Read the book: «Хан Батый и десантники. Книга 1. Выживание. Альтернативная история с попаданцами. Посвящается курсантам военных училищ СССР»

Напоминание.

Уважаемые читатели, автор просит вас не пытаться искать несоответствия изложенных исторических событий, а также характеров и поступков подлинных исторических личностей с общепринятыми, так как автор обрисовал их по своему разумению, а также сообщает, что все остальные герои книги являются вымышленными. В некоторых случаях, незначительно изменены географические координаты отдельных населённых пунктов и временных дат.

Часть 1.

Смена караула.

Лёгкая самоходная установка АСУ 57

Лейтенант Судейкин. Дождь лил уже четвёртый час, то затихая, то усиливаясь. Время от времени сверкала молния и раздавался гром. Ничего необычного в средних широтах России. На дворе 4 мая 1972. Лейтенанту Судейкину пришли на ум строки «люблю грозу в начале мая» из школьной программы. Лейтенант шёл несколько сбоку от шагающих в ногу семерых курсантов десантников. Все, как на подбор, крепкие, здоровые парни, самый маленький Иманкулов 1м80, самый большой – Коверда, 1 м 94.

Время 5 часов утра, самое неудобное время перед рассветом, когда особенно сильно хочется спать. И именно в это время, в караул пришёл дежурный по училищу, капитан Чернов, он же командир первой роты курсантов, заступившей накануне на дежурство. Ему, видишь ли, захотелось проверить бдительность несения караульной службы подчинёнными. Честь нести караул в эту ночь, выпала второму взводу, и Судейкин выполнял роль его начальника.

Это был его взвод, и он командовал им уже почти три года, сам являясь выпускником этого училища 1969 года. Курсанты заканчивали третий курс, впереди маячила стажировка в воинских частях СССР. Уже каждый знал место своей стажировки. Курсанты чувствуют себя почти офицерами, три года выучки сделали их сильными и волевыми парнями, разительно отличающимися от тех угловатых и нерешительных подростков, какими они были 3 года назад, являясь в большинстве выпускниками школ из различных городов страны. Струи дождя стекали с плащ-палатки на асфальт.

Темноту едва освещали фонари на столбах вдоль дорожки ведущей к следующему посту – складам. Только что они покинули предыдущий пост – гаражи. До этого, все смены постов прошли заурядно, в соответствии с уставом караульной службы, но в гаражах случилось самое настоящее ЧП. Часовой, нёсший караул на этом посту, Коверда Олег, был застигнут спящим в кабине грузовика ЗИЛ 131, куда он спрятался от дождя и заснул там, отогревшись. Мало того, его пришлось искать целых 10 минут, осматривая все машины и закоулки гаражей. Вот он сейчас идёт угрюмо в строю, следом за разводящим караула, сержантом Винокуровым.

Ох уж этот Коверда! Сколько мучений потребовалось, чтобы из этого увальня сделать настоящего военного! На первом курсе даже пришлось самолично наматывать ему его, весьма неароматно пахнущие портянки, на ноги. Такую процедуру проделывали позже и замкомвзвода и командир отделения, пока он наконец сам не смог достаточно удовлетворительно выполнить эту операцию. А его висение на турнике, в позе сосиски, когда он не мог подтянуться ни разу.

Слава Богу, сейчас он мало чем отличается от остальных, тем, более, что природа наделила его высоким ростом и достаточно крепкого сложения. Но он и сейчас, порой, выкидывал номера, за которые приходилось расплачиваться нарядами вне очереди, посылкой на кухню и т.п. Но в этот раз его вина просто зашкаливала. Судейкин гадал, что предпримет капитан Чернов? Доложит ли вышестоящему начальству или спустит это дело на тормозах? Он склонялся ко второму варианту, всё-таки Коверда ещё недостаточно повзрослел и его ещё можно подтянуть до более высокого уровня.

Да и самому капитану за это достанется. Но наказание наступит непременно. Да и само происшествие наверняка заставит того задуматься над своими поступками. Ведь если дать этому нарушению беспристрастную оценку, то возможно даже отчисление из училища. Но по Коверде видно, что он явно переживает о случившемся и казнит себя за свой поступок. Ладно, завтра надо будет подумать над этим более серьёзно.

Курсант Коверда Олег. Ну он попал! Это же надо было так вляпаться. Как он заснул, потеряв контроль над собой? Одни вопросы. Да, он не выспался. Предыдущую ночь он провёл в самоволке, навещая свою девушку, живущую в Рязани. В казарму вернулся всего за три часа до подъёма и конечно же не смог уснуть, взбудораженный эмоциональными и острыми воспоминаниями о прошедшем свидании. Понятное дело, что весь день он ходил, как варёный и дремал на лекциях, едва сдерживаясь, чтобы не заснуть. А тут ещё этот противный дождь! Можно было, конечно, просто зайти под навес гаража, но его привлекла кабина машины.

Он хотел всего лишь немного посидеть подремать и потом за 5-10 минут до окончания смены выйти из кабины, чтобы встретить разводящего во всеоружии. Но увы! Случилось то, что должно было случиться. Теперь на него напустят всех собак. Хорошо бы, чтобы дело не дошло до комбата, а там и ещё выше. С учётом всех прежних прегрешений, вполне могут и отчислить. Что скажет отец – полковник штаба округа? Он безусловно огорчится. Мать, конечно, пожалеет, будет приговаривать

– Ну как же ты, Олеженька? Бедный ребёнок, устал, наверно? Ну ладно, буду каяться, просить командира роты не сообщать об этом проступке комбату. Ну а наряды он отработает. Не впервой.

Сержант Винокуров Владимир. Опять этот Коверда! В отделении все курсанты вполне адекватные люди, а этот маменькин сынок уже достал. Сколько же можно! Вот ведь повезло с подчинённым. Ну никак не перевоспитывается курсант. Правда, все командиры сочувствуют. Все понимают, что воспитать Коверду можно, но только для этого потребуются годы кропотливого труда. Через год выпуск и Коверда уйдёт в «свободное плавание». Винокуров поступил в училище из армии, закончив учебку и прослужив ещё полгода. Не доводилось ему иметь таких подчинённых. Но ничего страшного, справимся. Пусть даже разжалуют и поставят командиром отделения другого курсанта. Гора с плеч! Пусть кто-то другой помучается.

Капитан Чернов. Ну и угораздило же меня! Какого чёрта я попёрся проверять караул в такое время! Лучше бы посидел в штабе до рассвета, попил чаю с печеньем. А теперь на свою голову стал свидетелем ЧП. Замять это дело не удастся, слишком много свидетелей. Ну и ладно, ничего не поделаешь. Придётся докладывать комбату и вышестоящему начальству. Сейчас сменим последний пост и вернёмся в караулку. Там и поговорим с Судейкиным по этому поводу. Капитан командовал этой ротой первый год. До этого он служил в Венгрии. В конце июля прошлого года его вызвал командир части и сообщил ему, что его переводят в Рязань на повышение.

Благодарил за добросовестную службу и желал дальнейших успехов. Хотя капитана не очень радовало новое назначение. Та же должность командира роты, правда в военном училище, где должности офицеров считались на ступень выше, чем в армии. Но его возраст… Ему уже 34 года. Некоторые в этом возрасте уже подполковники, в крайнем случае майоры. Он служил честно, старался изо всех сил, но командование, как-то не замечало его и на повышение уходили те, кто вился вблизи к начальству, угождал тому, посылал своих солдат на дачку командиру части, помочь в строительстве забора, бани и т.п. Он же, со своим упрямым характером, отсекал подобные предложения.

К тому же отказывался пить до непотребного состояния, как большинство его коллег, на совместных офицерских посиделках, по причине каких-либо праздников, чем вызывал настороженность со стороны сослуживцев. За это ЧП он наверняка получит выговор и даже, возможно, замечание о несоответствии с занимаемой должностью. В этом случае звания майор он не получит ещё лет пять.

А теперь я -Курсант Вождёв Фёдор. Идя следом за Ковердой и кутаясь в плащ-палатку, размышлял – Что ждёт Олега? На этот раз его непременно накажут жёстко. Жалко парня. Олег прибился ко мне с самого первого курса. Спали на одной койке – я сверху, на втором ярусе, а Олег ниже на первом. Почему-то с ним никто не хотел дружить, и он прикипел ко мне. Я вроде, как взял над ним шефство. Учил его держаться наравне с другими, преодолевать свою заторможенность.

Подгонял его по утрам, во время подъёма, когда он, спросонья, не мог понять, что от него требуется. Ну и Олег потихонечку подтянулся, повзрослел и даже ходит в самоволки. И я с ним ходил не раз. У него даже девушка есть в Рязани, а я таким фактом не могу похвастать. Есть у меня девушка, ещё со школы, но наши отношения какие-то несерьёзные. Она сейчас учится на 2 курсе Московского горного института. Надеюсь, в это лето, во время каникул, навестить её в Москве. Сам то я почти местный. Жил в городе Касимове, всего то 200 км от Рязани. Ну а Олег, я думаю, переживёт это ЧП. Всё-таки его отец наверняка предпримет какие-то меры, отмажет его от наказания.

Я только что сменился с поста №1 – Знамя Училища, самый почётный пост. Доверили за заслуги. Учусь хорошо, почти отлично, спортсмен. На последней олимпиаде училища завоевал 4 первых места по разным видам спорта и, капитан Чернов, перед строем, объявил мне благодарность и 10 суток отпуска, видимо забыв, что подобная награда для курсантов не предусмотрена. У нас всё время расписано -учёба, каникулы.

Для всех одинаково. Ох и трудно стоять в карауле, у знамени! Два часа по стойке смирно. Можно лишь пошевелиться, когда никто не смотрит. Глаза слипаются. За год почти научился дремать стоя. Ещё немного и смогу спать стоя. Сейчас, при засыпании, начинаю валиться и в тот момент просыпаюсь, но дайте срок, и я научусь. В школе я учился без напряжения, хотя и не на отлично, в училище поступил без труда – две пятёрки и две четвёрки за вступительные экзамены. А конкурс в тот год был пять человек на место. Первый курс, конечно, дался тяжело, но со второго уже всё пошло, как по маслу.

Курсант Зотов Анатолий. Он, как и большинство, поступил в училище со школьной скамьи. Приехал в Рязань из маленького городка в Казахстане. После распределения вряд ли он увидит свой город снова. Десантники обычно располагаются рядом с крупными городами, там, где есть аэродромы. Ступая следом за Вождёвым, особенно не задумывался. Сильно хотелось спать, и голова варила с трудом. Мысли едва шевелились. К выходкам Коверды уже привык. Меня уже ничего не удивляет. А с Коверды, что взять? С него, как с гуся вода. Сейчас сменим последний пост и в караулку, а там спать и спать. Ну их всех! За всех переживать – на себя ничего не останется. У него была такая характерная черта- спать, как только нашёл точку опоры.

Курсант Теплов Валерий. Ага. Ну, Олег, теперь то ты наверняка получишь достойное наказание! Так тебе и надо! Я был уверен, что он попадётся рано или поздно. Маменькин сынок! Неужели нельзя было два часа потерпеть? Ну ладно, залез в кабину, но за временем то надо следить! Я бы так никогда не попался! Ничего не скажешь против. Теплов числился среди самых достойных курсантов. Дисциплину явно не нарушал, учился примерно, но в отличники не выбивался. Рост 1м 91, блондин, симпатичный и располагающий к себе, хотя и была у него черта – несколько пренебрежительное отношение к другим курсантам, не входивших в число его друзей и слегка замаскированная язвительность, частенько вырывавшаяся наружу.

Курсант Забуиров Фарад. Он поступил в училище лишь со второго раза. Татарин из Оренбурга, метр восемьдесят, коренастый и крепкий. Очень миролюбивый, старающийся дружить со всеми. Из головы не выходила сцена поимки Коверды, когда его застигли в кабине спящим. Как тот дёрнулся и выскочил наружу. Ничего ещё не соображая, а увидев командира роты, с каким-то тоскливым выражением уставился на разводящего. Ни капитан Чернов, ни Судейкин, не стали его ругать и обошлись несколькими словами осуждения. С караула его сейчас снимут и отправят в казарму, а все выводы и разборки последуют скорее всего завтра. Любое неприятное событие, произошедшее на глазах, камнем ложится на душу и вывести его оттуда будет непросто. На неделю настроение подпорчено. Ощущение, как будто он сам был на месте Коверды. Почему я всегда воспринимаю чужие проблемы, как свои личные? Все эти мысли Забуиров перекатывал в своей голове, шагая следом за Тепловым.

Курсант Иманкулов Рустам. Поступил в училище по лимиту, с небольшой скидкой на уровень образования, как посланец «солнечного Узбекистана», хотя совсем не дурак и школу закончил русскую. Уроженец древнего Самарканда и, хотя и проходивший по графе национальностей, как узбек, на самом деле, скорее всего был, как я лично предполагаю, как минимум, на 50% бухарским евреем. Уж очень он был хитроватым и деловым. Командиры часто просили его добыть какой-нибудь дефицит, и он всегда привозил с каникул заказанные товары, сыскав таким образом негласную поддержку начальства и кое какие послабления по службе. А в целом вполне дружелюбный и весёлый парень.

Покинув территорию гаражей, через автомобильный проезд, смена вступила на дорогу, ведущую вдоль складов с одной стороны и задней стенкой гаражей, с другой и направилась к деревянной вышке, на которой нёс службу часовой, в настоящий момент курсант Александр Марченко. Выпускник школы из города Полоцка, поступил в училище достаточно успешно. Рост 1м 91, шатен, крепкий. Несколько застенчивый, но старающийся выглядеть решительным и суровым. Умный и грамотный, но, как обычно, в отличники не вышедший. Его смена закончилась и он, чтобы не тянуть время, спустился с вышки, на которой он простоял всю смену, скрываясь от дождя под её крышей и прохаживался рядом, всматриваясь в сторону подходящего караула. Когда смена приблизилась метров на 10, согласно уставу, крикнул «Стой! Кто идёт?» и получил соответственно ожидаемый ответ; «Разводящий со сменой!». Ну и дальше, как положено: «Разводящий ко мне, остальные на месте!».

Все встали и Винокуров направился к Марченко. Подойдя к нему, скомандовал: «Курсант Иманкулов, принять пост!». Иманкулов зашагал к Марченко. В это время капитан Чернов и Судейкин приблизились к вышке, наблюдая за действиями часовых. И вот тут-то, прямо в вышку, шарахнула молния, да с такой силой и чудовищным грохотом, что все, находившиеся вблизи, оглохли и ослепли. Затем раздался взрыв, раскидавший присутствующих в стороны. Вышка раскололась и ярко загорелась, но этого уже никто не увидел.

Пробуждение.

Первым пришёл в себя Забуиров, поскольку в момент удара молнии находился дальше всех от вышки. Сначала он перевернулся и сел на землю. Вокруг было темно, ни одна лампочка в пределах видимости не горела, зато весело трещала, ярко горевшая вышка, а точней, та незначительная её часть, не рухнувшая в результате попадания молнии.

На земле тлели обломки мокрых подпорок. Самое удивительное, что он заметил, не было дождя, а небо было совершенно чистое, если не считать парочки маленьких облачков. Луны не было, но звёзды светили достаточно ярко. – Интересно, сколько же я пролежал без памяти? -подумал Фарад. Разглядев, лежащих невдалеке товарищей, вскочил и кинулся к ближайшему к нему Теплову. Тот уже пришёл в себя и как раз, пытался приподняться с земли. Он, как и Фарад, был совершенно мокр, поскольку повсюду на асфальте, разливались большие, но мелкие лужи. Фарад помог ему подняться, и они принялись осматривать себя в поисках ран, но ничего не нашли.

Рядом послышался стон и ругательства, это поднимался Зотов. Уже подавали признаки жизни Вождёв и Коверда. Рядом с вышкой лежали остальные. Фарад и Валера подошли к Чернову и Судейкину. Сердца обоих бились, но они, как тут же выяснилось, а ещё и Винокуров с Иманкуловым и Марченко, лежали в отключке.

– Что делать? – спросил Теплов.

– Надо, наверное, быстро отнести их до санчасти или наоборот кому-то сбегать туда и вызвать врача или медсестру – ответил Забуиров. Идея сделать искусственное дыхание и приводить в чувство лежащих, почему-то никому в голову не пришла.

Забуиров вызвался добежать до санчасти, а Теплов принялся названивать по стоящему рядом, под «грибком», телефону в караульное помещение. Как назло, телефон молчал, не удалось дозвониться ни до караула, ни до штаба училища. Странным было то, что не было видно ни одной горящей лампочки на территории училища. Кроме того, стояла настораживающая тишина. Не было слышно ни одного звука со стороны Рязани, что было просто удивительно. Хоть и время показывало начало шестого, но в городе обязательно должны были ездить какие-нибудь машины, шуметь предприятия.

И крайне поражало исчезновение в небе туч с дождём за такой короткий промежуток времени. Поднялись и подошли Коверда с Вождёвым. Вместе начали теребить лежавших без сознания. Быстро поняв бесперспективность этого дела, стащили их на более сухое место и оставили лежать, подложив им под головы свёрнутые плащ-палатки. Затем начали осматривать друг друга. Ничего опасного не обнаружив, отряхнулись от грязи и стали поджидать Забуирова с помощью. А вот и он бредёт, и в свете ещё горевших обломков вышки, выглядит ошарашенным.

– Ну что? – спросил Зотов – Где врачи?

Забуиров подошёл и с каким-то ужасом ответил, почему-то шепотом – Училища нет! –

Как нет? – заорали все –

А вот так! Через сотню шагов в любую сторону один только лес. Я пробежал вдоль всего периметра и не нашёл даже тропинки.

– Не может быть, ты, наверное, сбрендил! -

– Сами проверьте! -

Толпой двинулись к выходу с территории складов. Вышли наружу и сразу, в довольно уже светлом рассветном часе, увидели стену леса в 20 метрах от ворот, тянувшуюся в обе стороны. Пошли вправо вдоль стены складов. Лес не исчезал. Вернулись обратно. Ладно, подождём, когда рассветёт окончательно. Забуиров предложил покричать и позвать хотя бы курсанта Семёнова, который заступил охранять соседний пост – гаражи.

Курсант Семёнов Александр. Выпускник школы Серпухова. Крепкий, метр восемьдесят два, член футбольной команды батальона. Из недостатков – слабая дисциплина и готовность выпить при случае, как, впрочем, у многих других. Учится средне, без особого рвения. Но, как друг, надёжный и на него можно положиться, не раздумывая.

Хором заорали – Сэм! -

В ответ услышали из-за забора – Чего орёте? –

Ты живой, Сэм?

– Живой. А что случилось? Я видел, как молния ударила с вашей стороны. Но ничего особенного не заметил.

Мы заорали – Беги сюда! Уже через пару минут Семёнов подбегал к нам. Рассказали ему о молнии и показали лежащих.

В это время зашевелился Судейкин. Ура! Кинулись к нему, помогли сесть. Он сидел, потряхивая головой. Мы стояли вокруг и смотрели на него. Наконец он пришёл в себя и начал оглядываться, пытаясь понять происходящее. Уже было достаточно светло и обломки вышки догорели и дымились. На востоке появились первые солнечные лучи. Подал признаки жизни капитан Чернов. Его приподняли и усадили рядом с Судейкиным, прислонив к стене склада. Тут заметили, что у него с головы течёт кровь. Его видимо не слабо приложило о кирпичную стену склада. Судейкин велел Семёнову сбегать на свой пост и поискать в машинах аптечку.

Семёнов побежал к гаражам и через 10 минут вернулся, с трудом найдя в одной из машин аптечку, хотя, по правилам, она должна была находиться в каждой машине на видном месте. Судейкин вытащил из аптечки бинт и перебинтовал голову капитану. Ещё раз осмотрели не пришедших в себя. Главное, удостоверились, что они живы, зато заметили, что у всех троих обожжены открытые участки кожи – ладони рук и лица, а у Марченко даже ствол автомата местами оплавился. Слава Богу, что патроны в магазинах не взорвались. Обожжённые места покрылись волдырями и некоторые из них уже прорвались и из них сочилась кровь и лимфа.

Перевязали, как умели и лежащих. При этом очнулись Винокуров и Иманкулов, но явно ещё не соображали, что с ними случилось. Я посмотрел на часы. Часы у меня были отцовские, ещё довоенные, марки «Победа». Корпус целиком из золота. Часы показывали без пяти шесть. Уже было светло. Всем пришедшим в себя сообщили о странном событии. Поскольку Чернов пока ещё был слаб, как и Винокуров с Иманкуловым, то Судейкин приказал остаться на месте Семёнову и Забуирову, а с остальными пошли поглядеть, что случилось. Вышли в ворота, ведущие из складов на дорогу в город, и подошли к расположившемуся напротив лесу. Потрогали деревья.

Они были настоящие. И это был самый настоящий лес, дремучий, очень густой, состоящий в основном из мачтовых сосен, высотой метров в тридцать, перемешанный местами елями, берёзами и осинами. Не было заметно никаких следов человека, кроме того, в изобилии, лежали упавшие подгнившие деревья, указывающие на то, что никакие лесники здесь отроду не водились и уборкой валежника не занимались. Пошли влево вдоль кромки леса. Судейкин приказал мне и Коверде двигаться впереди на 10 метров, держа автоматы на изготовке. Сам он, с Зотовым и Тепловым, шли за нами, также настороже с автоматами. Судейкин вынул пистолет и держал его в руке.

Медленно двигаясь, прошли мимо того, что было гаражами. Забора не стало, а с ним пропал и пост техконтроля с выездными воротами. Исчез кусок забора между складами и гаражами, прихватив с собой один ремонтный бокс. Прошли через обрезанный, как бритвой на четверть второй рембокс и по стоянке машин, где большинство машин исчезло, а две были разрезаны на части, мимо заправочного поста, мойки, всё время забирая влево по кругу, рядом с водонапорной башней, по ходу закрыв, на всякий случай, вентиль раздачи воды, вновь вышли на территорию складов, где миновали опять же, разрезанный почти на половину, склад парашютов и вышли сзади гаражей, где лес отдалялся от задней стенки метров на 60, утрамбованной траками гусениц площадки. Вернулись к вышке и поделились впечатлениями с оставшимися на месте.

По предварительной оценке, территория училища была обрезана почти правильным эллипсом с большим диаметром около 120 -130 м и маленьким в 90м, плюс минус 10, вытянутым по линии запад –восток. Всё пространство вне эллипса занимал лес. За время нашего путешествия, которое заняло менее получаса, очнулся Марченко, а Винокуров и Иманкулов, уже вполне, если так можно выразиться, очухались. Капитан чувствовал себя не очень хорошо и продолжал сидеть, прислонясь к стенке. Вероятно, имело место небольшое сотрясение мозга, вызывавшее тошноту и головокружение.

Взрыв откинул его на кирпичную стенку склада продуктов долгого хранения и НЗ, тогда, как другие приземлились на полуподземный склад вооружения, засыпанный землёй и покрытый мягким дёрном. Судейкин оповестил всех о результатах предварительного осмотра и предложил высказываться. Но никто не смог ничего дельного предположить. Я рассказал, что не так давно, прочитал фантастический роман какого-то писателя о том, что кусок Земли, с находящейся на ней деревней, поменялся местами с таким же куском другой планеты. Попавшие на другую планету земляне были вынуждены приспосабливаться к местным реалиям и в конце концов приспособились, но прошли через многие сложности.

Мою версию приняли, как предварительную, но капитан, чтобы окончательно удостовериться, предложил пройтись в сторону, где на нашей планете текла река Ока, благо, что до неё совсем близко. По прикидке, примерно 4 км строго на север. Пусть два курсанта с лейтенантом отправляются в ту сторону. Если идти не торопясь, даже через лес, то 4 км можно пройти за час, но пусть они пройдут полтора и тут же, если не найдут реку, возвращаются обратно. Очень важно, чтобы они вели себя, по возможности тихо, не привлекая к себе внимания.

Кроме этого, курсант Семёнов пускай залезет на водонапорную башню и займёт там позицию на площадке, а курсант Теплов на крышу одного из складов с такой же задачей и внимательно наблюдают за подступами. Судейкин велел мне и Забуирову следовать с ним и мы, взяв автоматы на изготовку, двинулись к лесу. Семёнов полез на водонапорную башню, а Теплова подсадили на крышу гаража, где тот перешёл к торцу здания, поближе к ограде и стал следить за окружающей местностью. Семёнов, забравшись на десятиметровую башню, встал на площадке рядом с баком на пять тонн воды. Постучав по корпусу, он определил, что бак почти полон, заметив, что закрыть вентиль, было удачной идеей.

Первая вылазка

Мы с Судейкиным, вощли в лес и зашагали на север. Лес был густой, мало того, упавшие деревья перекрывали нам дорогу и приходилось их обходить или перелезать. Почти сразу увидели скачущих по верхам белок, несколько раз из-под ног выскакивали зайцы. Щебетали птицы, где-то стучал дятел, жизнь била ключом. Примерно через полчаса, услышали треск веток впереди и моментально кинулись к ближайшим деревьям, скрывшись за ними. Треск приблизился и мы, с облегчением увидели, что это три лося, не торопясь продирающиеся через чащобу.

Один лось был громаден, с рогами, а два других гораздо меньше и без рогов. Никто из нас никогда не был знатоком лесной фауны, да и полевой, кстати, тоже, поэтому мы не определили, были ли меньшие лоси самками или подрастающими детёнышами. Пропустив лосей, двинулись дальше. Ещё через пять минут набрели на родничок, который выбивался из-под большого камня и, образовав небольшую ямку, диаметром с полметра и глубиной сантиметров 10, устремлялся по узенькому руслу вниз по склону.

Уклон, между прочим, был достаточно заметен и от остатков бывшего училища не прерывался, хотя и был незначителен. За то время, что мы прошли, а это было не меньше километра, перепад высот составил примерно 15-20 метров и было видно, что спуск продолжается. Мы напились холодной и чистейшей воды из родника и продолжили путь, при этом идя вдоль ручейка, который служил нам теперь ориентиром. Где-то ухала сова, куковала кукушка. Ничего инопланетного не было заметно. Ещё через полчаса, мы заметили впереди просвет и вскоре лес закончился, а мы оказались на берегу реки. До самой воды было ещё не менее 100 метров пологого спуска, но мы уже решили дальше не идти. Была ли эта Ока?

Несколько смущал факт, что река была совершенно узка, по крайней мере не более 20 метров., а может и меньше. Однако, стоя на берегу, мы видели, что по отчётливо виденным отметкам, река разливалась и гораздо шире, но то, что это не Ока, было предельно ясно. Ну что же, поглядев ещё на реку, мы развернулись и потопали обратно, вдоль того же ручейка, впадавшего в эту реку и, обратный путь, занял у нас гораздо меньше времени. По моим часам мы отсутствовали 1 час и 45 минут. А время, между тем, подошло к 9 часам.

Пока мы отсутствовали, капитан Чернов поделился с оставшимися идеей, что необходимо найти какое-нибудь удобное помещение для нас и, по его мнению, этим помещением послужит, расположенная на стороне гаражей, лаборатория кафедры сопромата, где мы ещё на втором курсе проводили испытания металлов на прочность, твёрдость по Бриннелю и в этом году учились основам сварки и резки металлов.

Поддерживая капитана и помогая Марченко с Иманкуловым, подошли к помещению, до которого было всего сотню метров. Винокуров от помощи отказался и ковылял самостоятельно. Дверь, конечно, была заперта, но, к счастью, открывалась внутрь и поэтому Зотов сильным ударом ноги выбил замок, и все вошли. Помещение представляло собой аудиторию на 30 человек с 15 лабораторными столами и кафедрой преподавателя. За спиной преподавателя находилась доска с мелом и дверь, ведущая на небольшой склад, где на полках стояли и лежали различные экспонаты и химикаты для опытов, а также лабораторные приборы. У стены стояли: учебный токарный станок 1К62, два небольших вертикально- сверлильных станка, а также электрический шлифовально-точильный станок с двумя шлифовальными кругами.

Помещение освещалось через два окна, расположенных вдоль стены, выходящей в сторону училища. Первым делом, все стулья были переставлены к стенам, а столы сдвинули по три, образовав 4 лежанки, на которые легли, на постеленные на них плащ-палатки и шинели, капитан Чернов, Иманкулов, Марченко и Винокуров. Ещё три стола оставили стоять и к ним присели остальные, причём Зотов тут же опустил голову на стол и, закрыв глаза, замер. Коверда вышел наружу и сообщил часовым, что они перешли в помещение лаборатории. Зайдя обратно, он тоже сел за стол и, оперев голову на руки, закрыл глаза. Наша группа с лейтенантом, вернулась к гаражам и, по указке Семёнова, зашла в лабораторию.

Все оставшиеся спали в различных позах на столах и стульях. Судейкин велел Зотову и Коверде сменить часовых на следующие два часа, и они вышли наружу. Через несколько минут в помещение вошли Семёнов и Теплов, и расселись на стульях. Прежде всего Судейкин доложил, что мы, вне сомнения, находимся на Земле, но Рязань ли это, неизвестно. До Оки мы не добрались, помешала другая река. Это известие совершенно не успокоило нас и добавило сомнений.

Приспосабливание.

Перед нами встал очень остро другой вопрос. Все хотели есть и пить и поэтому эта проблема была озвучена и принята к рассмотрению. Начали гадать, где взять пищу? Капитан предложил взломать склад продовольствия длительного хранения и НЗ. Всю ответственность он принимал на себя. Оставив в помещении раненых и курсанта Семёнова, в качестве охранника, остальные двинулись к складу продовольствия. Из лаборатории взяли кувалдочку и гвоздодёр. Подошли к складу продовольствия. Это было кирпичное здание, размером 6 на 24 м. Под самой крышей тянулись, почти по всей длине здания, узкой полосой, окна, специально для освещения склада, в случае отсутствия электричества. Торец в сторону ограды был глухой, а со стороны дороги имелись ворота, высотой в два с половиной метра и шириной в три.

В одной из створок ворот имелась дверь. На воротах и двери висели замки, опломбированные печатью завсклада. Теплов сбил замок с ворот, и мы раскрыли их во всю ширь, чтобы было светлей. Посредине помещения тянулся коридор на всю длину, а по сторонам располагались стеллажи с коробками и ящиками, которые мы и начали осматривать. По правой стороне, при входе, имелось маленькое помещение для завсклада, где-то 2 на 4 метра, с канцелярским столом, тремя стульями, шкафом, полками с документами. На столе стояла пишущая машинка, стакан для ручек и карандашей и, что нас обрадовало, стояла электроплитка, нам сейчас не нужная, на которой покоился обычный чайник, который мы забрали с собой.

Пошарив по складу, удалось найти несколько ящиков со стандартными сухпайками. Решили пока обойтись ими. Набрали их штук 30 и вернулись в лабораторию, закрыв ворота склада и навесив сломанный замок обратно. Кстати, что из себя представлял сухой паёк? Это была коробочка белого цвета, внутри которой лежали три консервы – мясная тушёнка, каша с мясом и рыба, пачка печенья, две пачки хлебцев, три пакетика чая, три пакетика сахара рафинада, что примерно соответствовало 2 тысячам килокалориям. К сухпайку, обычно прилагалась буханка хлеба, но его в складе не было.