Read the book: «Баба Люба. Вернуть СССР. Книга 3»

Глава 1

Праздничный приём «на высоком уровне» проходил в квартире у Зинаиды Петровны. И то, только потому, что у неё была самая большая квартира – четырёхкомнатная. Эх, если бы вы знали, какие баталии разыгрались за право принять у себя на праздничный ужин делегацию из самой Америки! Подковёрные интриги, козни и подсиживания охватили всю секту «Союз истинных христиан». Дело, поговаривают, доходило чуть ли не до прямого подкупа.

И опять на меня косились недобро – Всеволод поставил условие, чтобы главной в приёме делегации была я. В смысле ответственной. И только то, что у меня небольшая квартирка с давно не обновлённым ремонтом и я у себя принимать их не могу, слегка примирило сестёр общины с приказом старейшины. Но косились, ох и косились.

Я и так по возвращению из Нефтеюганска была чуть ли не парией среди женской «верхушки». А сейчас и подавно.

Но мне было фиолетово.

Я, кстати, тоже поставила Всеволоду встречное условие, раз моя поездка на село срывается – на приёме и на всех возможных мероприятиях в обязательном порядке будет присутствовать Анжелика. Потому что ей нужно практиковаться в английском. Да, она, кроме школьного курса, больше ничего не знает. И разговорный у неё даже не ноль, а минус. Но, во-первых, она молодая и «подай–сбегай–принеси» часто бывает очень надо. А, во-вторых, я хотела, чтобы она окунулась во всё это хоть немножечко, почувствовала вкус другой жизни, хоть с краешка. Пусть это будет для неё дополнительной мотивацией, чтобы потом всякие полубогемные Андрейки её с пути не сбивали.

Всеволод, кстати, особо и не сопротивлялся. Я подозреваю, что это всё потому, что он видел во мне и в моей семье будущих перспективных членов общины и «сестра» со знаем английского в секте очень была нужна.

Ну да ладно, я его разубеждать не буду. Но остальные «сёстры» косились ой как недобро. Отпрыски же были у всех, и все только и мечтали пристроить их поближе к американской делегации, с заделом на перспективу.

Американцев было всего шестеро. Мистер Смит – невысокий, сухонький, седой мужчина с цепкими холодными глазами. Он среди них, очевидно, был самым главным. Мистер Смит носил благообразное румяное лицо и черные брюки с черным пиджаком.

Миссис Миллер. Чопорная дама, примерно лет за пятьдесят. Одутловатая, страдающая одышкой толстая женщина с крашенными хной длинными немного неопрятными волосами. Миссис Миллер все эти дни одевалась в длинные платья-хламиды преимущественно тёмно-фиолетовых или тёмно-лиловых оттенков. А ещё Миссис Миллер любила бусы. Аляповатые и яркие. Меняла их по два раза на день.

Миссис Дэвис. Довольно-таки приятная женщина, примерно моя ровесница. Она была похожа на школьную учительницу начальных классов, только что без указкии мела. И носила один и тот же практичный коричневый костюм и черную водолазку.

Мисс Уилсон. Невзрачная девица, лет двадцати пяти – тридцати. И одевалась она как-то… никак. Невзрачно, в общем. В какой-то сероватый костюм.

Мистер Харрис. Парень лет двадцати пяти. Довольно высокий, кареглазый. Красивый. Смуглолицый. Мне кажется, что среди предков мистера Харриса были латиносы. Мистер Харрис был в самых простых тёмных джинсах, белой футболке с принтом на христианскую тематику и в темно-синем блайзере. У него была красивая белозубая улыбка до ушей и приятный голос.

И последняя, пятая – мисс Флорес. Она была негритянкой (в моем мире и времени нынче слово «негр» говорить нетолерантно, но в эти времена, куда я попала, даже сами негры называли себя неграми, так что я буду тоже. Из песни слов не выбросишь же). Так вот мисс Флорес (хотя по возрасту она давно должна была быть миссис, но называли её почему-то мисс, может быть, из-за того, что она была не замужем, я не знаю), была мало того, что негритянкой, так ещё и необычайно толстопопой, круглолицей, с широкими губами и приплюснутым носом. Любила она одеваться в ярко-розовые лосины и лимонно-желтые длинные туники, которые нисколько не маскировали её выдающуюся пятую точку. Но апогеем её образа безусловно была причёска – настолько масштабная копна курчавых длинных волос, что просто не было слов. Волосы были столь густыми, что стояли практически торчком.

Анжелика, когда впервые увидела мисс Флорес, буквально уронила челюсть и несколько минут тупо таращилась на эдакое диво. Ну да, для глубоко провинциального Калинова это была из всех экзотик экзотика.

Я тогда исподтишка дала ей подзатыльник, она чуть отвисла, но всё равно периодически с восторгом пялилась на мисс Флорес. А когда негритянка, жестикулируя, подняла руки, и Анжелика увидела почти розовые ладошки на черном фоне остального тела – она опять впала в эсхатологический ступор.

И вот их нам предстояло несколько раз кормить на квартире Зинаиды Петровны.

Следует ли упоминать, что как только Зинаида Петровна выиграла финальную битву за право принимать у себя американцев, она тотчас же засуетилась. От глобальной перепланировки квартиры и капитального ремонта спасло то, что времени было всего два дня. Но и за эти два дня она совершила практически невозможное. И сейчас её квартира сияла косметическим ремонтом, девственной чистотой и почти купеческим размахом – Зинаида Петровна собрала по всем знакомым самые лучшие ковры на стены и пол, и теперь её комнаты напоминали палехскую шкатулку, только с узорами изнутри.

Посуда была исключительно фарфоровая и хрустальная. Столовые приборы из старинного мельхиора с монограммами (и где она только взяла?). Скатерти из кипенно-белого льна, щедро вышитые гладью.

В общем, красота красотавишна.

И еда. Это была моя особая головная боль. Мне пришлось выдержать несколько кровопролитных битв на кулинарном фронте, и, когда я уже начала проигрывать, пришлось зайти с козырей – наябедничать Всеволоду. Поэтому стол был представлен двумя так сказать линиями или видами еды – исконно русской (блины с икрой, заливная рыба, холодец, оливье, салат «шуба», мясо с картошкой, запеченное в горшочках, сбитень и тому посконно подобное) и иное, так как мне сложно было определить этническую принадлежность этих блюд (жареная с луком и салом картошка, домашняя шаурма, пицца и всё прочее интернационально фастфудистое).

Именно последний перечень практически довёл несчастную Зинаиду Петровну до полуобморочного состояния. Она никак не могла понять, как можно давать гостям из самой Америки такую еду, как жареная картошка и пицца.

Наконец, безумная двухдневная гонка приготовлений была завершена. Зинаида Петровна в новом люрексовом платье, с высоко взбитой прической, при полном боевом макияже (перламутровые тени и перламутровая лиловая помада обязательно), в бусиках, клипсах, с затейливой брошью и кольцами на всех пальцах, была готова к встрече. Марина и Валентина Анатольевна, которые должны были подавать блюда и убирать грязную посуду, вырядились примерно также. С одной только разницей, что если у Зинаиды Петровны люрексовое платье было малиновое, то у Валентины Анатольевны – сиреневое. У Марины такого платья не было, поэтому она ограничилась выпрошенной у кого-то кофточкой. Конечно, тоже люрексовой.

На фоне люрексового блеска «сестёр» мы с Анжеликой выглядели, мягко говоря, простенько, как инопланетяне, чем вызывали снисходительно-насмешливые взгляды наших общинных дамочек. Мы оделись просто – Анжелика была в джинсах и обычной белой футболке с Мики-Маусом. А я надела светло-кофейного цвета самое простое платье (как и футболка с Микки-Маусом, оно было тоже из моей китайской сумки, захваченной из прошлой жизни).

За столом, кроме гостей, нас с Анжеликой и хозяйки, находились её муж и сын. Муж – лысенький добродушный толстячок и сын, нескладный парень, примерно лет четырнадцати. Оба были в тёмных костюмах, белых рубашках и при галстуках.

А ещё с нами была Леночка, девушка-переводчик, что сопровождала гостей.

Хитрая Зинаида Петровна и тут не смогла обойтись без ухищрений: она сама, её муж и сын сидели рядом, возле гостей. Нас же с Анжеликой хозяйка определила максимально подальше.

Ну и ладно, чай не бояре.

Торжественный ужин начался с того, что Зинаида Петровна многословно и длинно представилась сама, а потом также масштабно представила своего мужа и сына. Уловив мой насмешливый взгляд, торопливо и скомкано перечислила нас с Анжеликой.

Гости приступили к трапезе. Как я и думала, национальными разносолами заинтересовался только мистер Смит, да и то, как мне кажется, исключительно из вежливости. Кусок холодца, который гостеприимно положила ему Зинаида Петровна на тарелку, надолго ввел американского гостя в задумчивое и ошеломлённое состояние.

Зато все споро накинулись на пиццу и картошку. Только за ушами трещало. Блины с икрой сиротливо стояли на столе, вызывая обильное слюноотделение у мужа Зинаиды Петровны (перед праздничным ужином и приходом гостей нам всем был проведен обстоятельный инструктаж, что из блюд нам можно кушать, а что только для гостей).

Запечённое жаркое в горшочках тоже не вызвало у гостей энтузиазма. Не обратили они внимания ни на ковровую обстановку в квартире, ни на люрексовый блеск хозяйки. Зато вполне одобрительно покивали Анжелике на её футболку с Микки-Маусом. При этом с аппетитом уплетая пиццу.

Из спиртного было почти всё – и водка в хрустальном графине, и коньяк, и вина.

При таком обилии еды и спиртного гости раскраснелись. Вначале скованные люди теперь вполне расслабились. Завязался довольно милый и непринуждённый разговор.

– Расскажите, а как вы проводите выходные? – мило щебетала Зинаида Петровна, – а как вы празднуете свои праздники?

Мистер Смит, раздуваясь от собственной значительности, начинал рассказывать. Переводчица Леночка переводила.

Затем миссис Дэвис спрашивала о том, сколько школ есть в Калинове и какая там система образования. Отвечал муж Зинаиды Петровны. Леночка переводила. Потом вопрос задавала мисс Уилсон. Леночка опять переводила. Сперва вопрос. Потом ответ. Потом опять чей-то вопрос. Потом опять ответ.

Я заметила, что лежащая на её тарелке одинокая котлетка так и осталась не тронутой. Стало жаль бедняжку.

– Леночка, а вы же не поели даже, – сказала я и обратилась на английском к гостям, – вы не будете возражать, если мы дадим пару минут нашему переводчику, пусть тоже покушает?

Гости обрадованно закивали.

– А если есть вопросы, то я, или Анжелика вам поможем перевести.

– Что вы им сказали, Любовь Васильевна? – заволновалась Зинаида Петровна.

– Я предложила дать пару минут Леночке, пусть тоже что-нибудь съест, – объяснила я.

Зинаида Петровна сперва вскинулась. Но тоже зыркнула на целую котлетку на тарелке у переводчицы и милостиво кивнула.

– Спасибо! – благодарно прошелестела Леночка и торопливо принялась за еду.

– И блины с икрой обязательно попробуйте, – посоветовала я ей тихо.

– Так это же для гостей, – немного нервно возразила она.

– Ничего страшного. Это гости такое не едят. И все блины останутся мужу Зинаиды Петровны. Он же лопнет от такого количества. Так что ешьте. Спасите мужчину.

Леночка сдержанно улыбнулась и уже смелее принялась накладывать себе еду в тарелку.

Тем временем возникла небольшая пауза.

Я так-то не сильно хорошо могу по-английски, но в своё время, когда Пашка ещё был жив, мы поездили по всяким Египтам и Иорданиям, на море. Так что основные фразы я более-менее умела. А за столом у нас не диспут.

– Подайте соль, пожалуйста, – по-английски обратилась мисс Флорес.

Я перевела мужу Зинаиды Петровны, возле которого стояла соль. Он передал.

И так далее.

Но потом всё равно возникла пауза.

И я шепнула Анжелике:

– Расскажи им что-нибудь.

– Что? – перепугалась Анжелика.

– О себе можешь?

– Не знаю…

– Можешь, вы темы на уроках однозначно учили и сдавали. Было такое?

– Угу, – вздохнула она.

– Вот и расскажешь.

И обратилась к гостям (на английском):

– Уважаемые гости, это моя – приемная дочь. Её зовут Анжелика. И она пару дней назад закончила школу и мечтает стать учителем английского языка. Вы не возражаете, если она расскажет вам немного о себе, чтобы вы послушали и дали ей советы, как усовершенствовать английский и где у неё ошибки в произношении? Как раз и Леночка успеет доесть.

Гости обрадованно закивали. Ну и правда, такая малость, люди всегда любят оказывать услуги, которые им ничего не стоят. Зато тогда они в собственных глазах выглядят благородно. А тут такая возможность – посоветовать девочке-сироте, как лучше учить твой родной язык. Что может быть легче и приятнее?!

Анжелика встала из-за стола, покраснела и начала рассказывать тему из школьного урока. (ну, все же помнят, как на английском мы сдавали обязательный текст типа: Меня зовут Вася Пупкин. Мне пятнадцать лет. Я живу в городе таком-то. У меня есть папа, мама и брат… и так далее. В таком же духе).

Вот Анжелика и оттарабанила наизусть, без единой ошибки.

Гости обрадованно загомонили и принялись давать саоветы.

Сидящая за столом Зинаида Петровна не выдержала и язвительно сказала Анжелике:

– Молодец. Садись. Пять.

Анжелика покраснела ещё больше и готова была сквозь землю провалиться. Но тут к ней обратилась чопорная миссис Миллер. Как раз Леночка доела и уже начала переводить. В общем, миссис Миллер расхвалила Анжелику и пригласила её в гости в Бруклин на каникулы. Пожить в её семье.

От удивления и радости у Анжелики глаза чуть на лоб не полезли.

Но на этом сюрпризы не закончились.

Мистер Смит торжественным тоном сказал:

– Нам очень приятно, что наш родной язык вам так нравится, что вы готовы посвятить его изучению и преподаванию всю свою жизнь. Это очень благородно. И очень правильно. Ведь английский язык – самый главный язык в мире. Как и американская нация…

В общем в таком примерно ключе он затянул речь на несколько минут. Леночка старательно переводила.

Я сидела и пыталась понять, к чему это всё.

Наконец, когда воодушевленная речь иссякла, мистер Смит зафиналил свой спич такими словами:

– А, чтобы вам было ещё приятнее изучать наш язык, мы от нашей делегации хотим подарить вам этот фотоаппарат. На память. И приезжайте поскорее к нам в Америку. Вы должны своими глазами увидеть и убедиться, что это самая великая в мире страна.

С этими словами он вытащил из своей сумки и протянул вконец офигевшей Анжелике фотоаппарат. Да не простой, а «Polaroid». Таких у нас в Калинове ещё ни у кого не было.

Глаза Анжелики стали как блюдца.

Я, конечно, по поводу «великой страны» и всего остального могла бы жестко поспорить, но не стала метать бисер, а вместо этого вежливо поблагодарила гостей и сказала:

– Спасибо вам за подарок. Анжелика – сирота и не избалована презентами. Сами понимаете. Я её только недавно взяла под опеку, ещё и полгода не прошло. Она очень рада подарку, а особенно тому, что вы её пригласили в Америку. Где-то там живёт её родная мама и самая главная мечта Анжелики – хоть на минуточку увидеть её.

Что тут началось!

Возбуждённые гости повскакивали с мест и принялись давать советы и приглашать в Америку хоть завтра. Бедная Леночка только успевала переводить.

В результате договорились до того, что в Америку поедем мы с Анжеликой вдвоем на осенние каникулы. И будем жить в семье миссис Миллер.

Я поблагодарила гостей, но не успела ещё закончить, как вдруг раздался звенящий голос Зинаиды Петровны, полный боли и возмущения:

– А у Максимчика сегодня День рождения! Максим, встань!

Сын Зинаиды Петровны резко подскочил, чуть не опрокинув стул.

– Вот! Посмотрите! Это мой сын! Это Максимчик! И у него День рождения!

Гости переглянулись и изобразили улыбки. Мисс Уилсон и мисс Флорес вежливо спели «Happy Birthday to you». Мистер Смит вытащил из своей сумки и подарил Максимчику обычный калькулятор, самый дешевый, пластмассовый. Тот взял и обиженно буркнул «спасибо».

– А Фёдор Ильич у меня поёт в камерном хоре! – заявила Зинаида Петровна, расстроенным голосом и грозно рыкнула: – Федя, неси баян!

Несчастный мужичок покорно ушел за баяном. Через минуту он уже играл и пел «На сопках Манчжурии», а гости сидели и слушали.

За моей спиной раздался шепот. Я оглянулась, а там этот парень, латинос, ну, мистер Харрис, который, показывал Анжелике, как фотографировать на Polaroid, куда нажимать и так далее. Смотрел на неё и улыбался своей красивой улыбкой. А моя дурёха сидела и таяла. Я порадовалась – завтра этот американец улетит в свою Америку и на этом всё. Зато Анжелика после сегодняшнего вечера вряд ли теперь уже посмотрит на таких, как этот богемный Андрейка. Когда этот длинный, тяжелый, но наполненный приятными сюрпризами вечер, наконец, закончился. И мы с Анжеликой уже шли по ночным летним улицам домой спать, Анжелика радостно сказала:

– Тёть Люба! А ведь мы с тобой скоро едем в Америку! Кто бы подумал?! Ты это представляешь?!

Глава 2

– Любовь Васильевна! – воскликнула Зинаида Петровна таким тоном, словно только что прокляла меня до седьмого колена включительно.

Я вздёрнула бровь и вопросительно посмотрела на неё.

– Как вы себя вели?!

– Как? – не поняла наезд я. – Вы о чём, Зинаида Петровна?

– О праздничном ужине, который я проводила для американских друзей! Мало того, что напросились непонятным образом ко мне в дом, так ещё и подарки выпрашивали!

– Не понимаю, о чём вы?

– Как о чём?! Как о чём?! – взвизгнула Зинаида Петровна и побагровела так, что я аж испугалась, что её сейчас инсульт хватит. – Кто фотоаппарат выпросил, а? Ещё и эту свою привели, чтобы поездку в Америку для неё выпросить!

– Кого я привела? – нахмурилась я.

– Девицу свою! – взвилась Зинаида Петровна, – я буду поднимать вопрос о вашем поведении на совете общины!

– Да ну? – насмешливо посмотрела на неё я, – и что же вы предъявите как доказательства? Все знают о вашем бессовестном и несправедливом ко мне отношении, так что можете особо не стараться – вас не поймут.

– У меня есть свидетели! – гордо заявила Зинаида Петровна, – и Марина, и Валентина Анатольевна! Они всё подтвердят!

– И у меня тоже есть свидетель. Только в отличие от ваших – он независимый. Это переводчица Лена, – ответила я. – Абсолютно непредвзятый и нейтральный человек. Которая не связана со мной родственными или дружескими отношениями. И ей поверят гораздо больше.

– Вы на что это намекаете?!

– Я не намекаю, – пожала плечами я, – а говорю прямо. И Валентина Анатольевна, и Марина – ваши подружки. Это в общине знают все. А вот Лена – незаинтересованное лицо. Кроме того, вы тоже усадили за стол всех своих родственников – и сына, и мужа. Еще и выпрашивали для сына подарок на день рождения. Думаю, Лена на это тоже обратила внимание. И всем об этом расскажет.

– Да что вы..! – на Зинаиду Петровну было страшно смотреть, так она покраснела.

– А ничего! – отрезала я. Всё, она меня вконец достала и церемониться с нею я не собиралась, – Прежде, чем бросаться такими обвинениями, лучше бы мозги включили. И вообще – чего вы добиваетесь, Зинаида Петровна? Ваши бесконечные претензии и все эти подковёрные игры меня уже начинают утомлять. Так что имейте в виду – или вы оставляете меня в покое, или я вас смету. Уж поверьте, я могу!

Не глядя больше на «сестру» по общине, я круто развернулась и ушла.

Задолбали!

Я шла по улице и внутри меня всё аж клокотало!

Все эти дни, пока была американская делегация, Зинаида Петровна восемьдесят процентов своей энергии тратила на позиционные войны. Для неё очевидно жизненно важно было меня извести. И каждый раз мне приходилось отбиваться. Но, следует заметить, каждый раз я выходила победительницей. Что раздражало её ещё больше. Очевидно, недовольство копилось, копилось и вот вылилось.

Мысли перескочили на американскую делегацию. После того памятного застолья, Зинаида Петровна больше не навязывала им наши национальные блюда. Поняла, что права была я. После того, как на столе остались все эти блины и холодцы, зато все бутерброды, пицца и прочая дрянь были сметены до крошки, она стала хоть в этом вопросе ко мне прислушиваться.

Дело в том, что Зинаида Петровна, к сожалению, не знала, что большинство людей привыкли питаться так, как привыкли. И любые новые для них блюда – чаще всего не заходят. Да, есть определённый процент людей, у которых патологическое любопытство к жизни, к новым впечатлениям, распространяется и на еду. Я сколько раз в прошлой жизни бывала по всяким Египтам-Турциям-Тунисам и так далее, и всегда удивлялась: на завтраках в отелях, народ брал привычные блюда, и крайне редко – местные, экзотические. А это тем более американцы. У них все вкусы ещё более примитивны, вся культура на уровне комиксов (это я основные слои населения имею в виду). Так что мой расчёт полностью оправдался, и Зинаиде Петровне пришлось признать это.

Мы кормили делегацию ужинами все эти дни. Готовка и ужины происходили на квартире у Зинаиды Петровны. Завтракали они у себя в гостинице, там был довольно неплохой ресторан. Обедали они, когда как – то в ресторане, то в столовых тех предприятий, которые посещали. А вот ужины были возложены на нас.

Я усмехнулась, вспомнив, как после того памятного праздничного ужина, когда Зинаида Петровна поняла, что промахнулась, она, в окружении своих подруг, спросила:

– И что теперь? Чем мы их кормить будем?

– Привычной для них едой, – пожала плечами я.

– А что они едят? – осторожно уточнила Валентина Анатольевна, которая была всё-таки похитрее бескомпромиссной и склочной Зинаиды Петровны.

– Всякую ерунду, – поморщилась я. – на ужин можно сделать салат типа «Цезарь», пожарить отбивные или котлеты.

– А на гарнир? Кашу? Или пюрешку? Или лучше голубцы? – спросила Марина, на которой была ещё заготовка продуктов.

– Пюрешку они вряд ли будут, а вот картошку-фри – за милую душу съедят, – ответила я.

– А где мы возьмём картошку-фри?! – возмутилась Зинаида Петровна, – Вы бы ещё птичьим молоком их предложили накормить!

– Сами сделаем, – пожала плечами я, – там самое главное, соломкой порезать. И жарить потом во фритюре. Чугунок приспособим, нормально будет.

– Я как-то пробовала так жарить, – задумчиво пробормотала Марина, – так она у меня вся слиплась. Обычная жаренная картошка вышла. Только жирная очень. Никто её дома так и не ел.

– Так там есть парочка хитростей, – усмехнулась я.

Моя средний внучок, Елисеюшка, очень уж любил картошку-фри, но я не доверяла всем этим «Макдональдсам» быстрого приготовления, они поди масло во фритюрницах даже не меняют. Зачем ребёнка трансжирами и консервантами пихать? Нет, я уж лучше сама приготовлю. И ничуть не хуже. Правда повозиться приходилось, но зато Елисеюшка кушал с большим аппетитом.

– Там нужно картошку соломкой порезать, – продолжила объяснять я, – затем хорошо её промыть под проточной водой, чтобы крахмала не было.

– Делала я так! – рассердилась Марина, – говорю же, ерунда вышла.

– После того, как промыли, всю картошку нужно очень тщательно, насухо высушить, – усмехнулась я, – я это обычно простыми хлопчатобумажными или льняными полотенцами делаю. И жарить только сухую. Иначе слипнется. А чтобы жирной не была, то после жарки на бумагу её положить нужно, чтобы лишний жир впитало. Это если вручную делать, с помощью подручных средств.

Ну да, навороченных прибабахов из моего мира у нас же не было, так что придётся вот так вот, ручками.

Надо ли говорить, что бабоньки прониклись. А когда америкосы стрескали всю картоху фри (ели так, что аж за ушами трещало, а мистер Смит вынужден был признать, что в России картошка значительно лучше, чем у них).

Угу, конечно, лучше, раз она натуральная, без консервантов и прочей химии. Не зря вы всё это затеяли, чтобы на нашу картошечку припереться… – мелькнула, помню, тогда мысль.

Поэтому с тех пор мы на каждый ужин делали картошку-фри, а делеганты были очень довольны.

У меня были и другие идеи, так что с задачей мы справились на ура. Что потом отметил Всеволод.

***

– Тёть Люба, мы в село не поедем? – спросила Анжелика, которая после отъезда делегации весь день маялась от безделья.

– Поедем, – сказала я, – точнее давай сделаем так – ты поедешь завтра с утра, а я потом на выходные приеду?

– Ну мы же хотели все вместе… – надулась Анжелика.

– Ой, только не говори, что боишься сама в автобусе ездить, – поддела её я. – Сама с взрослыми мужиками встречаешься, а в деревню съездить не можешь.

– Я не встречаюсь! – вскинулась Анжелика.

– Да ладно! – удивилась я. – А как же Андрейка? Художник твой ненаглядный?

– Я с ним больше не встречаюсь, – поджала губы Анжелика, – он ограниченный и примитивный.

– Не может быть! – подлила маслица я, – он же это… как его? а! богема!

– Да какая он там богема! Мужику тридцать лет, а он сидит в Калинове, какую-то фигню рисует и надеется, что станет знаменитым, как Сальвадор Дали!

– Ну, а вдруг станет? – продолжила подначивать Анжелику я, с удовлетворением наблюдая, что всё идёт по моему плану.

–Сальвадор Дали пахал, как конь. И был реально талантливый! – отрезала Анжелика, – а этот сидит в своём подвале, который он непонятно зачем называет мастерской, и жалуется, что мир его не понимает!

– Так, может, он настолько гениальный, что значительно опередил своё время? – прищурилась я. – Может, после смерти к нему придёт признание?

– Я не хочу после смерти! Я хочу сейчас жить хорошо! – заявила Анжелика.

– А как, по-твоему, нужно жить, чтобы было «хорошо»? – закинула удочку я.

– Поступлю в училище, выучу английский. Поеду в Америку, выйду замуж за Джоша…

– За какого ещё Джоша? – испугалась я.

– Это мистер Харрис, – улыбнулась Анжелика, – Джош Харрис. И я буду миссис Анжелика Харрис. Красиво же?

– А ты уверена, что он на тебе сразу женится? – спросила я.

– Конечно! – с железобетонной уверенностью кивнула Анжелика.

Я вздохнула. Этот период, развал СССР и «лихие девяностые» был началом процесса, когда США начали нашим людям усиленно засирать мозги. Подменять общечеловеческие идеи и ценностями жвачкой с красивыми вкладышами. И конечно же, начали они всё это с молодёжи. Вот сидит такая себе девочка Анжелика и у неё хрустальная мечта – уехать в Америку и выйти замуж за Джоша. А подумать, что, может, этот Джош живёт там в какой-нибудь Алабаме, посреди выжженной солнцем прерии в убогом вагончике? Но нет, выйти за Джоша замуж, по её мнению, круто, потому что Джош – американец!

Я поморщилась и сказала:

– А почему ты уверена в этом?

– Ты видела, как он на меня смотрел всё время?! – привела убойный аргумент Анжелика.

– А ты не думала, Анжелика, – попыталась я опустить её с небес на землю, – что смотрел он на тебя потому что ты для него – экзотика? Эдакая интересная зверушка? Ты же тоже на мисс Флорес смотрела.

– Потому что я таких людей не видела, – начала Анжелика и осеклась.

– Ну вот, – развела руками я, – сама понимаешь.

Анжелика промолчала. Только покраснела сильно-сильно.

– Ты пойми, Анжелика, – попробовала направить её мозги в правильное русло я, –  Джош приехал в составе делегации в варварскую Россию, в осколок некогда великой страны, чтобы «протянуть братскую руку помощи». И отношение у него, у них всех, к нам – свысока. А почему? Потому что больше великой страны нет. Да, мы ещё встанем на ноги, мы ещё покажем себя. Через много лет. Но сейчас – нет. И отношение у него – как высшего к низшему. Тебя такое положение вещей устраивает? Ты хочешь жить замужем в какой-то Алабаме, готовить еду, рожать детей, стирать-убирать и полностью зависеть от мужа? Сегодня он любит тебя – хорошо, на тебе, Анжелика пять долларов, можешь сходить в магазин и купить себе новые трусы. А завтра его какая-то молодая вертихвостка увлечет, и он тебя под зад ногой. А детей отберет. Потому что он – американец, а Америка своих граждан охраняет. А ты – чужачка, пришлая, понаехавшая. И ничего ты не сделаешь. Будешь всю жизнь терпеть. Хочется тебе такой жизни, да?

– А что мне делать? – опустила голову Анжелика.

– Во-первых – не унывать. Потому что лишние слёзы-сопли проблему никак не решают. А решение здесь одно – стань кем-то, чтобы из себя что-то представлять. Стань с ним на равных. И вот тогда ты можешь быть равноправным партнёром. Брак – это равноправное партнёрство. И только на таких условиях ты сможешь быть счастливой и не бояться о завтрашнем дне.

– Я поняла… – задумчиво сказала Анжелика, – я выучу английский, получу образование, а потом выйду замуж за Джоша!

– Уже лучше, – кивнула я, понимая, что за пять лет концепция ещё десять раз изменится.

***

А через день состоялся тот разговор с Всеволодом. Мы беседовали в его библиотеке, как обычно.

Он удивлённо рассматривал мой листочек, на который я выписала тех людей, которых хочу видеть у себя в группе.

– Хм… удивительно, – наморщил лоб старейшина, – почему семь, а не десять?

– Потому что я считаю, что в группе должны быть близкие доверительные связи. А десять человек – это уже практически толпа. Да и семь многовато, но, если будет меньше, можем не справиться с некоторыми делами.

– Угу… ясно… – задумчиво протянул Всеволод и тут же поднял взгляд на меня, – Любовь Васильевна, ну я всё понимаю. И в целом к кандидатурам у меня каких-то замечаний нет. Вот только…

– Что вот только?

– Одна кандидатура меня… как бы это сказать..?

– Смущает? – подсказала я.

– Да, смущает, – кивнул Всеволод.

– Если вы имеете в виду Петра Кузьмича, то это из-за того, что он юрист. Я бы, конечно, лучше Валентина взяла. Но вы же не отдадите.

– Валентина не отдам, – опять кивнул Всеволод. – Но нет, меня совсем другая кандидатура смутила…

– Какая? – не поняла я.

– Зинаида Петровна! – старейшина покачал головой, – Любовь Васильевна, я прекрасно знаю, как она к вам относится. Неужели вы решили таким вот образом расквитаться с нею? Это противоречит морали и принципам…

– Подождите! – перебила Всеволода я, – какие принципы?! Кто чему противоречит?! Вы о чём вообще?

– Решила загонять её? – напрямик, без экивоков, брякнул Всеволод.

А я поморщилась:

– Я прекрасно знаю, что она ко мне плохо относится, – пожала плечами я, – но выбрала я её как раз потому, что у неё много энергии, которую она не знает, куда девать, вот и ищет себе врагов. А если не находит, то придумывает и потом с удовольствием воюет, втягивая всех вокруг.

– Так зачем она тебе?

– Я дам ей Высшую Цель. Мотивирую так, что она загорится. И тогда у меня будет мощный таран, который на пути к цели сметёт любые преграды. А мне останется потом только пройти и взять приз.

– Вы точно уверены, что справитесь?

– Если надо – справлюсь, – улыбнулась я и мы перешли к обсуждению остальных кандидатур.

***

По дороге домой я заглянула в подвал, где Игорь держал видеосалон. Он как раз возился с кассетой (перематывал ножницами длинную ленту и тихо ругался).

– Игорь? – поприветствовала я его.

– Любовь Васильевна, – обрадовался он мне, – что скажете? Если можно, полсекундочки подождите, я только ленту заклею, а то сейчас концы опять потеряю.