Read the book: «Сквозь призму права. Судебные очерки, статьи, эссе», page 7
Эпилог
Когда этот судебный очерк был подготовлен к печати в одной из региональных газет, стало известно, что осужденный Багдосаров и его защитник подали апелляцию на приговор в Верховный Суд России. Судебная коллегия по уголовным делам, рассмотрев жалобы осужденного и адвоката, признала приговор Свердловского областного суда законным и обоснованным, а поэтому жалобы оставила без удовлетворения.
Впоследствии, правда, возник правовой казус, но это уже совсем другая история.
И последнее.
Н. А. Елохин вскоре был вынужден покинуть ряды славной российской милиции. И неудивительно: честные офицеры нашим органам не нужны, потому что своей правдой доставляют слишком много хлопот. А вот такие, как Багдосаров… Они легки на подъем. Им поручи любое «деликатное дельце» и выполнят его наилучшим образом. Причем, не будут заморачиваться, насколько оно законно или нравственно. Подобные стражи правопорядка долго служат, достигают высоких чинов и усердно воспитывают подчиненных в своем духе. Скажем, тот же Рогожин.
Извините, но такие мы, россияне, потрясающие своей самобытностью весь цивилизованный мир.
P. S. Судебный очерк впервые опубликован в независимой правовой газете «Криминальное обозрение» за декабрь 1995 года. Актуальность, между прочим, и по сию пору не потерял. Скорее, наоборот.
Кровь для них, что водица
А эта человеческая драма, обильно политая кровью людской, завершилась в канун нового года, когда Свердловский областной суд поставил последнюю точку. Начало же было положено за несколько лет до этого.
Попков и Коробков – парни двадцати пяти лет, здоровые, сильные и наглые – стоили один другого. Оба учились в школе из-под палки. Оба имели лишь одно хобби – днями болтаться на улице. Оба любили развлечения, но на дух не принимали любой труд. Оба не гнушались поизмываться над слабым, но трепетно относились к более сильным, чем они. Одним словом, два сапога – пара.
Асбест – их родной город – явно не устраивал парней. Не по Сеньке, как говорится, шапка. Ограниченные возможности провинциального города их тяготили. Они хотели вести свой «бизнес» на широкую ногу. А в городе, насчитывающем полтораста тысяч жителей, шибко не разбежишься, зато быстро засветишься.
По всем данным им больше всего подходил Екатеринбург. А коли так, то и отправились они на дело именно в областной центр. Какое-то время им явно не фартило, но…
…Новоселов, недавно схоронивший жену, был в дурном расположении духа и потому, скучая, почти все свободное время проводил возле винных лавок, в окружении таких же, как он, неприкаянных и одиноких.
И однажды к нему подвалили два парня – это были те самые Попков и Коробков.
– Чего, мужик, грустный такой, а?
С подходцем, то есть деликатно, обратился к нему Попков, личность несколько более грамотная и с большим тактом умеющая влезть в душу, нежели Коробков. Не дождавшись ответа, Попков ухмыльнулся и добавил лирики.
– Все пройдет, как с белых яблонь дым.
У Новоселова даже на глаз слеза навернулась: надо же, подумал он, такие молодые и красивые, а к нему с пониманием, сочувствием. Потеплело у него на душе.
Попков же, догадавшись, что его «базар» понравился старичку, увереннее прежнего предложил:
– У нас тут кое-что есть. – Он показал несколько бутылок с водкой. – Хряпнем, чё ли, по махонькой? Не против?
Коробков кивком поддержал:
– Ага… В натуре…
Трудно устоять перед таким предложением, поэтому Новоселов ответил:
– Да, я что… Я, конечно…
– Вот и ладненько. – Попков полез в сумку за стаканом.
Новоселов его остановил.
– Да ты чего, парень?
– А что? – удивился Попков.
– Не дело так-то. Не по-людски.
– А как надо?
– Мы же не бомжи какие-нибудь, чтобы на улице пить…
– Какое будет предложение? – деловито осведомился Коробков.
– Пошли, парни, ко мне. Я недалеко живу, можно сказать, рядом.
– А баба? Попрет, поди, нас?
– Нету ее, – горестно вздохнув, ответил Новоселов. – Схоронил я ее. Теперь вот один живу.
– Да? – Обрадовался чему-то Коробков. – Да ты, мужик, я вижу, что надо. Тогда – почапали.
Посидели они в тот день хорошо.
Выпили много. Разговоры разные вели, все больше, правда, про трудную жизнь и бедственное положение трудящегося. Напоследок Попков поинтересовался:
– А квартира-то чья?
– Моя – чья же еще, – заплетающимся языком ответил Новоселов. – На работе дали. Заработал.
– Да? – Вновь удивился Коробков. – Это ты молодец. Своим горбом, значит?
– Да, уж… Пришлось.
– Приватизировать не собираешься? – Деловито поинтересовался Коробков.
– Я уже… это… значит, приватизировал.
– Брешешь, мужик, – высказал сомнение Попков.
Новоселов не на шутку обиделся:
– Не привык брехней заниматься. Вот, – он с трудом встал (совсем опьянел мужик), подошел к шкафу, вынул оттуда все документы, порылся в них, найдя нужную бумагу, протянул Попкову. – Смотри сам, если не веришь.
Парни долго рассматривали документ – и на ощупь, и на свет.
– И, правда, – счастливо хохотнув, наконец сказал Попков, – ты, можно сказать, теперь не просто хозяин, а собственник.
Парни засобирались. Уже в прихожей Коробков решил показать свое остроумие:
– Отличный ты мужик, только долго живешь, – и загоготал, вполне довольный собой, но, заметив в глазах Новоселова некую тревогу, добавил. – Шутка! – И вновь загоготал.
Попков, чтобы несколько затушевать сказанное Коробковым, хлопнул Новоселова по плечу, сказав:
– Ты, мужик, тот, что надо. Не против, если мы еще как-нибудь заглянем?
– Заходите. Хорошо ведь посидели, – откликнулся хозяин, опираясь о стенку прихожей.
Вскоре парни действительно пришли снова. Хозяин был по-прежнему гостеприимен. Гости его усиленно угощали. И Новоселов вскоре опьянел да пуще прошлого раза.
Дальше события развивались, как в самом дурном американском кинобоевике, но с российской изюминкой.
Парни сходили в ванну, наполнили ее до краев водой. Приволокли упиравшегося Новоселова, погрузили его голову в воду и держали до тех пор, пока он не перестал подавать признаков жизни.
После этого вытащили труп на улицу и сбросили в канализационный колодец. Вернувшись в квартиру, они забрали нужные им документы – паспорт хозяина квартиры, свидетельство о смерти его жены, договор на право собственности на однокомнатную квартиру и, закрыв ее, удалились.
Первый этап своего бизнес-плана они осуществили блестяще. Впрочем, они не суетились. Они хорошо знали, что будут делать дальше.
На другой день парни поехали на железнодорожный вокзал, присмотрели там понравившийся им «объект». Переговоры были недолгими. «Объекту», то есть бомжу, пообещали небольшое вознаграждение, если тот согласится оказать маленькую услугу.
Услуга, которую требовали от бомжа, и на самом деле, была чисто представительская. Ему надо было лишь дважды поприсутствовать в нужное время и в нужном месте, представляясь хозяином однокомнатной приватизированной квартиры.
Оставалось еще поработать с паспортом Новоселова. Но это было дело техники. Парни вклеили в паспорт фотографию бомжа.
С имеющимися на руках документами отправились к главе фирмы, специализирующейся на купле-продаже недвижимости, Сорокину и предложили однокомнатную квартиру. Тот предложение охотно принял, но посоветовал дополнительно получить в налоговой инспекции справку о том, что хозяин не должен ничего государству.
Справку получили, поэтому в офисе была оформлена доверенность от имени Новоселова на имя Сорокина на право распоряжения квартирой.
Сорокин взял от них документы, выдал Попкову два с половиной миллиона рублей и все поехали к частному нотариусу Андриановой. Бомж от имени Новоселова поставил свою подпись. Ее, эту замечательную подпись, и заверила служащая нотариальной конторы.
Вскоре Сорокин продал квартиру за четыре миллиона некому Рамазанову. Не знал, конечно, покупатель, что через несколько лет он будет фигурировать в суде и как потерпевший, и как важный свидетель.
Но это будет потом. Пока же Рамазанов, уплатив деньги, ничего не подозревая, вселился в квартиру. И был вполне доволен.
Но все когда-то кончается.
Однажды в дверь квартиры позвонили. Рамазанов открыл. Там стояли незнакомые ему люди. Увидев его, люди несказанно удивились.
– Вы кто? И что тут делаете?
– Я здесь живу.
– Как живете?!
– Очень просто: я хозяин квартиры. Купил ее.
Никто ничего не понимал, поэтому пришедшие продолжали допрос.
– Это невозможно. Новоселов, хозяин квартиры, не собирался продавать.
– Вам-то откуда известно? – Насторожившись, поинтересовался Рамазанов.
– Мы – родственники Новоселова, хозяина квартиры.
– Был он хозяин, теперь – я. – Уверенно внешне ответил Рамазанов, но внутри все больше заволновался и забеспокоился.
Один из родственников спросил:
– Ну, допустим. Но где теперь прежний хозяин?
– Не знаю.
– Вы его видели?
– Конечно. Я приходил смотреть квартиру. Здесь, кроме хозяина, были еще родственники, которые помогали ему собирать вещи.
– Какие родственники! – Вскричали пришедшие. – Кроме нас, у него никого нет.
– Я не знаю… Два симпатичных парня… Наверное, племянники или внучата.
Ушли родственники Новоселова. Но не оставили это дело. Сначала самостоятельно попытались поискать – результата никакого. Исчез бесследно. Тогда-то и пришли они в милицию, чтобы объявить розыск без вести пропавшего И. Я. Новоселова.
Два уже хорошо известных нам «бизнесмена», тем временем, не сидели сложа руки. Они продолжали успешную деятельность на прибыльной ниве купли-продажи жилья.
Они познакомились, как и раньше, на улице с В. И. Абдуллаевым. Он намного моложе Новоселова, но тоже одинок и тоже является владельцем квартиры. Действовали аналогично.
Пригласили Абдуллаева в столовую, хорошо «угостили» его. Узнали, что тот собирается обменить свою квартиру. Это известие несколько озадачило парней. Чтобы воспрепятствовать обмену, они заранее похитили у него паспорт.
Однажды, напоив Абдуллаева, они привезли его на улицу Стрелочников, где стали душить шнуром, зверски избивать, потому что тот был помоложе и сопротивлялся сильнее. Наконец, убили и также труп сбросили в канализационный колодец. Прежде, естественно, взяли у убитого ключи от квартиры. Пошли туда. Взяли все необходимые документы. Затем попытались вновь (по прежней технологии) продать обретенную квартиру.
Однако на сей раз произошла неувязочка. По ряду объективных причин, от них независящих, продажа квартиры не состоялась.
Почуяв неладное, они, как говорится, ноги в руки – и айда. Куда? Туда, где еще их не знают, и где климат помягче, где люди посговорчивее, – на юга.
Жили они там, говорят, привольно.
В Екатеринбурге же началась серьезная работа. Возглавил следственную бригаду один из самых грамотных и опытных следователей городской прокуратуры. Надобно заметить, что еще до заявления родственников об исчезновении Новоселова на следователе висели два неопознанных трупа со следами насильственной смерти. Оба эти трупа были найдены в канализационных колодцах почти полностью разложившимися.
Дохлое это было дело. И всем казалось, что так и останется нераскрытым. Причин много. Объективных, надо сказать, причин.
Во-первых, прошло достаточно много времени, когда были обнаружены трупы убитых. Извлеченные из канализационных колодцев, начавшие разлагаться трупы мало что могли сказать следствию. Пожалуй, единственное: их убили.
Во-вторых, на месте убийства уже нельзя было рассчитывать найти какие-либо улики.
В-третьих, со свидетелями было не густо. Один самый важный свидетель, тот самый бомж, выступавший от имени Новоселова, исчез бесследно. И разыскать его – ни живым, ни мертвым – так и не удалось.
В-четвертых, на след подозреваемых было чрезвычайно трудно выйти.
В темном лесу блуждал следователь и его помощники. Время шло. Результата не было. И впору было дело сдавать в архив.
Но Семен Васильевич продолжал бороться, продолжал упираться в поисках.
Объявленный розыск на двух парней, которые могли быть предполагаемыми убийцами, долго ничего не давал.
Первая удача – в Адлере задержали Попкова. Вскоре он прибыл в Екатеринбург. В арестантском вагоне. Спустя долгое время в Сочи был взят и Коробков.
Это обстоятельство, естественно, приоткрыло завесу таинственности над убийством двух людей, однако всего этого было очень мало для суда.
Тем более, что подследственные вели себя не лучшим образом. До тех пор, пока Коробков находился на воле, Попков охотно давал показания. Но как только Коробков оказался в том же следственном изоляторе, Попкова будто подменили. Он начал менять показания, путать следствие, пытаясь всю ответственность за содеянное взять исключительно на себя.
Следователь понимал: если все это будет продолжаться, то суд не сможет лишь на основе косвенных показаний и противоречивых свидетельств подследственных вынести обвинительный приговор.
Я видел следователя в те дни, когда ему раз за разом суд возвращал материалы уголовного дела на доследование. От него требовали найти бомжа. Но разве (с его-то опытом!) сам не понимал, насколько это важный свидетель? И разве он и его многочисленные помощники не предпринимали отчаянные попытки найти?
Сколько народных рублей было израсходовано на многочисленные и зачастую бесплодные командировки по всей России и странам СНГ! А нервов? А здоровья?
Как бы то ни было, но дело следователь довел-таки до логического конца. И те, кто совершили гнуснейшие преступления – убийство двух человек, вынуждены были выслушать приговор. Им не удалось отвертеться. Они понесли наказание.
Свердловский областной суд признал виновными и Попкова, и Коробкова. Первый приговорен к четырнадцати годам лишения свободы, а второй – к пятнадцати. Оба первые пять лет будут пребывать в тюрьме, остальной срок – в исправительной колонии строгого режима.
Теперь посчитаем: парни вернутся на свободу, когда им будет под сорок – это, конечно, не молодость, но и не старость. Значит, потенциально, убившие когда-то, смогут совершить подобные злодеяния еще не раз. Подобное обстоятельство удручает.
Я за то, чтобы им отмерили пожизненное заключение. Но… Подобная мера уголовного наказания российскими судами применяется крайне редко по причине их исключительной гуманизации.
Сколько ни воруй, а тюрьмы не миновать
Этих парней в Камышлове (в ста километрах восточнее Екатеринбурга) наверняка знали многие. И далеко не с лучшей стороны. Потому что натерпелись от них.
Кто они? Старшему – 27 лет, младшему – 20. У всех очень много общего. Например, каждый из них, несмотря на обилие жизненных сил, не спешил устроиться на работу. И грызть «гранит наук» их тоже не тянуло. У всех – богатое криминальное прошлое. Хотя правосудие Камышлова буквально из кожи вон лезло, чтобы их сурово не карать, то есть дать возможность одуматься, исправиться, взяться за ум, вступить на тропу праведной жизни. Что из этого получилось? Судите сами.
Шалагин Евгений Вадимович (средний по возрасту) уже был судим по статье (вымогательство). Несмотря на максимальный срок (согласно статье) в восемь лет, он получил лишь два года.
Беркутов Андрей Михайлович (старший по возрасту) впервые оказался на скамье подсудимых за хулиганство, исполнение приговора было отсрочено. Но не прошло и года, как отсрочка по приговору была отменена и юношу отправили в места лишения свободы. Вернулся из колонии в Камышлов, на родину любимую свою, а, спустя полтора года, снова на скамье подсудимых, но теперь уже за грабеж, но был приговорен лишь к трем годам лишения свободы.
Ломов Александр Васильевич (младший по возрасту), когда ему стукнуло восемнадцать, был судим за уклонение от службы в армии. Его приговорили к двум годам пиления свободы, но условно, с двухгодичным испытательным сроком. Был освобожден от наказания досрочно, по амнистии. Через несколько месяцев за хулиганство приговорили к двум годам лишения свободы. Наказание не успел отбыть, потому что…
Ни один из трех парней не может жаловаться на суровость правосудия. Однако каждый из потерпевших, проходивших по их многочисленным делам, имеет полное основание говорить о неоправданном гуманизме к правонарушителям. Хотя государство было щедро на милость «к падшим», но, как говорится, не в коня корм.
Итог такой: к большому числу прежних жертв их бурной жизни прибавились другие, причем, немалым числом.
Росли, мужали, совершенствовали свое мастерство от преступления к преступлению: если поначалу они выглядели желторотыми птенцами, а их делишки всего лишь забавами юнцов, то потом, спустя буквально несколько лет, они превратились в профессионалов. Прежние шалунишки стали разбойниками. И доказать их участие в последующих преступлениях было очень даже не просто следователям Камышлова. Да и правосудию, так мне кажется, было на сей раз совсем нелегко.
Считаю все-таки необходимым рассказать, чем же занимались эти парни на сей раз.
27 апреля. Ломов заглянул к О. О. Николаевой. Как бы по-свойски. Потому что его в этой семье знали. Поговорил парень о том, о сем. И, как бы ненароком, узнал от хозяйки, что ее супруга предстоящей ночью дома не будет. И ушел.
А 28 апреля, ночью…
К дому подошли Шалагин и Ломов (были, как говорили очевидцы, еще двое, но их следствие не установило, потому здесь и далее, в других эпизодах о таинственных личностях вести речь не буду}.
Действовали они спокойно, не таясь. Сами понимаете, кому не спится в ночь глухую?
Они первым делом приперли двери соседних подъездов досками: на тот случай, если кому-то из жильцов все-таки захочется на улицу.
К своему огорчению, они неожиданно и совсем некстати обнаружили во дворе в столь поздний час А. Ю. Зонова, одного и жильцов именно того подъезда, где находилась и квартира Николаевой.
Шалагин наглядно продемонстрировал, что с Зоновым может случиться, если тот подобру-поздорову не уберется тотчас же к себе домой.
Теперь представьте: глухая ночь, люди в тканевых масках на лицах, плюс в руках у одного обрез, изготовленный из охотничьего ружья Так что Зонов благоразумно не стал спорить и отправился восвояси.
Но… Он оказался не лыком шит. Хоть и напуган был до смерти, удумал-таки предпринять некоторые меры предосторожности: он зашел в подъезд и за собой закрыл дверь. И не просто закрыл, а, взяв попавшую под руки крепкую палку, приспособил в качестве запора-задвижки.
Неподозревающие ничего ночные пришельцы, попытались открыть дверь – не получилось. Стали барабанить, требуя открыть. В ответ – ни звука. Попытались взломать – дверь не поддалась.
А что же Зонов? Он вместе другими жильцами первого этажа, поднялся на второй этаж, из окна одной из квартир стал наблюдать за происходящим на улице.
Невозможность открыть дверь подъезда не остановила нападавших. Они взломали окно квартиры О. Ю. Николаевой, забрались внутрь и вытащили оттуда ковер, палас, хрусталь, сапоги, туфли, шапку, куртку.
Этого им показалось мало. Долго не раздумывая, они взломали окно другой квартиры (это оказалась квартира матери О. Ю. Николаевой), забрались туда и вынесли норковый воротник, оторвав его от женского пальто, две колонки от проигрывателя и… даже – набор расчесок.
Кстати. Свое участие по этому эпизоду, как – и по всем другим, Шалагии отрицал категорически. Ломов же, наоборот, свою вину полностью признал.
Беркутов, Ломов, экипировавшись прежним образом, напали на квартиру И. А. Паршиной. Даже трудно себе представить, что пережила той глухой ночью хозяйка квартиры и ее малолетние дети.
Ломов через форточку на кухне (замечу, что события происходили в четвертом часу ночи) проник в квартиру, затем открыл входную дверь и впустил своих подельников.
От стука открываемой двери проснулась хозяйка. Нападавшие ее накрыли с головой одеялом, а Шалагин (обрезом владел, как доказало судебное следствие, всегда он), ткнув в живот стволом, потребовал сказать, где лежат деньги.
Что оставалось делать Паршиной? Сказала, конечно. Из шкафа они забрали наличность. Ну и заодно прибрали все, что, по их мнению, представляло ценность: телевизор, обручальное золотое кольцо, электронную детскую игру и… все женские украшения.
С украшениями получился полный конфуз. Они-то думали, что серьги, броши и прочее – настоящие, сделанные из золота и драгоценных металлов.
Через несколько дней после разбойного нападения на квартиру Паршиной группа (в прежнем составе) проникла в частный магазин, располагавшийся в здании местного автовокзала. И унесла благополучно оттуда шубу, пуховик, сапоги, ветровку, сумку, пену для бритья (?!), калькуляторы, спортивный костюм, зимние ботинки, две видеокассеты, столовый набор, баллончики для зажигалок, бритвенные станки, женский пиджак и еще много чего по мелочи.
Пожива неплохая. И все же группа осталась недовольна. Поэтому следующий свой визит решила нанести в другой частный магазин той же фирмы, находящийся на другой улице.
Предполагая, что добычу на этот раз на себе не унести, накануне вечером Шалагин и Беркутов возле железнодорожного вокзала присмотрели одну машину, понятно, частную. С водителем Парфентьевым (он же и владелец) сговорились, что тот нынешней ночью их повозит по городу. Разумеется, за приличное вознаграждение.
Парфентьев согласился, но спросил: куда подъехать. Был назван адрес, который впоследствии оказался местом обитания Шалагина.
В два часа ночи Парфентьев прибыл по указанному адресу Там к нему сели Шалагин, Беркутов, Ломов (опять же с обрезом, опять же все в масках).
Парфентьев привез их туда, куда ему указали. Перед уходом на дело попросили подождать. Но…
Дальше у них началась сплошная невезуха. Им, конечно, удалось проникнуть внутрь магазина, но сторож оказался не робкого десятка и стал, несмотря на численное превосходство в живой силе и вооружении, оказывать активное сопротивление. Бочаров, сторож, когда стали его бить ворвавшиеся разбойники, отмахивался оказавшейся в руках дубинкой, чем, понятно, причинял определенные неудобства грабителям.
Тогда Шалагин применил оружие, то есть обрез. Он выстрелил, но не попал. Однако эффекта достиг: сторож понял, что дальнейшее сопротивление бесполезно, и он сдался на милость победителей. Один из них «милостиво» стал молотить сторожа, а остальные в это время благополучно выносили вещи.
На этот раз они поживились хорошо. Потому что стоимость похищенного была позднее определена в очень солидную сумму.
Возрадовалась группа. Еще бы! Такого богатого «улова» у них, кажется, еще не было.
Но, помимо отчаянного сопротивления сторожа, их, как оказалось, поджидал еще один неприятный сюрприз.
Дело в том, что водитель постоял какое-то время, подождал своих нанимателей, поразмыслил хорошенько и пришел неожиданно к выводу, что он вляпался в весьма нехорошую историю. Поэтому, не включая фар, тихонько смылся. Так что разбойники были несказанно ошарашены, когда обнаружили, что их машины и след простыл. Постояли, покумекали, но ничего лучшего не придумали, как взять часть награбленного и отнести домой. За остальным, так они решили, придут сразу же.
Вот, собственно, и все. О дальнейшем, мне кажется, и говорить не стоит.
Жадность фраеров сгубила – в самом буквальном смысле слова. А уж жадны они были необычайно. Ну, хорошо, понятно, что взяли, скажем, приличную дубленку. А зачем, спрашивается, им понадобились женские шортики или ту же копеечную пенку для бритья?
В Камышлове состоялось событие. Такое не каждый день случается. Депо в том, что в городе заседал Свердловский областной суд, на котором председательствовал известный уже нашим читателям по прежним очеркам А. А. Бадьин.
Суд внимательно, кропотливо изучил материалы уголовного дела по обвинению Шалагина, Беркутова и Ломова в совершении преступлений по целому «букету» статей Уголовного кодекса России и…
Конечно, суд не нашел достаточных оснований, чтобы признать виновными троицу в бандитизме, как этого хотело обвинение, но все же определил по остальным оставшимся статьям УК РФ серьезные наказания.
Шалагин приговорен к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, Беркутов – к девяти годам и тоже строгого режима, а вот Ломов к восьми годам, но с отбыванием наказания в колонии общего режима. Естественно, всем троим с конфискацией имущества и возмещением материального и морального ущерба, нанесенного потерпевшим.
Да, материальный ущерб довольно просто оценить в рублях. Но как, какой суммой можно возместить тот моральный урон, тот ужас, который пережили потерпевшие? Особенно Паршина и ее малолетние дети.
Сейчас не бандиты, но разбойники в местах не столь отдаленных тянут лямку. Там им придется и трудиться. Придется почти заново обретать трудовые навыки. Что ж, там, куда они отправились, иного выбора нет. Там цацкаться не будут. Там многие даже начинают проявлять трудовой энтузиазм. Может, от скуки. Может, еще от чего. Но…
Рано или поздно, но они опять вернутся в Камышлов. Если кто-то и тешит себя надеждами, что разбойники «перекуются», то я лично – нет. Для них все же больше подходит русская пословица: горбатого – могила исправит.
Будет просто-таки замечательно, если я окажусь не прав. Подождем. Увидим.
