Read the book: «ВоинГангер Славный Путь»

Фортуна Геза

Font:

Дизайнер обложки Анна Копил

Благодарности:

Филипп Забалли

ISBN 978-5-0056-1799-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга I Часть 1
Глава первая

Мёртвое Озеро

Ударная волна сразу выбила окна! Вздёрнула, замотала, едва не сорвала флаги! Дребезг стекла расколол тишину и утонул через миг в сумасшедшем рёве сирены. Ожило Мёртвое Озеро!

Красный, синий, жёлтый, зелёный, розовый – тревога на всех Постах впервые зажгла яркий свет самых мощных в Мире прожекторов. Цветные лучи в припадке, беспомощно пытались вспороть чёрно-вязкую воду. Но даже солнце не отражалось в ней. Птицы тут не срезали путь и тысячу метров безжизненного пятна огибали за тысячу метров.

Сила удара сморщила Мёртвое Озеро: к рваным его границам разрастались от центра кольца, угрожая захлестнуть везде берег. Снова и снова гладь колебали неведомые толчки, словно под ней колотило гигантское сердце.

«Вха-а-а…» – неясным шёпотом отозвалась тьма. Клубы аморфной непроницаемой массы из воды аномально вытекали струёй и расплывались вверху грозной тучей. Поднимаясь выше и выше, она рассыпала пепел и затмевала чистое рассветное небо над особо охраняемой зоной. Но чем плотнее смыкалась повсюду тьма, тем лишь сильнее сияло в ней яркое солнце!..

– Солнце! Смотри, солнце! Ну чума-а-а! – послышалось во тьме. – Какое яркое! Глаза и правда что слепнут. Папуля таким и описывал, а я себе не так представляла. Оно изменилось за эту тысячу лет?

– Всегда и было такое. Кажется, или сирена звенит?

– Столько маялся в Сумре и не рад снова видеть солнце?

– Твою мать, сирены! сирены! Эй, тревога! Они работают! Всё звенит и пердит повсюду! Мы попали, Малявка, попали!

– Только вылез, уже разнылся. Чё такого, пускай звенят. Чем ты слушал, Война шептала, что волна оглушит солдат.

– Там, там и вон там! Твою мать, тут по всем сторонам! Это чё, смотри, это чё мигает? Нас заметили? Тьма не скрывает?

– Вода, Земля, Небо, Молния и Огонь. Пять Великих Стран. Гегемоны Мира! Их дежурные вышки. Наша красная. Папуля рассказывал, у Огня самый флаг зашибатый. Надо глянуть, пойдём, подойдём.

– Э-е-ей, стой-стой, чего вздумала? Валить надо, сигналка сработала! Сюда точно мчится спецназ! Истребители прилетят – автоматами застреляют!

– Такого добра ту́та нет уже как с тысячу лет. Папуля же всё рассказывал. Холодное только оружие. Здесь Мастерство развивают. Какие, блин, теребители? Они на птицах летают. На ко́нях ездят, верблюдах и на здоровых слонах. Надо глянуть, Ушастый, может, пасутся у вышек. Чур я первой катаюсь!

– Какие на фиг верблюды? А если охрана в порядке? Они же тут Супервоины! Нам точно тогда хана!

– Откуда, балбес, здесь Воины? Ага, в вышках Конги сидят. Тебя не кусал Вонючка? Ты чё-то того, туповат.

– Гангера уже сколько нет? Тринадцать? Пятнадцать лет? Может, крутые друзья забыли давно Ходока? Что Мир спас, войну прекратил и сделку ту заключил. Плевать им, кто его дочь. Если нас не убьют, наверняка запытают!

– С чего ты, балбес, решил, что я выдам кто мой папуля? Ну точно чихнул Вонючка. Конечно, блин, не скажу!

– Как не скажешь? Чё за прикол? Хочешь учиться у Конгов, Воином стать, пройти Славный Путь и промолчать, чья дочка?

– Ясно дело, тупой вопрос. Поражаешь меня, альбинос. Я сама за себя отвечаю! Но ты прав, надо понять, за что стоит их уважать. У меня чумовая идея! Соберём всех Конгов в Атаре. Поглядим, как они поспешат. И такой ли крутой у них взгляд.

– В смысле всех соберём? Твою мать, что ещё за идея?

– Вряд ли тебе понравится. Но сегодня мой день рождения, не испорти мне настроение.

– Э-е-ей, какая идея?

– Сначала в Атар попадём. Посмотрим, чё там почём. Оттуда искать Мразь начнём.

– Как мы туда попадём? Мы уже попали в дерьмо! Куда торопишься, дура?

– Семь лет по сделке, всего-то. Успеть надо Воином стать. На Мир взглянуть, казнить Мразь. Дел, Ушастый, полно. И время уже пошло.

– Демонам нельзя доверять. Война тебя точно обует. Вдруг не отпустит отца? Прикончишь зря его друга, которого и под пыткой он до конца защищал. Сдаётся мне, не для этого Гангер гнал тебя в этот Мир. Он Выбор давно уже сделал и будет всегда с Войной. Пусть телом, зато с тобою – Душой!

– Не смей называть его другом. Уже как пятнадцать лет он всего Чёрная Мразь. Только ради папули казню его в честном бою, когда стану здесь Супервоином, а не просто косой зарублю. Хочу поскорее встретиться и вызов в морду харкнуть! Вот с этого и начну свой Славный Воинский Путь!

Сверкнула дугою вспышка – тьму рассекло в один миг. Возникли и небо, и вышки, а следом – несчастный вскрик. Рёв сирен сквозь возникший просвет раздирал беспощадно воздух. В тени́ босой детской фигуры с острой в руке косой, на воде, зажимая уши, верещал и визжал белый кролик, оглушённый громкой волной. Пепел тьмы осыпал силуэт, что спокойно стоял, обжигаемый ярким солнцем, будто не было – этих Мирных пятнадцати лет…

Глава вторая

Глитч [1]

Страна Великой Молнии: Столица – Ракса; Глава – Кевинкисс Дэнс; прозвище – Хоппер; титул – РаКонг.

Шлепки́ сандалий по пяткам становились громче. Липкий звук доносился из коридора и, упираясь в большую дверь зала собрания, эхом нарастал в пустом холле. Отблески молний, словно уловив беспокойный ритм, стали вспыхивать и угасать в окне чаще. Тени барельефов в этой энергичной динамике света дёргало и затирало, раздваивало и разрывало, будто контуры каменных стен обработали глитч-эффектом. Яростные сражения, жестокие ритуалы, лютые лики существ – высеченные образы Военной Эпохи с каждым разрядом: нападали и защищались, умоляли и умирали, перед тем как застыть неподвижно.

Мгновения короткого покоя озарялись зелёной Гармонией, которую квадратные бра рассеивали по древним стенам. Нежный свет сглаживал резкие элементы и даже беспощадные сцены смягчали свои штрихи. Преображение оттенков, контрастов, чёткости или шумов не меняло главного, что пронизывало всё на Великой Земле и каждого здесь рождённого. Символы, вырезанные на больших деревянных дверях, выражали это веками: невозмутимый слон и вздыбленный оскаленный бабуин смотрели друг другу в глаза в Вечном миге, отделяющем от смертельной битвы; Инь Ян над их головами справедливо уравновешивал шансы.

Звук сандалий вспотевших ног, словно возникнув в прошлом и пролетев сквозь время Истории, ворвался в настоящее. Удар распахнул одну створку. «Дэнс!..» Аквамарин в изящном кольце на пальце застывшей в воздухе руки заиграл переливами в ярком освещении зала.

По круглому большому столу, медленно, к самому краю катился стакан по облитым водой документам. Операторы, журналисты, фотографы и десять сидящих персон увлекли человека с кольцом не настолько. Число глаз имело мало значения, в сравнении с тем – упадёт в итоге он или нет?

В его сверкающей поверхности отражалась чернокожая фигура РаКонга, в зелёном своём домино. Стекло забавно исказило мускулистого Правителя, и вместо скалы, человеку с кольцом он виделся теперь двумя кочками. В меньшей из них, по спортивной причёске узнавалась голова. Сохранились полоски, что тот выстригал на висках. А вот лицо смотрелось моложе прожитых тридцати четырёх Славных лет. Резкие черты, морщины и брутальные скулы как-то округлились. Смотрелось бы это комично, если бы только не взгляд. Карие глаза подавляли мощью, которая – как смекнул человек с кольцом – таки сбросила со стола стакан.

Секретарь опомнилась, подскочила и бросилась к репортёрам. Из её торопливой речи стало понятно, что эфир вёлся самый прямой. Пока Кэрри извинялась, кто-то из делегации воскликнул: «Бумаги, король!»

Момент, когда Секретарь оставила журналистов, человек с кольцом пропустил. Кэрри просто возникла у стола и засуетилась возле старика в дорогом костюме: лепетала то с одной стороны, то с другой – волновалась, не забрызгало ли одежду? Движения тощей фигуры казались внезапными и покадровыми, а бирюзовые волосы сливались в ленту, словно на длинной выдержке. Исчезла она неожиданно и только фраза: «Ма́ка-ка́ка, босс», – помогла заметить её близ РаКонга.

Поза Правителя не изменилась: опираясь о стол татуированными предплечьями с выраженными венами, он держал лист бумаги и смотрел в проём распахнутой двери. Прямой, уже неискажённый стаканом взгляд, выдернул человека с кольцом из оцепенения. Рука, так и висевшая в воздухе, стала медленно опускаться.

– Господа, прошу извинить за помеху, – произнёс РаКонг мощным басом. – Вынужден оставить вас на минуту. Если за это время возникнут вопросы, Кэрри ответит. Она компетентна, она всё знает. – Он положил листок, поднялся и бросил Секретарю: – Воду вытри.

РаКонг обогнул стол и направился к выходу. Осколки стакана хрустели под подошвой начищенных оксфордов. Традиционное титулу домино изящно развевалось, придавая высокой фигуре особенно властный шик. Напряжение в шее, плечах и спине замечалось по кулакам. Верхний свет с каждым шагом тенями менял выражение на суровом лице: сжимались губы, шевелились скулы, брови хмурились сильней и сильней.

Свою траекторию, тихо закрываясь, очерчивала дверь – хозяин её, выходя, коснулся, и та покорно его провожала теперь…

***

– Больно! Плечо сломаешь, пусти!

Магия зелёного света гладила пышное афро кучерявых волос и обливала гибкое тело мулатки, расставляя акценты на округлые формы: разрез лёгкой цветастой юбки открывал стройную ногу; тень РаКонга падала на красивую грудь, надёжно утянутую узорчатым топом.

– Ты под кайфом? – Отблески молний светом и тенью подчеркивали скулы Правителя и ключицы мулатки. – В курсе, куда вломилась? В курсе, что гость король? В курсе, насколько сделка?

– Больно, ма́ка-ка́ка! Пусти, я сказала, руку! – Она дёрнулась, серьги и монисто из монет заиграли блеском.

– Я лишу поста тебя, Биски. – РаКонг разжал плечо, но схватил за челюсть. Покрутил голову, подставляя глаза под свет. – Загремишь обратно в лечебницу. – Он отпустил, грубо толкнув назад, – мулатка ударилась о стену.

– Какого поста, ма́ка-ка́ка? Советника? Или жены? – Она усмехнулась. – Поступай, как считаешь нужным, ты же босс! Только… – Биски посмотрела на свиток в руке. Перевела взгляд на мужа и бросила в него документ. РаКонг, не глядя, поймал. – Читай, ма́ка-ка́ка! С нашей вышки пришло донесение. Этим утром отмечен был инцидент.

РаКонг сжал кулаки. Биски хихикнула.

– Думаешь, не в себе? – Она помахала пальцем. – Бросай обратно. Съем на твоих глазах. Только я читала. Даю Слово, ты из меня не выбьешь!

РаКонг тряхнул рукой – свиток развернулся. Он скользнул по нему сухим взглядом. Напряжение лица расслабилось: глаза вцепились в послание и поползли по строчкам.

– Может, дежурный под кайфом? – усмехнулась Биски. Посмотрела на плечо: след от ладони выступал на коже. Она потёрла его рукой с верёвочными браслетами. – Ма́ка-ка́ка, объяснишь это сыну? Или снова, Гавва – молчать?

РаКонг смотрел на послание, но глаза не двигались – он уже не читал.

Открылась дверь. Зелёную Гармонию разбавило белым светом. В проёме возникла тень.

– Извиняюсь, босс, – прошептала Кэрри. – Король начинает ворчать. Уже дважды спросил – ещё долго? Журналисты шушукаются. Что передать?

Биски лукаво покосилась на мужа. РаКонг сжал свиток. Отблеск молнии попал на тыльную сторону ладони и подсветил забитую на ней «К».

– Встреча окончена. – Он набросил широкий капюшон домино, глаза исчезли под тенью. – У меня в Атаре – Совет.

Биски шагнула к мужу, отодвинула капюшон и прошептала в ухо:

– А Советнику после расскажешь? – Она усмехнулась. – Или кто я теперь тебе, босс?..

[1] От англ. «glitch» – глюк, помеха.

Бада-бум

Страна Великого Неба: Столица – Люмина; Глава – Цукара Соня; прозвище Ласточка; титул – ЦуКонг.

Сердце влюблённой девушки переполнялось чувством: всё в этом Мире ощущалось необыкновенно прекрасным и поистине совершенным.

Тонкая струйка дыма медленно текла вверх, наполняя небольшую комнату чудным ароматом гортензии. Стержень палочки, что её источал, медленно тлел, и дорожка пепла на конце понемногу становилась длиннее. Лёгкий ветерок, согретый паром, робко проникал внутрь через выход к купальне и вносил в сладко-пудренный воздух влажные, свежие нотки. Каждое дуновение нежно гладило юную кожу, придавая объём чистым, трепетным мыслям, от которых тело под халатом покрывалось мурашками, а Душа улетала к звёздам.

Голоса сестриц казались переливчатым щебетом приветливых птах. Милое пение из зоны SPA, минуя соседнюю с комнатой умывальню, приятно ласкало левое ухо. Тихое бурление горячего источника снаружи – это делало с правым. Всё вокруг сливалось в благозвучной Гармонии – в унисон стуку сердца.

Дыхание колыхало огонёк толстой свечи на чайном столике, возле которого с потухшей спичкой сидела на корточках девушка. Она смотрела на глиняную птицу, служившую подставкой для благовоний. Пламя свечи растворяло мягкие полутени, созданные занавесками из прозрачных бус в двух проходах. Свет из купальни и умывальни, проходя сквозь них, преломлялся в красивую гамму и рассеивался на молочные стены, покрытый циновкой пол и молодое лицо, чей взор впитывал окружающее великолепие, желая в нём раствориться, подобно петелькам сладкого дыма.

Пронзительный визг прорезал атмосферу! Девушка подскочила, истлевшая сердцевина палочки рухнула, рассыпалась пеплом!

– Ласточка! Ласточка! – Громкий бас прокатился по бане. Девушка застыла, испуганно глядя на занавеску, отделявшую комнату от умывальни. – Ласточка! Ласточка! – Топот тяжёлых ног, будто землетрясение, всё заставлял дрожать.

– Господин Бруно! Куда вы, куда! Стойте! Там Госпожа! – заголосила сестрица под звонкий визг остальных.

– Ласточка! – Крик заглушал визг. – Ласточка! – Топот сотрясал умывальню. – Ласточка! – Занавеску вздёрнуло, девушка отпрянула, наткнулась на столик – палочка, свеча, птица – всё посыпалось! Словно град, полетело множество бус. Огромная двухметровая фигура потеряла на них равновесие…

Бум! От силы удара подпрыгнули девушка и упавшие бусы. Град снова осыпал пол. И тело, распластанное на нём.

– Святые Небеса! – послышалось в проёме. Четыре сестрицы, ладошками прикрывая рты, испуганно смотрели на тело.

– Святые Небеса!.. – простонал Бруно. – Моя больная спина…

Гортанный, рокочущий смех раздался снаружи – в купальне, окутанной паром, неистово кто-то заржал. Девушка опомнилась.

– Ох, Госпожа! – Она подскочила к проходу, закрыв его стройной фигурой, и крикнула за занавеску: – Тут Бруно Тоф, Госпожа!

– Да я уже поняла. Не бойся, пускай проходит.

– Проходит? Но Госпожа!

– Расслабься, – ответил голос. – Ты там не убился, братец? Вставай, Секретарь, заползай.

– Давайте поможем подняться. – Засуетились сестрицы. – Не упадите, смотрите, рассыпано вон на полу.

– Не надо, я сам… ах! сам могу. – Грузное тело неуклюже зашевелилось и с трудом поднялось. – Прости, Ласточка, это срочно.

Девушка отодвинула занавеску. Секретарь ссутулился и протопал в проход. Она зашла следом.

В окутанной паром купальне большой наземный фонарь окрашивал розовым светом две женские фигуры. Запрокинув на камни голову и согнутые руки, ЦуКонг расслабленно сидела в бурлящем источнике под открытым, усыпанным звёздами небом. Вода скрывала до плеч её обнажённое тело. Сестрица держала в ладонях стопу Великой их Госпожи.

– Я здесь размокаю, жду мужа, который, как привидение, всегда появляется тихо, – и вдруг! – Гортанный хохот снова потряс купальню: широкая улыбка обнажила белоснежные зубы; свёрнутое полотенце едва не свалилось с гогочущей головы и только пучок закрученных чёрных волос помог ему удержаться. – Сначала думала – Лара, взорвал там что-то говнюк. А это ты, оказалось, устроил нам бада-бум.

Бруно грузно стоял, сгибая лордотически спину, сопел, тяжело дышал и смущённо молчал. Казалось невероятным, что этот великан ровесник Госпожи. Кто поверит, что ему тридцать три? Даже сорок девушка дала бы с трудом.

Свет фонаря отражался в капельках пота и, словно звёзды, блестел на бодром лице ЦуКонга. Горячий пар делал выразительные черты контрастнее, а морщинки, возникавшие при улыбке, лишь добавляли очаровательной дерзости.

– Я так бы не удивилась, влети сюда правда Лара. Но чтобы вдруг это ты! – усмехнулась она. – С чего тебе вдруг захотелось взглянуть на мои сисяндры?

Секретарь гакнул возразить, но Госпожа перебила:

– Погоди-ка, братец. – Посмотрев на сестрицу, глазевшую на Бруно, она щёлкнула большим пальцем ноги – девушка вздрогнула. – А ты чего уши развесила? Массируй, давай, продолжай.

– Да, Госпожа, простите. – Нежно и очень умело сестрица стала мять ногу.

– Что прекрати, братишка? Поди, бада-бум в штанах? – Бруно побагровел. Жёлто-янтарные глаза ЦуКонга лукаво заблестели. – Давай позовём Матильду. Шедоу скоро подтянется. Проверим, чья пара круче: под звёздами вчетвером устроим перепихон.

– ЦуКонг!!! – выпалил Секретарь.

Девушка, сестрицы – все ахнули! Госпожа разразилась смехом.

– Такого пока не пробовали, мой Звездочёт шибко робкий. Но всё же бывает впервые? – Она глянула на сестрицу с ногой. – Да, цыпа? – ЦуКонг игриво причмокнула, воздушный послав поцелуй.

– Доклад поступил, доклад! – закричал Бруно, задыхаясь от жара или стыда.

Контур распаренных губ застыл в бесстыжей улыбке.

– Доклад?

Секретарь отёр пот, что обливал курносое лицо и розово-клетчатую рубаху.

– Только что получил, побежал сразу. С вышки, Соня! С Мертвого Озера!

Девушка, сестрицы – все ахнули!

Бруно поднял руку. Слипшийся свиток создал тишину, которую нарушали бурление воды да тяжёлое мужское дыхание.

По смазанной маслом стопе, сверкая, скользнула капля. Облизав изгибы, она повисла на пятке, готовая оторваться, если бы только нога не стала вдруг подниматься. В плавном движении вверх показалось колено. Капля покатилась вниз по чёткой мышце лодыжки, растворяясь на мокрой коже в блестящую звёздную пыль. Нога скрылась в воде.

– Возьми, – сказала сестрице ЦуКонг, держа полотенце: капли стекали с подтянутого плеча к упругой груди, декольте которой появилось из воды, когда Госпожа села ровно.

Сестрица взяла полотенце, освободив ладонь. ЦуКонг махнула пальцем – отдать свиток. Бруно неуклюже бросил, но она ловко поймала над головой. Пальцами той же руки принялась раскручивать бумагу и, ещё разворачивая, уже начала читать. Серьёзное лицо напугало девушку, а пронзительный взгляд, устремлённый в послание, сбросил Душу с небес и пригвоздил к земле. Неужели вернулись демоны? Неужели Прекрасный Мир снова погрязнет в войнах? И во что превратится тогда её влюблённое сердце?..

Тяжёлое дыхание разносилось в удушливой тишине. Одна из сестриц позади предложила воды, заметив, как жадно Бруно глотает воздух.

– Нет, нет, спасибо, порядок… – отмахнулся он.

Послышалось движение в воде. Медленно из кипятка поднималось тело. Струящийся от него пар сгущался в непроницаемое облако вокруг отточенной тренировками фигуры. Фонарь подсвечивал стройный силуэт.

– Когда Шедоу появится, передай… – она улетела, – обратилась к сестрице Госпожа и закрыла глаза. – Бруно! Сообщи в Атар о визите. Да пни Зуну под зад. Пусть захватит домино и скорей догоняет, сама обо всём расскажу. – ЦуКонг открыла глаза и посмотрела на Секретаря. – Ясно?

Огромное, двухметровое тело великана, разрывая кипячёный воздух, пластом падало в бурлящий источник…

Зверь

Страна Великой Воды: Столица – Варса; Глава – Ю Мэй; прозвище – Принц; титул – МиКонг.

На полу просторного кабинета лежал старый лев. Местечко неподалёку от двери он выбрал себе не случайно. Именно через эту точку проходила та середина, что приятно делила пространство на симметричные части.

Длинный переговорный стол из дорогой древесины вытягивался идеально по центру и перпендикулярно упирался в другой – письменный. Рабочее место Мэя. Совершенная Т-образная форма. Аккурат пять стульев с одной и с другой стороны – услада чуткому глазу!

Перегородка сёдзи [2], позади стола, отделявшая кабинет от чайной комнаты, имела потрясающую решётку. Рейки складывались в одинаковые прямоугольники поверх синей бумаги. Особое удовольствие доставляли створки, раздвинутые сейчас на равную длину – пропорциональную той, что создавала внешняя перегородка, открывавшая вид на прекрасный сад, окутанный в лунной тиши сонным туманом. Оттуда, из глубины, то и дело доносился глухой стук бамбука о камень. Частота этих звуков всегда соответствовала точным временным отрезкам и никогда! никогда! не менялась.

В восприятии безупречного интерьера, свет, источаемый двумя фонарями в приватной зоне, играл не последнюю скрипку. Бумага пропускала его в кабинет, создавая во всем синие полутона. Каждый элемент, вписанный в обстановку, украшал её своей тенью и, как в театре, исполнял чётко определённую роль.

Символ Инь Ян, пополам разделённый створками, выделялся на них превосходно и неизбежно привлекал внимание всякого ценителя Гармонии и порядка. Магнитные и энергетические потоки, благодатно стекаясь в это прелестное место, побуждали кошачьи инстинкты расположиться именно здесь. Удивительным совпадением можно назвать то, что белого голубка, сидящего на столе, удобнее было лицезреть тоже-таки с этой самой точки.

Милая птаха с пышным, как веер, хвостом беспокойно взирала в ответ. Неподвижная поза и пристальный взгляд хищника пугали беднягу настолько, что с каждым ударом бамбука она вздрагивала и невольно отшагивала, приближаясь тем ближе и ближе к симметричному центру.

Старый лев давно уже просчитал, сколько осталось раз воде переполнить стебель, прежде чем голубь достигнет середины. Предвкушение этого отвлекало от кожаного кресла Мэя во главе стола. Вопреки стандартному положению прямо, оно стояло сейчас полубоком, досадно раздражая прихотливого зрителя.

Антураж вызывал интерес куда больше, нежели пара актёров, чьи силуэты тенями проявлялись на сёдзи и чьи образы слишком различались, чтобы вписывать их в одни рамки, не нарушая цельности композиции.

– Не понял, тебе плевать? – произнёс с хрипотцой силуэт справа от стола. Лысый, плечистый, с намёками на живот, он стоял, скрестив на груди руки.

– Ты читал послание? Это лишь весть. – Спокойный вибрирующий голос послышался слева. Силуэт сидел на полу: опирался на согнутое колено и перекатывал в пальцах небольшие шарики. – В Атар поеду один. Не говори Миледи. Пока ничего не ясно. Сам сообщу в письме.

– Какого ляда! – Лысый опустил руки, сжал кулаки. Голубь вздрогнул и отшагнул сильнее. Лев фыркнул: разница в три миллиметра предвещала погрешность в конечной точке – птица отклониться от центра. – Меня объяснять оставляешь? Опять? Забыл, что было тогда?

– Это другое.

– Не для меня! – Голубь вздрогнул и отшагнул в другую сторону, восстановив прежнее положение и надежду на идеальный исход. – Думаешь, возьмёт и поверит, если скажу, мол, не в курсе, куда ты свалил и по какой такой – твою мать! – цели? Не бывает бывших МиКонгов. Я для неё – мясо!

– Разве сказал скрывать, где я? Молчать лишь про Озеро. Я не уговариваю, Эл, это приказ.

Лысый хмыкнул и отозвался с сарказмом:

– Так точно, Господин.

– Скажешь – приказано молчать. Я отдаю тебе такой приказ. Она на том успокоится.

– А как же Робин? Она получала послание. Что будет с нею, подумал?

– Робин не знает содержания. Она умная: только получила и передала, через голубя.

– Значит, один я тупой? – усмехнулся Эл.

– Ты мой Советник. Второе лицо в Варсе. И пока меня нет, ты здесь главный.

– Расскажи об этом своей Миледи. Однозначно решит, я тебя покрываю. У твоей жены разговор один – если ты не с ней, значит, конечно со шлюхами!

Силуэт слева стал подниматься. Лев краем глаза видел, как стройная, высокая фигура Мэя выпрямилась и накинула домино на плечи.

– Возьми с собой Санни. – Нота отчаяния улавливалась в голосе с хрипотцой.

– Нет, – спокойно сказал МиКонг. – Он только вернулся с Этапа. Пусть парень отметит с командой свою победу. Это его не касается.

– Тогда сына! – вскрикнул Советник, и голубь вздрогнул, отшагнул, но без погрешности. – Идеально! Это выход!

– Я еду один, – отрезал Мэй. Лысый опустил голову. МиКонг усмехнулся: – Боишься её больше демона.

– Смешно? А мне не очень. Ты же знаешь, ты понимаешь… Она же – зверь!

Плечи МиКонга зашевелились – он тихо посмеялся.

– Всё с тобой будет нормально, Варнар, ни о чём не волнуйся. Ну, может, только о весе, который себе наел. Подсушись, не позорься, Советник.

– Ну прости, не все такие безупречные, как ты. Вернёшься, своё получишь. Не надейся, сухим из воды не выйдешь.

– А ты говорил, мне плевать. – Мэй посмотрел на свиток в руке. – Надолго вряд ли затянется, не думаю, что серьёзное. Быть может, просто прикол. Гангер умел, ты же знаешь?.. – Он замолчал. Постоял недолго и направился в кабинет.

Лев уловил, какой грустью был пропитан вопрос. Но глухой стук бамбука о камень представлял интерес куда больший, потому как с этим ударом положение голубя переменилось: в лакированной тёмной поверхности, как в зеркале, отражалась белая птица – чётко посередине. Положительные эмоции омрачало теперь только кресло. Если бы Мэй, заходя в кабинет, повернул его как положено, радость переросла бы в счастье. Однако МиКонг прошёл мимо и остановился от стола слева.

Зрачки кошачьих глаз расширились. Достоинства интерьера и чары томного сада меркли пред человеком, чьё совершенство лев ощущал во всём. Золотое сечение в идеальных пропорциях облика, Гармония и баланс в каждой безупречной черте. Он выглядел ирреальным, и синий свет усиливал впечатление бесплотности, эфемерности такого прекрасного Образа. Казалось, благодатные потоки положительных энергий перетекли в то место, где он сейчас стоял. Его присутствие в комнате несло только удовольствие, и каждый мог чувствовать трепет, когда на него взирал. Детали неотразимой внешности несли в себе признаки крови – самых разных кровей. Мэй словно был вне породы всех остальных людей!

В чарующем полумраке, разбавленном только светом двух фонарей за сёдзи, невероятно сверкали серебряные глаза! Заворожённый голубь, что вечность МиКонга ждал, не двигался, не дышал, и даже глухой стук бамбука никак его не оживлял. Лев ощущал дикий импульс, ловя на себе этот взгляд, и ясно осознавал, что нет в живом Мире кого-то, кто так же бы восхищал!

Лев не сразу заметил, как появился Советник. Его массивная челюсть, большие уши и нос, глаза болотного цвета, один из которых с прищуром, – всё нарушало симметрию. Лысый череп контрастировал с длинными, собранными в хвост сапфировыми волосами МиКонга. Тридцать семь лет не делало в чём-либо схожими этих столь разных мужчин. Между Варнаром и Мэем лежала бесконечная пропасть!

– Вот кто со мною отправится. – МиКонг сверкнул взглядом на голубя – птица мгновенно взлетела, суетливо захлопав крыльями. Мэй поднял и разжал руку: два ледяных шарика лежали на ладони, быстро таяли и стекали каплями, которые, отрываясь, вмиг превращались в снег. Птица разметала снежинки, когда села на пальцы, и словно обледенела от блеска сверкающих глаз. – Позаботься о Санни.

Советник посмотрел на льва и вздохнул.

– Прямо сейчас собираешься?

– Миледи, думаю, скоро…

Лев вздрогнул и покосился на дверь – хвост предательски выдал волнение.

– Она уже рядом, Варнар.

Эл оцепенел, с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.

Лев гордо, спокойно поднялся, невозмутимо потянулся, величественно встряхнул седой гривой и незаметно, чуть-чуть ускоряя шаг, последовал за МиКонгом в комнату с видом на сад.

– Желаем удачи, брат!..

[2] Сёдзи – традиционная японская дверь, окно или перегородка из бумаги на решётчатом каркасе.

Вёх [3]

Страна Великой Земли: Столица – Зара; Глава – Наби Рида; прозвище – Ярулла; титул – ЯкКонг.

Во внутреннем дворе, в центре декоративного сада, в окружении пальм, кипарисов и кувшинов самых изысканных форм лежал труп у каменной чаши фонтана.

Покрывало, искусно расшитое золотым орнаментом, прятало тело от многочисленных женских глаз, испуганно блестевших в тенях величественных мозаичных арок. Безжизненная рука с перекошено застывшими пальцами только и виднелась на мраморной плите, украшенной чудесными арабесками. Бархатный свет витых ламп и фонарей отражался в рубиновом перстне, что уже прожимал набухавшую плоть среднего пальца. Разбитый кувшин лежал рядом, в крови, которая растеклась от головы усопшего и начала спекаться. Цветочный узор плиты мутно выдавался в тёмно-багровой луже. Запах смерти разносился вокруг, придавая терпкому, пропитанному маслом пачули воздуху едкую, вонючую ноту. Цветы в ажурных вазонах, источающие сказочный аромат, её пока приглушали.

Дивная музыка из глубины роскошного дворца, способная очаровать самого искушённого слушателя, теряла здесь свой чувственный, сладкий шарм. Тут и там слышался взволнованный шёпот, тут и там кто-то беспокойно вздыхал, тут и там кто-нибудь да искал себе уголок потемнее…

– О Боги!

Голос прокатился эхом в просторе помпезного двора и рассеялся в немой тишине. Женщины в пёстрых платках, что толпились вдоль белых мраморных стен, все как одна, обратились будто бы в камень. Только глаза, устремлённые на мужчину, неведомо как возникшего незаметно, выдавали жизнь в этих застывших статуях.

– Этот перстень… Не может быть!

Коренастая фигура поспешила к фонтану. Чёрный платок, ниспадающий капюшоном, раздувался при шаге и открывал изумлённое лицо. Свет скользил по застёжкам кожаных ремней на жилете и переливался в драгоценных камнях на рукоятке кинжала, что хлопал по штанам, словно подгоняя.

Мужчина остановился у трупа: зленные глаза смотрели ошеломлённо. Он присел и приподнял край покрывала, утратившего гибкость от крови.

– О Боги! – Рука отпустила ткань, мужчина поднялся, в рядах женского сонма испуганно ахнули. Он прикрыл рот тыльной стороной ладони, закрыл глаза и полушёпотом забормотал под нос.

В томительном ожидании женщинам удавалось создать суету, даже не двигаясь. Все напряжённо ждали, когда молитва окончится.

Рука опустилась, и плотные ряды сплотились ещё сильнее. Мужчина открыл глаза, оглядел толпу, особо ни на ком не задерживаясь. Тихий скрежет переключил его внимание на фонтан. Кровавые подтеки темнели снаружи чаши. Он заметил их, когда обернулся, и подошёл.

Вода журчала и вертела по дну два осколка. Они заинтересовали сильнее пятен крови. Мужчина достал один. Взглянул на разбитый кувшин. Снова на осколок. Женщины, затаив дыхание, наблюдали за каждым движением.

– Ясно. – Осколок плюхнулся в воду, толпа вздрогнула, мужчина развернулся. – Кто?! – крикнул он, но переполох у арки его отвлёк.

Сквозь ряды оцепеневших тел, грубо толкаясь локтями, продиралась высокая женщина. Дивная музыка не могла приглушить ядовитую брань, которая высыпалась на каждую у неё на пути. Смятение и ужас выражались во всех глазах, во всех концах – даже самых тёмных углах. Около сотни ртов истово зашептали молитвы.