Read the book: «Архив кошмаров I. Безысходность. Рассказы 1-3»

«Посвящается всем тем, кого я потерял,

и всем тем, кого еще только предстоит найти»

«ВЫБОР МАТЕРИ»

Журналист криминальной колонки еженедельной газеты «Современный подход» Герман Щукин неспроста выбрал именно это кафе. Причин было две. Первая – это еда.

Современный житель мегаполиса был избалован и желал донаты и капкейки. Но в меню не было этих новомодных изысков. Владелец решил не придерживаться устоявшихся тенденций, поэтому кухня могла предложить пончики, блины и всё то, к чему так привык любой, кто родился до развала Советского Союза. Кофе здесь варили в турке на плите или в гейзерной кофеварке, в зависимости от желания клиента. И это был единственный кофе, который усваивал желудок журналиста.

Причина номер два – двойная жизнь кафе, за что Герман так его и любил. Белые воротнички и мамаши, спешащие на аэробику, дабы избавиться от стяжек после родов, прекращали сюда заходить после заката. И как только небесное светило прекращало освещать город, кафе превращалось в место для встреч неверных жен, барыг и прочих «странных личностей», которые могли бы дать себе волю вести себя, как в самом настоящем притоне. За столом, где ещё днём розовощёкий малыш со своей мамой уплетал блинчики с вареньем, теперь могло твориться всё что угодно: начиная от употребления незаконных веществ и заканчивая дикой оргией. Однако предел дозволенного всё-таки существовал. И эти рамки редко кому из местных аборигенов удавалось пересекать, ведь контроль над ситуацией в это время суток переходил к официанту вечерней и ночной смены Петру Модину. Для друзей он был просто Мод.

Мода можно было бы назвать причиной номер три. Ведь он был не из болтливых. Вечерний контингент уже давно перестал удивлять Мода, и их желания, за которыми они сюда приходили, могли лишь вызвать отвращение у неподготовленного. Похотливые извращенцы, наркоманы, подчинённые, желающие смерти своих начальников, все они приходили сюда, чтобы получить желаемое. И за причитающиеся дивиденды они это всё получали. Некоторых из них, как и клиентов, так и продавцов Мод знал лично. Некоторых видел впервые. Но он никогда не вникал в суть дела. Мод умел молчать. Не отвечать на вопросы – было его визитной карточкой. Поэтому, если бы сюда нагрянула целая армия во главе с генералом, Мод не выдал бы им ничего. А ещё Мод замечательно готовил кофе. Но единственным почитателем его таланта из всего сброда был Герман.

Журналист посмотрел на стойку бара, и добродушный толстяк, поймав взгляд Германа, поднял вверх кофейник. «Четвёртая кружка кофе – перебор!» – пронеслось в голове у Германа, и, покачав головой, наградил в ответ толстяка улыбкой, а затем посмотрел на часы – подарок от жены на их годовщину. Водонепроницаемые «Ориент» с возможностью погружения на сто метров – единственное напоминание о годе, как она потом называла, убивающего их брака. Развод был самым правильным в той ситуации. Как для него, так и для неё. Особенно для неё. Работа занимала первое место в жизни Щукина. Его постоянные встречи с информаторами, постоянные задержки, в конечном итоге, привели к ежедневным ссорам и быстрому, почти моментальному, разводу без раздела имущества. Теперь она жила в пригороде Праги и была, как полагал Герман по её фотографиям в социальных сетях, счастлива уже в новом браке. Писала она ему теперь два раза в год: в день его рождения и на Новый год.

Будущая собеседница Щукина явно была не из пунктуальных, но опытный журналист не в первый раз уже сталкивался с подобным. Хотя в этот раз нетерпение взяло над ним верх, и он уже собирался уходить.

– Герман Антонович? – послышалось за спиной.

Повернувшись, журналист увидел стоящую перед ним даму лет семидесяти, строго одетую, в белых перчатках и серой шляпке с искусственными цветами. Герман не успел ответить, как дама продолжила.

– Это я вас просила о встрече! Позволите присесть?

– Ну, что вы! Разумеется! – Герман резко вскочил и, отодвинув стул, помог даме присесть.

– Благодарю! – дама положила на стол сумочку. – Я прошу прощения. Мне пришлось задержаться.

– Понимаю!

– Генриетта Павловна! – учтиво представилась дама.

– Очень приятно! Что будете пить?

– Здесь подают чай?

– Да! – Герман поднял вверх руку, и добродушный толстяк уже через несколько секунд стоял возле его стола.

– Чем мо-огу помо-очь? – протянул он.

Любой, незнающий Мода, принял бы его за умственно отсталого. Но с мозгами у официанта вечерней и ночной смены был полный порядок. А его медлительность и протянутая речь была лишь следствием травмы головы, полученной в детстве, – очередное доказательство того, что первое впечатление обманчиво.

– Мод! Нам бы чайку! Какой вы будете? – Герман перевёл взгляд на старушку.

– Зелёный, ромашка с мятой! У вас есть такой?

– Ко-онечно! На… двоих?

– Я не привыкла пить в одиночестве, что бы это ни было. Будьте так добры!

Мод кивнул головой и удалился. Старушка достала из сумочки портсигар и маленькую пепельницу с зажигалкой.

– Я буду курить, если вы не против.

– Пожалуйста, – Герман пожал плечами.

Она достала одну сигарету и стала держать её в руке, пока Герман взял со стола зажигалку и помог ей подкуриться.

– У вас хорошие манеры!

– У меня были хорошие учителя! – улыбнулся Герман.

– Впечатляет! Вы слышали про правило «Трех М», молодой человек? Место, Манеры, Момент. Вот оно место! Вот они манеры! И вот он момент!

– Тогда, чтобы момент не был упущен, может, начнём? – он достал телефон из кармана. – Я включу диктофон.

– Как скажете!

– Итак! По телефону вы сказали, что у вас есть для меня интересная информация…

– Я долго думала, с чего начать разговор. И знаете, то, что я вам сейчас расскажу, может не укладываться в рамки того, с чем вы обычно сталкиваетесь. Вам, наверное, интересно знать, кто я? Моя фамилия Шерман.

– Шерман? – Герман вгляделся в лицо старушки. – Вы хотите сказать, что вы мать Антона Шермана?

– Да! Это я!

– Боже! – Герман откинулся на спинку стула. – Теперь я вас припоминаю. Я с вами беседовал тогда на похоронах вашего сына тринадцать лет назад. Чёрт возьми, что с вами произошло? Вы так… так сильно похудели.

Старушка улыбнулась и сделала глубокую затяжку.

– Время не щадит никого. Но давайте не будем обо мне. Мой сын…

Её прервал подошедший Мод с подносом, на котором стоял чайник и две чашки.

– Про-ошу вас! – улыбнулся толстяк.

Быстро расставив на стол приборы, он спешно удалился.

– Мой сын, – продолжила Генриетта, – не был подарком. Он приносил несчастья не только мне. Хотя, вам ли это не знать.

Герман взял чайник и разлил содержимое в чашки.

– Но он всё равно мой сын. Был и останется им. И поскольку его убийца, – она кашлянула, – его убийца не был найден, я не успокоюсь, пока его не покарают.

– Генриетта Павловна, вы уж простите меня, но я слишком долго вас ждал. И мне бы очень хотелось услышать, наконец, что-то по делу, – Герман сделал глоток из чашки.

– Терпение, молодой человек! – Генриетта достала из кармана платок и снова пару раз кашлянула. – Полгода назад мне наконец-то вернули его вещи. В основном всякий хлам. Кроме этого.

Старушка открыла сумочку и достала из неё небольших размеров записную книжку.

– Что это? – удивился Герман.

– Берите!

Герман взял в руки книжку и повертел её в руках. Ничего необычного. С виду – обыкновенная записная книжка размером с прописную тетрадь, стильно оформленная, возможно, даже на заказ. Обложка из кожи и без каких-либо надписей. Открыв её, Герман с удивлением обнаружил, что внутри всего два листа.

– Я не понимаю! Вы принесли мне это? Зачем?!

– Посмотрите на первую страницу!

– Но здесь ничего нет!

– Терпение, молодой человек! Ждите! Присмотритесь внимательнее.

Герман вздохнул и стал всматриваться в лист. Ожидание было томительным, но уже через десять секунд журналист был вознаграждён – он увидел буквы. Да. Это были буквы. Вначале они появлялись очень медленно, одна за другой. Но потом скорость их появления увеличилась. И перед Германом возник полноценный текст, охватывающий всю страницу. Герман перевёл свой взгляд на старушку. Он не мог произнести ни слова.

– Да! Именно такие эмоции я и испытала, когда первый раз увидела то, что видите вы.

– Все четверо ждали, – прочитал Герман. – Что это? Какой-то рассказ? Сказка?

– Если бы всё, что я прочитала в этой книге, было бы сказкой, я не просила бы вас об этой встрече.

– Это розыгрыш? Это ведь голограмма! Я прав?

Генриетта Павловна сделала небольшой глоток из чашки и обтёрла губы платком.

– Сделайте одолжение! Вырвите обе страницы из этой книги и порвите их!

– Вы уверены?

Старушка молча кивнула. Пожав плечами, Герман положил книжку на стол, вырвал страницы и порвал их на несколько частей.

– Вот так? – улыбнулся Герман и положил обрывки рядом.

– Загляните внутрь! – спокойно произнесла Генриетта.

Улыбка держалась на лице журналиста ещё несколько секунд. Ровно до того момента, пока он не открыл книжку. Вырванные листы вернулись на своё место. Когда же он перевёл взгляд на стол, где должны были лежать обрывки, – их там не было.

– Это… это… как? – пролепетал Герман.

– Можете сделать это ещё раз, – спокойно ответила старушка, – если хотите.

Герман открыл книжку и снова вырвал страницы. На сей раз он не стал их разрывать на куски, а оставил у себя в руках, пристально всматриваясь в них. В какой-то момент он понял, что очертания страниц исчезают. Они буквально таяли у него в руках, проявляясь одновременно в открытой книжке. Когда Щукин, наконец, осознал, что в его руке ничего нет, он резко вскочил, уронив стул.

– Срань Господня! – закричал Герман.

Местный контингент даже не перевёл взгляд на вскрикнувшего внезапно мужчину. К подобным реакциям здесь уже все давно привыкли.

– Я понимаю вашу реакцию, молодой человек, но всё же – Манеры! – строго сказала Генриетта.

– Я… я прошу прощения, – Герман попятился в сторону выхода. – Мне нужно выйти!

Выскочив на улицу, он отбежал на угол перекрёстка и сделал глубокий вдох. Посмотрев по сторонам, Герман достал из внутреннего кармана куртки небольшой флакон с белым порошком. Сняв крышку, он засунул флакон в ноздрю и сделал глубокий вдох. Не самое лучшее, что можно было достать в этом городе, но для небольшой встряски мозгов, самое то. Герман почесал ноздрю и оглянулся назад. Через большое витражное окно он увидел Генриетту, сидящую к нему спиной.

Зачем она пришла? Что это за творение она принесла? Практиковала ли старушка магию, в которую Герман, как человек разумный, не верил, или эта дрянь всё-таки была не из этого мира, про которую так часто пишут в жёлтой прессе в духе «Таинственные и мистические истории «Подкаменной Тунгуски»? А может старушка профессионально владела гипнозом, и это всё плод его воображения? Или всё же постоянная привязанность к белому порошку, наконец, сделала своё дело и окончательно уничтожила реальность восприятия?

Но ответы были лишь внутри. Герман, снова почесав ноздрю и посмотрев на палец, не остались ли там остатки белого вещества, зашёл в кафе и сразу же привлёк внимание Мода, помахав ему рукой. Мод поднял вверх кружку, но Герман отрицательно покачал головой и знаком показал толстяку, что ему нужен целый кувшин. На лице Мода возникла широкая улыбка, и он принялся делать то, что делал лучше всего – варить кофе.

Герман подошёл к столу. Генриетта всё так же спокойно и покорно его ждала.

– Прошу прощения за своё поведение, – Герман поднял стул и сел за стол.

– Можете не извиняться. Как я и говорила, что-то подобное и я испытала, когда узнала о свойствах этой книжки. Но признаться, я всё же на секунду подумала, что вы сбежите, – она улыбнулась. – Вижу рациональность взяла над вами вверх.

– Рациональность? – Герман взял в руки книжку и ещё раз потрогал листы, чтобы убедиться в их реальности. – Это сложно назвать рациональным. Прошу прощения, но… что это за херня такая?

– Значит, я вас всё-таки заинтересовала?

– Сказать, что вы меня заинтересовали, ничего не сказать! – Герман положил тетрадь на стол. – Что это вообще за сверхъестественная хрень?

– Мы с вами слишком долго, по крайне мере я, это точно, прожили в стране, где не то что вера в Бога, а сама попытка признать существование сверхъестественного не только высмеивалась, но и грозила сумасшедшим домом. Как вы думаете, господин Щукин, вы с вами сумасшедшие?

– Ну, – Герман вертел книжку в руках, – это вряд ли коллективный психоз. Меня настораживает один факт: почему полиция вернула её вам? Неужели они так и не поняли, что попало им в руки?

– Очередное доказательство того, как работает система, – улыбнулась старушка. – Хотя всё-таки в их защиту я скажу, что, наверное, им просто не хватило терпения её пристально изучить.

– А откуда это взялось у вашего сына?

– Не знаю, – Генриетта затушила сигарету. – Я с ним не общалась долгое время. Когда его выпустили за примерное поведение…

– В 2012? – перебил её Герман.

– Да! Он звонил мне пару раз, но мне не хотелось с ним разговаривать.

– Значит, книга могла у него быть уже тогда? Может он заполучил её раньше, до того, как угодил за решетку?

– Все эти вопросы я задала сама себе, но не нашла ответа. Я даже не нашла ответа в истории про него. То, что вы прочли, это только начало историй.

– Историй? Каких историй?

– Историй о людях, живущих сейчас. Истории о людях живших и тех, которые ещё не родились.

– Здесь всего две страницы!

– Продолжайте чтение! – улыбнулась Генриетта.

Герман осторожно открыл страницу и, быстро пробежав глазами по тексту, перелистнул её, и бумага сразу же слилась с корешком, продолжая проявлять на ней новый текст. Посмотрев направо, Герман увидел, что страниц снова две, и на следующей уже проявлялись новые очертания букв.

– Теперь вы понимаете?

– Это невероятно! – прошептал Герман. – Это просто охренеть, как невероятно. Прошу прощения!

– Я же говорила, это не укладывается в рамки того, с чем вы обычно сталкиваетесь.

– Их здесь много? Вы прочли её полностью?

– Не уверена! – Генриетта кашлянула. – Я не знаю, сколько историй она скрывает. Но я узнала одно: каждый, кто начинает её читать, начинает с самого начала.

– Невероятно! – Герман снова повертел необычное творение в руках. – Погодите-ка, вы сказали, что не нашли ответа в истории про него?

Генриетта кивнула.

– Вы хотите сказать, что здесь описываются те события?

– Именно! Я узнала историю своего сына. Теперь я знаю, как всё было на самом деле, и кто его убил.

По спине Германа пробежал холодок. Его сознание сразу вернулось на несколько лет назад. В тот злополучный 2012 год, когда неизвестный убийца наводил ужас на их город, жестоко убив несколько человек, полностью иссушая тела и забирая внутренние органы. Он исчез так же быстро, как и появился, не оставив после себя никаких зацепок.

– Бальзамировщик? Вы хотите сказать, что здесь есть информация о Бальзамировщике?

– Да! Человек, которому вы дали это прозвище! Человеку, убившего моего сына.

– А остальные истории?

– Невероятные, жуткие, леденящие душу. Никогда в жизни мне не было так страшно. Просто начните читать, и вы всё поймёте.

– Вы знаете, тут даже спорить и сомневаться не стоит, что сама природа этой тетради – уже что-то невероятное. Но с чего вы взяли, что всё написанное тут – правда?

– Вы, как журналист, опираетесь на факты. А я – мать. И опираюсь на материнский инстинкт.

– Без обид, но я не могу строить линию расследования просто потому, что вам так говорит материнское сердце.

– Вы правы, – Генриетта сделала очередной глоток, – это глупо. Но информация слишком правдоподобна, чтобы быть чьей-то злой шуткой или выдумкой. Имена, места и даты, которые там фигурируют – это… это, словно…, будто кто-то вёл дневник. Следил за всем происходящим, а потом ярко описывал всё это. В любом случае решать всё равно вам.

– Почему именно я?

– В этом городе не так много журналистов, которым я могла бы довериться. Я неспроста остановила свой выбор на вас. Я читала многие ваши статьи. Честных журналистов, стремящихся рассказать правду, осталось не так много. Но даже им далеко до вас. Вы неподкупны и никогда не писали заказные статьи. Вам неведом страх для достижения цели. Смысл жизни для вас – это донести истину любым способом. Я ведь права?

– Верно!

– Как я и говорила, мой сын был не образцовым гражданином, но если вы сможете покарать его убийцу, то добьётесь справедливости, засадив преступника за решётку, – она вновь закашляла, на этот раз сильнее.

– Ещё чаю? – Герман приподнял чайник.

– Нет, спасибо! Это не поможет. Так же, как и химиотерапия, от которой я отказалась совсем недавно. Да! Я так решила.

– Мне так жаль!

– Жалость мне не поможет. Я слишком долго испытывала это чувство к самой себе, – Генриетта захлопнула крышку пепельницы. – Мне не нужно обещаний. Я знаю, что вы справитесь. Теперь это дело принципа. Я права?

– Совершенно!

Генриетта положила на стол тысячу рублей.

– Это за чай!

– Не стоит! За мой счёт! – Герман поднял вверх руку.

– Это не обсуждается, – старушка убрала свои вещи в сумочку и встала. – Если мне удастся дожить до того момента, когда на него наденут наручники, это будет самый счастливый момент в моей жизни. Если же нет, то я буду наслаждаться этим с небес. Рай существует. Теперь-то я точно это знаю, – она покосилась на тетрадь.

Генриетта Павловна медленно направилась в сторону выхода. Подойдя к двери, она обернулась и перед тем, как выйти, улыбнулась.

– Ко-офе! – прокричал Модест и поставил на стол кофейник. – Ко-фе для моего друга!

– Что? – переспросил Герман.

– Ты про-осил кофе! А тво-оя подруга ушла?

– Да! Ушла!

Добродушный толстяк кивнул и направился к стойке.

– Кажется, я здесь задержусь надолго! – Герман ещё раз повертел книжку в руках.

Теперь, когда ему никто не мешал, он мог рассмотреть её внимательнее. Сложно было сказать, насколько старой она была. Проведя рукой по лицевой стороне, он лишь сейчас ощутил её невероятную мягкость. Нежнее шёлка. Несмотря на визуальную составляющую, Герман уже не был уверен в том, что это кожа. Очередной сюрприз от необычного творения. Открыв книжку, он увидел, что буквы продолжали томиться в ожидании, когда их прочтут. И журналист не стал их задерживать. Погрузившись глубже в мягкое кресло, Герман полностью отдал себя чтению.

«ОБРАТИМОСТЬ»

ЧАСТЬ-

I

(Заходим. Берём. Выходим.)

«Утром я составляю планы,

а днём делаю глупости»

Вольтер

1

2021 г.

3 сентября. 21:55

Все четверо ждали. Как всегда, время было на их стороне. Но в этот раз оно нагоняло скуку и раздражительность. Особенно на Вадима. Юра, который был вспыльчивым и решал почти все вопросы кулаками, уже был на грани. Вадим был сверхпунктуален, и время в его жизни играло огромную роль. Он посмотрел на часы на запястье.

– Невозможно больше! – он резко вскочил и подошёл к большому аквариуму, стоявшему в дальнем углу комнаты. – У рыбок и то жизнь быстрее кипит.

Юра проводил его глазами.

– Фредди! Эй, Фредди! – Вадим, улыбнувшись, постучал по стеклу, а затем с удивленным выражением лица повернулся к своим друзьям. – Не понял! Фредди помер?

– Нет, – спокойно ответил ему Лёня.

– Я его не вижу!

Выдохнув, Лёня встал и подошёл к аквариуму. Пару секунд он всматривался, а затем указательным пальцем резко стукнул по стеклу.

– Вот она! Спряталась в корабле!

– Точно! – Вадим улыбнулся и стал всматриваться в корабль, затем вновь перевёл взгляд на Лёню. – Не понял! Фредди – это она?

– Ты что, не знал?

– Хочешь сказать, что старик играет в видеоигры?

– Я хочу сказать, что имена рыбкам придумывала Маша.

– Вот оно что!

– Ага!

– Вот ведь спелись! – Юра раздраженно посмотрел на ребят. – Ихтиандры ёбаные!

      Вика старалась не подавать виду, как ей смешно. Она прекрасно понимала, что хотел сказать Юра. Из-за своей необразованности он часто путал слова. И это её умиляло и возбуждало. Даже в этот момент. Она положила руку ему на бедро, и Юра посмотрел ей в глаза. В этих глазах можно было увидеть всё то, чего так желал увидеть каждый мужчина. Смесь всех желаний и ощущений, о которых мечтал каждый подросток, не познавший аромата женского тела. А ещё в этих глазах можно было увидеть умиротворение и спокойствие, чего постоянно не хватало Юре. Один взгляд и всего одна фраза: «Не сейчас!», сказанная так тихо и так нежно, что гнев сразу же сменялся на милость, а мир в голове переворачивался на 180 градусов. Он улыбнулся ей в ответ.

– Может, это возрастное? – в этот раз Лёня посмотрел на экран телефона. – Склероз и всё такое.

– Или у нас появился свой собственный белый кролик, который вечно опаздывает! – поддержал его Вадим.

– Какой ещё на хрен кролик? – вмешался Юра.

– Из «Алисы в стране чудес», – улыбнулся Вадим. – Ты же читал в детстве сказки, амиго?

– Можешь поверить, читал, – в голосе Юры чувствовались нотки обиды. – «Маленького принца».

– Ого! – вскрикнул Вадим. – Кто бы мог подумать.

– Подтверждаю, – тихо сказала Вика. – Он читал.

– У меня хреновое настроение! Не надо меня дрочить сегодня! Окей? – Юра попытался встать, но Вика снова положила руку ему на бедро. Она всегда чувствовала, когда напряжение в воздухе скапливалось и необходимо было сделать выпад.

– Так, мальчики, – она встала, – вы, как хотите, а я выпью!

Она прошла через всю комнату, подошла к небольшому столику и присела, открыв дверцы. Внутри располагался самый настоящий рай для алкоголика-гурмана в виде огромного количества открытых и закрытых бутылок, расположение которых ей почему-то напомнило трубы органа. У Альберта Геннадьевича был действительно отменный вкус. Вика быстро пробежала глазами по бутылкам и взяла одну из них. Жидкости в бутылке было почти половина. Она прочитала название «Глинафаракалс» и была уверена, что ошиблась в произношении. Слишком тяжёлый день. Небольшую оплошность можно себе позволить. Ведь предстоящая встреча с Ирландцем слега пугала её. И что бы там не говорил Юра, она точно знала, с кем им предстоит иметь дело, и весь вечер скрывала свою обеспокоенность. Улыбаясь, Вика налила напиток с неправильно прочтенным названием в стопку и, закрыв глаза, сделала небольшой глоток. Ей нравилось втихаря периодически попивать коллекцию босса. Более того, она была уверена, что старик её давно уже раскусил, но, по непонятным причинам, ни разу не высказывался об этих инцидентах.

– Божественно! – выдохнув, сказала она. – Вам бы тоже следовало попробовать. Напряжение снять.

Юра встал и подошёл к Вике. Он взял стопку из её руки и поставил на столик.

– Ты совсем уже? Он же сейчас придёт.

Вика зловредно улыбнулась. Именно она была властным человеком в их тандеме: Юре никогда не удавалось быть лидером. А подобные жесты Юра делал лишь для того, чтобы показать свою обеспокоенность. Поэтому Вике так нравилось его иногда подразнивать.

– Да я за нашего мистера Пунктуальность беспокоюсь! Ему бы точно не помешало расслабиться! – и она протянула Вадиму стопку.

– Файв о клок? Я готов! – он потёр руки.

Вика перевела взгляд на Лёню.

– И тебе тоже… давно пора… Расслабиться!

– Ха-ха! – иронично сказал Лёня.

– Это точно! – Юра внезапно оживился. – Когда ты уже, наконец, порадуешь всех нас?

– Он прав, Шумахер! – Вика улыбнулась. – Когда?

– Когда? – пропел Вадим, продвигаясь к столику, вытирая стопку футболкой.

– Идите на хер! – на лице Лёни расплылась широкая улыбка. – Сколько можно уже повторять? Это моё дело!

– Кажется, ему нужна мотивация! Что скажешь? – Вика перевела свой взгляд на Юру и тот, усмехнувшись, пожал плечами.

– Точно! – улыбнулась Вика и, прикусив нижнюю губу, не спеша стала приближаться к Лёне.

В этот же момент Лёня сделал шаг назад и понял, что упёрся в угол комнаты.

– Какая миленькая мордочка! – подойдя к Лёне, она потрепала его за щеку.

– Ну, хватит! – засмеялся Лёня. – Юра, скажи ей!

– Извини, бро! Она сама по себе.

– Неужели я тебе совсем не нравлюсь? – тихо спросила Вика.

– Конечно, нравишься, но…

– Тогда давай сделай это со мной. Что скажешь?

– Он без инструкции не справится! – усмехнулся Вадим, который к тому времени уже поравнялся с Юрой и с интересом наблюдал за происходящим.

– От такой женщины грех отказываться, – внезапно вмешался Юра.

Лёня молча попытался отойти в сторону, но Вика схватила его за плечо.

– Не отказывайся, пацан! Вот он твой шанс! – Юра переглянулся с Вадимом. – Она стоит того. Я ради этой женщины, действительно, готов умереть.

Вика обернулась назад и, посмотрев в глаза Юре, слегка облизала верхнюю губу и подмигнула ему.

– Но ты умрёшь после того, как переспишь с ней. Мне придется тебя убить! Но оно будет того стоить. Поверь!

Лёня, не отрываясь, смотрел на Вику. Внезапно она обхватила лицо Лёни руками и приблизилась вплотную. Лёня не сопротивлялся. Губы её были нежные и мягкие. И когда Лёня ощутил их на своих губах, он почему-то вдруг вспомнил маму. Вика поцеловала его без языка. Крепко. Слово звезда «Тик-Тока», дарящая своему фанату победный поцелуй.

– Ну, вот! Совсем не страшно! Верно? – улыбнулась она.

Лёня слегка оттолкнул Вику и обтёр губы.

– Придурки!

Все засмеялись.

– Да ладно тебе, Шумахер! Не обижайся! – Юра подошёл к Лёне и потрепал и без того его лохматые волосы на голове. – Не обижайся на нас! Придёт ещё твоё время! Найдёшь ты себе ту самую!

– Ага! – Вадим присел возле столика, проверяя расположение бутылок и стаканов. – Или того!

Лёня показал ему в ответ средний палец.

– Если честно, – Лёня вернулся к аквариуму, – вы уже малость достали с этим подъёбом.

– Вот когда у тебя случится твой первый раз, тогда и прекратим, – Вадим закрыл дверцу.

– Мы за тебя волнуемся, Шумахер! – Вика погладила Юру по щеке. – Да?

– Конечно! Сколько можно беречь свой цветочек? – он наклонился и слегка укусил Вику за ягодицу.

Вика засмеялась. Затем Юра приподнял её, и Вика обхватила талию Юры ногами. Руки Вики были обвиты вокруг его шеи. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем их губы слились в страстном поцелуе. Юра положил её на бильярдный стол в центре комнаты.

– Вы серьезно?! – Лёня обомлел.

– Смотри! Смотри! Может чему и научишься! – Юра поцеловал Вику в шею и поцелуй за поцелуем стал спускаться ниже, дойдя до самого пупка.

– Они же не серьезно? – Лёня перевёл взгляд на Вадима.

Тот лишь махнул рукой.

Внезапно за двойными дверями послышался шум. И лишь только Вика успела вскочить со стола, двери с шумом распахнулись. На входе показался Николай, личный телохранитель Альберта Геннадьевича. Он осмотрел помещение глазами и холодно, впрочем, как и всегда, сказал:

– Всё веселитесь?

– Привет Коля! – улыбнулась ему Вика, застегивая блузку.

– Здорово, Зелибоба! – крикнул Вадим.

Николай перевёл взгляд на Вадима и снова привычным своим тоном произнёс:

– Это ты так шутишь?

– Ага! – внезапно вступился Юра. – Это он так шутит!

Николай грозно посмотрел на Юру. Юра знал, что от одного щелбана, подаренного Николаем любому стоящему в этой комнате по лбу, вполне можно было словить лёгкое сотрясение мозга. Любому, но только не ему. Последние несколько лет, проведённые на ринге, закалили его настолько, что он мог выдержать почти любой удар. Даже от Николая. Конечно, до прямого конфликта у них дело не доходило. И не дошло бы никогда, поскольку Юра был человеком Альберта, а Николай практически его правой рукой. И их ненависть друг к другу не уходила дальше словесной перепалки. Правда, не смотря на свою неэрудированность, Юра всё равно делал это более изящно, чем Николай, у которого чувство юмора отсутствовало полностью. И на то были причины, в которые Юра, если бы и был посвящён, то, возможно бы, и изменил своё мнение к здоровяку полностью. Но в любом случае Николай никогда бы не смог изменить отношение к Юре. Что бы тот ни делал для Альберта, и как бы их общий хозяин не был доволен поступками, Николай всегда называл Юру «малолетним выскочкой», и ничего не могло заставить изменить его отношения. Они не любили друга. Чувство было взаимным. И их это устраивало.

– Это он так шутит! – повторил Юра. – Я на всякий случай сказал два раза, а то вдруг с первого раза не доехало! Дзинь!

Он махнул пальцем в воздухе, делая вид, будто нажал кнопку лифта. А затем, гудя и медленно поднимая палец вверх, изобразил едущий вверх лифт. Все засмеялись.

– Коля! Не слушай его! – улыбнулась Вика. – Это просто глупая шутка!

Николай безэмоционально посмотрел на Вику и перевёл взгляд на её живот.

– Застегнись! Они поднимаются! – затем развернулся и вышел, продолжая говорить сквозь зубы. – Малолетки!

Но его уже никто не слышал. Вика посмотрела вниз и заметила расстёгнутую пуговицу на юбке. Вадим и Лёня отправились снова к аквариуму, а Юра с Викой уселись на диване. Внезапно двери распахнулись, и в кабинет вошёл Альберт. Он был одет полностью в белый костюм: брюки, пиджак, рубашка, галстук, ботинки. Альберт Геннадьевич носил только белое, и дилетант сказал бы, что гардероб местного авторитета скуден. Но у Альберта было около тридцати белых костюмов, которые он менял раз в три дня. Об этом знала и Вика. Её друзья не особо разбирались в моде и не подмечали такие детали, но не она. Вслед за Альбертом шёл высокий рыжий мужчина с короткими волосами. Вика не сразу поняла, что это Ирландец. Вспоминая фотографии, увиденные в интернете, она именно в этот момент поняла, что фото лишь частично искажают образ человека. И теперь, вживую увидев криминального авторитета, который держал в своих руках весь Дублин, ей уже не было так страшно, как раньше.

– Ребята! – Альберт дошёл до своего стола и сел в большое кресло. – Прошу прощения за опоздание!

– Обреем кролику ушки и усики! – прошептал Вадим.

– Знакомьтесь! Это мой друг и партнер Шон Коллинс.

Ирландец уселся в кресло и, постаравшись поймать взгляд всех четверых, слегка качнул головой.

– Nice to meet you sir!¹ – выкрикнул Вадим, и тут же получил небольшой удар локтем от Лёни в бок.

Внезапно Ирландца словно подменили.

– I'm sorry for my French, but who the fuck are they?²

– It's them!³ – ответил Альберт

– Are you fucking kidding me?⁴

– Whom you expected to see here? – Альберт улыбнулся. – Pumped-up jocks?⁵

Ребята переглянулись.

Ирландец ещё раз посмотрел на ребят и засмеялся, а затем перевёл взгляд на Альберта.

– But… They are just the kids!⁶ – Ирландец снова усмехнулся.

– Sean! We've already discussed it!⁷ – Альберт посмотрел на Юру и знаком показал налить ему алкоголя. – Stop looking at how they look like. Looks are deceptive. Trust me! These guys are experienced.⁸

– Experience in building cakes in the sandbox?⁹

– But this is just rude. I don't like that you don't trust me.¹⁰

– Well, I understand that they are your people and you trust them – Ирландец вздохнул – And it doesn’t mean I don’t trust you. I just want to be sure if something is going to be wrong, they will be able to do it properly.¹¹