Read the book: «Песнь Лунной девы»

Дорогие читатели, в этой истории все-все вымысел – имена, места, события, названия произведений. Ничего подобного никогда не было и быть не может!

Я бы определила «Песнь», как сказку, в которую забыли добавить магию.

Всем приятного чтения и хорошего настроения!

Фьора Туман (Олеся М.)

***

На город плавно опускался вечер.

Последние в этом году лучи солнца осветили пилоны перекинутого через бухту моста, окрашивая их в нежно-персиковый цвет. На здании краевой администрации уже зажглись огни. В сгущавшихся сумерках было видно, как мигала разноцветная гирлянда на конусе главной городской ёлки, возвышавшейся на центральной площади.

В большом парфюмерном магазине, расположенном напротив главного входа в музей, кипела жизнь – все закупались подарками к предстоящему празднику.

«Наверное, к часам десяти там останутся только пустые прилавки», – подумала, делая глоток горячего чая с бергамотом.

Холодный пронизывающий ветер напомнил о том, что мне пора бы покинуть маленький уютный балкончик, где я стояла, закутавшись в пуховик, и обозревала украшенные иллюминацией улицы.

Рабочий день подходил к концу. Перед закрытием музея я в последний раз решила обойти залы. И так как мой кабинет находился на третьем этаже, на котором располагались все временные выставки, я решила начать осмотр именно с них.

Вначале я заглянула в Мраморный зал, где с недавних пор обосновались полотна с изображением мандол, привезенных из буддистского дацана. Свет здесь уже потушили, а аппаратуру выключили.

В соседнем – Сером зале – с выставкой детской одежды из частной коллекции историка моды, тоже было темно и тихо. Я подёргала дверь, через которую посетители спускались на второй этаж – закрыта. Отлично. Не придётся бегать за ключами. Проверила книги учёта гостей, расписалась за главного сотрудника в необходимых колонках.

– Кристина Валерьевна, – позвала меня смотритель из зала, где расположилась ещё одна привозная выставка: «Веера из собрания государственного музея». – Наконец-то! Вас так тяжело найти. Мы со смотрителями все проверили здесь, закрыли – можно мы на пол часика пораньше пойдем? Там такая пробка… хоть бы к десяти домой успеть.

– Конечно, – махнула рукой. – Я бы с удовольствием и час назад отпустила, но сами понимаете: директор узнает – по головке не погладит. – Ольга Александровна понимала. – С наступающим Новым годом!

– И вас! А вы не знаете, кто будет дежурить первого января? – спросила смотритель, спускаясь вместе со мной по служебной лестнице.

– Честно говоря, не видела график, – пожала плечами, – но от души сочувствую несчастному!

На втором этаже, где располагались залы, посвященные коренным народам нашего региона, первооткрывателям края и переселенцам ещё бродила парочка туристов.

Смотрители с беспокойством поглядывали на часы. А как же? Всем хочется домой до курантов, а город, как правильно сказала Ольга Александровна, уже сковали знатные пробки – я увидела в панорамное окно нескончаемую вереницу машин, просто замерших на дороге. Желтые, красные огни фар мигали, будто пытались создать видимость праздничного настроения. С одной стороны – красиво. С другой – готова поспорить на что угодно – с такими заторами не все доберутся до дома в срок. А подниматься пешком в темноте по обледенелым склонам – мерзкое дело. Кому хочется сломать руку или ногу перед каникулами?

Но вот и второй этаж погрузился во тьму.

Следом за посетителями я спустилась в мои любимые залы археологии. Здесь, в окружении средневековой керамики, оружия, предметов быта, найденных при раскопках, мне было уютно и хорошо. Особенно я любила зал с погребальным комплексом чжурчжэньского князя.

Около стены со старинной кирпичной кладкой стоял пустой саркофаг. Рядом с ним примостились камень, на котором было выбито изображение восточного дракона, и стела с древними иероглифами.

Чуть левее у окна расположилась витрина, где лежали бронзовые зеркала, украшенные изображениями тигров, рыб и змей. Легенда гласила, что на одно такое зеркало можно было купить целый корабль! Жалко, что квартиру на них сейчас не приобрести!

За это помещение я была ответственная в любое время дня и ночи. Я подбирала экспонаты, выстраивала концепцию, писала тексты для экскурсоводов. Я знала здесь всё: от наконечников до фрагментов черепицы с крыши храма. Здесь я чувствовала себя почти как дома.

– Так, мои хорошие, не скучайте! После праздников вернусь, и мы повеселим наших гостей, – сказала своему детищу.

А затем поспешила проверить последний – и, пожалуй, самый главный, – зал с уникальной коллекцией холодного оружия, принадлежавшей нашему музею и регулярно пополнявшейся нашим «обожаемым» директором, который – какая «жалость» – сейчас находился в командировке. Хоть немного отдохнула без него!

Я с некоторой опаской заглянула в мрачноватое прохладное помещение, забитое под потолок одноручными и двуручными мечами, катанами, кинжалами, саблями, булавами, трезубцами и прочей «красивой» для мальчиков гадостью.

«И чего людям мирно не жилось?» – подумала и выключила свет.

Что ж, осталось заглянуть к кассирам и расписаться в книге у вахтера.

«Машины так и не сдвинулись с места», – отметила, проходя мимо окна. М-да, добираться до родителей буду долго и нудно, а ведь надо ещё заглянуть к себе, чтобы забрать подарки. Но ничего, дома все готово, а семья дождётся! Куда они денутся-то?

– С наступающим! – сказала я охране, уже занявшей свои посты на первом этаже. – А это что? Каталог? – Взгляд зацепился за увесистый альбом размером в триста глянцевых страниц альбомного формата в руках у сотрудника полиции.

– Да вот, брал, чтобы на прошлом дежурстве полистать, а теперь не знаю, куда определить, – смущенно ответил седоватый мужчина в форме, пожимая плечами.

– Так давайте в кабинет заберу! – предложила я и взяла тяжеленькую книгу.

– Кристина Валерьевна, вас проводить? – спросила Дарья – второй сотрудник полиции. – А то мало ли… На прошлой неделе Коля призрака видел.

Я рассмеялась. Ох уж эти байки! Сами их придумали – сами теперь расхлебываем.

– Даш, я здесь уже три года работаю! Мы с призраками на «ты».

И, положив под мышку каталог, я поспешила в кабинет собираться домой.

Я уже почти подошла к родным «чертогам», когда за моей спиной скрипнула дверь в приемную директора, и кто-то кинулся ко мне…

– А!! – вскрикнула я от неожиданности и огрела каталогом «приведение».

Дух согнулся и охнул, а спустя ещё миг я была вынуждена признать, что ругалось привидение вполне себе живенько и даже по-современному.

– Кристина! – прошипел «призрак».

– Максим? – прошептала я. – Сергеевич?

– Я тебя уволю, – простонал директор. – Вот допишу диссертацию и точно уволю! Чем это ты меня?

– Каталогом. Между прочим, это была ваша идея сделать его… – я призадумалась, вспоминая слова шефа, – внушительным и солидным.

– М-да, знал бы, что им же получу, послушал бы совета Марии Семеновны о выпуске серии брошюрок.

– Ну извините! Будет вам наука на будущее – мнение опытных сотрудников надо уважать. Какого вы вообще здесь делаете?! Вы же в отъезде до десятого января? Откуда же я знала… Я думала вы преступник или призрак. Николай на прошлой неделе, говорят, видел…

– Что за чушь ты несёшь?

Ну да, согласна. Но мне простительно – я испугалась.

– Так что вы делаете здесь в нашем бренном городе, а не на раскопках?

– Я кое-что нашёл! – прошептал Максим, заталкивая меня в директорскую.

Проходивший мимо охранник недоуменно замер.

– Максим Сергеевич? Кристина Валерьевна?

– С наступающим, – ответили мы одновременно.

Мои щёки покраснели. Боже, какую картину увидел этот человек? Директор одной рукой держит меня за плечо, вторая лежит на пояснице… И мы идём в кабинет! Ну, всё, после праздников я не смогу смотреть коллегам в глаза!

– Ой, что люди скажут? – пробормотала, усаживаясь в директорское кресло – хоть какая-то компенсация за моральный ущерб.

– Что мы спим вместе. Короче, ничего нового, – невозмутимо ответил Максим Сергеевич. – Да расслабься, – отмахнулся директор, заметив моё возмущение при упоминании местных сплетен. – Мы, кстати, можем реально переспать, и тогда тебе не придётся никого переубеждать!

Так! Ещё слово и я запущу в него чучелом совы, красующимся на шкафу.

– К делу! – сказала, скрещивая руки на груди. – Ты, Максим, отнимаешь моё драгоценное время, которое, кстати говоря, ОЧЕНЬ дорого стоит!

Директор скривился, как будто ему в рот затолкали горькую редьку, присыпанную жгучим перцем.

– К сожалению, ты не устаешь мне об этом напоминать!

Наедине мы довольно часто переходили на «ты».

Дело в том, что и я, и Максим учились на истфаке и часто пересекались в неформальных компаниях. Директор в те времена был пятикурсником, помешанным на археологии. Я была первокурсницей, помешанной на древних языках. И оба мы помешались на реконструкции.

Он, будучи «настоящим мальчиком», болел мечами, кинжалами, доспехами и информацией, как в средние века люди калечили, пытали и убивали друг друга.

Я, будучи самой «простой девочкой», была помешана на быте, шмотках и том, что называется «как люди жили, как тонко чувствовали».

Так мы и оказались в одном историческом клубе «Золотой меч».

А затем амбициозный археолог поругался с директором вышеупомянутого клуба и по совместительству своим научным руководителем из-за того, что всю ночь напролёт прогулял с барышней и проспал заседание кафедры, где должен был докладывать о совместно проведенных исследованиях.

Мудрый и добрый Дмитрий Васильевич, которого все обожали и уважали, не просто вышел из себя и разозлился, но прилюдно (в том числе, при блондинке и главном сопернике молодого археолога) обозвал Максима безалаберным ни на что неспособным выскочкой. А Максим заявил, что может и безалаберный, но не неспособный. И пообещал стать самым молодым доктором исторических наук в нашей стране, чтобы доказать… а кто его знает, что он хотел доказать? Оно мне не больно-то и интересно.

Все присутствующие при их перебранке посмеялись и решили, что Максимка просто на эмоциях «ляпнул красивые слова». Однако уже через три года, «безалаберный» археолог действительно защитил диссертацию и стал кандидатом исторических наук, при том, что Дмитрий Васильевич выступил на защите его оппонентом и жалеть бывшего ученика не собирался.

Тема научной работы начальника носила название «Оружейное дело Золотой империи к моменту вторжения кочевников». Обращался Максим не только к материальным источникам, но и к письменным, в том числе на языке оригинала, в том числе неопубликованным. А единственным в нашем регионе переводчиком этого языка, к этому времени, осталась только я. Мой преподаватель, к сожалению, приняв у меня выпускной экзамен, уехала на запад. Используя наше знакомство Максим, не стесняясь, обращался ко мне за помощью, тем самым материально помогая бедной студентке.

В том же году он устроился на работу в краевой музей и, перешагнув через опытных осторожных сотрудников, оказался в кресле директора. И как только я получила диплом, затащил меня – нет, не в постель, – на работу. Поближе к себе. Нет, не для того чтобы позаботиться, а чтобы использовать в любое время дня и ночи… Нет, не для секса. Хотя… Перевод с древнего языка, в какой-то степени, можно назвать «Кама сутрой» для мозга.

Движимый идеей доказать, что он на что-то способен, Максимка в поте лица работал над докторской диссертацией. Статьи расходились, в том числе по международным журналам, как горячие пирожки. А для особенно продуктивной работы ему надо было переводить источники, которые он с величайшим энтузиазмом разыскивал не только в родном регионе, но и в соседних странах.

С одной стороны я вместе с ним получила богатейший лингвистический опыт, с другой – эксплуатировал меня начальник по-чёрному. Приходилось иногда напоминать амбициозному начальству, что крепостное право отменили лет сто пятьдесят назад. На что Максим неизменно делал удивлённое лицо, моргал, хватался за сердце и спрашивал:

– Правда? Серьёзно? Предатели! Как они могли так поступить? Все! У меня депрессия, а ты, Кристина, принеси кофе! Чуть не забыл: пожалуйста!

И добавив ещё пару документов к уже имевшимся, начальник отключался от отвратительной современности, погружаясь в волшебный мир средневекового оружия…

…Максим подошёл к шкафу и извлёк оттуда внушительного размера папку и протянул мне.

Я даже спрашивать не стала что это, привыкшая к подобным жестам начальника. Внутри притаились несколько сувенирных листов древнего трактата.

– Эм, – протянула, глядя исподлобья на директора. – Ты прикупил эти копии для экспонирования? Что ж. Хорошее качество…

– Дальше листай, – перебил меня Максим.

Я послушно сделала так, как он просил, и чуть не охнула, обнаружив скрытую под искусной подделкой рукопись, проложенную тонкими пергаментными листами, – десять пожелтевших, но неплохо сохранившихся, страниц: без грязи, без грибка.

Взгляд сам зацепился за несколько иероглифов. Я моргнула, не веря своим глазам и не понимая… Стоп, я, кажется, вообще там ничего не понимала, а если и понимала…

– Что это? – всё-таки спросила дрожащим голосом.

– По всей видимости, неизвестный науке трактат о мечах. Я только этот иероглиф и сумел разобрать.

Ну да, Максимка мечи везде увидит.

– Мечах? – переспросила, закрывая глаза. – Где ты его взял?

– Мы раскопали курган, а там захоронение, видимо князя – пока не могу точно сказать. Среди шмоток и оружия я обнаружил эти листы.

– Но ты должен был внести их в опись! Всё же документируется, нумеруется, фотографируется… Максим, ты их украл?

– Не совсем! Позаимствовал на сутки. Сегодня праздник, люди не работают даже там, а потому их не хватятся. А завтра вечером, еще до того как коллеги вернутся на раскоп, я тихонечко верну их на прежнее место. Тем более, что фотографировал и пронумеровывал их я – никто ничего не заподозрит!

Я покачнулась от ужаса. Мамочки, похоже, следующий год я проведу в тюрьме, как соучастница кражи. А, может, соседи и не будут церемониться – просто казнят за хищение национального имущества, ну или, как минимум, руку… того.

– Как ты смог их вынести? – просипела внезапно севшим голосом. – Там же охрана!

– Во-первых, спрятал. Во-вторых, у меня превосходная репутация. В-третьих, Кристина, не бойся! – проворковал шеф. – Все дела до завтрашнего вечера приостановлены, весь научный коллектив экспедиции уехал на праздники домой. Понимаешь, я просто хочу ознакомиться с ними первым. Пока наши доблестные коллеги «по опасному бизнесу с вражеской стороны» будут читать и переводить рукопись – у них же приоритет в изучении предметов, найденных на родной территории, – я подготовлю пару-тройку статей и выпущу их почти одновременно…

– Как ты мог меня так подставить? Почему ты просто не отфотал листы? Ты мог бы переслать мне изображения, а не подводить под тюрьму! – Кажется, я сорвалась на крик.

– Я пробовал, честно пробовал отснять, но дорогущая камера, которая была в экспедиции, разбилась накануне, а старый телефон часть иероглифов смазывал, съедал некоторые черточки. Ну, извини, не имею привычки таскать по раскопкам пафосные мобильники! Да и связь в долине ужасная!

Я закрыла лицо ладонями. Лучше бы ты не имел привычки кидаться пафосными обещаниями.

– Кристина, – Максим подошёл ко мне совсем близко и приобнял за плечи. – Кристина, я твоё имя вообще нигде не буду упоминать!

– Скотина!

– Дорогая, я тебя люблю и уважаю как коллегу, но всё-таки я директор – забываешься! Уволю!

– И, слава богу! – Я вышла из-за стола.

Начальник поймал меня у самой двери.

– Извини, ты права!

– Максим, мне надоела эта эксплуатация! Я работаю на тебя как каторжная и никакой благодарности. Даже сейчас ты подставляешь меня, подсовываешь уникальный неизвестный источник, с которого ты потом напишешь статьи с международным индексом цитирования, а я… В случае успеха моё имя даже нигде не будет упомянуто. Это мерзко, подло, противно! Мне надоело, я устала.

– Кристин, чего ты хочешь?

– Я хочу поехать домой. Сегодня праздник. Хочу успеть хотя бы к двенадцати.

– А как насчёт премии? – Максим не был настроен сдаваться.

– Ум-м, – протянула я, усмехаясь. – Только если она будет равна двадцати моим зарплатам!

– Тринадцати…

Я потянула на себя дверную ручку.

– Тринадцать некрасивое число, к тому же несчастливое. Двадцати. Если уж садиться, то…

– Извини, дурацкая привычка торговаться. Хорошо, двадцати так двадцати.

– И как ты объяснишь бухгалтерам столь необычные траты государственных средств? – спросила, заглянув в наглые серые глаза начальства. Надо отдать ему должное – взгляд он выдержал.