Перерождение

Глава 13. Витек

Несмотря на приказ Риэра, я покидать ванную не торопилась. Вытираться пришлось осторожно и медленно, невольно шипя, когда задевала самые болезненные места. Под конец уже стало казаться, что я вся болю, с ног до кожи головы. Бактерицидный спрей, слава богу, не вошел в число изъятых Риэром вещей, так что я щедро обработала все ссадины, сжимая зубы и отчаянно матерясь про себя от жжения. Постояла, давая средству впитаться и высохнуть, и только после этого аккуратно стала одеваться. От лифчика все же пришлось отказаться, так как ребра были категорически против. Зато вот простые хлопковые трусики и футболка почувствовались как чертово благословение. Наконец-то я не голая, причем в собственной одежде, остро пахнущей моим любимым ванильно-кокосовым кондиционером. Этого оказалось достаточно, чтобы ощутить себя капельку счастливее, пусть и ненадолго. Едва я открыла дверь из ванной, тут же замерла, учуяв посторонний запах. Кроме этого со стороны прихожей доносилось какое-то бормотание, отдаленно напоминающее корявую попытку что-то напевать, и тихие, скрежещущие звуки металла об металл. Кто-то решил вскрыть мою и без того безнадежно сломанную дверь? Ерунда какая. Ее же только пальцем ткни – и заходи кто хочешь. Я снова принюхалась, уже и не пытаясь анализировать, почему делаю нечто столь не свойственное мне совсем недавно. Кто бы ни ковырял мой замок, пах он… ну не как человек, по всей видимости. А еще он был мужчиной. И даже не желаю думать, с чего я вдруг это знаю. Подкравшись к углу коридора, выглянула в прихожую. Совершенно незнакомый парень с огненно-рыжей растрепанной богатой шевелюрой сидел на корточках перед приоткрытой входной дверью и сосредоточенно тыкал отверткой в мой искалеченный замок. Одет он был вполне себе обычно: явно не новая черная футболка с потертыми физиономиями каких-то рокеров, бывшие, очевидно, когда-то также черными джинсы и ботинки. Тоже черные. Песня, которую он бубнел себе под нос, видно, достигла в его сознании какого-то кульминационного момента, и парень дернул головой, как в конвульсивном припадке, замахал отверткой в воздухе, будто барабанил, и придушенно взвыл что-то, похоже, особенно прочувствованное. Если бы я не считала, в свете последних событий, что присутствие в моей квартире незнакомца смертельно опасно, и понятия не имела о его не совсем человеческой сущности, то, возможно, сочла бы ужимки этого рыжего забавными. Сейчас же я совершенно непроизвольно задалась вопросом: как мне от него избавиться. И где, собственно, долбаный Риэр, чьего присутствия в квартире я как раз не чуяла. Но особо времени на раздумья у меня не было, потому что парень вздрогнул и стремительно повернулся в мою сторону, причем как-то сразу всем телом. Вот только что расслабленно дергался и подвывал, а спустя секунду, все так же сидя на корточках, пялится прямо на меня, выглядя уже как замершее перед прыжком хищное животное. Решив, что и дальше выглядывать из-за угла теперь как-то глупо, я шагнула в коридор, рассматривая рыжего совсем открыто. Странное у него было лицо. Узкое, с очень, почти чрезмерно высокими скулами, тонкими, напряженными сейчас губами и, я бы даже сказала, изящным подбородком, что, однако, нисколько не делало его женственным, наоборот, создавало и подчеркивало впечатление сдерживаемой стремительной агрессии. Глаз его практически не было видно, так как из-за резкого разворота его растрепанные рыжие лохмы упали на лоб и скрыли их, но пугающая острота взгляда, стремительно исследовавшего меня, была более чем отчетливой. Меня будто физически ощупали от макушки до ступней в пушистых ярких носках, на них и задержавшись. И тут же парень расслабился, переставая походить на готовое к броску животное, смахнул непослушные пряди и вдруг улыбнулся. Нормально так, по-людски улыбнулся, а не высокомерно оскалился или ухмыльнулся, и я на мгновение зависла, потому что подумала внезапно, что видела обычную человеческую улыбку словно в другой жизни. В этой, нежеланно новой, были одни мерзкие усмешки, издевки и смех, от которого мурашки по коже.

– Ты кто такой? – спросила в лоб. Интересоваться, что он делал, вряд ли нужно, тут и так понятно.

– Какая же ты маленькая! – вместо ответа восхищенно произнес рыжий. То есть действительно с восхищением, а не с насмешкой или уничижением, как все остальные, людьми не пахнущие. – Я бы мог, наверное, тебя в карман положить и унести!

Последнее он сказал, поднимаясь на ноги и, естественно, оказываясь намного выше меня.

– Я тебе унесу! – рыкнул Риэр откуда-то с лестничной клетки и появился в дверях за спиной рыжего, предоставляя мне возможность оценить, что он и выше, и шире незнакомца. – Мой пупс – мои карманы!

Я проигнорировала раздражающее прозвище и совсем нелюбезно ткнула в рыжего:

– Это кто?

– Я – Витек! – шагнул вперед рыжий, протягивая руку. Ну, то есть попытался шагнуть, потому что Риэр бесцеремонно схватил его за ворот футболки и рванул назад, практически вышвыривая из квартиры.

– Он никто и уже сваливает! – грубо тряхнул парня мой рабовладелец. – Давай барахло свое собирай и топай, Витрис.

– Что, и чаю не нальете? – Похоже, рыжий нисколько не обиделся на этого хама и продолжил пялиться на меня и улыбаться.

– Нету у нее чая, только какая-то травяная бурда! – отрезал Риэр и вызверился уже на меня: – На кухню иди, чего тут встала на сквозняке.

– А я не гордый, я и бурду выпью! – не унимался Витек. – Я даже за тортиком могу в магазин метнуться и за винцом, чтобы за знакомство накатить.

– Витрис! – рявкнул Риэр тоном «ты меня достал», и тот наконец скис и перестал лыбиться.

Преувеличенно горестно вздохнув, он собрал лежащие на полу инструменты в кожаный рюкзак и все же попятился за дверь.

– Зато я знаю теперь, где ты живешь! – подмигнул он мне, чем, видимо, исчерпал лимит терпения Риэра.

– А теперь взял и резко забыл об этом! – приказал тот.

Он пихнул рыжего в грудь и явно собрался захлопнуть дверь.

– Меня зовут Аврора, и спасибо за ремонт! – успела только торопливо выкрикнуть я. Скорее, не из желания поблагодарить, а потому что это бесило захватчика моих личных квадратных метров. Не все же ему меня доставать.

– Я разрешал тебе чесать языком с кем попало? – развернулся он и стал угрожающе надвигаться, как только мы остались одни.

Бежать мне было некуда, хотя и захотелось этого внезапно очень сильно, поэтому я осталась на месте, упрямо глядя в недоброе лицо Риэра.

– А нечего приводить тогда в мой дом кого попало! – парировала я. – И что-то не припоминаю я запрета с кем-либо разговаривать!

Риэр, прищурившись, смотрел мне в глаза с полминуты, отчего предательские холодные мурашки стали выплясывать у меня на загривке, а потом прошелся взглядом вниз по телу, задержавшись, как и Витек, на моих пушистых носках в зеленую и ядовито-розовую полоску, и поднял бровь. Дались им эти носки!

– Если я не сказал, что можно, значит, по умолчанию нельзя! – буркнул он и прошел мимо в сторону кухни. – Шевелись, я есть хочу! Да и поговорить нам пора.

Только теперь я заметила у него в руках пакет с логотипом мясной лавки, что за углом моего дома.

– Жратвы нормальной я у тебя не нашел! Еще бы не странно, что ты больше похожа на воробья, чем на женщину обычного размера! – сообщил он, плюхая пакет на стол. – Такое чувство, что в этом доме вдоволь жрал только этот жирный мохнатый мешок с кошачьим дерьмом!

Сначала я пупс, теперь воробей, что следующее? Морская свинка?

– Сколько ни ешь, с генетикой не поспоришь! – огрызнулась я. – И я нормального размера, это просто кое-кто другой тут мутант-переросток. А мяса я не ем совсем.

– Теперь ешь, пупс. Кстати, этот твой потерянный вонючка, из-за которого ты тут все соплями и слезами залила, вполне себе неплохо прибомжился в девятнадцатой квартире, двумя этажами ниже, у какой-то бабульки. Стоять!

Едва услышав про Барса, я рванула к двери, но Риэр, мгновенно переместившись, перекрыл мне дорогу.

– Там он пока и останется! – ткнул он мне в центр груди пальцем. – Пока здесь я, его не будет! Да и вообще я бы на твоем месте его там насовсем и оставил. Вряд ли вы теперь уживетесь.

– И как долго ты собираешься торчать в моей квартире и всем распоряжаться? – насупилась я, пропуская пока мимо сознания и то, что действительно, может, стала для собственного кота совершенно чуждым созданием и то, что, наверное, забирать его и правда не стоит, если мне осталось…

– Все будет зависеть от интенсивности твоего желания помочь выследить обратившего тебя, – пояснил он то, что мне и так уже было известно. – Сковородку ставь!

– С чего бы мне хотеть этого, если ты сказал, что после его поимки мне конец? – Я вынула из шкафчика требуемый предмет и сунула Риэру. Ему надо – пусть и ставит. Себе я достала из холодильника морковку и сунула ее под струю горячей воды, отмывая. Риэр проследил за мной с «ну-ну, давай» выражением лица, но сковороду на огонь поставил сам.

– Я никогда не говорил, что тебе конец! – бросил он через плечо. – Я сказал, что после этого больше возиться с тобой не намерен. Поймаем придурка – и флаг тебе в руки, барабан на шею, пупс. Делай что хочешь, живи как знаешь… если, само собой, в процессе тебя не прикончат.

– Да ты, как я погляжу, гуманист и оптимист! – хмыкнула, откусывая морковь.

– Еще какой! – нисколечки не обиделся и не смутился Риэр и кинул на раскаленную поверхность два здоровенных темно-красных куска мяса, от вида которых морковь застряла у меня в горле, но во рту вдруг резко стало больше слюны. – Если тебя все же не сожрут и ты станешь себя вести как послушная девочка, а не как язва стервозная, и сильно-сильно меня попросишь о помощи, то я, так и быть, поднатаскаю тебя в том, по каким правилам теперь следует жить, если планируешь делать это хоть сколько-то продолжительное время.

Глава 14. Компромисс

Я помолчала, позволяя последним словам Риэра осесть в сознании. Выходит, я не приговорена окончательно, но и радоваться забрезжившей надежде еще рано, потому что право выжить придется добывать своими силами, да и после, похоже, не светило просто вернуться к прежде привычному укладу. Я не была великой поклонницей внезапных изменений, а уж тем более радикальных, но, когда нет особого выбора, кто угодно приспособится. Я уж точно была намерена это сделать, и, естественно, воспользуюсь его предложением о помощи как разобраться, несмотря на все раздражение, которое вызывал у меня и сам грубиян Риэр, и остальные ему подобные, с кем мне случилось столкнуться. Оборотни. Они оборотни, Рори, и пора привыкать называть их так и окончательно признать их реальное присутствие в знакомой мне картине мира, как и то, что я теперь одна из них. Ну, как-то так. Хотя очевидно, что появлению таких, как я, никто слишком не рад. Похоже, обращенные – это нечто типа никем не желанных детей, и вся «забота» о нас для оборотней через «не хочу». Неприятная процедура вроде ассенизации, никем не любимая, совсем не почетная, но необходимая. Да уж, ну и ассоциации у меня.

– Тарелки! – скомандовал Риэр в своей неповторимой «вежливой» манере, и на этот раз я не стала просто тыкать на шкаф с посудой из чистой вредности, а сама достала и поставила их на стол.

Подхватив сковороду за ручку, мой… хм… альфа повернулся и вполне себе изящно положил кусок на свою тарелку. Подцепив второй, он замешкался, и это выглядело достаточно странно. Риэр застыл, несколько раз проследовав глазами от второго куска ко мне, снова оглядывая до противного оценивающе и хмурясь, и обратно. Такое чувство, что его, что называется, «жаба давила». Вот реально, именно на это и было похоже.

– Я не ем мясо, помнишь? – фыркнула я, намереваясь отвернуться. Надо себе пометить, что щедрость душевная явно не отличительная его черта. Хотя, наверное, это всем им свойственно, учитывая то, как стремились нас накормить там в клетках.

– Теперь ешь! – Риэр чуть дернул головой, словно раздражаясь на себя, и плюхнул на мою тарелку кусок совсем уже не с тем изяществом, как на свою. – Сядь и приступай! Не в моих интересах, чтобы тебя ветром шатало, когда нужно будет твердо стоять на ногах.

– После того, как тебя тут от жадности только что ломало, мне кусок в горло не полез бы, даже будь я заядлым мясоедом! – пробурчала, глядя на мясо, из проколов на котором сочился сок, вызвавший у меня почти неконтролируемое желание макнуть в него палец и облизать.

– Да будет тебе известно, нашему виду не свойственно делиться пищей, это против наших инстинктов! – Риэр по-прежнему выглядел раздраженным, будто и правда этот кусок от сердца оторвал.

– Что, вообще ни с кем?

– Только с семьей! Вилку и нож подай!

А, ну ясно тогда, чего он так злится. Я же вот ни разу не семья и даже не часть его так называемой стаи. Временное недоразумение. И почему это настолько меня задевает? Дистанция между мной и людьми в принципе – давно нормально. Дистанция между мной и кем-то вроде Риэра и ему подобным… оборотням – это даже превосходно. Но все равно… бесит.

– Уверен, что они тебе нужны? – ляпнула, не сдержавшись, подавая приборы.

– А ты надеялась на возбуждающее зрелище, как я рву мясо зубами прям как настоящий зверь? – фыркнул он, а я в ответ только закатила глаза.

– В тебе вообще нет ничего способного меня возбудить! У меня острая аллергическая реакция на хамов.

– Весьма странно, учитывая, что сама ты не безобидная птичка-колибри, а злобная муха-жигалка!

Да что же не так с этим Риэром и всевозможной фауной, с которой он меня сравнивает?

– Муха-жигалка? – прищурилась я и стиснула вилку в руке, но снова заметила это выражение любопытства и предвкушения на лице Риэра. Будто он с нетерпением ожидал, что я на него брошусь, стремясь как минимум воткнуть свое орудие ему в глаз. А хрен ему, а не веселье! Как будто я не понимаю, что у меня ни одного шанса даже оцарапать засранца. – Думаю, это мне нравится больше, чем «пупс».

– Да неужели? – Риэр явно был разочарован, а какой-то бес, с недавних пор обосновавшийся во мне, дернул добавить ему не самых приятных эмоций.

– Ага, привыкать начала, знаешь ли, – состроив совершенно беспечную физиономию, я безжалостно вонзила вилку в кусок, направляя вызываемый этим придурком гнев на ни в чем не повинное мясо, и небрежно спросила: – А что между тобой и этим Видидом? Такое чувство, что кто-то из вас трахнул девушку другого когда-то, и с тех пор вы никак не можете выяснить, кто круче и у кого длин…

Договорить я не успела, потому что была буквально оглушена ревом Риэра.

– Заткнись! – заорал он так, что меня чуть со стула не снесло. – Закрой свой чертов рот и жри это гребаное мясо, пока я в самом деле не отрезал твой язык!

Я зависла, с трудом сглатывая и уставившись в его перекошенное от ярости лицо, потому что одного взгляда в полыхающие напротив, желто-зеленые, какие-то абсолютно нечеловеческие сейчас глаза хватило, чтобы понять: он реально может воплотить свою угрозу в жизнь. И сколько бы я ни пыталась сопротивляться, мой собственный взгляд будто против воли опускался вниз. Словно непреодолимая сила гнула мою шею, а тело скрючивало от потребности стать как можно меньше и незаметнее для исходящей в это мгновение от него злости.

– Ты долбаный псих! – на чистом упрямстве прошептала я, и, почти не отдавая отчет своим действиям, отрезала кусочек и положила его в рот. Ни соли, ни специй, но черт… это внезапно ощущалось правильным и вкусным, что весьма отвлекало от страха, внушаемого мужчиной напротив. Да уж, про заедание стресса я слышала, а вот про заедание страха – нет. Хотя страх перед чем бы то ни было и есть источник стресса. Так что…

Дальше мы ели в полном молчании, причем ничто, кроме постепенно затихающего сопения Риэра, методично и чрезвычайно аккуратно нарезавшего и тщательно пережевывавшего мясо, не напоминало о недавней вспышке. Я же уже спустя минуту окрестила себя безмозглой провокаторшей и дала зарок никогда не заводить разговоров о клятом Видиде. И с первого взгляда было понятно, что между Риэром и им нет особой любви, но судя по тому, как последний среагировал в этот раз, дело обстояло совсем-совсем хреново. Ладно, нужно мне сдерживать это совершенно незрелое желание ответить тем же сполна на раздражение, вызываемое во мне Риэром. Я, по-любому, ему не ровня физически, плюс вынуждена сотрудничать с ним ради выживания, а совсем не конфликтовать. А то следующая вонзенная наугад шпилька вполне может обернуться членовредительством для меня же. Мне это надо? Правильно, нисколечки.

– И как, собственно, мы собираемся искать этого… искусавшего меня? – заговорила я первой, стараясь так продемонстрировать готовность идти на мировую. Ведь, если подумать, психологически комфортнее самой проявить инициативу, а значит, оставить за собой некое иллюзорное подобие свободной воли, нежели ждать, когда Риэр опять начнет раздавать приказы. Альфа в очередной раз прищурился, но уже не гневно, а скорее насмешливо, и хмыкнул, ясно давая понять, что видит этот мой маневр насквозь, и я уже ожидала, что он обязательно рыкнет нечто вроде «говорить будешь, когда я разрешу» или «что я скажу, то и будешь делать», в общем, не важно, что, но подчеркнет, что никаких «мы», совместно действующих, не может случиться, а только я, как дрессированная болонка исполняющая его команды.

– Для начала мы просто выйдем в город вечерком и прогуляемся, – вместо этого ответил он, заработав мой ошарашенный взгляд.

– Куда прогуляемся?

– Выбор направления и места за тобой, пупс! – сыто откинувшись на стуле, он сложил руки на груди, выглядя совершенно расслабленным, словно не орал на меня, как чокнутый, только что. – Сходим в те места, где ты обычно зависаешь с друзьями.

– У меня… – «Нет друзей» прозвучало бы слишком жалко и дало бы ему новый повод укусить. – Нет таких мест. Я не шляюсь по клубам и барам вечерами в поисках приключений на свою задницу.

– Ну, значит, прямо сегодня вечером мы откроем для тебя новый и увлекательный мир ночной городской жизни и превратим из скучной зажатой домоседки в тусовщицу, – оскалился Риэр довольней некуда.

– Да мне как-то и так превращений уже выше крыши, – нахмурилась в ответ.

– Да не парься, нормальной раскрепощенной женщиной тебе придется побыть недолго и понарошку, а потом опять можешь вернуться к своему кошаку и сидению в четырех стенах в ожидании, когда припрется за тобой прекрасный принц, няшный и ни разу не хамоватый. Если тебя не прикончат.

– Вот тебе обязательно повторять последнее? Перспектива умереть в процессе – не лучший мотиватор для старания.

– А вот тут ты ошибаешься. Нет лучшей мотивации, чем желание выжить. – Риэр пихнул ко мне пустую тарелку и поднялся.

Ладно, вступать в спор с ним, пытаясь доказать, что постоянно тыкать человека в угрозу, нависшую над ним, совсем не значит стимулировать к большему старанию.

– И во сколько мы начнем… мероприятия эти? – просто уточнила я.

– Часов после десяти. А пока топай в кровать.

Я дернулась, мгновенно напрягаясь, и теперь уже Риэр закатил глаза, показательно фыркнув.

– И не надейся, пупс! Ты идешь спать! – нахально рассмеялся он. – Чтобы привлечь меня, тебе нужно как минимум стать сантиметров на пятнадцать выше и пообъемнее в некоторых местах. Да, собственно, во всех!

– Тогда замечательно, что подобное невозможно, ибо ты последняя мужская особь на свете, которую я бы захотела привлечь! – огрызнулась я и тут же мысленно отвесила себе пинка, заметив очередной недобрый прищур Риэра. Не воевать с ним, Рори, не воевать! Игнорировать эту язву и не отвечать тем же, потому как ничто не задевает мужиков вроде этой самодовольной заразы сильнее, чем полное отсутствие у кого-то восхищения их неоспоримой привлекательностью.

– Так уж и последняя? – ухмыльнулся он, но в этот раз я держала рот закрытым, а глаза прикованными к посуде, которую взялась мыть.

В спальне я не стала, само собой, подпирать дверь стулом. Не остановит это такого, как Риэр, если захочет войти. Разве что я лишусь нужного предмета мебели. Заснуть, когда он смотрел телевизор и почти без остановки бубнил по телефону в соседней комнате, мне представлялось проблематичным. Но, как ни странно, я отключилась почти сразу, как вытянулась на собственной постели, и мое тело и все органы чувств опознали в ней свое, привычное, родное.

Глава 15. Кобель

Звуки, разбудившие меня, сложно было истолковать двояко. Женское хихиканье и сладострастное постанывание и грубое мужское ворчание, прерываемое громким возбужденным сопением. Кто-то, не трудно догадаться кто, явно собирался заняться сексом в моей гостиной, если уже не делал это. Какого хрена! Мгновенно взбесившись, я ломанулась туда, по дороге отстраненно отмечая, что дверь я закрывала, а сейчас она была довольно широко открыта. Риэр с хозяйским видом сидел, развалившись и закинув руки за голову, на моем, МОЕМ диване, а на его коленях ерзала какая-то девица, похоже, усиленно сражаясь с его же ширинкой за доступ к члену. Естественно, даже в таком положении было очевидно, что она намного выше меня и не то что щедро, а по мне, так чрезмерно одарена и сзади, и спереди. Лица не видно, но на голове нечто многоцветное, причем пряди, окрашенные в розовый и зеленый, внезапно заставили вспомнить о моих пушистых носках.

– Пошевеливайся, детка, если хочешь получить хоть что-то, – проворчал он, совершенно не собираясь ей помогать. – Станешь возиться слишком долго – и я передумаю.

Нет, ну не охреневшая ли он задница, если заявляет подобное женщине, не говоря уже о том, что происходит все это дерьмо в моей, между прочим, квартире! Ляпни он мне такое – и я бы ему в нос врезала, невзирая на возможные последствия!

– Я и так уже ноготь чуть сломала, сладенький! – вместо возмущения засюсюкала дамочка. – Я так соскучилась по тебе, что у меня руки трясутся, звереныш мой. Сейчас, сейчас я отправлю тебя прямиком в нирвану, мой большой мальчик.

Меня аж передернуло от ее заискивающего пищания и чрезмерно томных придыханий. И при этом я невольно принюхалась, получая информацию о том, что под тяжелым шлейфом духов и всевозможной косметики скрывается запах обычной, хоть и очень возбужденной женщины. Человека, не оборотня. И, кстати, сказать просто «возбужденной» было явным преуменьшением. Похотью от нее фонило так, что мне нос зажать захотелось. Фу-у-у-у!

– Черта с два ты станешь делать это на моем диване и вообще в моей квартире! – фыркнула я, приваливаясь плечом к дверному косяку и решительно складывая руки на груди, и добавила, передразнив девицу: – Сладенький!

– Ой! – незваная мною гостья растерялась лишь на секунду, развернулась ко мне, давая увидеть очень даже привлекательное личико, быстро окинула оценивающим взглядом, слегка ухмыльнулась и тут же вернула внимание Риэру: – Будем втроем?

Я снова фыркнула и закатила глаза. Офигеть! Теряться в любой ситуации она явно не привыкла.

– Нет-нет-нет, я точно не часть вашего миленького уравнения! А моя квартира не место для ваших игрищ. Хотите перепихнуться – валите хоть в подъезд, хоть на улицу, хоть в его машину. Мне плевать куда, главное, что не здесь.

Риэр пристально посмотрел на меня через ее плечо и довольным совсем не выглядел. Я почти уже ожидала от него очередного хамства и приказа свалить и дать им закончить. Но вместо этого он кратко усмехнулся, будто даже был рад тому, как все повернулось.

– А я предупреждал тебя, чтобы ты поторопилась, Мила! – нисколечки не смутившись, он просто спихнул девушку с колен на диван, поднялся и расслабленно потянулся. – Развлечения кончились, давай теперь займись тем, для чего позвал. Топай на кухню!

Выходит, несостоявшаяся сессия на диване не была основной причиной для визита этой девы-радуги. Что-то эта мысль меня мгновенно напрягла. Посетительница же и не подумала возразить Риэру и, глянув на меня немного обиженно, тяжко вздохнула и потопала куда послали.

– Если она здесь не для того, чтобы тебя ублажить, то для чего? – настороженно прищурилась я.

– Привести в божеский вид тебя, пупс. Ты же не думаешь, что можно вывести тебя в город с обломанными ногтями и волосами, похожими на мочалку? К тому же я не нашел среди твоих вещей абсолютно ничего подходящего.

– Ты рылся в моих вещах! – взвилась я моментально, и пальцы скрючились сами собой, желая вцепиться в рожу этого беспардонного нахала.

– Естественно, – небрежно отмахнулся от моего явного раздражения Риэр. – Я не привык хоть что-то пускать на самотек, пупс. Что вдвойне замечательно, потому что все твои шмотки – отстой. В таком женщины не выходят по вечерам в люди.

– Это еще почему же?

Я вполне была довольна своим гардеробом. Да, вещей у меня было немного, и все они делились на рабочие платья и костюмы и нечто более удобное, скорее спортивное, в чем можно выйти погулять в парк или в магазин. Плюс еще несколько настоящих вечерних платьев, которыми я, между прочим, очень даже гордилась, хотя поводов надевать их и случалось два-три в год.

– Потому что тебе предстоит изобразить одинокую девушку, вышедшую на поиски веселья! – пояснил альфа.

– То есть шлюшку, остро нуждающуюся в члене? – ядовито уточнила я.

– Как-то так, – пожал плечами Риэр. – Если ты оденешься в то скучное дерьмо, которым набит твой шкаф, будешь совершенно неправдоподобна. Кто идет снимать мужика в офисной одежде? И, кстати, пупс, ты все же та еще ханжа! Если женщина знает, что хочет секса, и проявляет инициативу, чтобы найти его, а не сидит дома на диване в ожидании, когда кусок члена свалится ей в руки по волшебству, это не делает из нее шлюху.

Ну, вообще-то, он прав, и я на самом деле придерживаюсь такой же идеологии, хоть сама на такие поиски никогда не отваживалась. Но черта с два я это признаю вслух! Поэтому, просто фыркнув, я пошла мимо него на кухню, но Риэр схватил кончики моих волос, притормаживая.

– И чтобы внести полную ясность: это как раз Мила была той, кто нуждался, чтобы ее, как ты выразилась, ублажили! – наклонился он поближе к моему уху. – А ты своим эффектным выходом оставила девушку неудовлетворенной.

Ой, прям сейчас со стыда сгорю, ага! Пусть эта Мила чешет свои зудящие местечки где-то за пределами моего личного пространства.

– А ты еще и гребаная служба сексуальной скорой помощи всем нуждающимся? – потянула я волосы из его хватки, но Риэр не отпустил, а, наоборот, приблизился так, что я уже отчетливо ощущала его тепло за моей спиной. В горле неожиданно стало сухо. – Трах-благотворительность?

– А вот это мимо, пупс! – резко выдохнул Риэр у моего виска, и я против воли поежилась, как от волны легкой щекотки, прокатившейся по всему телу. – Я ничего и никогда не делаю за так, альтруизм в любом его проявлении – точно не про меня.

– Вот уж не удивил, будто я могла бы прове… – начала я, но Риэр не резко, но настойчиво натянул мои волосы, заставляя зашипеть, выгнуться и откинуть голову к нему. Несколько секунд он пялился в мое обращенное к нему в этом не слишком удобном положении лицо, и я не могла прочесть выражение его мрачной физиономии. Он злился? Сейчас последует опять какое-нибудь воспитательное действо? Но что я сказала такого уж…

– Запомни, пупс, если кто-то лишает меня удовольствия, то обязан эту оплошность компенсировать. Так что в следующий раз, прежде чем выскочить как черт из табакерки, подумай о возможных последствиях.

– А как же быть с тем, что ты на меня и в голодный год не позаришься?

– Да ладно, на что-то, может, и ты вполне сгодишься! – ухмыльнулся Риэр и настойчиво провел по моей нижней губе большим пальцем.

Я повернула голову, ускользая от этого наглого прикосновения.

– Попытка проверить это обернется для тебя не самыми приятными ощущениями! Лучше уж я наскребу денег и вызову тебе профессионалку, если случится еще раз подобное! – Ну, да, только пусть кувыркается с ней подальше от меня. – А за предупреждение спасибо, запомню.

Мила встретила меня все таким же обиженным взглядом и сразу взялась за мои ногти, причиняя, как я подозреваю, боли больше, чем необходимо.

– Знаешь, глупо ревновать такого мужика, как Рейчик, – устав наконец недовольно сопеть, заявила она, когда перешла от рук к волосам. – Такие, как он, не могут быть чьей-то собственностью. Мы все уже давно смирились с этим, и тебе стоит привыкать, если хочешь, чтобы он спал с тобой хоть иногда.

Рейчик?! Господи, как бы под стол не свалиться!

– А мы – это кто такие? Фан-клуб постельных грелок этого самовлюбленного кобеля? Ай! – Мила дернула мой уже собранный хвост так, что позвонки хрустнули. Естественно, совершенно случайно.

Сучка! Ладно, я заслужила. Кто я такая, чтобы вешать на других оскорбительные ярлыки и осуждать.

– Мы не постельные грелки, а просто свободные самостоятельные женщины, не желающие обременять себя отношениями с мужчинами, которые привносят в жизнь только проблемы и рутину, – поучающе заявила она, стягивая мои волосы на макушке настолько туго, что наверняка глаза будут теперь раскосыми. – А Рейчик – тот, кто делает такой образ жизни возможным.

– Да неужели?

– Именно так. – Мила разложила на столе косметику и встала передо мной, всматриваясь в лицо и явно размышляя над боевым раскрасом. Я же изучила ее в ответ и поняла, что она старше, чем показалась на первый взгляд, и совершенно не выглядит какой-то безмозглой пустышкой. – Он дает нам шанс зарабатывать достойно и не зависеть от мужиков с их придурью и капризами. И лучше пару ночей в месяц, после которых ходишь с улыбкой до ушей, с ним, приходящим-уходящим, как призрак, чем пахать так же самой, а потом еще готовить, обстирывать, угождать кому-то, кто не в состоянии даже удовлетворить тебя нормально и кончает, посопев на тебе с пару минут. Уж я-то знаю, о чем говорю.

Ну, мне-то тоже кое-что о таком известно. Но это нисколько не делает Риэра в моих глазах привлекательней. Это использование… ну да взаимное, но более человечным такого рода отношения не выглядят. Ни за что не поверю, что та же Мила отказалась бы быть у него единственной, вот только эта похотливая скотина наверняка никому из этих женщин такого не предлагает. Тоже мне благодетель и общественный, мать его, деятель.

– Я его не ревную и вообще не интересуюсь им как мужчиной! – решила внести ясность я.

– Конечно же интересуешься! – рассмеялась Мила. – Он просто великолепен и всегда дает именно то, что ты хочешь. У этого мужчины просто чутье на то, как сделать женщину довольной. К тому же он реально неутомим.

О, ну значит, в моем случае быть довольной – это большую часть времени желать выцарапать ему глаза за хамство. Интересно, эта Мила и остальные в курсе, что трахаются с кобелем, причем совсем не в переносном смысле? Не думаю, что стоит спрашивать.