюжет пересказывать и анализировать крайне трудно, он осыпается в интерпретации до газетного памфлета. Грасс создает вокруг такую оболочку метафор и чувственности, которые экстатически впиваются в подсознание. И движение по фабуле оказывается не столь значительным, как по саднящей эмоциональной палитре, приводящей к растерянному ужасу перед смертоносной человеческой верой в высшее предназначение, исполняемое через разрушение и убийство.

Трансформация Мальке с одной стороны – продукт влияния среды и времени. С другой, Грасс пытается отыскать что-то первоосновное, рассматривая неординарный облик героя, детские травмы и последующие причуды. В человеческой природе есть необузданное и страшное, что под влиянием цивилизационных условностей приводит к формированию деструктивной личности.

«Кошки-мышки» продолжает Данцигскую трилогию. Бой барабанов практически не слышен, так, в отдалении проскальзывает пара звуков. Здесь же присутствует совершенно иной ритм, более приземленный и понятный, что позволяет легко проталкиваться вперед сквозь буквенные обозначения.

На заднем плане все также происходят военные действия, а на переднем - Мальке, выделяющийся из толпы, что является как плюсом, так и минусом для сторонних наблюдателей. Ведь это включает лампочку непонимания. Чужие мысли и поступки предстают в странном свете. Но также ты чувствуешь некую особенность, отличительную черту, индивидуальность, что тянешься на проявляющийся свет, желая отступить от общепринятого и утонуть в открывающихся возможностях.

Читатели проследят за жизненным путем главного героя, в один момент сбитого с пунктирной линии, зависшего над пропастью, но устоявшего на ногах и вернувшегося к опорной точке, чтобы все равно произошло непоправимое, жестоко играющее на шахматной доске чужими жизнями.