Read the book: «Вибротрон 10.33»
Дизайн обложки Г. Трашина
Иллюстрация на обложке istockphotj.com
1 История
Солнце позолотило верхушки деревьев. Нос щекотало от аромата мокрой зелени и духа подопечного стада. Резиновые сапоги вязли в придорожной жиже. Клава старалась идти по сухой тропинке, но подол пропитался росой, отяжелел и лип к ногам. Терпя прелести деревенского быта, женщина всё же ворчала:
– Ну-ка шевелись, крутозадая тварь. Надоели как и дождь. Паразит… бузует каждую ночь, не ведая продыху, – подгоняла она животных звуком хлыста.
Ей вспомнилось, как однажды, председатель колхоза заявил:
– Вверяю Клавдии Синицыной, хоть она и залётная птица, самое дорогое в родном хозяйстве! Где-то есть чёрное золото, у нас своё – белое. Отныне ты, Клавдия, бригадир тридцати хвостатых сотрудниц молочного производства. Так сказать, важная штатная единица в государстве!
– Другое дело! То, пастух, да пастух… фу! А тут… бригадир! Звучит, – не упустила тогда Клава момента.
Но не учла менталитет аборигенов: отыскался умник и наградил ярлыком – Бригаденхвост, пришлось согласиться, ведь во всём – свои прелести.
Итак, стрелки часов отмерили десять тридцать три. «А не покормить ли себя хорошую», – подумала Клава, оглядев бригадирским взором подчинённых. Те, вяло щипали травку.
– Муж… а Муж, дуй сюда… дело есть, – позвала она любимого, пристраиваясь под раскидистым дубом.
Муж жил с ней семь лет, имел басистый голос, солидный вид и густую бороду. Сельчане его не жаловали за крутой норов и паскудную натуру, обвиняя в гнусности. То, что он оказался жертвой обстоятельств народ знать не желал. Так-то его звали Гришей, но ситуация хотя и мимолётная, внесла коррективы.
Бедняге не везло с рождения: горемычного на свет произвела блондинка в мелкую кудряшку. Особа, ветреного характера, связалась с соседским Донжуаном, а родимую кровинку из головы прочь. И такие бывают мамки.
Приглядывать за малышом обязали хозяйскую дочку. Опять судьба не улыбнулась. Девушка оказалась ленивой, подсунет несчастного под вымя коровы и ну… гулять, отсюда и привычка – употреблять молочко в естестве.
Гриша рос как на дрожжах, радуясь жизни до тех пор, пока хозяйка не заметила худо с любимицей. Она думала, что кормилица захворала, отсюда слабый удой, но поймала Гришу за преступной трапезой:
– Ах, гадёныш рогатый… значит, так жиреешь, я-то гены прославляла. Вон! Со двора, чёртово отродье, и чтобы обратную дорогу забыл! – в сердцах женщина огрела по спине дубиной ничего не понимающего Гришу.
Слёзы болью и обидой въелись в душу несчастного. Конечно, на улицу не выгнали, это хозяйка погорячилась: продала его в семью сапожника, богатого на визжащих и назойливых детей.
Что только они не творили… и чего только он не натерпелся. Ездить верхом пытались и наряжали клоуном, натравливали немецкую овчарку. Та норовила вцепиться клыками в горло или в бок. Хуже всего, когда спутывали ноги, грозясь пустить на жаркое, подвешивали над костром.
Вот и подумайте, откуда, при такой жизни, появятся добрые позывы в душе? Тут любой не выдержит… Гриша и дал дёру, куда ноги повели.
Но мир не без добрых людей. Нашла его в лесу Клава, привела домой, отмыла, откормила. Не обижала, называть, правда, стала по-другому и то, после неприятного для неё случая…
Это уже другая история.
История 2
Был у Клавдии супруг, который постоянно хвалился, что спец широкого профиля и за всяким хозяйством присмотрит. Но случилась кража, исчезли со двора санки, лопаты и прочий скарб. Клава, конечно, напирать: ищи, мол, ты петух в курятнике!
Тот мнётся, и на улицу ни шагу, мол, где утварь искать, от воров след простыл. Тут словно нарочно, идёт сельчанка и несёт на плече вилы – один в один как у Клавы, с гнутыми зубьями.
Женщины давай выяснять, что да как…
Горе-хозяин учуял, жаренным пахнет, самый раз аллюру дать, задом, задом… и ходу. Тут Гриша и проявил смекалку, подхватил под жидкое гузно доморощенного воришку и к хозяйкиным ногам доставил.
Клавдия осерчала или вспомнила чего, но взбрыкнула не на шутку и послала, куда подальше сожителя, заявив, если любовь мужская повернулась попой, то отныне ей защитник неподдельный герой. И дабы впредь не испытывать огорчения, пояснила:
– Гришка, быть тебе Мужем! И не просто мюю-жем, а Мужем! С большой буквы, на злобу тем, кто мнит себя очеловеченным! И смотри… блюди пуще любого двуногого кобеля. Спасуешь, впрямь псиной обзаведусь, или на тебя ошейник нацеплю! Днём коров в строю держать будешь, а ночью как придётся. И не вздумай шутковать, то в расход пущу без раздумья.
Прозвучавшие слова из уст спасительницы поставили в тупик. Гриша поразмыслил, как смог и решил, что будет служить честно! Тем более жилось неплохо, тут ещё и честь возложили.
Пришлось породистому, вскормленному на свежем коровьем молоке, козлу Грише играть роль злой собаки. О чём думала женщина, разве ему было дело, он полюбил её за доброе отношение к нему.
Что касаемо чудного прозвища… так уразумел в нём сладкую месть, к тому же от новой клички перепала выгода. Женщины хитренько улыбались, желая погладить и даже угостить вкусненьким. Гордый собой Гриша выставлял рога. Шутницы в испуге отскакивали. Мужики плевались, выказывая, таким образом, признание к своему унижению. Получалось, и козёл мог иметь почёт.
История 3
Но вернёмся к моменту, когда часы явили десять тридцать три. Когда Клава позвала любимца. Тот заблеял невдалеке. И надо такому случиться… тут же послышался хлопок, будто что взорвалась. Женщина невольно осмотрелась…
Действительно, не показалась: над горизонтом вздымался густой дым, любопытство толкнуло помчаться прямо через луг.
Горел автомобиль, явно не местный: на таких ездят крутые братки и современные буржуины (перевела на своё умозаключение Клава). Она огляделась. Пустота настораживала и успокаивала. Боязнь получилась естественной: не каждый день в глухомани пылают автомашины – отсутствие свидетелей внушало безопасность.
Трясясь от страха, Клава всё же рискнула подойти. Пламя вошло во вкус: единым красным пятном уминало содержимое машины и казалось, даже саму железяку. «Уууу… судьба ихняя видать, суу-ка!», – вздохнула глубокомысленно Клавдия и развернулась обратно, спеша исполнять свой долг.
Взрыв повторился. Перепуганная во второй раз, она замерла, крепко зажмурившись. Над головой звучно и лихо что-то пролетело, рухнув в кусты. Те примялись под тяжестью. За спиной по-прежнему что-то свистело и бухало. Клавдия смекнула, авто рвёт на куски. Воображение подкинуло картинку взлетающих обгорелых трупов. «Ведь внутри могли быть люди? Факт», – шокирующая мысль наполнила под завязку думы ужасом.
– Аааа… – завопила Клава и бросилась прочь.
История 4
Она бежала, представляя, как следом гонится ужасный погорелец, а то и несколько. Опасение навевало запах палёного мяса, и скорость ног увеличивалась сама.
…Добравшись до знакомого места, перевела дыхание. Коровы по-прежнему безмятежно разгуливали. «Во, кому всё до лампочки!» – успокоилась Клава, что с её хозяйством порядок и присела под деревом. «Козёл где?» – забеспокоилась она, не увидев любимца.
– Мууууж!
Тишина…
«Гадёныш поди за мной увязался?» Перед глазами возникла картинка, будто лежит любимец в кустах и стонет. Ведь что-то же тяжёлое промелькнуло рядом. «Сто раз говорила, не таскайся за мной. Паршивец!»
– Муж, а Муж!!! – повторила уже громче, отгоняя нахлынувшую жуть.
Тишина…
– Придётся искать говнюка, – вздохнула женщина и, захватив хлыст, направилась обратно.
По дороге чуть не рухнула в обморок: на встречу плёлся козёл, слегка прихрамывая, неся на рогах серо-грязную поклажу. Странный груз прижимал животное к земле, но, он упрямо переставлял копыта.
– Божечка… что такое?
От сочувствия женское сердце сжалось. Животное понурило голову, понимая с облегчением, цель достигнута.
– Как же это снять? – размышляла Клава, разглядывая, застрявший на рогах кожаный чемодан.
Козёл жалобно заблеял.
– Не видишь, думаю…
Козёл вновь подал голос, уже настойчивей.
– Смотри, сам напросился!
Клава решительно ухватилась за трофей. Подцепил ли чемодан рогами козёл или тот свалился на него при взрыве, так и осталось тайной.
– Как тебя угораздило? Сколько раз твердила, не таскайся за мной. Пожалуйста, результат! – брюзжала она, стараясь освободить любимца.
Уж больно хотелось заглянуть что внутри. Дёрнув пару раз, поняла, без травм у козла или поломки вещи не обойтись. Выбрала второй вариант: всё-таки животину жальче.
– Пошли, страдалец в сумке нож есть.
Козёл вновь заблеял.
– О! Идею подал: поклажу освобожу и лишний рог отхреначу, – пошутила хозяйка, заметив в глазах мученика испуг, при слове нож.
– Не мороси козлятиной! Жить будешь… ручку от чемодана снесу, – рассмеялась Клава.
Осознав женское намерение чемоданоносец глубоко, будто по-человечески вздохнул, но остался на месте.
– Нелегкий, погляжу, трофейчик. Потерпи, родимый, я тебя с ним не допру, – посочувствовала она питомцу и подтолкнула того под зад.
С ручкой чемодана мучилась несколько минут…
Наконец удалось расковырять одну сторону. Отогнув вторую – избавила любимца от тяжести. Ощутив свободу, Гриша в изнеможении упал.
– Бедняжка, натерпелся, – вздохнула Клава и принялась вычищать из его шерсти обгорелые кусочки.
Один из них зачем-то понюхала… чуть не стошнило, благо не успела позавтракать. Женщина осознала, что в руках человеческая плоть.
– Фу, гадость, – выругалась в устрашённой брезгливости и швырнула содержимое как можно дальше, угодив под ноги рыжей корове.
Та мигом зажевала подарочек. Клава обтёрла руку о траву, затем о подол ситцевого платья.
– Давай взгляним, что небо послало, – осмелилась Клава удовлетворить любопытство.
Но не тут-то было: замок оказался мудрёным.
– Вот-те Юрьев День! Не за топором же домой дуть, – огорчилась она, глядя то на чемодан, то на дорогу.
Выручил четырехногий друг, он разбежался и со всего маху ударил по чемодану рогами. Тот перевернулся и откинул крышку, словно раскрыл рот.
– Экоо… он тебя доо-стал. Здорово вражину нокаутировал. Что тут скажешь, настоящий мужик! Не то, что некоторые, – Клава печально вздохнула и потёрла пальцем под носом.
Козёл весело замотал хвостом в знак полного согласия.
– Так, ты, и добытчик ещё! Ну… настоящий Муж. Посмотри-ка что здесь… Ууу… прямо клад! Только как всегда подлянка. Деньги неходовые. Откуда их выдрали? Надо же, аж из семидесятых. С начала девяностых – не в ходу. Зачем с ними таскаться? Видно с придурью усопший был. А это, что?…
Женщина отодвинула пачки денег и достала перевязанную лентой коробку от обуви. «Увесистая… не туфельки, точно!» Клава потрясла находку и прислушалась к металлическому позвякиванию…
– И ни греча… ясно, – рассуждала она, развязывая узелок из ленты.
– Божечки!! – вскрикнула Клава и зажала рот концом головного платка. Затем испуганно захлопнула крышку чемодана и огляделась…
– Неее, как бы находочка в печёночке не застряла. Хозяева к подобному добру всегда найдутся. И будешь ты, милый, не одинок: стану твоей козочкой, выпотрошенной по случаю халявы! Что же делать… что же делать? – забарабанили женские пальца по крышке чемодана.
Гриша-Муж лежал рядом.
– Эх…жаль ты немтырь, то бы посоветовал глупой бабе.
Козёл поднялся и задним копытом мигом закидал находку сухой листвой.
– Да, ты, прав! Схороню – до времени, там война план покажет!
Клава снова закрутила головой, уже не озираясь с опаской, а ища укромное место. Гриша побрёл к лесу.
– Стой! Допёрла я… только неувязочка: лопата где? Да и отволочь бандуру стопудовую как? Тут без вариантов, ну… если сделать из тебя вьючного верблюда.
Козёл потряс бородой.
– То-то же! Схороним пока в корнях дуба. Как стемнеет, вернусь и основательно прикопаю. Ночью никто по лугу не бродит, засветло сами тут. Что скажешь?
Козёл красноречиво замотал головой.
– Вот и столковались. Давай, обследуем до конца, тяжёлый – почему?
Гриша принялся уминать травку.
– Верно, кого спрашиваю. О, дура, из самца человека пытаюсь сделать!
