Маленькое чудо. Сборник рассказов

Баба Агафья

Надо бояться не мёртвых, а живых.

Только живые могут отправить тебя в царство мёртвых.

Агафью в деревне никто не любил. Была у неё дурная слава, что после её визитов в дом зло приходило: то куры нестись переставали, то урожай иссыхал или портилось что-то. Бывало, даже скотина домашняя дохла.

И когда узнали, что Агафья умерла, показалось вся деревня вздохнула с облегчением.

Её дом находился со стороны тёмного озера. Вода в нём была стоячая, глубокая. Однако озеро никогда не покрывалось ряской, даже когда все другие водоёмы вокруг деревни начинали цвести.

Небольшой домишко с проржавевшей крышей.  Неуклюжая сухая берёза раскинула свои голые скрюченные ветки под окном. Забор высокий, за ним ничего не видать. Да людям и неинтересно было, всегда дом стороной обходили. Померла Агафья в ночь на субботу.

Старухи соседки обмыли Агафью в бане и положили на щит, наспех сколоченный мужиками из досок. Щит разместили в сенях, что соединяли дом и огород – там место тёмное, прохладное. Хоронить в понедельник решили.

Старухи-соседки наводили порядок в избе, когда неуверенные шаги заскрипели на крыльце. Застонала дверь в дом,  вошла Алёна – внучка Агафьи.

–– Батюшки, а ты откуда? – всплеснула руками баба Варвара.

–– Мне телеграмма пришла, – замямлила девушка, – что бабушка умерла.

Алёна жила в большом городе. Недавно устроилась работать после окончания университета. Последний раз была в деревне лет семь назад, ещё подростком.

–– Правильно, померла. Вчера. Никто телеграмму не слал. – Отчеканила Варвара.

–– Как же? Вот же… – Алёна засуетилась, полезла в сумку в поиске почтовой бумаги. Но та, как сквозь землю провалилась.

–– Видать, она тебя и вызвала. Господи, как бы с собой не забрала. – Пробормотала чуть слышно Варвара, перекрестившись, и вернулась к венику.

Алёна не знала, что делать. Так и осталась топтаться на крыльце. Из дома веяло холодом и одиночеством. За свои двадцать лет Алёна была лишь на одних похоронах – родительских. Но дело было давно, она мало что помнила. Выросла Алёна с тёткой, летом приезжала несколько раз к бабушке Агафье. Но бывать здесь не любила. Бабушка всегда казалась ей странной и нелюдимой.

– Проходи, мы почти всё закончили. – Баба Варвара испугала девушку своим голосом в тихой избе.

– Полы вымыли, посуду тоже. Шкафы и постель уж сама разберёшь. – Наказала Варвара.

– Агафья в сенях, схороним завтра. Гроб тоже завтра мужики сколотят. – Сказала женщина и направилась к выходу.

– Будь осторожна. Мало ли что – беги. – Произнесла шёпотом соседка, и дверь за ней с хлопком закрылась.

Алёна осталась одна в молчаливой избе. За стеной в сенях на щите лежала покойница.

Алёну пробрало дрожью, стало очень холодно.

– Надо попить чаю. – Подумала девушка, озираясь по сторонам в поиске посуды.

Засаленные, покрытые коричневым налётом кружки, стояли на печи. На столике у окна Алёна нашла ложки и ножи, несколько тарелок в шкафчике над столом. Всё было грязным и закопчённым. Прикасаться к посуде было неприятно. Девушка решила всё вымыть, но вёдра, в которых по предположению хранилась вода, были пусты.

– Сходить до колодца! – скомандовала себе Алёна.

Выйдя во двор, девушка вспомнила, как ещё подростком помогала носить воду из колодца в баню. Железное ведро ей тогда казалось неподъёмным. Сейчас, через несколько лет, она также с трудом опустила тяжёлое ведро в колодец, стала разматывать цепь, прокручивая барабан. Наконец, натяжение цепи ослабло и ведро плюхнулось в воду.

Алёна стала поднимать полное ведро. Шло оно тяжело, девушка налегала на ручку барабана всем телом. И вот показалось ведро. Алёна протянула руку, чтоб достать поклажу, но взяв за ручку, вскрикнула.

В ведре была вонючая зелёная жижа. Тина лохмотьями висела с края ведра. Запах гниения и падали ударил в нос. Девушка от неожиданности разжала руку, полное ведро устремилось вниз, раскручивая барабан. Алёна инстинктивно отклонилась в сторону. Только благодаря этому, железная ручка от барабана на всей скорости ударила не в голову, а в плечо.

Девушка охнула и осела. Рука безвольно повисла вдоль тела. Желание пить чай отпало напрочь.

Немного придя в себя, Алёна направилась в дом. Потолки низкие, пороги высокие. Нужно быть аккуратным, чтоб не ушибиться.

Войдя в избу, Алёна увидела в щели деревянного пола что-то необычное. Наклонившись и потянув предмет, у девушки в руках оказалась чёрная лента.

– Что это? – пропустив сквозь пальцы ткань, произнесла вслух Алёна.

Сделав шаг внутрь комнаты, девушка увидела в щели ещё одну ленту. Следующую вытащила из-за шкафа. Четвёртая свисала с потолка.

– Здесь же прибирались, откуда эти лоскуты? – в пустоту прошептала девушка.

В итоге в руках у Алёны оказалось порядка семи чёрных полуметровых лент.

– Странно всё это. – Пожала плечами девушка.

Она опустила глаза и закричала от ужаса. В руках она держала семь чёрных извивающихся змей. Алёна бросила клубок змей на пол, и они мигом расползлись по всему дому: под кровать, за шкаф и печь.

Алёна стояла с разведёнными в стороны руками посреди комнаты. Сердце её колотилось, воздуха не хватало.

– Что сейчас было? Я, кажется, схожу с ума. Возможно, мне померещились эти змеи?!

Алёну трясло, она не могла совладать с трясущимися руками. Присела на единственный табурет у стола. Взглянув в окно, девушка поняла, что оно тёмное – наступили сумерки. С ночью на город опустился холод. Алёна заглянула в шкаф в поиске тёплых вещей. Там лежали простыни и наволочки, стариковская одежда, клеёнчатая скатерть, несколько вафельных застиранных полотенец. Всё как обычно в деревенском шифоньере. Кроме осиного гнезда.

В самом углу третьей полки Алёна достала настоящее осиное гнездо. Размером с приличную тыкву, оно было пустым и невесомым. Повертев находку в руках, Алёна убрала его обратно в шкаф и закидала одеждой.

– Хорошо хоть без ос. – Выдохнула девушка.

 Просидев ещё несколько часов в тишине и полутьме, Алёна успокаивала себя мыслью, что утром всё закончится и она поедет домой. Несколько раз промелькнула мысль сбежать прямо сейчас. Но куда? На улице темно, соседей девушка не знала, последний автобус давно уехал. Да и как не проводить старушку в последний путь? Всё-таки родная кровь.

Становилось совсем холодно.

Алёна зажгла свет. Тусклая лампочка отбрасывала неясные тени. Алёна некоторое время собиралась с духом, чтоб сходить за дровами в поленницу – хорошо бы растопить печь. Но идти предстояло через сени. Там баба Агафья.

Алёна к ней так и не подошла. Боялась.

При жизни бабушка была строгой, девочку не баловала. Вернее, даже терпела её присутствие. Давала еду, стелила постель – вот и вся забота. Тихая, спокойная по натуре Алёна большего не просила. Переживала свои визиты к бабушке молчаливо и возвращалась в город к тётке.

Набравшись храбрости, Алёна спустилась в сени. Света не было. Алёна включила фонарик на телефоне и луч света выхватил ножки табуреток, что являлись опорой для деревянного щита. На нём покоилась Агафья.

Старое, изрезанное морщинами лицо было напряжено и сдержано. Сжатые в тонкую полоску губы, делали выражение лица строгим и властным. Седые волосы убраны под платок, но прядка выбилась и вилась вдоль щеки.

Тени от фонарика падали на лицо старухи. Казалось, вместо глаз у неё две тёмные впадины.

– Подойди. – Услышала Алёна шёпот.

Девушка со стеклянным лицом стояла в ногах умершей и смотрела на лежащее тело.

– Подойди, – повторила старуха тихим и спокойным голосом. Алёна сделала пару шагов вперёд. Она смотрела на покойницу не отрывая глаз. В голове проносились сцены, отпечатавшиеся в её памяти из детства.

… Баба Агафья листает толстую книгу с незнакомыми символами и шепчет. Звук её голоса певучий, складный. Она знает строки из книги наизусть.

… На чердаке сохнут на нитке куриные лапки.

… Бабушка привела в дом огромную чёрную собаку. Подставив банку к собачьей морде, старуха собирала в склянку слюни и слизь, что капала из разинутой пасти собаки.

Всё это Алёна видела собственными глазами, но не придавала значения, ссылаясь на престарелый возраст родственницы. Сейчас эти сцены вспышками всплывали в её памяти.

– Подойди! – снова шёпот, ещё два шага вперёд.

В это мгновение фонарик погас.

– Боже, Боже! – закричала Алёна, выходя из транса видений. Она отскочила назад, налетела на что-то твёрдое. С грохотом упала то ли коробка, то ли ящик. Алёна лихорадочно тыкала в телефон, пытаясь заставить его работать. Горел только экран заставки, освещая перепуганное лицо девушки, но ничего вокруг.

Наконец-то деревянными пальцами ей удалось ввести пароль. Продолжая в истерике причитать «боже-боже», Алёна вновь включила фонарик. Сени осветил искусственный холодный луч. Покойница лежала на прежнем месте. Только рука её до этого располагалась на груди, а сейчас вдоль тела. Или нет?

Оказывается, упала коробка с луком и головки разлетелись по полу. Подняв несколько штук, Алёна решила оставить как есть. Повернуться спиной к старухе не хватало храбрости. Приставным шагом, наблюдая за лежащей мёртвой бабкой, Алёна прошла сени и вышла в огород.

Освещая себе дорогу фонариком, зашла в баню, где аккуратной поленницей были сложены колотые дрова. Взяв несколько поленьев, Алёна поняла, что больше ей не унести, она ведь травмировала плечо. Оно ныло болью и плохо двигалось. Но проходить ещё раз мимо бабы Агафьи ради дров Алёна боялась.

Стоило ей подумать об этом, как она краем глаза уловила движение у задней стенки. Там стояла огромная бочка, в которой держали воду для купания. Опоясанная двумя чугунными скобами, она занимала собой весь угол. Верхний обод словно кто-то снял с бочки и бросил его прямо в девушку.

Тяжёлый и ржавый, радиусом в метр, обод пролетел у Алёниной головы, рассекая ей скулу и врезаясь в поленницу. Чурки и полешки посыпались, заваливая девушку. Благо стена из дров была невысокая и девушке лишь побило голени.

Не взяв ни полешка, прижимая порез на щеке ладонью, хромая на одну ногу, Алёна вернулась в дом.

– Я накину одеяло и пережду до утра. – Успокаивала себя девушка. – Мёртвых бояться не надо, нужно бояться живых, – так говорила мне бабушка Агафья.

– Не боюсь тебя! – гаркнула Алёна, направляя крик в сторону сеней. – Не боюсь!

Алёна шагнула спиной в избу. Она не видела огромную дыру в полу – крышка погреба была открыта. В любом деревенском доме был погреб. У бабы Агафьи он был добротный. Широкий вход, два на полтора метра и глубиной метра два. Обычно для спуска в погреб стояла лестница, но сегодня её не было.

Алёна шагнула в открытый проём. Она даже не успела вскрикнуть. Крышка сверху упала, закрывая дыру в полу, делая погреб практически незаметным.

– Неужто сбежала девка в город, не дождавшись похорон! – осуждающе произнесла баба Варвара, придя утром в дом Агафьи.

Никто не заметил белые кеды, носочки которых торчали из-под сундука в сенях. И, конечно, никто не заглянул в погреб.

Без меня

Прозвенел звонок. Ученики 8 «Б» класса стали спешно складывать тетради и книги в рюкзаки. Нина Владимировна, классный руководитель, что-то говорила уходящем ребятам: про сменную обувь и эссе о философах ХХ века. Но никто её не слышал. Через несколько минут класс опустел.

Только один ученик остался. Юноша, опустив голову и неуклюже покачиваясь, подошёл к учительскому столу.

– Нина Владимировна, – неуверенно начал он.

– Что, Артём, что? – раздражённо ответила учительница, даже не подняв на мальчика голову.

– Я, я хотел… – парнишка не мог подобрать слов.

– Что ты хотел? – с выдохом проговорила женщина. – Ну?

Нина Владимировна нервно собирала тетради, складывала большой стопкой книги, раскиданные по столу, сортировала ручки и карандаши.

– Ты хотел что-то спросить про эссе?

– Неет, – промямлил парень. Рюкзак соскочил с плеча, и Артём неловко натянул его обратно.

– У тебя вопросы насчёт оценки за четверть?

– Нет, я просто хотел…

– Я тоже просто хочу домой, Матвеев. А мне ещё вон, тетради ваши проверять. Всё, топай отсюда, некогда мне. – Учительница устало махнула рукой в сторону двери, куда поплёлся нескладный подросток с опущенной головой и торчащими лопатками.

Артёму стоило больших усилий собраться с духом и подойти к учительнице. Он хотел просто поговорить, спросить совета, потому что больше ему обратиться было не к кому. Однако Нина Владимировна оказалась слишком занята и не торопилась вникать в переживания ученика.

«Дурак, тупица, даже двух слов связать не мог. Если бы нормально начал говорить, а не эти, «бэ-мэ», может и выслушала бы тебя». – Думал про себя Артём, выходя из школы.

Во дворе многоэтажного дома, где жил подросток, на игровой площадке намечался турнир по баскетболу. Ребята, в том числе одноклассники Артёма, разминались и передавали друг другу мяч для отработки навыка.

Артём прилип к оградительной сетке лицом так, что на коже остались квадратные следы вмятины. Он внимательно наблюдал за ребятами, их движениями и чёткими передачами. Мяч молниеносно перемещался из одного конца площадки в другой, лишь на секунду задерживаясь в руках у игрока.

– Ребята, – негромко позвал Артём. – Можно с вами?

Но парня никто не услышал, никто не обратил на него внимание.

– Ребятааа, – протянул Артём чуть громче. – Можно с вами поиграть?

– Не, пацан, чужих не берём. – Рявкнул кто-то из игроков.

– Если мы возьмём тебя в команду – точно продуем, лошара. – Крикнул ему Костя, одноклассник и физорг 8 «Б».

Артём поплёлся домой. Кое-как переставляя ноги, он стал подниматься на восьмой этаж. Лифт не вызвал, прошёл мимо, даже не взглянув. Хотелось как можно дольше подниматься, чтобы потянуть время.

«Они знают, что я за всю жизнь ни одного гола не забил. Все видели, как я в прошлом году на физкультуре грохнулся. Ещё поиграть с ними решил, ага, разбежался. Упырь тощий». – Ругал себя Артём за попытку присоединиться к игре во дворе.

Ноги не поднимались. На пятом этаже Артём опёрся спиной на стену и дал себе несколько минут передохнуть. Уставший и подавленный, он хотел провалиться сквозь землю. В этот момент вышла женщина из квартиры справа. Она подозрительно посмотрела на подростка, скривила губы. Вызвала лифт и ещё несколько раз обернулась на Артёма, пока двери механической машины не раскрылись перед ней.

– Наркоманы всякие шляются. – Кинула она парню и скрылась за дверями лифта.

Артём наконец доплёлся до своей квартиры и тихонько открыл дверь.

– Я тоже работаю, я тоже устаю! Почему я не могу рассчитывать на твоё участие? – доносилось из кухни.

– Ты в первую очередь женщина, ты должна! – прозвучал мужской голос в ответ.

– Ничего я тебе не должна! Если я буду заниматься домом, то на работу не пойду. А кто будет за кредит платить? Разве твоей зарплаты хватит?

Артём, ставший свидетелем очередного скандала родителей, стоял в коридоре и не знал, как поступить. Проскользнуть тихонько в свою комнату или выйти из квартиры прочь? Было понятно одно – родители снова ссорятся и выясняют, кто чем должен заниматься в семье.

Женщина средних лет в строгом деловом костюме вышла в коридор. Понятно, что она недавно вернулась в работы.

– А ты чего здесь топчешься? Смотри сколько грязи притащил, а убирать опять мне? – накинулась на Артёма мать вместо приветствий.

– Я… – пробубнил мальчик. – Я уберу.

– Уберёт он… В комнате своей убери! И душ прими, разит как из зоопарка! – женщина прошла мимо и скрылась в комнате, громко хлопнув дверью.

– Ну, чего мать расстраиваешь? – снисходительно спросил отец.

Небритый несколько дней мужчина стоял в проёме кухни. Его спортивные штаны с вытянутыми коленками были покрыты пятнами.

– Такой парень взрослый, пора уже учиться самостоятельности! – отец развернулся и направился в кухню.

– Папа… – начал Артём. – Ты знаешь…

– Знаю, Тёма, знаю. – Усмехнулся мужчина и скрылся в кухне.

Парень снял кроссовки и, шаркая ногами, словно столетний старик, прошагал в свою комнату. Артём повалился на кровать, а в голове крутились один и те же мысли, как навязчивая музыка, что надолго заседает в голове.

«У родителей без меня полно неприятностей. У них работа и кредиты. Ещё я постоянно создаю проблемы. Им было бы лучше без меня. Без меня».

Артём не мог спокойно лежать. У него чесались то нога, то затылок. Постоянно хотелось поменять позу, словно что-то кололось на покрывале и вонзалось в кожу, даже через одежду. Попытался учить уроки, но перед глазами возникала Нина Владимировна с постоянным укором во взгляде: «Я просто хочу домой…!» Учительницу в мыслях сменила уставшая мать, стоящая в строгом костюме у плиты: «Как из зоопарка…». Мать отвернулась, а повернулся отец с ехидной улыбкой. Фразы одна за другой сыпались на Артёма: «самостоятельным пора быть....», «наркоман…», «лошара…», «неудачник....».

Мальчик соскочил с кровати и бросился в ванную. Мысли, словно осязаемые и противные насекомые, кружились вокруг его головы. Они вытягивали радость и энергию. Включив воду на полный напор, Артём плеснул себе в лицо. Вытер ладонями щёки и взглянул в зеркало: «Ты неудачник, ты никому не нужен. С тобой никто не хочет общаться, до тебя нет дела. Ты – урод, никчёмность». Отражение разговаривало с Артёмом, растаптывая его личность. Слёзы потекли из глаз. Он никому не нужен. Лучше без него. Артём ещё раз взглянул в зеркало. На него смотрел неуклюжий долговязый мальчишка с размытыми из-за слёз чертами лица. Артём ударил кулаком по зеркалу. Стекло треснуло, два больших осколка упали в раковину. Подросток зажал зеркальный клинок в кулаке и оттянул рукав: «лучше без меня».

Через несколько минут класс опустел. Только один ученик остался. Юноша, опустив голову и неуклюже покачиваясь, подошёл к учительскому столу.

– Нина Владимировна, – неуверенно начал он.

– Что, Артём, что? – раздражённо спросила учительница, но подняв на мальчика глаза, поняла, что стоит его выслушать. – Что случилось?

Разбросанные тетради так и остались беспорядком на рабочем столе. Классный руководитель беседовала со своим учеником о том, как ему одиноко и порой страшно. Быть уже не маленьким ребёнком, но ещё не взрослым – невероятно сложно. Ты не можешь совладать с эмоциями и против собственного желания хочешь иногда кричать. Одноклассники видят тебя нелепым и бестолковым. Любое твоё движение может вызвать смех. Ты не знаешь, каким будет будущее, а если ты выберешь неправильный путь, то всю жизнь проживёшь в будничной полутьме. Родители вечно заняты своими проблемами и, кажется, даже не заметят, если ты не вернёшься домой.

– Знаешь, Артём, я тоже была довольно неуверенным подростком в школе. Я не любила выходить к доске. Выступать на публике было для меня самым страшным кошмаром. Я вечно мямлила что-то себе под нос и не могла связать двух слов. – Поделилась с учеником Нина Владимировна.

– Как же вы стали учителем? – недоумённо спросил юноша.

– Я приняла себя такой, какая я есть. Сначала приняла, а затем стала над собой работать. Может и тебе попробовать? Например, записаться на театральный кружок или в секцию по баскетболу? Чем тебе нравится заниматься?

– Я в детстве любил ходить на каток с родителями и даже научился выполнять сложные упражнения, – вспомнил Артём.

– Отлично! – воодушевилась Нина Владимировна. – Ледовый корт совсем недалеко от школы. Думаю, тебе стоит узнать про тренировки. А я с удовольствием приду на тебя посмотреть, если ты, конечно, не против.

Артём вышел со школы окрылённый. Он вспомнил, что действительно был хорош на льду, и сейчас он загорелся идеей вернуться в ледяное увлечение детства. Окружающий мир окрасился в сочные цвета, прохожие улыбались, а машины останавливались, пропуская юношу, потому что везде ему попадался зелёный сигнал светофора.

Нина Владимировна в это время звонила родителям Артёма. Спокойно побеседовав с мамой ученика и объяснив своё беспокойство относительно настроения мальчика, классная руководительница 8 «Б» наконец-то собрала тетради. И пусть сегодня они останутся непроверенными!

Артём поднялся на лифте на свой этаж и зашёл в квартиру. Его встретили родители. Мама, хоть и была в строгом костюме, но с повязанным передником на груди. А отец вышел из кухни с полотенцем и чистой тарелкой в руках.

– Сын, привет! – произнёс мужчина. – Ужин готов, предлагаю перекусить, а после обеда сходим на улицу покидать мяч в корзину? Может и команду свою соберём, поиграем с парнями со двора?

– Тёма, а в выходные можно сходить куда-нибудь всем вместе, что думаешь? Может в кино? – поддержала мама. – Мы так давно никуда не выбирались семьёй.

– Может на каток? – предложил мальчик.

– Отличная идея! Мой руки и за стол. Расскажешь, как прошёл твой день. – Мама кивнула головой в сторону ванны, и вместе с отцом они загремели тарелками.

Включив воду на полный напор, Артём плеснул себе в лицо. Вытер ладонями щёки и взглянул в зеркало. В отражении он увидел счастливого подростка!

Вед Ма

Время было ближе к вечеру, однако Анна всё равно решила прогуляться по лесу. Далеко заходить не планировала, но появилось желание пройтись перед сном.

Сбежав из большого города в деревню, Анна надеялась привести мысли в порядок. Хотелось что-то изменить в жизни. Но что и как – решения пока не было.

Едва заметная тропинка виляла меж деревьев. Огромные по пояс папоротники казались растениями из юрского периода. Берёзовый лес опускал свои ветви, касаясь плеч и головы женщины, словно поглаживая. Мягкий мох бесшумно проглатывал шаги гостя. Всё чаще стали появляться двойные и даже тройные стволы деревьев. Словно братцы – уродцы, срощенные вместе в корне, кривые и покорёженные берёзы, встречали Анну.

Солнце зашло очень резко, темнота опустилась на лес. Путница обернулась, решив возвращаться домой. Но, сделав пару десятков шагов назад, поняла, что лес очень густой, идти тяжело.

Взяв немного левее, женщина вскоре упёрлась в огромное поваленное дерево, что преградило ей путь.

– Я здесь точно не шла. – Подумала Анна.

Однако, перебравшись через дерево, женщина попыталась идти дальше. Но лес словно её не пускал. Огромные стволы, которые невозможно обхватить, лежали на земле. Перелезать через них тяжело, обойти – ещё сложнее.

– Нужно вернуться. Лес ведь был чистый, и идти было легко. – Подумала Анна.

Но зерно страха уже поселилось внутри неё. Страшно остаться ночью в чаще.

Вернувшись на полсотни шагов, Анна пошла правее. Лес был тёмным, но уже не столь густым. Аня наступила на сухую ветку, та с треском переломилась. Женщина вздрогнула от этого звука. И тут поняла, что это единственный звук в лесу. Не шелестят деревья, не прыгают птицы по веткам, не ухают совы, не пищат комары. Лес зловеще молчал.

Анна бросилась бежать, не разбирая дороги, главное – двигаться. Ломая ветки и обрывая листья, она бежала до боли в боку. Наконец она остановилась отдышаться, решила привести дыхание и мысли в порядок. Опёршись на колени руками, согнувшись, Анна хрипло дышала, во рту пересохло, тело горело. Выпрямившись, Анна увидела по правую руку просвет, открытую поляну, а на пригорке – избушку. Как она не заметила домика раньше?

Пройдя сотню шагов, женщина подошла то ли к избушке лесника, то ли бабы-Яги, окружённой величавыми соснами и колючими кустами.

Идти в сторожку было страшно. Может там живёт лесник, одинокий охотник или беглый преступник? Но выбора не было. Человек в доме однозначно лучше, чем ночь в тёмном зловещем лесу с волками.

Анна подошла к деревянной двери и постучала. Глухой и чуждый для леса звук. Постучала вновь.

– Здравствуйте, есть кто? – слабым голосом позвала Аня.

Пришлось потянуть дверь, петли натужно заскрипели. Анна вошла в избу.

Большая печь, как в русских сказках. Котелки, горшки, ухваты – различная деревенская утварь. По левую руку – умывальник и вёдра с чистой водой. Справа два окна и много-много полок, уставленных банками, плошками, тарелками. Под потолком висели пучки различных трав и шкурки животных. Запах стоял странный: смесь деревенского дома, топлёной печи и ещё чего-то острого, пряного. В избе стоял полумрак, лишь зажжённая свеча отбрасывала тени.

–– Здравствуйте. – Ещё раз поздоровалась Анна.

Но в ответ тишина – кажется, никого нет.

Анна присела за небольшой столик у окна. Её одолевали странные чувства. Беспокойство, но едва уловимое. Страх – точно нет. Любопытство – больше всего. И ещё что-то. Тоска? Ностальгия?

Пока Анна пыталась понять свои чувства, дверь совершенно бесшумно отворилась, и в дом вошла старуха. Низенькая, в лохмотьях, что путались у неё в ногах. На поясе болтались тряпочные мешочки, а в руках она держала серп, изогнутый как змея.

Изрезанное морщинами лицо, словно пересохшая и потрескавшаяся земля, тонкие, обтянутые кожей руки, длинные пальцы. Трудно было определить её возраст. Однако движения её были чёткими, стремительными и совершенно беззвучными.

Следом за старухой в избу вошёл волк. Молодой волчонок с красивой, отливающей серебром в свете свечи пепельной шерстью. Он растянулся у порога, преграждая путь, и положил морду на лапы. Спокойный и недвижимый, но глаза его полуприкрыты, дают зверю возможность наблюдать.

–– Здравствуйте, – в третий раз произнесла Анна.

–– Здравствуйте означает пожелание здоровья, быть крепким и долговечным как дерево. Ты знала, что в старые времена слово "дорв" имело два значения – дерево и здравый. Не говори мне «здравствуйте».

–– Простите, – Анна слегка опешила, не зная, как реагировать на слова старухи. – Вы здесь живёте? Разрешите заночевать у вас? Я, кажется, заблудилась.

-– Ты здесь останешься. Лес тебя выбрал. – Старуха положила на стол кусок хлеба, сало, зелень. Из глиняного кувшина налила в стакан воды. – Ешь, да полезай на печь. Там тепло.

Хозяйка дома была немногословна. Анна перекусила, поблагодарила, пыталась несколько раз завязать разговор. Но всё, что ей удалось выяснить, так это имя старухи – Агриппина.

Ночь пролетела, как одно мгновение. Анне показалась – она лишь на минуту прикрыла глаза, а в окно уже бьёт солнечный свет. Агриппины в избе не было. На столе в горшочке стояла каша, рядом крынка с молоком.

Молоко было вкуснейшим. Никогда Анна не пробовала ничего подобного. Немного вязкое, тягучее и плотное белейшее молоко. Аромат насыщенный и тёплый. Анна огляделась, подробнее осмотрела избу. Неряшливое впечатление создавалось потому, что в небольшом помещении присутствовало много предметов. Буквально все стены были в полках, а полки заставлены всякой всячиной. Некоторые вещи Анна видела впервые и не понимала их предназначения.

Но пора было возвращаться домой. Анна вышла из избы на воздух, надеясь там найти старуху. Однако снаружи никого не было. Заросший двор, лишь тропинка вытоптанной травы показывала направление в лес. Видимо, там выход. Но уйти Анне не удалось.

Дойдя до забора, Анна наткнулась на молодого волка. Красивый, с тонкими ногами и вытянутой мордой, чуть наклонив голову, зверь смотрел на женщину. Он не проявлял агрессии, но настойчиво перегораживал путь. Анна вернулась к избушке, побродила вокруг, заглянула в сарайку, нашла колодец. Снова сделала попытку выйти к лесу, но волк по-прежнему стоял на страже.

Ближе к обеду также бесшумно появилась старуха. Она растопила печь, разделала принесённого из леса зайца, поставила в котле воду. Разговаривать она была не настроена.

– Я не смогла уйти, меня волк не пустил. – Анна ждала ответа, хоть какой-то реакции, но Агриппина молчала, продолжая заниматься своими делами.

– Вы покажете мне дорогу домой? – в ответ тишина.

– Вы давно здесь живёте? – все вопросы остались без реакции.

К концу дня Анна осмелела и стала помогать старухе. Поняла, что просто так ей не уйти, решила задобрить хозяйку, усыпить её бдительность.

Анна помогала мыть кувшины и котелки, почистила от золы печь, принесла в избу воды, перебрала крупу. Мало-помалу и Агриппина словно сделалась мягче, стали проскальзывать первые фразы: «ячмень сюда», «принеси», «это на третью полку». Однако все движения Анны были угловатыми, тревожными, шумными. Под ней скрипели половицы, звенели стеклом банки, шуршали листья трав, скрежетала задвижка печи, брякали вёдра. Движения Агриппины были плавными, неслышными. Это пугало. Невозможно было понять, в избе старуха или нет, она то исчезала, то вновь появлялась.

Прошла ещё одна ночь.

– Меня ведь будут искать, – как-то попыталась напугать старуху Анна.

– Не бреши. Никто не знает где ты. – Посмеялась в ответ бабка.

– Мой жених знает, что я поехала в деревню. – Продолжала врать Анна.

– Нет у тебя жениха. Кончай эти выдумки и помоги мне принести дров. – Обрубила разговор Агриппина.

Прошло несколько дней. Анна обвыклась. Ей даже стало нравиться жить в избушке среди леса. Немногословная старуха принимала помощь с одобрительным кивком. Сперва Анна помогала по дому: вымести избу, испечь хлеб, принести дров. Но со временем женщина стала узнавать грибы и ягоды, принесённые бабкой. Она их перебирала, чистила, сушила, мариновала или замачивала. В корнях и травах тоже стала ориентироваться, знала, как их правильно обмыть водой, обработать и высушить.

Но как-то раз, поняв, что дома нет ни старухи, ни волка, Анна убежала. Куда? Анна сама не поняла. Просто поддалась встречному порыву. Она бежала через лес, оглядываясь и прислушиваясь, нет ли погони.

Преодолев приличное расстояние, Анна поняла, что её ноги хлюпают в жиже. Наступая, с каждым разом оторвать ногу от земли было всё сложнее. Она зашла в болото. Пока трясина не стала засасывать совсем, Анна повернула обратно.

Попробовав обойти болото, Анна попала в колючие кусты терновника. Маленькие шипы и вытянутые во все стороны ветки, хватали за одежду цепкими лапами, буквально вырывая клочки ткани и оставляя глубокие порезы на коже. Этот путь тоже неверный.

Куда бы ни пыталась направиться Анна, всюду препятствия разворачивали её обратно. Как в тот день, когда она заблудилась. Лес словно был живой и не позволял Анне уйти, выстраивая на её пути непреодолимые преграды.

«Лес тебя не отпустит», – вспомнила женщина слова Агриппины. Сейчас они приобрели смысл. Анна решила повернуть обратно. Как дойти до избушки она знала – идти туда, куда лес ведёт.

Переходя небольшой овраг, Аня наступила ногой на поваленную сосну. Внутри дерево оказалось прогнившим и трухлявым. Кора, обманчиво выглядевшая надёжной, проломилась под весом взрослого человека – нога провалилась в пустоту. Конечность пронзила резкая боль, Анна вскрикнула и упала. Перед тем как потерять сознание, Анна увидела движение метрах в десяти от себя – волк.

Очнулась женщина в избушке Агриппины. Солнце стояло высоко, пробиваясь сквозь густую листву леса и заглядывая в дом через окно, словно привидение.