Read the book: «Сказки полнолуния. Сборник новелл», page 7

СВЕЧА НА ВЕТРУ

Вы думаете это просто, идти по земле со свечой в руке, да еще при сильном ветре? Конечно просто. Свеча весит совсем мало и вам нужно всего лишь смотреть под ноги, чтобы не упасть. Вся штука в том, что огонь свечи не должен погаснуть. Только и всего.

Ветер был такой, что я едва мог удержаться на ногах. Старая ведьма Улла Гринш очень ловко выбрала подходящую погоду. Будь ветер поспокойнее, я бы без хлопот пронес зажженную свечу от домика тетушки Шнайдер до дома, в котором мерзкая колдунья поджидала меня.

Сейчас я расскажу, все по порядку.

Дело в том, что я давно уже сватался к симпатичной и кроткой Катарине Шнайдер. Нет в наших краях девушки прекраснее и благороднее скромной Катарины. И хотя мой приятель Ганс Визе и возражал мне, что красота Катарины спорна, а поклонников у нее кроме меня и вовсе нет, я был неколебим и однажды мы едва не сцепились с ним. Для меня Катарина Шнайдер идеал и заветная мечта. Вся беда была в том, что родители девушки давно умерли, а тетушка Шнайдер была больна и целиком зависела от своей дальней родственницы Уллы Гринш. Как все знали, старая ведьма Улла давала фрау Шнайдер деньги и однажды потребовала, чтобы Катарину выдали замуж только с ее разрешения. Бедная тетушка в слезах согласилась. И вот теперь, когда я пришел в этот дом, меня очень вежливо, но при этом, стыдливо пряча глаза, направили в логово старой фрау Гринш.

Я прошел двести шагов и оказался перед домом, где некогда жил торговец скотом Бернд Гринш, а теперь там проживала только его вдова. Я зашел к ней. Выглядела она неважно. Впрочем, мне в жизни попадались такие мерзкие старухи, которые по своему виду должны были вот-вот умереть от старости, но при этом и через десять лет продолжали топтать эту землю, как ни в чем не бывало.

– Ты хочешь жениться на Катарине, Вальтер? – спросила она меня, гнуснейшим голосом, шепелявя кривыми зубами. – Нет ничего проще. Ты должен пройти одно легкое испытание и тогда твоя мечта сбудется.

– Что за испытание, фрау Гринш? Выхватить каштан из огня? Убить в лесу волка?

Тон мой был насмешливым. Я почему-то думал, что ничего страшного мне не грозит. Что может придумать старая карга, которая давно выжила из ума и едва ли умеет читать по складам. Удивительно, как я не сообразил в эту минуту, что имею дело прежде всего с настоящей ведьмой.

Да, я забыл вам сказать, что фрау Гринш, а точнее вдова Гринш, занималась ворожбой и имела немалый успех в округе. К ней приезжали из других городов, Веймара, Эрфурта и даже Йены. Именно поэтому у нее водились деньги и она могла ставить условия. Я был вынужден выслушивать ее требования.

– Оставь в покое огонь, Вальтер, а волк пусть и дальше бродит по лесу. Тебе всего лишь нужно пронести зажженную свечу от дома фрау Шнайдер, до моего жилища.

– И только? – почти закричал я, радостный оттого, что свадьба с Катариной теперь близка как никогда. Я и подумать не мог, как нелепо и странно все это будет выглядеть на деле.

– Конечно. Самое главное, чтобы огонь не погас на ветру, пока ты несешь в руке свечу.

– Я могу хоть сейчас это сделать, фрау Гринш. Дайте только свечу и зажгите ее.

Она посмотрела на меня, злобно улыбаясь. Потом о чем-то задумалась и сказала:

– Ты глуп и самонадеян, юнец. Свечу тебе даст фрау Шнайдер, ведь ты пойдешь сюда от ее дома. И конечно не сегодня. В этот день дует слишком слабый ветер, чтобы я смогла испытать твою ловкость. Я скажу тебе, когда прийти. И притом это будет ночью, чтобы можно было издали увидеть, погас ли уже огонь или еще нет.

Я согласился с ее испытанием и дал честное слово, что не буду использовать спички, дабы поджечь потухнувшую свечу и вообще пытаться обмануть фрау Гринш.

Со своей стороны, старуха пообещала дать мне еще две попытки, если я не смогу пройти испытание с первого раза.

***

Ровно через три дня, в наших краях прошла буря. Ветер и дождь терзали постройки и деревья так, что многие местные жители всерьез опасались за свое добро. К счастью, дождь прошел, а ветер немного присмирел. К вечеру меня навестила Катарина и сообщила, что ее тетушка зовет меня на испытание. Она ждет меня со свечой, после захода солнца.

Я пришел к дому старухи Шнайдер и в волнении обернулся в сторону жилища фрау Гринш. В темноте дом был почти не виден, разве что свет от лампы в среднем окне говорил, что ведьма не спит и возможно следит за мной.

Ветер был достаточно сильным, чтобы испытывать беспокойство и переживать за успех моего дела.

– Вот, возьми свечу, Вальтер Шмидт. Да поможет тебе бог! – сказала старая фрау Шнайдер, протягивая мне источник света.

Я с первой минуты понял, что выполнить условие будет труднее, чем я думал. Огонь так яростно задергался под порывами ветра, что я едва не проиграл в самом начале. Конечно, у меня хватило ума прикрыть огонь ладонью. Это помогло, но, к сожалению, ненадолго. Пройдя около тридцати пяти шагов, я увидел, как мой огонь внезапно погас…

С упавшим сердцем я добрел до дома ведьмы Гринш и увидел ее в окне. Ее глаза горели как у гончей собаки, которая настигла загнанного зверя.

– Ты проиграл, Вальтер. Ступай домой и жди следующего раза.

Жестокие слова, жестокого человека! Что ж, я заслужил их, ибо отнесся к испытанию не слишком серьезно. Впредь я буду умнее.

***

Катарину огорчила моя неудача. Если, сказать по правде, то я был единственной ее надеждой. Ганс Визе был прав. Кроме меня к этой девушке никто больше не сватался и если я потерплю неудачу, то жениться на родственнице известной гадалки больше никто не осмелится.

Я утешал свою невесту, как мог, и уверил ее, что буду учиться носить зажженную свечу на ветру.

***

День был довольно ветреный, по крайней мере, мельница господина Бауэра крутилась как колесо у мчавшейся с горы кареты. Я целый день ходил по своему двору с зажженной свечой, закрывая ее ладонью. Я обжигался, кривил рот от боли, стискивал зубы, как мог, но мои потуги были не слишком удачны. Иногда я проносил свечу на расстоянии пятидесяти шагов, но всякий раз она тухла под порывами сильного ветра. Я ничего не мог придумать и теперь надеялся только на удачу.

В подходящий для испытания вечер, я снова пошел со свечой в руках и на этот раз едва ли не зажимал его ладонью, чтобы ветер не мог загасить маленький язычок пламени. Я едва не сжег свою руку, но успех был немногим лучше предыдущего раза. На полпути до дома фрау Гринш, я остался в полной темноте и даже не пошел в этот раз до конца. Было и без этого ясно, что я провалил испытание.

У меня оставалась еще одна попытка и я не собирался снова терпеть неудачу. Конечно, я мог попытаться уговорить Катарину бежать со мной просто так. Но я опасался мести ее дальней родственницы, я говорю о фрау Гринш. Теперь, когда я узнал эту ведьму немного лучше, мне стало понятно, что с ней нужно быть крайне осторожным.

И у меня осталась последняя попытка!

***

В тот день дул очень сильный северо-восточный ветер и я был уверен, что фрау Гринш назначит испытание именно в эту ночь. Я знал, что сегодня будет полная луна и посчитал это хорошим знаком. Кроме того, я придумал, как обмануть старую ведьму и выполнить ее условие.

– Ровно в полночь ты придешь к дверям моей кузины Шнайдер и возьмешь из ее рук зажженную свечу. И тогда иди ко мне, Вальтер. Если бог поможет тебе, ты победишь.

Эти слова я услышал еще вечером, когда сумерки только намеревались снизойти на нашу деревушку. С трепетом в сердце я с достоинством поклонился старухе и направился домой ждать полуночи. Волнение было так сильно, что я едва шел. Порывы ветра шатали меня, будто пытались вырвать с корнем из земли. Если бы я был маленьким деревцем, вероятно, я уже летел бы по ветру как беззаботный весенний жук.

***

Полночь! Переход от одного дня к другому, в полном соответствии с часовым циферблатом. Время мистическое и заставляющее трепетать даже отчаянно смелых людей. То, что вы способны сделать днем, в полночь иногда выглядит несоизмеримо труднее и конечно гораздо опаснее. Я знал это с раннего детства, когда с большим азартом бродил по деревенскому кладбищу, ловя птиц. И я наотрез отказывался идти ночью в сторону погоста, когда старшие товарищи звали меня с собой.

Я пришел, как было велено.

Тетушка Шнайдер с тревогой встретила меня. Ей наверняка хотелось, чтобы я выдержал испытание, но она не верила в успех. Вероятно, ей было лучше известно коварство ее дальней родственницы.

– Нет ли у тебя спичек? – спросила она, отдавая мне зажженную свечу.

Я ответил отрицательно, добавив, что уговор есть уговор, никаких спичек.

И я двинулся в сторону дома фрау Гринш, чувствуя, как за окном за мной наблюдает Катарина.

Ветер был такой, как и несколькими часами ранее. Все шло к тому, чтобы свеча погасла, но как только я повернулся спиной к дому тетушки Шнайдер, я вытащил из кармана тонкий стакан с отбитым дном и надел его на свечу. Получилось нечто вроде подсвечника. Теперь ветер перестал колебать пламя с прежней силой и лишь слабые дуновения через открытый верх сообщали свече, что на улице непогода. Я не видел, но чувствовал, как и прошлые свои попытки, что две зловещих ока следят за огоньком с той стороны улицы. Стоит свече погаснуть и мои дела плохи.

Я быстро пошел в сторону дома Гринш и через две минуты был на месте. Перед тем, как подойти совсем близко, я незаметно отбросил стекло в сторону и побежал к дверям, закрывая огонь ладонью. Мне удалось войти в дом, не погасив пламени.

Я победил! Пусть это и было хитростью с моей стороны, но победа, есть победа. Другой возможности преодолеть силу ветра и его коварство я не нашел.

Фрау Гринш сдержанно хвалила меня, отчего-то оставаясь мрачной. Я подумал, что ей просто не хочется отдавать за меня свою дальнюю родственницу, но уговор был закреплен честным словом. В эту колдовскую ночь я упивался своей находчивостью, ловкостью и непреодолимым желанием победить козни старой ведьмы. Я был очень горд собой.

***

Мы поженились с Катариной и поселились в моем домике на окраине нашей тихой деревни. Через год мы переехали в далекий от наших мест Мангейм, где я получил выгодную должность по торговой части, благодаря хлопотам своего кузена Людвига. Все было просто прекрасно, но иногда по ночам, терзаемый странными сновидениями, я вспоминал свою маленькую хитрость со стаканом без дна, с помощью которого мне удалось одурачить старую ведьму Уллу Гринш. Даже во сне я искренне удивлялся, как эта старуха не раскусила мой обман.

***

Еще через два года, я совершенно случайно оказался на оружейном складе, куда меня привели торговые дела. Я бродил по огромному помещению, выискивая нужный ящик. Я нашел его, возле бочек с порохом. Ах, лучше бы я не приходил сюда вовсе! Какой-то болван оставил возле пороховой бочки непотушенную свечу. Боже, какой случился взрыв! Весь арсенал взлетел на воздух и я вместе с ним.

Я бы непременно отругал растяпу за такую непозволительную небрежность, если бы сам остался жив. Увы, в результате сильнейшего взрыва, я, как и многие другие отправился к праотцам на горе безутешной Катарины.

***

Странное дело, но хозяин нашей конторы господин Кнупс уверял всех присутствовавших на моих похоронах, что не посылал меня на этот злосчастный склад. Записка, которую мне передали от его имени, оказалась фальшивкой, написанной чьей-то неуверенной рукой. Как я мог поверить ей?

Странное дело, но когда мой прах, закладывали в урну на городском кладбище в Мангейме, поблизости от погребальной церемонии бродила какая-то старуха, не желавшая уходить, но так и не подошедшая, чтобы проститься со мной.

Странное дело, но в том арсенале, что рассыпался в прах, уже многие годы никто не пользовался свечами. В ходу были лампы особого устройства, дабы не произошел пожар.

Очень странное дело, что все это случилось ровно через три года после того, как я перехитрил старуху Гринш со свечой на ветру.

***

Теперь, когда я смотрю вниз, сидя на облаке, мне кажется, что вдова Гринш все-таки догадалась о моем обмане…

НОЧЬ В ОБЪЯТИЯХ УЖАСА

Страх – вот сильнейшая страсть человека.

Играйте страхом, если вы хотите испытать

острейшее наслаждение в жизни.

Стивенсон

Вот уже почти две недели я разыскивал одну молодую девушку по имени Розмари Леклер. Это совсем юное создание сбежало от меня ровно одиннадцать дней назад, после нашего короткого знакомства на ярмарке в Страсбурге.

Небольшое театрализованное представление бродячего цирка было встречено толпой с восторгом. Розмари пела и танцевала на дощатых подмостках рыночной площади и я был просто очарован этой девушкой.

Меня зовут Анри, я сын страсбургского прокурора. Я приехал на летние каникулы из Парижа, где изучал юриспруденцию в Сорбонне. Кажется, эта ярмарка теперь надолго запомнится мне. Я искал развлечений среди толпы зевак и сотен торговцев, и увидел выступление прекрасной Розмари. Это было для меня сродни удару молнии. Любовь впервые поселилась в моем сердце и, похоже, я был очень рад этому.

Конечно, хотя я и действовал как самый настоящий обольститель, все же мне думается, Розмари увлеклась мной отнюдь не из-за денег моего отца и того шикарного вида, который я приобрел, стараясь понравиться никому не известной юной циркачке.

Мне не составило труда уговорить ее бежать со мной в Париж, однако в назначенный день, она не появилась. Старая мерзкая старуха, что вечно попрошайничает возле городского собора, в обмен на два су отдала мне коротенькую записку от Розмари. Я был поражен словно громом. Моя возлюбленная была вынуждена бежать, преследуемая своим жестоким дядей, убийцей и растлителем. В записке Розмари просила у меня прощения и уверяла, что будет с нетерпением ожидать меня в маленькой деревушке близ Вормса. Я с трудом смог правильно прочитать название этого захудалого места.

На следующий день я направился в сторону вод Рейна…

***

Мой отец был очень недоволен моим неожиданным отъездом в Германию. Ему, вероятно, было тяжело понять меня, и простить за пренебрежение к его радушию и гостеприимству. Я спешно покинул свой дом и захватил с собой некоторую сумму денег, что мне удалось стянуть у моей матери.

Через два дня я оказался в маленькой деревушке с непроизносимым названием близ старинного немецкого городка Вормса.

Я спрашивал всех и каждого, кто попадался мне на глаза, не встречалась ли им на пути юная танцовщица и циркачка по имени Розмари. Увы, никто ничего не знал об этой молодой девушке с пышными волосами и большими живыми глазами, хотя я был уверен, что искал ее там, где было нужно.

Наконец, одна ужасная старая ведьма, сообщила мне, что видела Розмари несколько дней назад и даже разговаривала с ней.

Сердце мое забилось с новой силой, я назвал ей свое имя, объяснил, зачем разыскиваю Розмари, и стал нетерпеливо расспрашивать эту старушку, совершенно переменившись во мнении относительно ее мерзкого вида.

– Добрая фрау, – говорил я ей на хорошем немецком, – мне крайне важно знать, где находится фрейлейн Розмари, и когда я, наконец, смогу увидеть ее своими глазами.

– Мой добрый господин Генрих, – сказал она, называя меня на немецкий лад, – я думаю, ты не откажешься переночевать в домике моей покойной сестры фрау Зауберн. Эта почтенная матрона долгое время жила в Голландии и только незадолго до смерти поселилась в нашей деревне. Ее домик сейчас пустует, и ты чудесно проведешь там ночь. Наутро, фрейлейн Розмари будет уже с тобой.

Вероятно, я никогда не смогу докопаться до истины, как этой полупомешанной старой женщине удалось внушить мне то, что я хотел услышать больше всего на свете. Новость о встрече с Розмари уже завтра утром полностью успокоила меня и, честно признаться, я совсем не задумывался в эту минуту, как эта ведьма сможет соединить нас. Возможно, я был под действием гипноза или колдовских чар, но я согласился с ее предложением и даже пообещал выполнить довольно странное условие: в течение ночи до самого утра я, ни должен покидать пределов этого домика, ни при каких обстоятельствах.

– Это очень важное условие, господин Генрих. Я настаиваю на нем и надеюсь на твое благоразумие. Эта молодая фрейлейн будет в домике моей сестры не раньше шести часов утра. Ты не должен выходить из домика, не должен пролезать через дымовую трубу или карабкаться в окно…

Вслед за этим старуха стала нести невообразимую чушь, смешивая немецкие слова с голландскими, и еще бог весть какими оборотами. Я едва смог дослушать ее до конца, так и не поняв смысла этих россказней.

Я поторопил старую ведьму, когда заметил скорое приближение сумерек.

Мы добрались до окраины деревни, прошли небольшую кирху и старое кладбище и оказались возле маленького деревянного домика, словно вросшего в землю. Я припомнил некоторые книги, что читал в детстве и улыбнулся при виде сказочного жилища. Впрочем, я не забыл про кладбище и обернулся через плечо, дабы еще раз увидеть его. Оно словно притаилось в небольшой сумеречной полосе, обозначенное лишь острым шпилем церкви.

Я смело вошел в домик, получил из рук старухи сверток с ужином и наказ не выбираться из домика до утра и уже через мгновение оказался в одиночестве. Шум закрываемого снаружи замка, указал, что старуха не доверяла мне и предпочла запереть дверь. Теперь я лишился не только соблазна, но и возможности выбраться из домика, во всяком случае, через дверь.

***

Хотя я и не принадлежу к числу аристократов, но мой отец довольно богат и влиятелен и потому, я привык к хорошему столу и приятной обстановке. Увы, в этой деревне, в этом маленьком домике мне было очень неуютно. Я воспользовался тем свертком с ужином, что дала мне старуха, и с отвращением обнаружил, что он состоит из большого куска копченой рыбы, двух луковиц, хлеба и бутылочки холодного пива. С негодованием я отставил всю эту дешевую мерзость в сторону, но уже через четверть часа смертельно захотел есть и вернулся к свертку. Пиво оказалось не таким уж плохим, а рыба не слишком соленой.

Я проглотил ужин и осмотрел единственную комнату еще раз. Длинная свеча хорошо освещала помещение. Я приподнял ее и направился к входной двери. Там был небольшой чулан, заваленный ненужной рухлядью, и крохотное помещение кухни, с единственным слуховым окном, довольно широким и лишенным стекла и печкой, одной стеной, выходившей в комнату. Что же касается самой комнаты, то там был маленький столик, услугами которого я уже воспользовался и небольшой платяной шкаф, больше походивший на деревянный ящик, поставленный на бок. Дощатый пол был едва прикрыт какой-то тканью, а занавески на окнах были черными и прозрачными, словно это нужно было для устрашения того, кто волею судьбы должен был провести здесь хотя бы одну жуткую ночь.

Я позабыл упомянуть о небольшом лежаке, который вероятно заменял той самой фрау Зауберн кровать. Я расположился на этом ужасном ложе, даже не раздеваясь, и постарался поскорее заснуть.

Сон мой был не слишком расторопен и виной тому было тиканье часов, которое я услышал, едва закрыв глаза. Я удивился этому неожиданному звуку, ибо на протяжении всего моего пребывания в домике, я не слышал этого тиканья.

«Колдовство или того хуже, черная магия», – подумал я и снова постарался погрузиться в сон. Кажется, мне это удалось на некоторое время, но не прошло и нескольких минут, как меня разбудил бой этих проклятых часов. Меня изумило и испугало это неожиданное потрясение всего домика. Часы, которых не было прежде, появились сначала в виде безобидных маленьких ходиков, теперь же они сотрясали стены как настоящие куранты. Я отчетливо увидел их на стене и удивился тому, как не заметил их раньше.

Итак, часы пробили двенадцать и сразу успокоились. Я перестал чему-либо удивляться, однако вовсе расхотел спать, и только закрыв глаза, стал терпеливо ожидать наступления утра.

Лежанка, на которой я устроился, располагалась совсем близко от одного из двух окон, что были в этом колдовском домике, и лунный свет, проникая сквозь прозрачные занавески, падал на тонкое одеяло, которым я не побрезговал укрыться.

Я открыл глаза и стал рассматривать причудливые узоры, которые расписала полная луна на моем одеяле, как вдруг… какая-то тень быстро пронеслась в окне, отразившись на моей постели.

Мне потребовалось всего мгновение, чтобы приподняться с лежанки и, затаив дыхание устремить свой взор на занавешенное окно.

Снаружи была полная тишина, и мне показалось, что это странное видение было миражом в глазах усталого человека. Я снова устроился на своем ложе и укрылся одеялом с ног до головы. Теперь мне было довольно трудно увидеть в окне любую, даже самую заметную тень.

Прошло не менее четверти часа, когда я окончательно успокоился и перестал ожидать чего-то неприятного для себя. В ту же минуту, я услышал тихие шаги где-то со стороны другого окна этого домика и едва не вскрикнул от ужаса. Мне показалось, что кто-то крадется вдоль стены домика и старается заглянуть внутрь. Я едва нашел в себе силы приспустить одеяло так, чтобы два моих глаза были способны видеть в темноте. Я снова увидел мимолетную тень, скользнувшую возле другого окна. Теперь я был уверен, что и в первый раз подобное видение было настоящим, а не иллюзорным.

Кто-то ходил возле моего домика и могу поклясться, что это была не старуха, чьими стараниями я здесь оказался. Я был уверен, что эта старая ведьма не смогла бы так быстро передвигаться, как это делал неизвестный мне espion¹.

Мои рассуждения были прерваны каким-то странным звуком, который едва доносился до меня. Где-то в дальнем углу, рядом с чуланом, где была входная дверь, кто-то неизвестный мне, осторожно тянул на себя дверь.

Я вспомнил, что когда входил в этот домик вместе со старухой, мне пришлось изрядно побеспокоить старое дверное кольцо, ржавое и грязное, чтобы отворить входную дверь.

«Doit être, c’est le cauchemar²».

Мое сердце, будто само собой забилось вдвое чаще. Я слышал его удары в тишине, пока железное кольцо на время оставили в покое. Кто-то хотел войти в дом, но запертый замок, мешал осуществить эту затею. Удивительно, как в таком маленьком и убогом домике мог быть настоящий замок, замочная скважина и даже необходимый в таких случаях ключ, который гнусная старуха благоразумно унесла с собой.

Стенные часы громко пробили один час после полуночи, и я снова увидел тень, промелькнувшую сначала в одном окне, ближнем ко мне, затем в другом. Неизвестный ночной гость, несколько раз обошел домик вокруг. Я имел возможность наблюдать, как тени раз за разом скользят по занавесям, словно исполняя какой-то одним им известный ритуальный танец.

Я собрался с духом и осторожно, чтобы не привлекать внимания извне, оттянул немного край занавески, дабы рассмотреть при лунном свете того негодяя, что вздумал пугать меня посреди ночи.

Напрасен труд.

Тень перестала совершать свои скользящие движения и испарилась. Это немного успокоило меня. Я понял, что возможно мой неизвестный враг не только стремился сохранить свое инкогнито, но и сам побаивался меня. Я с сожалением вспомнил, что не захватил с собой любимую трость, которая на худой конец могла стать мне защитой и пожалел, что не взял с собой пистолета.

Едва я немного пришел в себя, как где-то на кухне, возле слухового окна раздался какой-то громкий звук, который заставил меня вздрогнуть. Это был грохот разбиваемого стекла, и я понял, что он относился к слуховому окну, хотя я отчетливо помнил, что там не было никакого стекла.

– Mon Dieu³! – воскликнул я, не сдержавшись, и тотчас ударил себя по губам. Мне показалось неблагоразумным обнаруживать свое присутствие в доме, ибо странный ночной гость, мог и не знать, что здесь кто-то есть. У меня теплилась надежда, что этот странный охотник за ночными тенями желает просто позабавиться и не преследует своей целью добраться именно до перепуганного насмерть студента по имени Анри.

«Возможно, старая ведьма не была слишком уж говорлива и не растрезвонила на весь свет про мое пребывание в этой ужасной западне».

У меня едва хватило смелости осторожно встать со своего убогого ложа и медленно прокрасться в сторону кухни. Я выглянул из-за угла и увидел, как лунный луч освещает небольшой участок пола посреди крохотной кухни. Ветер легко проникал сквозь окно в самом верху… я увидел несколько десятков осколков стекла на полу и был немало удивлен их появлением.

«Это означает лишь, что этот проклятый домик не что иное, как колдовская обитель, где прежде жила мерзкая фрау Зауберн, а теперь здесь заправляет эта ужасная старуха».

Эти осколки сильно испугали меня, ибо я отчетливо помнил, что никакого стекла в этом небольшом окне не было.

Я поспешно вернулся в комнату и зарылся с головой под одеяло, надеясь заснуть и переждать эту кошмарную ночь.

Некоторое время все было спокойно, и я наивно уверился, что теперь должно быть меня оставят в одиночестве, не прибегая к изощренным уловкам. Все оказалось тщетно.

После очередной дерзкой выходки настенных часов, вздумавших оповестить меня о наступлении двух часов ночи, я услышал, как в окно, находившееся рядом со мной, кто-то отчаянно стал стучать, стараясь привлечь мое внимание.

Это было похоже на жест отчаяния, я сбросил с себя одеяло и тотчас же увидел овальную тень, отразившуюся на моем одеяле. Это была чья-то голова, очевидно, кто-то смотрел в окно, отчаянно стуча по стеклу.

Приободрившись, я отдернул занавеску и успел заметить, как чья-то голова быстро исчезла из виду. Это был какой-то человек с черными волосами и небольшой бородкой того же цвета. Я не заметил больше ничего, но немало удивился такому проворству. Через несколько мгновений мое удивление возросло.

В дверь, которую старуха благоразумно заперла снаружи, кто-то нанес несколько сокрушительных ударов. Я был уверен, что это были удары топора, огромного топора, которым отчаянный лесоруб обычно атакует очередное неуступчивое дерево.

Я содрогнулся. Мне стоило огромных усилий не закричать от ужаса; я подобрался поближе к двери и стал свидетелем новых еще более сильных ударов. Кто-то столь жестоко обходился с дверью, что мне показалось удивительным, как это деревянное препятствие еще держится на петлях.

В эту самую минуту я снова крепко пожалел, что не прихватил с собой хороший надежный пистолет или большую дубину, чтобы немного поприветствовать назойливого ночного гостя. Мне оставалось лишь ждать, когда ему наскучит испытывать дверь на прочность или он добьется своего и войдет в домик как победитель.

Мне повезло, ибо дверь выдержала непродолжительный штурм и неожиданно была оставлена в покое. Неизвестный мне бородач снова стал ходить вокруг домика и заглядывать в окна. Я осмелился отдернуть занавески на всех окнах и стал следить за своим врагом. Теперь он уже не таился как раньше и только старался побыстрее пройти мимо окна, в которое в эту минуту я наблюдал за ним.

Это был человек на первый взгляд самый обычный, в самой обыкновенной одежде, его очень черные и густые волосы и острая бородка, пожалуй, были самыми примечательными из всего, что я успел заметить. Кроме того, на лице этого господина постоянно играла невообразимая улыбка, будто он получал истинное удовольствие, пугая меня.

Луна между тем, на некоторое время скрылась за единственной тучей, и я понял, как хорошо она освещала все вокруг до этого мгновения. Полная луна была отличным фонарем, будто бы нарочно подвешенным где-то неподалеку от домика.

Мне показалось, что это недолгое наступление полной темноты наверняка заставит моего неприятеля снова попытаться пробраться в дом, и я не ошибся в этом предположении.

Бородач подкрался к другому окну и бросил в него большой камень. Стекло разлетелось вдребезги и в комнате стало очень ветрено. Теперь только старая рама могла немного задержать этого безумца.

Я бросился вон из комнаты и забился в угол маленькой кухни. Мне показалось, что здесь я буду в меньшей опасности.

Только теперь я задумался над тем, что здесь происходило.

Старая мерзкая ведьма умышленно завлекла меня в западню и взяла с меня слово не покидать это чистилище, по крайней мере, до шести часов утра, когда, по ее словам, здесь будет Розмари. Теперь я не сомневался, что никакой Розмари я не увижу, и, кроме того, вероятно подвергнусь нападению со стороны сумасшедшего, который по странной причине не давал мне покоя в этом домике. Я был уверен, что этот черный бородач как-то связан с сестрой фрау Зауберн.

Эти размышления были прерваны ударами часов. Наступило три часа ночи, и вместе с последним ударом часового механизма снаружи кто-то крепко приложился к дверям. Это был удар топора и к моему ужасу он оказался не единственным. Страшная череда ударов стала расшатывать на удивление крепкую еще дверь, а в моей голове снова стали стремительно проноситься мысли.

Я искал выхода из этого кошмара и никак не мог придумать, как мне поступить. Нарушить свое слово, слово настоящего джентльмена, даже подвергаясь такой опасности, я был пока не в силах. Покинуть этот домик, не встретившись с черным бородачом, как я его окрестил, я мог только лишь при очень удачном стечении обстоятельств. Кроме того, мое обещание, данное старухе, сдерживало меня. Продержаться же здесь еще три часа, в этой невообразимой клоаке мне представлялось куда более сложной задачей. Я не был вооружен, даже самой простой дубинкой, что делало мои шансы остаться не искалеченным почти призрачными.

В это время дверь снова оставили в покое, и мой преследователь подобрался поближе к другому окну, которому посчастливилось остаться целым. Недолго думая он нанес по нему несколько жесточайших ударов топором, разнеся стекло и раму в клочья. Если моя жизнь еще минуту назад оценивалась не больше чем в сантим, я полагаю теперь, она не стоила и этих денег.

В комнате началась настоящая буря. Ветер самозабвенно крушил все на своем пути и даже в кухне, посредством слухового окна, я ощущал его незримое присутствие. Красавица-луна уже выбралась из своего укрытия, и я отчего-то не слишком обрадовался этому обстоятельству. Угол, в котором я сейчас прятался, оказался слишком хорошо освещенным, чтобы я мог быть незаметным как ночной мотылек.

К моему удивлению, мой противник не стал пользоваться образовавшимся проходом в домик и на некоторое время затих, словно ожидая удобного случая напасть на меня. Я просидел не менее получаса, содрогаясь от ужаса и готовясь к смерти.

Ничего не происходило…

***

Мой страх надолго парализовал меня, но, как известно всему на свете приходит конец. Я осмелился выбраться из кухни и осторожно осмотрел комнату. Здесь теперь было полное безветрие. Я увидел, что даже занавески не испытывают на себе влияние воздушных потоков.

Все, что произошло здесь еще совсем недавно, стало казаться мне кошмаром и фантазией моего нездорового ума.