10:34

– Извини, что перебиваю. – Женя подняла руку. – А ты уверен, что это был не человек?

– Да какой человек способен на такое? – вскричал я. – Это существо ломало взрослых мужиков, как детей! Оно обладало просто невероятной силой!

– Ну, это мог быть какой-нибудь обученный спецназовец. Или ты сомневаешься, что тренированный боец запросто может расправиться в одиночку с кучкой священников, да еще и в темноте?

– Говорю же тебе: это был вампир!

– На чем строится твоя уверенность? – возразила Женя. – Когда ты ехал туда, тебе сказали, что вы собираетесь воевать с вампирами. Так? А потом на вас в темноте напал какой-то амбал. Вот твоя фантазия и нарисовала тебе монстра. Как говорится, у страха глаза велики.

– В твоих словах мог бы быть резон, – согласился я, – если б я воочию не увидел эту тварь.

– Даже так? Окей, продолжай.

– Я отбился от остальных братьев, остался один. Помню, бежал, не разбирая дороги. Начался лес, а я все бежал и бежал, пока не выбился из сил. Когда понял, что я один и никто меня не преследует, забрался на дерево и просидел там до утра. Лишь когда рассвело, рискнул спуститься на землю. Да только я оказался посреди дремучего леса и не мог сообразить, в какой стороне поселок. Я до самого вечера проблуждал по буреломам: не мог выбраться из чащи. Тайга как-никак! Лишь ближе к вечеру я услышал вдали шум, напоминающий грохот поезда. Отправившись на этот звук, я действительно вскоре вышел к железной дороге, а пройдя вдоль нее, добрался до ближайшего населенного пункта. Как оказалось, я вернулся в Красновку. К тому времени уже стемнело. Как же я обрадовался, увидев впереди огни вокзала! Поспешил туда, надеясь сесть на первый же поезд, идущий в Погорск. Но…

– Но?.. – переспросила Женя, заметив, что пауза вновь затянулась.

– Но обрадовался я рано. Оказалось, зло подстерегало меня. Не успел я дойти до вокзала – заметил во мраке какое-то движение. Черную тень! Я рванул обратно в лесную чащу, но нечто темное, жуткое устремилось следом за мной. Я бежал, продираясь сквозь бурелом, и слышал за спиной тяжелое дыхание этого существа, как трещат позади ветви сухих деревьев – все ближе и ближе. И вдруг это нечто набросилось на меня, сбило с ног, придавило к земле. Перевернувшись на спину, в свете луны я разглядел сидящую на мне тварь: бледное лицо, пылающие дьявольским огнем глаза и гигантские белые клыки. Существо это зарычало, окатив меня зловонием, и вот-вот готово было вцепиться мне в горло…

Женя слушала, открыв рот, будто я пересказывал ей сюжет какого-то триллера. Признаться, даже сейчас, рассказывая об этом, я с трудом верил, что все это произошло со мной на самом деле.

– И как ты спасся?

– Силой веры, – ответил я. – Сам Господь пришел мне на помощь! Я уже простился с жизнью, но продолжал шептать молитвы, просить Спасителя защитить раба своего. И он услышал меня! Иначе то, что произошло, я объяснить не могу. Не успели клыки этой твари коснуться моей шеи, вдруг словно какая-то неведомая сила ударила в чудовище. Оно отлетело в сторону. Я же, вскочив на ноги, бросился бежать – обратно к поселку. Добравшись до вокзала, я заскочил в первый же поезд, идущий в Погорск. В Ордене поразились, увидев меня живым. Они уже поставили на мне крест, как и на остальных братьях, исчезнувших во время того рейда. Отец Пейн сказал, что у меня очень сильный ангел-хранитель. Ведь больше никто из пропавших не вернулся.

Взглянув на Женю, я запнулся, увидев усмешку в ее глазах.

– Не веришь?

– Честно? Не-а! – мотнула она головой. – Ну, чего ты на меня так смотришь? Ты ведь сам сказал, что в такое трудно поверить.

– Понимаю, – кивнул я. – Со стороны это звучит фантастически. Сам бы не верил, если б не стал свидетелем. Ты просто не видела эту тварь! Это был не человек!

– Предположим, все это правда, – подумав, сказала она. – Ты действительно убегал от вампира, а не от спецназовца или от собственной тени… А чего вы вообще поперлись в этот поселок кого-то убивать?

– Как это чего? – нахмурился я. – Это ведь вампиры! Наш долг как борцов со злом – их уничтожить!

– Это не аргумент. Ты ведь не охотишься на волка только потому, что он волк. Их отстреливают лишь тогда, когда они начинают доставлять неприятности. Например, нападают на стада или на людей. Что плохого сделали твои вампиры? Я бы поняла, если бы в Красновке произошло убийство, особенно массовое. Тогда не важно, кто там бедокурит: свихнувшийся спецназовец, маньяк или мифический монстр. Конечно же, его нужно остановить и наказать. Хотя по мне – так это дело милиции, а не кучки религиозных фанатиков. Да только я, как журналистка, постоянно слежу за новостями и не припомню, чтобы год назад в Красновке случилось какое-то ЧП с кучей трупов. Разве там были проблемы?

Я задумался:

– Насколько я знаю, нет. Как говорит отец Пейн, эти твари осторожны, стараются не оставлять следов, пьют кровь по-тихому, без жертв. Ведь, как ты правильно заметила, труп сразу привлечет к себе внимание милиции.

– То есть единственными пострадавшими оказались братья вашего Ордена. Да и то лишь потому, что поехали на кого-то охотиться. Так?

Я угрюмо молчал, понимая, к чему она клонит.

– Просто взгляни на это с другой стороны. Как ты сказал, вы поехали туда, чтобы убить каких-то чуваков. Ну хорошо, хорошо… вампиров! Сути не меняет. Вы решили кого-то прикончить. Окей. И после этого ты удивляешься, почему они стали убивать вас? Ты охотишься на волка – волк бросается на тебя. По-моему, это нормальная реакция для любого живого существа, будь ты хоть насекомым, хоть зверем, хоть человеком, хоть… вампиром!

Последнее слово она произнесла скрипучим голосом и подняла руки, как обычно делают дети, изображая привидение. «Какой же она еще ребенок», – невольно улыбнулся я.

– Это просто инстинкт самосохранения, – добавила она.

– Тебя послушать – ощущение такое, будто ты их защищаешь.

– Не защищаю. Мне вообще плевать на чужие разборки. Даже если это разборки из комиксов. Я просто пытаюсь разобраться в сути конфликта.

– Они – зло, вот и весь конфликт, – отрезал я.

– Отличное объяснение. Ты уж извини, но это попахивает шовинизмом. Если так рассуждать, то получается: у тебя другой цвет кожи? Это – зло, можно убить! Я ненавижу мужиков, а ты мужик? Это – зло, можно убить! Ты красишь волосы в зеленый цвет? Это – зло, можно убить! Я верю в Христа, а ты в Макаронного Монстра? Ты – зло, тебя можно убить! Мы считаем тебя вампиром…

– Прекрати! – перебил я.

– Скажи, что ты сделаешь, если снова повстречаешь вампира?

– Убью! И в этот раз рука у меня не дрогнет!

– Даже если он тебя не тронет?

– Он – зло…

– Можно убить, – закончила она с улыбкой. – Выходит, ты хладнокровно убьешь живое существо, которое не сделало ничего плохого ни тебе, ни кому бы то ни было еще?

– Но ведь это… это не человек!

– Кошки и собаки тоже не люди, и все же ты не начинаешь шмалять по ним из арбалета.

– Не сравнивай. Вампиры продали душу Дьяволу!

– Ну-ка, отсюда поподробнее… Тому самому Дьяволу, о котором говорится в Библии?

– Именно!

– А в Библии что-нибудь говорится о вампирах?

Я снова задумался:

– По-моему, нет…

– Так с чего в таком случае ты решил, что они продали душу библейскому Дьяволу? Может, это просто какой-то неизвестный науке биологический вид? Кстати, к тому же вымирающий благодаря таким, как ты.

Я свирепо глядел в пол, закипая от нехватки слов. Спор – не мой конек: я боец, а не оратор. Конечно же, у меня оставался последний аргумент, причем самый проверенный и надежный. Да только его я не смел пустить в ход – лишь бессильно сжимал и разжимал кулаки. Женя поняла, что я на грани взрыва, и примирительно ткнула меня кулачком в плечо:

– Да не напрягайся ты так! Извини, если я чем-то тебя задела. Я не хотела обидеть, правда. Просто, как я уже сказала, пытаюсь разобраться в сути конфликта, понять ход твоих мыслей. Ну и узнать тебя получше.

Я метнул на нее настороженный взгляд.

– Ну… я не в том смысле, – с улыбкой сказала она. – Мы ведь сейчас напарники – или что-то вроде того. А напарники должны доверять друг другу. А как можно доверять тому, кого не знаешь? Кстати, я ведь до сих пор даже не знаю, как тебя зовут.

– Михаэль.

– Странное имя. Ты и по паспорту Михаэль? – удивилась она.

– Нет. Это мое истинное имя, данное мне Богом!

– Меня часто называют Жекой. Это имя, данное мне тусовкой. У каждого ведь свои кумиры… Но я же так не представляюсь малознакомым людям. В обществе принято называться именами, данными родителями. Есть у тебя такое имя?

Я помялся.

– Меня зовут Евгения, – сказала она, протянув руку. – Будем знакомы!

– Слава, – ответил я, пожимая ее ладошку.

– Слав много: Владислав, Святослав, Доброслав… Какой из них ты?

– Ярослав.

– Ого! Истребляешь еретиков, а у самого имя означает «славящий Ярило»!

Я отдернул руку:

– Называй меня Михаэль!

В Красновке информатор из поезда не вышел. Либо он в него не сел, либо, заметив нас в вагоне, решил не выходить на станции. Зато на перроне я заметил мужика в сером пиджаке и шляпе. Он тоже ехал до Красновки? Неужто опять совпадение!.. Я хотел уже догнать его, дать по почкам и поинтересоваться, чего он около нас вертится, как вдруг услышал окрик:

– Михаэль!

Обернувшись, я увидел идущего к нам старика Гулова. Он все-таки пришел! Вот, еще один оборотень: на вид обычный такой сухонький пенсионеришка, одет неброско, как все, работает в детском саду, если не ошибаюсь, сторожем. И, глядя на него, никто и не подумает, что перед ним – истребитель нечисти, причем один из самых опытных, который вступил в Орден еще в первые дни его существования.

– Здравствуй, Михаэль! – Старик дружески похлопал меня по плечу. – Рад видеть тебя живым и невредимым.

При этих словах меня невольно пробрал озноб. С Гуловым мы познакомились именно благодаря той охоте на вампиров, о которой я только что рассказывал Жене.

– Когда ты пропал в ту ночь, – продолжал старик, – мы сначала подумали… О, ты не один!

Старик умолк, заметив рядом непосвященную.

– Ах да! Это – Женя. Она журналистка, – представил я свою спутницу. – А это…

Я вдруг понял, что понятия не имею, как его зовут: ни в храме, ни в миру. Быть может, ему, как остальным, при инициации и дали храмовое имя, но никто его так не называл. Все обычно именовали этого человека просто – старик Гулов.

– Тимофей Степаныч, – пришел тот мне на помощь и галантно поцеловал журналистке ручку. – Очень приятно встретить столь симпатичную особу.

«Он что, флиртует? – поразился я, при этом почему-то испытав ревность. – Вот старикашка: бес в ребро!..»

– Ты прислал мне сообщение, что едешь в Красновку по делам Ордена, – сказал Гулов.

– Да, мы приехали сюда… – начал я, но тот перебил меня:

– Однако, как я понимаю, ты не в курсе, что я уже год, как ушел из Братства Света.

Я растерялся. Вот это новость! Смог лишь выдавить:

– Не знал. Почему?

– Скажем так, у нас появились некоторые идеологические разногласия.

«Какие могут быть разногласия у сторонников Света? – поразился я. – Либо ты с нами, либо против нас! И это произносит не кто-нибудь – а один из старейших братьев Ордена!»

– И все же вы пришли, – отметил я.

– Да, пришел, – кивнул старик. – Лишь потому, что лично к тебе у меня нет претензий. Ты неплохой парень, Михаэль, хоть и несколько запутавшийся. Как и я когда-то… Я пришел к тебе не как к брату Ордена, а просто как к хорошему знакомому.

– Значит, вы нам поможете?

– Зависит от того, в чем заключается эта помощь. Если нужно кого-то пристрелить, спалить на праведном костре, посадить на кол – тут я пас. – Старик скрипуче рассмеялся, подмигнув журналистке, которая при этих словах ошарашенно выпучила на меня глазища.

– За кого вы нас принимаете? – вскричал я.

– Шучу, конечно, – махнул рукой старик. – Ладно, к делу. Что вас сюда привело?

Я коротко рассказал ему о своем расследовании: о статьях в газете и маньяках, заживо сжигающих людей.

– О, я знаю таких, – воскликнул старик.

– Правда? – оживился я.

– Конечно! Только вы не там ищете. Вам следует поискать в том месте, откуда вы приехали, – в Погорске. Не понаслышке знаю, что там уже много лет орудует целая секта маньяков, на счету которой не один десяток подобных смертей.

– Но, если о них известно, почему же никто до сих пор не арестовал этих людей? Почему не призвал к ответу?

– О, это очень, очень влиятельные люди, – вздохнул старик. – Многие пытались им противостоять (Царствие Небесное этим несчастным). Это оказалось никому не по зубам. У этих людей деньги, связи и отличные отношения с властями. Да что говорить, немало известных людей состоит в этой преступной организации. Ты бы весьма удивился, если б я назвал тебе кое-какие имена. Потому-то эти злодеяния и не прекращаются.

– Для чего они это делают?

– Считают, что имеют право распоряжаться судьбами других. Выдумали для себя какие-то принципы о высшей справедливости, что они выполняют какую-то сверхмиссию. А на самом деле это просто маньяки, которые получают удовольствие, истязая своих несчастных жертв.

– А моя сестра? – тихо спросил я. – Ее тоже убили они?

– Да, Рита тоже на их совести. Она стала самой первой их жертвой. С нее все началось.

– Я должен найти этих подонков! – с жаром вскричал я. – Если вы знаете, где и кого искать…

– Знаю ли я? – усмехнулся старик. – Еще бы! Я посвятил этому много лет. Да только тебе не скажу. Ради твоей же безопасности. Поверь мне, это очень опасные люди, от которых лучше держаться подальше.

– Позвольте мне самому выбирать, что для меня хорошо, а что плохо.

– Я тоже вправе выбирать, Михаэль. Ведь так? – Гулов покачал головой. – И вот мой выбор: я не помощник тебе в этом деле. Знал бы причину твоего приезда – не пришел бы.

Я свирепо глянул на старика. Если он действительно так много знает – может, отвести его за угол да спросить иначе? Но мне вдруг стало не по себе от одной лишь мысли, что я избиваю человека, которого знаю с детства и к которому всегда относился с уважением, словно к родному деду.

– Ну и идите к черту! – Я зло сплюнул на перрон. – Сам разберусь! Тоже мне, борец со злом! Ах, ну да – бывший борец…

– Не суди, да не судим будешь, – ответил старик Гулов, но не ушел.

– Быть может, хотя бы поможете мне разыскать одного человека? – спросил я. – По старой памяти, как бывшему брату?

– Что за человек?

Я показал ему билет:

– Это парень предположительно живет здесь, в Красновке. Его зовут У. М. Боренко. Знаете такого?

– Нет, такого парня я не знаю.

– Ну вы хотя бы можете сказать, когда прибывает следующий поезд из Погорска? Возможно, тот, кого мы ищем, приедет на нем.

– Для этого существует расписание, – сухо ответил Гулов. – Сходи к кассам да посмотри.

Вот же бесполезный старикашка! Разочарованно вздохнув, я пошел в здание вокзала. Перспективы оказались не радужные: следующий поезд из Погорска прибывал только в семь утра.

Едва я отошел от стенда с расписанием – опешил. Вот так встреча! В зале ожидания у самого окна сидел уже намозоливший мне глаза персонаж в сером пиджаке и шляпе. Он пристально вглядывался куда-то. Проследив за его взглядом, я не удивился: по ту сторону окна стояли старик Гулов и Женя.

Я подошел, присел рядом. Заметив меня, мужик заерзал.

– Вы что-то хотели? – не выдержал он, видя, что я не свожу с него глаз.

– Да нет. Это, похоже, вы чего-то хотели.

– Не понимаю, о чем вы…

Я положил руку ему на шею, сдавил. Но тут же перехватил настороженный взгляд кассирши, которая с подозрением уставилась на меня из-за стекла, явно готовясь звонить в милицию. Я улыбнулся в ответ: мол, встретил старого знакомого – и похлопал мужика по плечу.

– Слушай меня внимательно, – прошипел я, не переставая «доброжелательно» зубоскалить кассирше. – Мне не нравится твой интерес к нашим особам и то, что ты вот уже пятый раз появляешься у меня на пути. У меня возникают сомнения насчет твоих намерений. И если я тебя встречу в шестой раз, поверь мне, тебе эта встреча не понравится!

– Вы неправильно поняли… – начал он, но я перебил:

– И если ты сейчас же не исчезнешь, я не стану ждать шестого раза!

Мужик снова поерзал, однако, покосившись на цифры «1034» на моем сжатом кулаке, все же встал и поспешил к выходу. Я подождал, пока за ним захлопнется дверь, после чего вернулся на перрон. Женя и старик о чем-то оживленно болтали, но, когда я подошел, тут же напряженно умолкли. Старик недоверчиво поглядывал то на нее, то на меня. Журналистка, закусив губу, нервно уставилась в небо. «Наверняка она снова завела свои богохульные речи, – догадался я. – Небось, старик удивлен, как я оказался в компании такой еретички. Надо бы ее больше не сводить с членами Братства (пусть даже и бывшими), а то это плохо кончится. Кто-то может оказаться менее сдержанным, чем я. Да и мало ли, что обо мне могут подумать, увидев в такой компании…» При этой мысли я снова невольно покосился на ее милое личико. Фонарь за спиной журналистки создавал вокруг ее волос нечто вроде ореола, отчего она походила на сошедшую с иконы святую. Я отвел глаза.

– Следующий поезд не скоро, – сообщил я. – Прибывает в семь утра.

– Можете подождать у меня дома, – предложил Гулов.

Я хотел было ответить что-нибудь обидное, ведь все еще злился на старика. Однако, вспомнив, как легко одета моя спутница, решил, что предложение очень кстати. Но Женя отказалась.

– Через полчаса идет поезд обратно в Погорск, – напомнила она. – Если наш информатор все-таки был в том поезде, но не вышел в Красновке из-за того, что заметил нас, наверняка он попытается вернуться на этом. Предлагаю подождать тут.

– Тогда давай хотя бы в здании вокзала, – сказал я. – Там теплее. Особенно учитывая, во что ты одета.

Мы присели в зале ожидания. Я расположился между стариком и журналисткой, чтобы они снова ненароком не сцепились на почве веры. Долго молчали. Меня же все подмывало задать старику вопрос. Я не мог взять в толк: как член Ордена может отречься от своих убеждений? Как можно уйти из Братства? Тем более тому, кто состоит в нем с самых первых дней!

– Вы сказали, что у вас возникли какие-то идеологические разногласия с верой, – сказал я.

– Не с верой, а с Орденом, – ответил старик. – Это разные вещи.

Он замолчал, видимо, обдумывая, как бы выразить свою мысль.

– Скажи, Михаэль, – наконец продолжил он. – Мне интересно узнать твое мнение как человека верующего. По-твоему, что есть христианство: воздержание от грехов и соблюдение заповедей или стремление к добродетели?

– Ну… Воздержание от грехов и соблюдение заповедей, конечно!

– В том-то все и дело, что долгие годы я тоже так думал, – вздохнул старик Гулов. – Но теперь понял, что все-таки главное в нашей вере – добродетель. Именно к этому призывает нас учение Христа. Человек может за всю свою жизнь никого не убить, ничего не украсть, делить ложе только с законной супругой или супругом, любить родителей, есть в меру и прочее и прочее. Но это еще не делает его христианином! Так может поступать любой, независимо от религиозных убеждений. Любовь к ближним, всепрощение, терпимость, стремление совершать добрые дела – вот что отличает нашу веру от других. За отсутствие добродетели в нашем обществе не сажают в тюрьмы, как за воровство и убийство. Никто даже не осудит как за прелюбодеяние, ложь или обжорство. Недобродетельного человека не накажут, даже не обругают. Но, будучи христианином и не совершая добродетелей, человек идет поперек учения Христа и поперек жизненных принципов, которым обязался следовать, приняв эту веру. Именно добродетелью вымощена дорога в Рай! А если человек, мало того что не совершает добродетели, так еще и причиняет другим боль, разве он вправе называть себя христианином?

– Ага! Это как борец за права животных, пинающий котов! – воскликнула Женя.

Старик удивленно посмотрел на нее.

– Ну, это… Пришло на ум такое сравнение, – смутилась та. –Предположим, я всем говорю, что философия моей жизни – не обижать животных. И, кстати, в моем случае это действительно так. Я их не обижаю, если, конечно, они сами меня не трогают. Жил у нас как-то в соседнем дворе один гнусный пес…

Она запнулась, перехватив наши сердитые взгляды.

– Ладно, не суть… – махнула рукой журналистка. – Так вот, если я, на словах вся такая пацифистка и любительница живности, от нефиг делать пну кота – что это означает? Либо я нарушила свой жизненный принцип, либо все эти речи о любви к животным – пустой треп. Значит, я только прикидываюсь пацифисткой по каким-то личным причинам (быть может, из эпатажа), а на самом деле животных терпеть не могу. Судить нужно не по словам, а по поступкам. Я все это к тому, что для меня озлобленный христианин – как вегетарианец, поедающий мясо.

– Интересное объяснение, – улыбнулся Гулов. – Но в целом идея передана верно.

– То есть вы считаете, что методы Ордена порой чересчур жестоки и противоречат учению Христа. – Я прекрасно понял, на что именно намекает старик. – Согласен, добродетели важны. Но лишь до тех пор, пока царит мир. Когда же идет война, все это отступает на дальний план. Остается один закон: победа любой ценой! И то, что в мирное время считается главным пороком, – насилие – становится основным средством для достижения победы. Во время войны не время вести разговоры о морали!

– Разве идет война? – удивленно глянула на меня Женя. – Посмотри по сторонам – мы живем в мирное время!

– Это только кажется, – ответил я. – Нас окружает незримый враг: зло и ересь пожирают этот мир, поглощают наше общество!

– По-моему, война – только у тебя в голове, – хмыкнула Женя.

– Вот когда мы победим, – продолжал я, не обращая внимания на ее скептицизм, – когда на земле не останется зла, тогда такие, как я, – воины Света – станут не нужны. Вот тогда и можно будет становиться добродетельным и жить по заповедям Христа.

– Мир, построенный на костях, – сомнительный мир, – сказала она.

– Порой такие методы необходимы. Когда сотни лет назад рыцари Христовы отправлялись в Святую землю, они обнажали мечи.

– Обнажая меч, в ответ ты можешь ожидать лишь одного – ответного меча, – вздохнул старик. – И, я надеюсь, Михаэль, когда-нибудь ты это поймешь.

Гулов встал:

– Отлучусь на пять минут. Михаэль, пожалуйста, никуда не уходите без меня.

Женя тоже поднялась.

– А ты-то куда? – удивился я.

– Надоело сидеть. Пойду пройдусь по перрону. Разомнусь немножко. А то от ваших теософских речей меня уже мутит.

Оставшись один, я вдруг задумался: «А что, если они правы? Неужели я и правда веду себя как пацифист-маньяк? Но не этим ли принципам много лет учили меня основатели Ордена? И вот теперь один из этих учителей говорит совершенно противоположные вещи! Нет, наверняка тут дело в другом. Так в чем же?» И тут, вспомнив свой недавний рассказ о рейде в Красновку и об ужасе, который мы повстречали здесь, я догадался. Это страх! Вот в чем дело! Возможно, старик просто испугался остаться в Братстве. Страх – обычная защитная реакция человека, особенно если ты слаб духом. Те, кто любил свободу, под страхом смерти убеждали себя, что не так уж плохо быть рабами. Страх заставляет отречься от веры, от близких, от всего, чем дорожишь и что любишь. Когда тебя сковывает ужас, остается лишь одно желание – выжить любой ценой. А если вспомнить все то, что мы пережили в прошлом году со стариком Гуловым, нет ничего удивительного в том, что он сломался. Я ведь тоже едва не сдался! Это сейчас я героически рассказываю о том, как спасался от монстра. Но тогда, в темном лесу (как ни стыдно теперь в этом признаться), моля о пощаде, я готов был принять любую ересь, отречься от чего угодно, лишь бы спастись от чудовища, лишь бы выжить. А потом еще долго, когда я вспоминал ту ночь, страх грыз меня и нашептывал: уходи из Ордена, отступись! К счастью, я смог преодолеть свой страх. Более того – он закалил меня. Теперь, зная, с чем имею дело, я буду готов как морально, так и физически! Но, видимо, не всем это под силу. И мне вдруг стало искренне жаль старика. Я ведь не знаю, что он сам пережил в ту ночь…

В кармане завибрировал телефон. Я достал его, глянул на экран – «Женя журналистка».

– Да? – спросил я, нажав на кнопку вызова.

– Слава! Слава! Помоги! – ошарашил меня вдруг раздавшийся из трубки крик. – Он напал на меня!.. Он…

Связь оборвалась.

Я мигом оказался на перроне. Посмотрев по сторонам, увидел лишь клочок освещенного желтым светом фонарей пространства, а дальше повсюду – мрак. Где она? «Вот кретин! – ругал я себя, мечась по перрону. – Нельзя было отпускать ее одну!» Мысли же снова и снова возвращались к мужику в шляпе. Найду ублюдка – ему конец!

– Помогите!.. – раздался крик из темноты.

Я поспешил туда. Где-то впереди во мраке слышался скрежет гравия. Пробежав в ту сторону пару десятков метров вдоль железной дороги, я остановился – все стихло. Прислушался. Ладонь легла на кобуру с пистолетом-травматом. И вдруг скрежет раздался у меня за спиной. Но не успел я обернуться, как что-то обрушилось мне на голову…

Очнувшись, понял, что с трудом могу пошевелиться. Я стоял на коленях, прижатый спиной, по всей видимости, к стволу дерева. Голова раскалывалась от боли: последствия удара по затылку. Открыл глаза – вокруг тьма. Похоже, мне на голову надели мешок. Я слышал рядом чье-то дыхание и чувствовал, как мне продолжают опутывать руки за спиной. Дернулся – бесполезно. Привязали на совесть.

– Ах ты мразь! – Я уже не сомневался в том, что это тот самый мужик в сером пиджаке и шляпе. – Надо было сразу свернуть тебе шею!

Тот не отвечал. Продолжал молча спутывать мне руки.

– Ничего! Я до тебя, ублюдка, доберусь!

Тут я почувствовал, как что-то потекло по плащу, штанам, ботинкам. В нос ударил знакомый запах. Бензин! У меня обмерло сердце. Я вдруг осознал, что меня ожидает! Точно такая же смерть, какая постигла тебя, моя любимая сестра! В первый миг меня сковал тот самый давно забытый ужас. «Вот момент истины! – упрекнул я себя. – Докажи, кто ты есть! Или все эти разговоры о героизме – туфта! Умрешь? Так умри с чистым сердцем и праведными мыслями, а не как подонок, молящий о пощаде и в страхе отрекающийся от всего, во что верил!»

– Всех нас тебе не погубить! – прокричал я. – Погибну я – придут другие, и все вы рано или поздно сгорите на праведных кострах! И даже после смерти гореть вам в геенне огненной!..

Чиркнула спичка. Я рванулся, еще и еще. Но путы крепко держали мои руки.

– Ты можешь убить меня, но тебе не задушить нашу веру! Наступит час, и кара божья настигнет тебя! – кричал я.

И тут четко осознал: это конец! «Что ж, хватит угроз, воин Света! Ты проиграл – так проигрывай достойно! Вот только проигран твой личный бой, но не битва Тьмы и Света! Твои братья отомстят за тебя! Тебя же ожидает вечность в чертогах Христовых!..» И, закрыв глаза, я зашептал молитву.

Полыхнуло пламя, меня обдало жаром, пронзила боль.

«Господи, прими мою душу!..»

И вдруг что-то накрыло меня, словно ангел спустился с небес и обнял меня своими крылами. Эти объятия погасили пламя. Кто-то хлопал по мне, сбивая последние языки огня. Когда же мешок спал с моей головы, я увидел своего ангела-хранителя.

– Женя? Ты! – обрадовался я, все еще не веря в это чудесное спасение: ведь уже распрощался с жизнью. – Я думал, мне конец!

Как только она распутала мои руки, я вскочил, схватил валявшуюся под ногами палку и побежал по округе. Но, конечно же, никого не обнаружил. Нападавшего, как говорится, и след простыл.

– Он схватил меня, – сбивчиво объясняла журналистка. – Это было так неожиданно. Напал сзади. Я успела нажать вызов на телефоне. Хорошо, последние звонки были тебе. Я так надеялась, что ты услышишь… Потом он заткнул мне рот тряпкой и привязал к дереву. Думаю, он спалил бы меня заживо, да только в этот момент появился ты. Видимо, маньяк решил, что ты опаснее, потому бросил меня. К счастью, связал он меня наспех, мне удалось распутать веревки. Только я это сделала – увидела тебя привязанного и как какой-то мужик поливает тебя из канистры бензином. Услышав мои шаги в темноте, он бросил спичку и побежал. Ты весь вспыхнул. Я так испугалась! Хорошо, сообразила снять куртку и накрыть тебя…

Ее трясло, по щекам катились слезы. Я привлек ее к себе, обнял и вдруг осознал, насколько же хрупкий мой ангел-хранитель. Все это время я думал лишь о себе, о своей цели, и даже не задумывался, в какую опасную игру втянул этого маленького человечка.

– Ничего, ничего. Все будет хорошо, – прошептал я, погладив Женю по волосам. – Это я, дурак, потерял бдительность, отпустил тебя одну. Знал ведь, с кем имеем дело. Поймаю гада – пришибу!

Она прижалась ко мне, как напуганный малыш. В тот момент я вдруг понял, что пойду на все, лишь бы эта девочка никогда не видела страданий.

– Больше я тебя в обиду не дам! – пообещал я, поцеловав ее в макушку.

И вдруг испугался, осознав, что именно делаю. Боже, нет!.. Видимо, почувствовав это, она сама отстранилась.

– Не переживай за меня, – сказала она после неловкой паузы. – Я прекрасно понимала, во что ввязываюсь. Журналист – профессия нередко весьма опасная. Обещаю, что помогу тебе найти убийцу твоей сестры.

И с улыбкой добавила:

– Ну а я, в свою очередь, получу сногсшибательный материал!

Мы вернулись на перрон. Теперь нужно было решить, как действовать дальше, но я все никак не мог собраться с мыслями. И почему-то из головы все не выходил аромат ее волос.

«Так, соберись! – упрекнул я себя. – С этим позже разберешься, когда вернешься в храм – там на этот случай есть плеть, которая разом выбьет из башки всю ересь…»

Итак, каковы дальнейшие действия? И информатора, и мужика в шляпе, похоже, мы упустили. Неплохо бы остаться в поселке и все поподробнее разузнать. Например, сходить на почту или в паспортный стол. Там-то уж точно скажут, живет ли в Красновке загадочный У. М. Боренко. Да и старика не мешает расспросить поподробнее. Но у Жени оказались на этот счет иные мысли.

– Думаю, сейчас здесь оставаться опасно. – Она тревожно посмотрела по сторонам. – Лучше вернуться в город.

Я взглянул на Женю. Несмотря на ее героические речи об «опасной профессии журналист», в глазах ее читался испуг. И не удивительно, ведь ее только что чуть не сожгли живьем! Да уж, ей тут оставаться точно нельзя. Надо отправить ее домой.

– Да и старик сказал, что искать нужно в Погорске, – добавила она.

– Кстати, где он? – Я посмотрел по сторонам.

В здании вокзала Гулова тоже не оказалось.

– Может, увидел, что нас долго нет, решил, что мы уехали, и пошел домой? – предположила журналистка.

«Или ему стало противно общество бывшего соратника, – подумал я. – Да и черт с ним!» Тем более как раз сонный голос диспетчера объявил, что прибывает поезд – до Погорска. За окнами вокзала потянулась вереница зеленых вагонов.