Максим сидел и старательно писал что-то на бумаге. Буквы получались неуверенные – то излишне угловатые, то чрезмерно округлые. Поза Максима тоже казалась одновременно угловатой и округлой – всё потому, что писал он левой рукой. Неделю назад он прочитал где-то, что это очень полезное занятие, способствующие развитию правого полушария мозга. В статье утверждалось, что руки вообще главный инструмент для развития личности, а выходить из зоны комфорта жизненно необходимо. Особенно тем, кто ведёт сидячий образ жизни. Обещали, что можно развить интуицию и творческие способности, научиться параллельно обрабатывать много разной информации, улучшить координацию движений… Очень заманчиво, но если бы только это, то Максим забросил левописание давным-давно. Главным было то, что буквы получались такие, какие когда-то очень давно выводила рука мальчика Максимки – только тогда это была правая рука. Очень трогательно было чувствовать себя снова маленьким, когда было солнце, речка, ласточки, и манная каша с малиновым вареньем.

Максим теперь работал охранником и его служба заключалась в том, чтобы ничего не делать, но делать это с предельно настороженным и решительным видом.

Вдруг из кабинета, как паровоз из туннеля, вылетел Виктор Сергеевич:

– Макс, по коням! Зови Валеру – пусть драндулет заводит. Поедем сейчас, протрясём хорошенько мясокомбинат наш беспокойный. Их технолог уже забодал в доску – вторую неделю на мозги капает, Гаврилычем своим пугает. Съездим, посмотрим кто там у них колбасу нарезает .

Спустя пять минут все трое ехали по серо-прямолинейному району города мимо радостного фасада онкодиспансера, мимо весёлых елочек тубдиспансера и мимо развивающегося государственного флага над обшарпанным фасадом здания скорой помощи, притулившегося рядом с капитальными развалинами титанической стройки.

Свернули на трассу – слева поле, а справа из-за редких деревьев лесопосадки выглядывало садоводство:

– Прикинь, Макс! В 2005-ом мы с корешем хотели тут сад купить, чтобы в нём отдыхать от случая до случая: шашлык там, пиво… Тогда участок тыщи три стоил – копейки, но нас напрягла возня с документами на полгода. А в 2008-ом, до кризиса, одна грёбаная сотка тут уже стояла в девяносто косарей. Вот мы локти-то кусали… Да и сейчас здесь сотка идёт шестьдесят кусков, как минимум. Два сада – миллион!

Машина свернула на просёлочную дорогу, ещё минут десять колесила мимо покосившихся домиков полу-миллионеров, когда наконец добралась до здания колбасного заводика, расположенного в бывшей колхозной столовой.

Виктор Сергеевич вышел из машины, сощурился, оценил обстановку:

– Максим, твоя задача – обойти забор по периметру, а потом садись и смотри записи.

С периметром двухметрового забора из коричневого профнастила всё было в полном порядке – никаких дыр, отогнутых листов и подкопов. Даже трава нигде не примята. На всё это геометрическое образцово-показательное великолепие разбитыми фарами взирал остов трактора, проросший насквозь цветущей сиренью. На тракторе сидел ворон и чистил перья.

Записей с камеры видеонаблюдения, установленной над единственными воротами, было на целых два месяца, но за последние две недели, которые успел посмотреть Максим, все было просто донельзя однообразно – одни и те же люди приходили в одно и то же время и уходили в одно и то же время. Одни и те же машины приезжали и уезжали в одно и то же время. Менялась только погода, а ещё растаял снег и высохли лужи.

Вернулся Виктор Сергеевич, за ним стоял технолог. Громко, нарочито разухабисто начальник произнёс:

– Всё, ребята, харе. Вертаемся взад! Я со всех камер записи снял, теперь смотреть будем. Если расхититель где-то скрывается, то только там.

В машине Виктор, накинув сверху, но не пристегнув ремень безопасности, хрустнул затёкшей шеей :

– Ну и лось этот технолог. Обошли с ним все помещения, все холодильники открыли, раздевалку прошерстили, контейнер мусорный перевернули – это ладно. Но потом этот клоун при мне открыл готовую к отправке машину, снял пломбу и мы с ним сорок минут взвешивали продукцию и проверяли соответствие. Знаешь, в чём прикол? Час назад эту машину под его же руководством загружали, он сам её пломбировал! Под конец этот непуть докопался до бухгалтерши, которая капусту тушёную с сосисками ела – воровкой объявил, скандал устроил, дипломом своим тряс, грозить уволился…тьфу ты! уволить грозился. Сошлись на том, что охранник на входе теперь будет вносимое отмечать стикером, а пока бухгалтерше – строгий выговор. Девка аж плакала.

Получается, что с нашей стороны всё чисто – скорее всего этот упырь тут сам что-то мутит, а Гаврилыч его припёк – вот и бегает, пятый угол ищет.

– А какие записи мы смотреть будем? Там же только одна камера?

– Камер там пять, но настоящая только одна, которая на въезде, а четыре остальных, которые внутри висят, – муляжи. Прежний хозяин прижимистый мужик был – навешал их для страху и прогнал телегу, что эти камеры прямо в наш офис выходят. А они и верят. Вот пусть и дальше верят, придурки. Поэтому никаких записей смотреть не надо. Послезавтра напишу этому технологу, что ничего подозрительного не выявлено – пусть думает, что кто-то двое суток безвылазно в экран пырился. Валера, можешь закурить, а? Провонял этой колбасой, до сих пор её запах в носу стоит – будто даже сильнее стал. Пусть лучше сигаретами тащит, чем этим «Шылкрафтом».

29.04.201… года. Производственный цех «Шилкрафта»

– Виталий, здравствуй!

– Здравствуй, Сергей Саныч.

– Слушай, на карту зарплата в пятницу упала, а конверта не было. Когда конверта ждать, не в курсе?

– Понимаешь, блин, тут такое дело… Времена сейчас тяжёлые, нестабильные и приходится потуже затянуть пояса. Несколько предприятий холдинга показали убыточную динамику в этом квартале, резко упали показатели волатильности… Короче, конверта не будет.

– В смысле – «не будет»? Не будет только в этом месяце?

– Эм… Скорее всего, конвертов больше совсем не будет.

Лицо Саныча застыло – шевелились только зрачки, которые медленно прошли из левого верхнего угла к правому нижнему, а потом резко встали ровно по центру:

– Да как так-то, ёперный театр!

– Саныч, ты давай, это… того!

– Чего ещё «того»! Без конверта это ведь не зарплата, это какая-то помощь гуманитарная – чтобы ноги не протянуть!

– Но это ведь всё равно выше, чем в среднем по области в этой отрасли…

– Ты анекдот про голубцы знаешь? А вот я знал, что не надо было тот новый договор грёбаный подписывать… «Без налогов будете больше получать на целых десять процентов!» Два раза на пятихатку больше дали! А теперь нам по пятнадцать косарей урезают, так что ли!? Ты сам-то когда об этом узнал?

– В пятницу узнал, на летучке Гаврилыч объявил. Я тебе хотел сразу сказать, но сам понимаешь – такие новости неприятно сообщать. Тем более тебе, с которым мы на Ямале одну сигарету на двоих курили…

– Потому что у тебя, придурка, своих не было. Мужики в курсе, что Горыныч устроил?

– Нет, не в курсе… Не в курсе они потому, что для них ничего не изменилось. Сам понимаешь – кто на такую зарплату сюда рабочим пойдет?

– То есть меньше получать теперь буду только я? Потому что возраст у меня предпенсионный, я на кредите сижу и никуда не рыпнусь? Да… Гориллыч это хорошо придумал, чтобы мастер меньше работяги получал…

– Видимо, у Владимира Гавриловича были свои резоны, о которых мне неизвестно…

– Погоди, а что ты тогда мне только что про какую-то низкую вольтированность пел? Лаве урезают только мне, а не тебе, бухгалтеру, грузчику, рабочим и всем прочим? Пятнадцать рубасов спасут холдинг от краха? Да у директоров на джипе любой поворотник дороже стоит!

– Саныч, я всё понимаю, но ….

– Одну на двоих курили с тобой, значит… В курсе, что курить вредно?

12.05.201… года. Киров, офис «Шилкрафта».

– Здравствуй, Виталий Андреевич!

– Добрый день, Владимир Гаврилович! Как ваши дела? Отлично выглядите!

– Это ты по телефону увидел? Глазастый, молодец. Да и вообще ты молодец – за два месяца расшевелил эту шарагу: поставщиков сменил, себестоимость продукта снизил, себя там поставил. Я боялся, что тот старый хрен Саныч бучу поднимет, но нет – ты его, считай, без зарплаты оставил, а он дальше работает и в тряпочку помалкивает. Приструнил его, орёл! Ты ведь его знал – вы вместе на Севере работали?

– Да, в Ямбурге. Три вахты вместе отпахали, по два месяца каждая. Он там пил безбожно и за мойщицами волочился – тем его и прижал. Вот был случай – я выхожу на смену…

– Не суть. А суть в том, что недостача у тебя, причём серьёзная.

– Да не может быть! Я там за всем лично слежу! Может, по дороге водилы воруют?

– Не могут они. Во-первых, вы же машины пломбируете. Во-вторых, до магазинов всё доходит чётко – сколько грузите, столько и приезжает. Так что проблемы на производстве, а начальник производства с дипломом – ты. То есть проблемы у тебя.

– Но Владимир Гаврилович, не могу же я…

– Так! Ты понимаешь, что мы – холдинг, то есть группа предприятий, где один за всех и все за одного? А если один из этих всех начинает вниз тянуть, если он недобирает прибыли, то от него избавляются – а ля герр ком а ля герр. «Шылкрафт» курирую я, это моя зона ответственности. Меня тут холдинг главным поставил. Я говорю – ты исполняешь, иначе исполнять будет кто-то другой. Я достаточно ясно мысль выражаю?

– Да, но ведь…

– Нет, я в тебе нисколько не сомневаюсь, Виталя. Перед тобой задачу ставишь – ты её решаешь. Уверен, справишься и теперь. Мы ведь холдинг.

13.05.201… года. Вечер.

Темнало. Три раза просигналив, машина остановилась напротив двухэтажного деревенского дома. Из дома вышел Сергей Саныч, открыл дверь и сел на переднее сиденье, водитель протянул ему зажигалку:

– Саныч, дело такое. Миша говорит, что больше колбасы не надо – не продать ему в своём захолустье столько даже за полцены. Тупо покупателей нет.

– Не парься, у Миши скоро пойдут садоводы, а они мигом расчухают, что к чему. Так что всё он продаст и еще попросит, – Сергей Саныч поправил брюки на коленках и пошевелил плечами так, словно хотел размяться.

– Слушай, у меня ведь холодильник тот огромный так без дела и стоит в гараже. Сколько там колбаса хранится?

– Три месяца ей ни хера не будет. Блин, я думал, ты тот холодос продал давно. Ему ведь уж лет двадцать?

– Где-то так, – Валера вздохнул, постучал пальцами по приборной панели. -Продать-то я его хотел, только кто бы у меня его в девяносто восьмом бы купил? По цене металлолома если только, а по такой цене его продавать – преступление! Датский ведь, на века брали. Не думали, что так оно обернётся – из коммерсантов обратно по своим местам: я автобус водить, а ты по столовкам да вахтам…

– Да, было время – полгода тузами проходили… Он точно работает?

– Не знаю, честно говоря… Да что ему будет-то?

– Если так, то вообще отлично! Я ведь ещё Марину подключу.

– С которой вы цех в 2007-ом открывали?

– Да, с ней самой. Она сейчас заведующая в пекарне – туда тоже колбасу втюхать можно. Поэтому готовься, Валера, – максимум через год сами владельцами «Шилкрафта» будем. Придурка этого, технолога, Горыныч обязательно сольёт, потому что тот запьёт, когда не сможет объяснить недостачу и выяснится, что он дела не знает – диплом-то купленный. Я его по Ямбургу помню – несусветная тряпка, а не человек, но пока котлы мыл – на корки накопил, а теперь всем сказки рассказывает, что его ошибкой в кухонные рабочие записали, а на самом деле он поваром был. Слух-то недолго распустить, как оно на самом деле было. А если мы с тобой будем продолжать в том же духе, то цех в лучшем случае будет едва самоокупаться – холдингу такой актив и нафиг не нужен. А тут мы с баблом и нарисуемся.

– А я не помню, почему Иваныч главным был в Шылкрафте – вы ведь вдвоём его открывали?

– Да просто свидетельство индивидуального предпринимателя у него уже было, вот мы и решили пока так перебиться, типа, главным числится он, а я наёмный работник. Но со временем, чтоб развиваться, пришлось бы делать ООО, а там бы я стал равноправным учредителем. Но той осенью Иваныч фирму продал, падла…

– А потом и вовсе кони двинул – видать, совесть замучила!

– Очень даже может быть… Он же не только меня опрокинул, он ведь и свою дачу сжёг ради страховки. Ещё пытался продать дом своего племянника, пока тот на вахте в Москве был. Или не племянника? Не помню… Иваныч, старый козёл, всё мечтал уехать на Мальту, чтобы там век свой поганый в разврате и неге доживать. Не представляю, на сколько бы ему хватило денег, но хватило с избытком, потому что этот подонок даже из области выехать не смог! Эх, знал бы я раньше… – Саныч энергично растёр что-то между ладонями. Вздохнув, продолжил:

– Смотри, что получается. Горыныч думает, что он тут главный, потому что у него бабки. Технолог думает, что главный он, потому что у него бумажка липовая. Иваныч думал, что главный он, потому что фирма на него записана была. Но фишка в том, что без них контора всю дорогу исправно работала, а без меня в декабре за неделю чуть не схлопнулась, поэтому по факту тут я главный.

А скоро и по наименованию буду. Главное, прочно сидеть на своём месте! – и он похлопал рукой по сиденью, под которым был оборудован тайник для колбасы. В машине, которая два раза в день ездила за ворота цеха: утром меняла первую смену охраны, а вечером – вторую.

14.05. 201… года.

Сергей полюбил свой сад и уже теперь видел его в том великолепии, которое обязательно придёт на эти семнадцать соток через пару лет размеренной и планомерной работы. Он видел беседку, которая будет стоять в окружении калины, чубушника, трёх яблонь и орешников: в мае из неё можно будет любоваться яблоневым цветом, который в июне сменит собой чубушник, а следом наступит время калины – и все это в обрамлении бурной ореховой зелени.

Так здорово будет отмечать там праздник в окружении друзей или читать книгу в компании чашки чая. Или просто грустить одному октябрьским вечером, глядя на уходящую в серое небо великую красоту увядающей природы. Иногда Сергею думалось, что рано или поздно и он станет частью этой земли: прадедовской малины, чёрной смородины сорта «Памяти Шукшина», колючего крыжовника и могучего дуба, который сам собою вырос на дальнем конце участка. Чтобы вон тот терновый куст стал ему домом родным. Но это планы были уж очень далеко идущими, пока других дел было невпроворот.

Сергей был с мешком на плече. Мешком кедровой хвои. В упорном желании сделать из своего запущенного несколькими поколениями огорода ореховый сад, он уже рассыпал под маленькими, подрастающими кустиками орешника опилки, а теперь укладывал сверху хвою. Чтобы помочь малышам и защитить их от сорных трав. Чтобы этот слой служил гостиницей и трактиром для жуков и червяков, которые рыхлят грунт и не дают почве превратиться в однородную и монолитную плиту. Чтобы весной солнце не высушило деревца и чтобы они не мёрзли в ноябре, когда уже морозно, но снега ещё нет и нежные сугробы не укутали в объятия корни, за которые любому нужно держаться, чтобы устоять. Хвою он выкладывал из мешка.

Месяц назад, когда всё ещё только таяло, он заказывал пять кустов ремонтантной малины, которую хотел высадить, чтобы обновить зачахшие посадки прадеда, но уже три недели их никак не могли доставить в магазин. Сначала ссылались на разбитые дороги, потом мешали праздники. Сергей уже замучил расспросами продавщицу и теперь ему было неловко звонить. Он ждал, когда, наконец, позвонят ему.

В кармане завибрировал телефон, Сергей снял трубку:

– Сергей Чулымов?

– Да, он самый!

– Вас беспокоит садовый магазин, к нам наконец-то привезли ваш заказ! Можете забрать сегодня!

– Большое вам спасибо.

Всё приходит к тому, кто умеет ждать. Кроме пяти кустов малины Сергею в подарок за ожидание дали пачку удобрений и он вполне довольный стоял на остановке и ждал автобус. Вдруг он увидел высокую девушку с тёмно-русыми волосами и почти чёрными, сверкающими и необыкновенно добрыми глазами. Ноги сами поднялись и пошли в её сторону и остановились только тогда, когда их разделяло не больше полуметра. Он сказал первое, что пришло на ум:

– Сударыня, а как вы думаете, мне малину стоит посадить траншейным или кустовым способом?

Девушка как будто узнала этого приятного, грустного и наконец-то найденного человека. Она понимающе кивнула и улыбнулась:

– Тут тебе самому решать, а меня Варварой зовут.

2.10.201… года.

В полуоткрытые ворота, держа в пасти большую кость с ошмётком серого мяса, вбежала чёрно-белая собака. Внимательно глядевшись по сторонам, юркнула в будку охранника. Под письменным столом сразу что-то заворочалось, зашуршало, запищало: радостно топая и потявкивая, из-под душистой колбасной коробки выкатились пять разноцветных комочков. Сверкая умными глазками и виляя короткими хвостиками, дети окружили мать, которая, строго оглядев потомство, с усталым и отстранённым видом легла посреди комнаты на половик. Ужин лишь раз прервался полным любови рыком, когда одна маленькая сучка с рыжим сердечком на лбу не в меру раздухарилась. Наступило довольное и сытое молчание.

Солнце клонилось к закату и его последние золотые лучи падали на офисный стол, по которому гулял большой ворон. На полу лежала порванная напополам газета: «…ранее, Роспотребнадзор приостановил деятельность недавно созданного на базе «Шилкрафта» ООО «Колбаса от Саныча» на основании выявленных нарушений в ходе внеплановой проверки. Руководство колбасного предприятия заявило о недобросовестной конкуренции, нарушениях законов рынка и происках высокопоставленных недругов, пояснив, что все нарушения носят бюрократический характер, касаются оформления документов и не могли никоим образом сказаться на качестве продукта. Уполномоченный по защите прав предпринимателей поставил ситуацию на личный контроль. Напомним читателю: предприятие было выкуплено и реорганизовано группой предпринимателей у агропромышленного холдинга в сентябре этого года. Это событие встретило неоднозначную реакцию в среде бизнесменов, ведь, с одной стороны…»

Перепрыгнув со стола на подоконник разбитого окна, ворон тяжело поднялся в воздух и полетел на запад, мимо проросшего сиренью брошенного много лет назад трактора с облупившейся эмалевой краской.

В качестве обложки и иллюстраций использованы работы Джона Эверетта Милле (8 июня 1829 – 13 августа 1896): «The Enemy Sowing Tares (St Matthew XIII, 24–25)», 1865, «Jephthah», 1867, «The Boyhood of Raleigh», 1870, «The Eve of St. Agnes», 1863, «Flowing to the River», 1871, «Lingering Autumn», 1890, «An Idyll of 1745», 1884, «Chill October», 1870, «Speak! Speak!», 1895, «Afternoon Tea», 1889, «Spring (Apple Blossoms)», 1859, «A Flood», 1870, «The North-West Passage», 1874, «A Dream of the Past – Sir Isumbras at the Ford», 1857, «Ophelia», 1852, «Hearts are Trumps», 1872, «The Vale of Rest», 1859, «Isabella», 1849, «Blow, Blow Thou Winter Wind», 1892 с сайта wikipedia.org.

Если Вы хотите задать вопросы или поддержать автора, то это можно сделать по телефону 8-953-672-52-87.