По закону плохих парней

Глава 5

Судья Блэнтон проживал в северо-восточном уголке округа Тиббеха, как раз у деревушки Карфаген, примерно в пяти милях от автостоянки Ребел-Трак. Квин помнил окружную дорогу, по которой можно было проехать к дому судьи, совершенно чистой и свободной от машин. Ребенком он ездил по ней на лошадях. Теперь дорога была забита трейлерами, в которых жили мексиканские рабочие, черные бедняки и еще более бедные белые. Однажды ему показалось, что он въехал на запретную территорию округа. На многие мили тянулся девственный лес, принадлежавший судье, уходил далеко к северным холмам, где мальчишкой потерялся Квин. Он удалился тогда от стоянки охотников и пошел бродить по бескрайнему лесу. Плутал темной ночью по тропам, где обитали койоты и змеи. Но вскоре приспособился к обстановке, овладел ситуацией и поборол свои страхи.

Раньше на участок судьи можно было проехать по дороге беспрепятственно, но теперь Квину пришлось остановиться у запертых ворот загона для скота и сбросить запирающую ворота цепь. Подъехав ближе к простому одноэтажному дому, Квин заметил два грузовика и легковую машину на подъездной дорожке. Два питбуля выбежали ему навстречу. Когда Квин вылез из кабины, они забегали вокруг него, ощетиниваясь и рыча, пока из конюшни не вышел старик и не отозвал их свистом.

Невысокий и жилистый, судья Блэнтон весил, вероятно, не более сотни фунтов. Но он заслужил репутацию одного из самых строгих членов окружного суда. Позднее, перед отставкой, Блэнтон заседал в Верховном суде штата. В молодости служил морпехом в Корее – участвовал в боях при Чосинском водохранилище – и был наставником дяди Квина. У судьи немного отвисла кожа под подбородком, но он продолжал носить уставную короткую стрижку.

На открытую веранду дома вышли мистер Джим и Лютер Варнер. Они махали руками Квину в знак приветствия, пока те обменивались с судьей рукопожатиями. Квин вместе с судьей поднялся на веранду. Старики были в теплых куртках и ботинках. Они пили кофе и курили сигары. Лютер Варнер, долговязый и угловатый, с длинными костлявыми пальцами, передал Квину сигару, завернутую в целлофан. Мистер Джим защелкал своей старой зажигалкой «Зиппо», чтобы дать ему прикурить.

Рядом с мистером Джимом на столе лежала зачитанная Библия. Квин решил, что он прервал своеобразную беседу этих людей, регулярно собиравшихся по субботам, чтобы поговорить о политике, религии и женщинах.

– Прошлой ночью меня посетил Джонни Стэг, – сообщил он.

– Приятная новость, – заметил Блэнтон.

– Говорит, что он является собственником земли моего дяди.

– Чем он это подкрепляет? – спросил Варнер.

Квин развернул самодельный документ, который ему передал Стэг, а Блэнтон вытащил из своей видавшей виды прорезиненной куртки очки. Он быстро пробежал взглядом по строчкам, сложил листок и возвратил Квину. На веранде сильно дымили, но резкий холодный ветер развеивал дым.

– Понимаю, что ты не это хочешь услышать, но я видел в суде документы и похуже этого.

Квин кивнул в знак понимания.

– Он может побить тебя этим, – заметил Блэнтон, щурясь на яркий свет. – Даже без контракта. Все знают, что твой дядя играл с этими машинами, как ребенок в песочнице.

– Сукин сын, – выругался мистер Джим, втискивая дородное тело в старое кресло-качалку и стягивая с лысой головы армейскую кепку. – Тебе все известно об этой сделке?

Блэнтон замотал головой.

– Стэг ведь держал эти бульдозеры и экскаваторы на ферме. Он говорил, что позволил Хэмпу использовать их в любое время. Хэмп воспользовался ими прошлым летом, чтобы вырыть пруд для окуней. Он также прочистил в лесу бульдозером несколько оленьих троп.

– Стэг сказал, что дядя брал машины в аренду, – пояснил Квин.

– Это гнусная ложь, – возмутился мистер Джим, качая головой. Сигара в его зубах потухла. – Иначе не скажешь.

– Значит, был всего лишь личный заем, – сказал Квин. – Вы ведь знаете, что дядя посещал казино?

Старики закивали и назвали Стэга сукиным сыном за его ложь относительно машин для земляных работ.

– Стэг утверждает, что завязал с коммерцией, – сообщил Квин. – Говорит, что продал автостоянку и стриптиз-бар.

Варнер засмеялся и прислонился к опорной колонне, затягиваясь дымом и кашляя. Мистер Джим просто покачал головой, встал на мгновение с кресла и плюнул через перила, прежде чем снова сесть.

– Вскоре после того, как ты уехал, – пояснил Блэнтон, – он продал злачное место, но у меня есть сомнения. То самое старое место со шлюхами и карточной игрой, может, официально и поменяло название, но хотя бы частью этого бизнеса он владеет.

– И предложил свою кандидатуру на выборы. Он баллотируется в окружной «наблюдательный совет».

– В округе Тиббеха все продается, – посетовал мистер Джим. – Большинство жителей, которые честно трудились, в могиле.

– Или в отставке, – добавил Блэнтон.

– Ну, я не отдам землю, – сказал Квин.

– Ты мог бы выручить хорошие деньги за это имущество, – поддержал его Варнер, – Стэг хочет землю, но не неприятности.

– Лучше я сожгу дом, – подтвердил свое намерение Квин.

Варнер улыбнулся и посмотрел в сторону мистера Джима. Тот усмехнулся, разомкнув старческие губы, чтобы выдохнуть дым. Он скрестил ноги и с горделивым выражением лица взглянул на сына Джейсона Колсона. Хотя старики и не уважали отца Квина, считая его тем, кем он и был, – пьяницей, который губил все, к чему прикасался.

– Выпьешь кофе? – предложил Блэнтон.

Квин кивнул. Он положил тлеющую сигару в большую пепельницу и последовал за Блэнтоном через заднюю дверь старого дома на кухню. Там у судьи стоял кофейник, подключенный к розетке. Блэнтон налил кофе себе и гостю, затем отправился в зону отдыха, заполненную антикварными вещами, картинами охоты на лис, выполненными на холсте масляными красками, а также огромными старыми часами, доставшимися ему от деда. Квин пошел вслед за ним. Часы зазвенели и пробили восемь часов, потом снова перешли к медленному тиканью.

– Значит, ты собираешься задержаться здесь?

– У меня еще пять дней впереди.

– Порекомендовать тебе хорошего адвоката?

– Я рассчитывал на вас.

– Я на пенсии.

– Но вы единственный, кому я доверяю.

– Думаю, я смогу кое-что сделать в городе, чтобы отвадить Стэга от твоей собственности. Рано или поздно это дело попадет к Первису Ривзу.

– Он судья?

– Даже если бы Стэг не способствовал выбору его членом суда, – сказал Блэнтон, – Первис, вероятнее всего, постарался бы найти компромисс между двумя исками. Это его метод вершить правосудие. Впрочем, я могу свести на нет иск Стэга. Это я тебе обещаю. Возможно, ты сохранишь дом и значительную часть собственности. Хотя тебе придется потерять часть дороги перед домом.

– Ненавижу мерзавца.

– Он не заслуживает твоей ненависти, – сказал Блэнтон. – Ненависть слишком сильное чувство, чтобы тратить его на дерьмо.

Квин потрогал чашку. Кофе немного остыл. Блэнтон подошел к камину с небольшим дымоходом и пошуровал в нем кочергой. Воздух наполнился запахом горящего кедра, приятным и согревающим в холодное, серое утро. Он посмотрел в окошко, на друзей, которые курили, удобно устроившись в креслах.

– Вам известно, что случилось с моим дядей? – спросил Квин.

Блэнтон положил кочергу на металлическую полку и повернулся к нему.

– Лили Верджил не верит, что он покончил с собой.

– Девчонка любит создавать проблемы, – сказал Блэнтон.

– Может, вы видели его, перед тем как это произошло.

– Мы не разговаривали с Хэмпом почти месяц. На наши звонки он не отвечал.

– Вы же были его друзьями! – воскликнул Квин, подавшись вперед в кресле. – Что его так тяжело подкосило?

– Этот округ, – пояснил Блэнтон. – Действовать так, как он умел, как привык, было здесь невозможно. Хэмп винил себя в том, что не мог контролировать ситуацию.

– Неужели все так плохо?

Блэнтон стал застегивать куртку, кивком указав на веранду. Квин последовал за ним к выходу, дневной свет усиливался, но теплее не становилось. Блэнтон обнял Квина за плечи.

– Тебе известно, что мне приходится спать ночью с запертыми дверями и с пистолетом под подушкой?

– И двумя злыми собаками.

– Учитывая обстановку, я желал бы, чтобы они были еще злее, – заметил Блэнтон. – Воры тащат все, что не приковано цепями.

Он взял Квина под руку и повел на веранду.

Там мистер Джим вручил ему еще одну сигару. Но его чертова зажигалка «Зиппо» снова позволила ей затухнуть.

Лена не смогла увидеть парня по имени Чарли Бут до воскресного утра. Это время, когда у сетчатого забора заключенные через проволоку целовались с посетителями и принимали передачи с едой и сигаретами, часть которых с трудом пролезала сквозь небольшие отверстия, местный шериф называл «временем семейных встреч». Караульные внимательно следили за происходящим, озабоченные скорее передачей наркотиков, чем оружия. Лена же сразу заметила Джоди. Он стоял, слишком спокойный по сравнению с другими, с сигаретой во рту, с коротко подстриженными жесткими волосами. Он выглядел более худым и прыщавым, чем был в то время, когда она познакомилась с ним в Алабаме. Сейчас он разговаривал с темнокожим парнем в дальнем углу, оба смеялись. Лена впервые заметила у него на шее татуировку с изображением то ли цветка, то ли волчьей головы и заинтересовалась, где он ее нанес.

Она окликнула его.

Джоди повернулся, но посмотрел мимо нее, будто не узнал. Она надела свое лучшее платье, под стать Майли Сайрус, которое купила в магазине в окрестностях Тускалузы, где остановилась на день-два, потратив свои последние сорок долларов на дешевый мотель. Именно там она узнала, что Джоди уехал из города в богом забытое место Иерихон, в штате Миссисипи. Она встала перед выбором – ехать назад домой или продолжать поиски. Легкий толчок в животе облегчил ее выбор.

Наконец Джоди понял, что зрение его не обманывает. Он прекратил разговор с парнем и подошел к забору, отделявшему его от Лены. Девушка уцепилась руками за проволоку и улыбалась ему, но он скользнул по ней взглядом и тихо произнес:

– Какого черта ты здесь оказалась?

Лена не смогла ответить, слова застряли в горле.

– Тебе нужно вернуться домой, девочка. Я позвоню.

– Черта с два.

Он посмотрел в сторону, и она заметила худобу его щек. Зубы стали более редкими и кривыми. Казалось, Джоди постарел лет на десять. Он потер потную шею и щетину на исхудавшем лице. Затем сплюнул на бетонный пол и шумно потянул носом.

– У меня будет ребенок от тебя.

– Откуда я знаю, что он мой?

– Ты дьявол, Джоди.

– Заткнись.

– Кто такой этот Чарли Бут?

– Тебе не нужно знать, – сказал он. – Уходи.

– Не веришь, что ребенок твой?! – крикнула Лена. – Имей в виду, я приехала к тебе с пистолетом. Хотя он мне и не понадобится, пока ты взаперти.

– Тебе лучше заткнуться.

– Послушай. – Девушка просунула тонкие пальцы сквозь забор и, ухватив за оранжевый комбинезон, притянула парня к себе. – Что бы ты ни сделал, мне наплевать.

– Я ничего не сделал.

– Мы переживем это.

– О черт!

Некоторое время Лена думала, что Джоди говорит с ней, но затем увидела блеск в его глазах. Позади нее, на парковке у длинных извилистых железнодорожных путей, послышалось какое-то движение. Она повернулась и увидела, как из старого черного «камаро» вылезли два типа. Оба закурили сигареты. Один из них был тощим, как Джоди, другой – плотным и мускулистым. Оба глядели бесстрастно, носили тенниски без рукавов, джинсы обтягивали их до неприличия.

– Кто эти люди?

– Парни из ОПГ, – сказал Джоди, удаляясь. – Уходи. Исчезни. Не нужны мне ни ты, ни твой ребенок.

– Я думала, что ты покончил со всем этим. Джоди! Послушай…

Но он, не оборачиваясь, пошел прямо к караульному, который кивком приказал ему отправляться в камеру. Возвращаясь назад, Лена прошла мимо двух парней. С одним из них, тем, что плотнее, они встретились взглядами. Девушка увидела черные глаза на неухоженном лице со впалыми щеками. Его накачанное тело бугрилось мышцами, как у животного. Волосы парня были зачесаны назад. Он носил тенниску с изображением Капитолия, над которым развевался флаг конфедератов. Надпись на ней гласила: «У меня тоже есть мечта». Парень оглядел Лену и подтянул вверх джинсы, улыбнувшись своему спутнику. Ее обдало резким запахом, который ощущался еще долго после того, как она прошла мимо него. На его затылке, как и у Джоди, виднелась татуировка, сделанная неряшливо, почти по-детски.

Парень стряхнул в траву пепел сигареты и попросил караульного привести Чарли Бута.

Лена оцепенела, а он повернулся, пристально глядя на нее и облизывая потрескавшиеся губы.

Она рванулась к железнодорожным путям и бежала вдоль них, пока не достигла города. Девушка была разбита, опустошена и не знала, куда идти.

– Милый? – позвала Джин Колсон. – Я сказала грибной соус, а не куриную лапшу.

Голова Квина шла кругом, когда он следовал за тележкой в торговых рядах супермаркета, кивая и, казалось бы, соглашаясь со всем, что говорит мать, но не слыша и половины этого.

– Квин?

Джин Колсон смотрела на Квина так, будто он оставался двенадцатилетним мальчишкой, который получит монету в двадцать пять центов на жевательную резинку, если будет вести себя хорошо. Ребенок Кэдди сидел в тележке и тянулся ко всему, мимо чего они проходили.

– Там его нет, – сказал Квин.

– Посмотри лучше.

– Ты ведь ходила в магазин вчера вечером?

– Это – на воскресенье, – пояснила мать. – К нам придут несколько человек после церковной службы. Они хотят повидать тебя, милый. Ты должен соблюсти этикет. Тебе придется угощать гостей.

– Что за люди придут в гости?

– Друзья.

– Видишь, соуса нет.

Она раздраженно передала ему продуктовую тележку. Пока внимание Джейсона было приковано к открытой коробке с фигурным крекером, Квин направился в восьмой ряд, где лежали сухие смеси, специи, сиропы и прочее. Когда Квин выбрал наконец блинную муку, он заметил Лили Верджил. Гибкая и стройная, она прошагала по ряду, поддерживая рукой кобуру, пока не поравнялась с тележкой и не схватила ее за ручку. Лили улыбалась Джейсону и забавлялась с ним, щекоча его подбородок и сюсюкая по-детски. Она сказала ребенку несколько ласковых слов, затем взглянула на Квина и спросила:

– Мама отпустит тебя сегодня вечером?

– Что-то еще?

– Тебе нужно поговорить с одним человеком. Он будет общаться только с тобой.

– Прямо сейчас не могу. К нам после церковной службы придут гости, и нужен соус, чтобы приготовить запеканку.

– Он большой милашка, – сказала Лили, указывая на Джейсона. Затем выпрямилась с просветленным лицом, добавила: – Я зайду за тобой.

– В чем дело? – снова спросил Квин.

– А ты как думаешь?

– Я не верю многому из того, что ты говоришь.

– Хороший солдат должен верить тому, что ему говорят.

– Когда ты зайдешь?

– Дай мне полчаса. Мне нужно переодеться.

Квин улыбнулся:

– Не рассчитывай на меня особенно.

– Кто тебе сказал, что я рассчитываю?

Квин, проведя рукой по своим стриженым волосам, покатил тележку дальше. Беспокойство Джейсона росло, поскольку был съеден последний крекер. Ребенок орал не умолкая, пока Квин просматривал ряд с мукой и специями, а затем перебрался через три ряда в отдел круп.

Чтобы прекратить плач Джейсона, Квин взял первую попавшуюся коробку с какой-то кондитерской снедью и открыл ее. Племянник успокоился и улыбнулся Квину широкой благодарной улыбкой. Квин наклонился к нему и ласково потрепал за ухо.

Глава 6

Три трейлера располагались в конце тупиковой дороги, у которой не было даже номера. Это было еще одно поселение на краю деревни под именем «Судьба». Его породил кризис в маленьком анклаве, населенном в основном белыми бедняками. Квин вылез из своего пикапа. За ним последовала Лили, выглядевшая лучше, чем когда-либо на его памяти, в пуловере с треугольным вырезом, темных джинсах и ботинках. От нее исходил аромат духов. Квин пошутил относительно ее стремления наряжаться ради него. Шутка не удалась. Последние три мили Лили хранила молчание, несколько смущавшее его.

Квин постучал в дверь. Лили встала за его спину. Сквозь дверное стекло они увидели большой диван с подушкой и спальным мешком. Раздался шум воды в унитазе, и в комнату вошел, почесываясь, тучный мужчина с «конским хвостом» на затылке. Он был одет в просторный халат и шорты.

Квин снова постучал, и мужчина направился к двери. Щелкнул замок. Хозяин дома ограждал себя от посетителей, хотя сквозь стеклянную дверь он был виден как на ладони.

– Вы искали меня? – спросил Квин.

У мужчины была отвислая челюсть, жидкая бороденка на скошенном подбородке с сильной проседью и маленькие глазки с крохотными зрачками.

– Входи, парень. Кое-кто хочет с тобой повидаться.

– Что случилось, дядя Вэн?

– Мне есть что сказать! Разве ты не знаешь?

– Ты мог бы зайти к моей матери.

– Чепуха.

– Или позвонить.

– Лили меня остановила и стала задавать вопросы. Я рассказал ей кое-что из того, что можно было сказать, и не касался того, о чем нельзя говорить. Сказал, что о некоторых вещах могу говорить только со своими родственниками. Понял?

Дядя Вэн – младший из братьев Колсон. Отец Квина, Джейсон, был старшим. Средний брат, по имени Джерри, прекрасный человек, обеспечивал себе приличное существование, работая дальнобойщиком. Но все знали именно Джейсона Колсона. Он стал известным каскадером в Голливуде и пропивал все заработанные деньги в Иерихоне. Он ушел из дома, когда Квину исполнилось двенадцать лет. Никто не знал, где он находится и что делает. Не присылал даже открыток на день рождения.

В округе Тиббеха остался только Вэн, подрабатывавший чем придется: был охотником за койотами, лесником и маляром. Он продолжал почесываться, удобнее устраиваясь на диване. Затем взял пульт и стал переключать телеканалы. Наконец нашел канал, показывавший рекламное шоу, в центре которого была клизма под названием «Очищение Господне».

– Этот парень в телевизоре говорит, что каждому можно помочь, – стал рассуждать Вэн. – Вот в чем загвоздка. Он считает, что можно отыскать средство от всего – от головной боли до рака и личных неурядиц. Ты в это веришь?

Квин замотал головой.

Дядя Вэн пожал плечами и потер грудь. Взял пачку сигарет и спички.

– Если бы у меня было восемьдесят долларов, я бы, по крайней мере, попробовал, – сказал он. – Может, это и есть то, что избавит меня от моих проблем? Черт, я уже неделю не вылезаю из туалета.

– Вэн, – вмешалась Лили, не присаживаясь и не снимая кожаную куртку. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на дядю Квина. – Расскажите Квину то, что говорили мне о встрече с Хэмпом на прошлой неделе.

– Я видел его в пятницу.

– За день до смерти, – уточнил для себя Квин.

– Несколько раз видел его до этого.

– Вы говорили, что Квин, возможно, заинтересуется, – напомнила Лили.

– Не хочу впутываться в это дело.

– Вы уже впутались, – заметила Лили, чуть подвинувшись, чтобы перекрыть телеэкран, поскольку Вэн пытался снова завести разговор о методе «Очищения Господня». – Расскажите Квину.

– Я видел другого твоего дядю пару раз на автостоянке, – сказал Вэн, положив на место пульт и откинувшись на пухлые подушки потрепанного дивана. – Понимаешь?

– Ну и что? – спросил Квин.

– Ты не оставишь нас? – обратился Вэн к Лили, которая стояла возле него.

Лили взглянула на Квина, пожала плечами и вышла из трейлера, захлопнув за собой дверь.

– Стыдно признаться, но я иногда хожу туда. Когда у меня есть деньги.

Квин не перебивал его.

– Болтаю с девочками, смотрю, как они танцуют. Там есть одна, которой я дарил цветы, купленные в супермаркете. Но она не стоила того. Деньги кончились, и закончилось наше общение. Можно получить полное удовлетворение от одной из этих кошечек? Ты понимаешь, что я имею в виду?

Квин ждал продолжения рассказа, сидя напротив Вэна на шатком металлическом стуле и не произнося ни слова. В комнате ощущался запах лежалых сигарет и лизола. На высоком табурете стояла открытая пластиковая коробка, в ней – недоеденная порция жаркого и тушеных бобов.

– Я его видел там дважды с одной и той же девицей, – продолжал Вэн, покончив с сигаретой и закурив другую. – Они с Хэмпом вели серьезный разговор в его машине. Мне все время казалось, что он смотрит на меня как на какую-нибудь дрянь. Я простой работяга, а напротив меня сидит этот чертов окружной шериф со своей женщиной. Словом, сложная ситуация.

– Но они просто разговаривали, – возразил Квин.

– Говорить с такой женщиной можно лишь об одном: торговаться насчет цены.

– Может, он собирался ее арестовать? – предположил Квин.

Вэн покачал головой.

– Ты видел эту девицу? Знаешь ее?

– Ее зовут Жасмин. Так же как растение. При случае я бы подшутил над ней.

– Это все?

– Постарайся держать меня подальше от этого, хорошо? Я ищу работу в дорожной бригаде.

Квин встал и посмотрел на часы. Время приближалось к пяти вечера. За стеклянной дверью он увидел Лили, опиравшуюся на самодельные перила, она курила сигарету и тоже смотрела на часы. Квин протянул дяде на прощание руку и поблагодарил за встречу.

– Да, Квин. С тех пор как закрылся завод, жить стало труднее. Ты не дашь дяде немного взаймы, пока дела у него не наладятся?

Квин полез в карман и вынул сорок долларов, вручив их Вэну.

– Это тебе поможет?

– Ты всегда был моим любимцем, – сказал Вэн.

Автостоянка Ребел-Трак с конца 50-х годов располагалась на этом месте – менее чем в полумиле от старого шоссе № 45, которое протянулось от Мексиканского залива до озера Верхнее по восточному краю штата Миссисипи. Это место запоминалось благодаря рекламным щитам с изображением пары бенгальских тигров, которых загоняли в клетку. Надпись вверху гласила: «НЕ ДРАЗНИТЕ И НЕ БРОСАЙТЕ СИГАРЕТЫ В ЖИВОТНЫХ». Когда Квин был еще мальчишкой, в живых оставался только один из тигров. Он был вялым и беззубым, постоянно находился в угнетенном состоянии, жил в грязи и в скором времени умер.

Примерно в это время Джонни Стэг задумал открыть на автостоянке стриптиз-клуб, небольшое помещение, прозванное миной-ловушкой. Округ пытался закрыть его несколько раз, но безуспешно. Благодаря взяткам, которыми Стэг подкупал проверяющих, предприятие процветало, пока его кто-то не поджег. Многие полагали, что это сделал сам Стэг. В настоящее время бизнес Стэга окреп и расширился. Водители грузовиков могли теперь воспользоваться мойкой и рестораном, купить запасные части для своих фур или отдохнуть на большой стоянке для автопоездов, которая почти каждую ночь не пустовала. Можно было также заняться сексом перед дальнейшей дорогой.

Квин припарковался у ресторана. Стриптиз-клуб помещался в отдельном здании, которое можно было увидеть со стороны шоссе. На здании была установлена большая неоновая реклама с флагом Конфедерации и пышной женской фигурой. Квин с Лили сидели в грузовике около двадцати минут, прежде чем увидели ту, которую искали: женщину в короткой клетчатой юбке, ковбойских ботинках и розовой лыжной куртке. Она спрыгнула на землю из кабины фуры и, стоя около машины, пересчитывала деньги.

Квин жестом позвал Лили и пошел за женщиной в ресторан на стоянке грузовиков, заполненный усталыми водителями, поглощавшими жесткие бифштексы и увядшую зелень. Женщина попросила кассира выбить ей чек на двадцать центов, нашла место за стойкой бара и заказала пирог с орехами и шоколадный коктейль.

Это была брюнетка, очень бледная, несколько рябая и с худыми ногами. Она быстро поела и вернулась на стоянку. Женщина шла мимо длинных рядов фур, иногда вытягивая шею к открытому окошку кабины, чтобы поговорить, а затем передвигалась к следующему ряду. Квин догнал ее, когда она сворачивала за угол, и с улыбкой попросил остановиться. Вокруг него пыхтели на холоде десятки грузовиков, воздух был пропитан запахом солярки.

– Послушайте, я здесь не просто болтаюсь. Ищу приятеля.

У женщины были карие глаза, непривычно узкие, и курносый нос. Квин предложил ей двадцатидолларовый банкнот. Она замотала головой.

– Я просто хочу поговорить.

– Никуда не пойду меньше чем за пятьдесят.

Он вынул бумажник и вручил требуемую сумму.

– Где ваш грузовик?

Квин отвел ее к пикапу, на пассажирском сиденье которого расположилась Лили. Женщину, по всей видимости, не беспокоило то, что в кабине был еще пассажир. Квин стал заводить двигатель.

– Вы можете заехать за клуб, – сказала она. – Они откроются через несколько часов. И только один из вас будет со мной общаться. Ладно? Ужас как холодно.

– Вы знаете девушку по имени Жасмин? – спросила Лили.

Женщина замотала головой, давая понять, что не знает. Между тем Квин подъехал к задней стороне клуба, где припарковались два переполненных мусоровоза, и заглушил мотор. Дневной свет уходил за темную линию горизонта, сосны приобретали контуры чернильного цвета, вода на расчищенных участках земли превращалась в лед.

– Вы уверены? – спросил он.

Женщина кивнула. Она выглядела испуганной.

– Сомневаюсь, что вы говорите правду, – сказала Лили, опуская боковое стекло и закуривая сигарету.

– Вы из полиции?

– Да, из полиции, – подтвердила Лили, взяв свою сумку и показав полицейский значок. – Как насчет того, чтобы сообщить нам, где сейчас Жасмин, и мы разойдемся без проблем? Иначе задержим вас за вымогательство.

– Я ничего не знаю.

– Ведите себя разумно, – посоветовала Лили. – Мы просто хотим задать ей пару вопросов.

– Я здесь всего неделю.

– Ложь, – возразила Лили. – Вас задерживали этим летом с поличным за сводничество на городской площади.

Женщина ничего не ответила.

– Вы из Флориды, – продолжила Лили, выпуская дым через приоткрытое окно. – Имеете судимость. Вас зовут Кайла.

– Ее нет здесь уже несколько дней. Понимаете? Отпустите меня.

– Это ваша подруга? – спросил Квин.

Кайла изучала свои покусанные ногти, ее коленка прыгала вверх-вниз, подобно поршню.

– Можно закурить?

Лили передала ей сигарету вместе с зажигалкой.

– Вам известно, где она живет? – поинтересовался Квин.

– Она действительно исчезла. И не вернется. Что ей остается?

– Она знала убийцу, – сказал Квин. – Мы полагаем, она что-то видела или знает об этом.

Кайла смотрела на черный горизонт поверх бесконечного ряда сосен, ограждающих шоссе, который казался Квину высокой стеной. Лили глубоко вздохнула – ее терпение заканчивалось. Она взяла женщину за руку, привлекая к себе внимание.

– Как ее настоящее имя?

Кайла недоуменно покачала головой.

– Вам известно, откуда она? – осведомилась Лили.

– Говорила, что из Брюса.

– Как она выглядит?

– Не знаю, как вам объяснить…

– Она белая? – уточнил Квин.

– Конечно, белая.

– Какого цвета у нее волосы?

– Коричневые. Черт, она ничем не примечательна, можно взглянуть на нее и забыть. Половина людей, которых я встречала, выглядят как она.

Лили отпустила ее руку.

– Что еще вы знаете о ней?

– Знаю, что у нее есть ребенок. Она показывала его фото на мобильнике.

Квин взглянул на Лили. Она спросила:

– Та женщина называла имя ребенка?

Кайла не ответила, просто перевела взгляд на кончик своей сигареты. Квин повторил вопрос.

– Говорила, что ее дочь зовут Беккалин. Я спрашивала, зовет ли она дочь Бекки, так проще. Но она возразила: у дочери такое имя.

– Для начала неплохо, – сказала Лили. – Сколько лет может быть ее дочери?

– Не знаю, – ответила Кайла. – Лет шесть. Она не упоминала об этом.

– Вы не можете опросить для нас других девушек? – поинтересовался Квин. – Я заплачу.

Кайла пожала плечами:

– Девчонка давно исчезла. Вы ее не найдете.

– Почему вы так думаете? – удивился Квин.

– Если бы ей было нужно, она оставалась бы здесь вместе со мной, сводничая и стараясь накопить денег. Что еще делать в этой дыре?

Лили, пристально глядя в лобовое стекло, кивнула.

– Милочка, вы не вернете мне зажигалку?