Досуговый центр доктора Рима

Книга написана для отца. Его болезнь долго не давала мне покоя, поэтому она теперь живёт здесь и больше никого не трогает.

Мы со всем справимся и всегда будем вместе,

твоя дочь Женечка.

1.Денис

Лес сгущается, мы продолжаем идти. В голове играет немного тревожная музыка, вроде той заставки из вчерашнего сериала. Спускаемся с невысокой горки: деревья окружили нас, будто и впрямь затеяли что-то недоброе. Солнце не может просочиться сквозь листву, и всё приобретает тёмно-зелёный цвет.

Моя тёмно-зелёная собака замирает и принюхивается. Мой семилетний сын поводит носом, повторяя за собакой.

– Парни, не пугайте меня.

Даже музыка в голове замирает на мгновение. Костя смеётся: показывает мне свою руку, измазанную этим угрожающим светом, и снова смеётся. Рим виляет хвостом и нетерпеливо ждёт, когда мы снова двинемся в путь. Я мысленно выдыхаю.

– Папа, смотри! – Костя больше не смеётся, он в замешательстве. Я тоже.

Никогда не видел ничего подобного: с десяток разных сумок.

Небольшая поляна посреди леса напоминает музей под открытым небом. Сумки выглядят так, будто их только-только разбросали. Оглядываюсь и ищу хозяев, уже понимая, что это бесполезно. Так бросают вещи, только если случилось неладное.

– Тут есть паспорт, – Костя без зазрения совести уже обшаривает одну из сумок.

– Перестань, сколько раз говорить? Нельзя трогать чужие вещи! Вдруг сейчас вернется их хозяин? – В такие моменты чувствую себя редкостным занудой.

Выдавливаю беззаботную улыбку и ощущаю затылком, как страх подползает ко мне со спины. Вот-вот накроет. Хочется развернуться и убежать, но я стою. Рим оживлённо нюхает каждую из сумок, будто поисковая собака. Давно не видел его таким серьёзным.

– И что? Тут фотография… Имя стёрто! Пап, никто не вернётся за вещами! – Костя бросает паспорт рядом с сумкой и смело вытряхивает на землю всё её содержимое. Нетронутые сумки и стёртая фотография в документе, какого чёрта?

Подхожу к следующей сумке – сразу же вижу набор гуашевых красок. Открываю коробку: все баночки полные, словно только из магазина, достаю синюю – густая, но не засохшая. Нет кистей и бумаги. На чём собирался рисовать этот человек в лесу?

– А в этой сумке гаечные ключи! – Костя чувствует себя как рыба в воде, обшаривая чужие вещи. Интересно, кем он станет, когда вырастет?

Рим скрылся за деревьями. Без собаки чувство опасности становится сильнее. Явного повода переживать пока что нет. Только брошенные сумки со странными и абсолютно не связанными с лесом вещами.

Когда внезапный порыв ветра шелестит листвой, я вздрагиваю. Мне хочется оказаться дома под одеялом. Но если я сейчас именно так и сделаю, то мой сын наверняка вырастет таким же тюфяком, как я. Заведёт собаку и будет бояться каждого шороха.

«Всё в порядке, никакой опасности», – успокаиваю самого себя.

В голове снова играет тревожная музыка, стараюсь её не замечать. Но с триллерами по первому каналу явно пора завязывать.

– Смотри, какой крутой! – сын протягивает мне мягкую игрушку для оценки: нелепый монстр с длинными конечностями. Я сразу понимаю, что этот монстр поедет с нами, ведь Костя ближайшие несколько дней просто не выпустит его из рук.

Ох уж эти его горящие глаза: и как после этого сказать ребёнку «нет»? Мне кажется, что где-то я уже видел этого монстра. Такое ощущение, что подобный остался на прошлой квартире при переезде. Но я не помню, чтобы Костя его так уж любил, иначе мы бы развернули машину и под его фирменные вопли вернулись за игрушкой.

Рим выбегает из леса. Тоже что-то нашёл. Когда он выплёвывает свою находку, меня мутит. Нижняя челюсть! И она явно не принадлежит волку или лисе. Я пару лет не доучился в медицинском. Вот только тут не нужно быть учёным – животным не ставят пломбы.

– Костя, я только что вспомнил, что сегодня футбол, нужно успеть купить чипсов и газировку.

Сын обожает футбол, даже повторы трансляций, и это самый верный способ заманить его домой. У меня нет времени ждать, пока с нами случится ужасное и наши сумки останутся здесь, а моя фотография в паспорте выцветет и никто не узнает, что это был я. А наши челюсти не должны валяться в кустах! Вспоминаю, что нужно записаться к стоматологу. Да, Дэн, самое время.

– А можно монстра забрать? – Костя уже ждёт отказ. Каждый раз я говорю ему, что нельзя подобранные на улице вещи приносить домой. И сейчас, чтобы не чувствовать себя страшным занудой, отвечаю:

– Да, можно, пошли отсюда.

Не быть занудой – это круто. Ещё круче будет, когда мы окажемся дома под одеялом, закинем дурацкого монстра в стирку и будем обсуждать в перерывах между таймами эту странную прогулку.

А Риму я на всякий случай почищу зубы.

2. Костя

Опухоль выросла в голове отца и сначала лишила его возможности переносить громкие звуки. Он начал носить беруши. Потом стало хуже и с остальным: Костя приезжал и видел, как весь дом погружался в темноту, забронированный изнутри плотными шторами. Отец больше не мог без острой боли смотреть на яркий свет. Он выходил на улицу только по вечерам, когда солнце уже зашло.

Боль не давала ему есть и спать, поэтому он скинул около пятнадцати килограммов и превратился в ходячий скелет. При каждом движении его лицо сморщивалось всё сильнее и через несколько недель превратилось в засохшую апельсиновую кожуру с глазками.

Решение было сложным, но Костя отвёз его туда, куда должен был отвезти. Досуговый центр доктора Рима. В этом центре человек продолжал жить и получать питательные вещества, но только выглядела эта жизнь уже по-другому: пациента погружали в истории, их создавали по рассказам близких людей. Это не кома, скорее жанровые сны и особо яркие воспоминания.

Главное, чтобы человеку было знакомо двадцать процентов информации, всё остальное подстраивал его мозг. Костя сам выбрал музыку, на фоне которой происходили остальные действия, взял темы из сериала по первому каналу – его папа так и не смог досмотреть, потому что практически не снимал беруши.

Он любил вспоминать, каким хорошим пацаном Костя был в детстве. Немного поразмыслив, Костя попросил создать историю про своё детство. Жанр? Папа обожал ужасы. У него скопилась целая коллекция ужастиков, записанных на диски. Папа единственный в окружении Кости записывал фильмы на диски, полностью игнорируя Интернет. «Нужно будет обязательно их пересмотреть перед следующим визитом в Досуговый центр», – пролетело в голове у Кости.

Доктор Рим поставил только одно условие перед запуском программы – что-то должно ассоциироваться с его именем, в целях рекламной акции.

– А это ваше настоящее имя? – Косте на самом деле было не особо интересно, он лишь хотел поддержать разговор.

– Дедушка мечтал назвать отца Римом, в честь революции: Революция и Мир! Но отца пронесло, а имя досталось мне. Дедуля до последнего не унимался, мне кажется, даже нарочно дожил до моего появления, – Рим засмеялся, но даже без тени улыбки.

– Я думал в честь города, – замялся Костя.

– Все так думают. Но да ладно, подумайте про рекламу, и начнём.

Костя так и не понял, для кого эта реклама, зато точно понял, что Рим очень любит и свою клинику, и свои изобретения для пациентов. Доктор уверял, что, когда отец погрузится в сон, он практически всё примет за правду, даже если этого никогда не существовало. Рим рассказывал тонкости программы с таким удовольствием, что стало понятно: рекламу он сделал тоже для себя.

Костя вспомнил, что отец всегда хотел завести собаку: мешала только мамина аллергия, а после смерти мамы отец перестал говорить о том, чего хочет.

– Доктор, давайте собаку будут звать Рим.

На экране Костя мог наблюдать движение сюжета и реакции отца в ситуациях, которые он сам же себе и придумывал. Даже доктор сказал, что за отцом наблюдать интереснее, чем за остальными пациентами. Интересно, он всем это говорит?

А Костя смотрел на экран: на себя маленького, на доктора Рима в образе собаки, на отца, гуляющего по лесу. На все эти сумки, баночки, гаечные ключ, на монстра явно нервирующего отца…

И никак не мог понять, как это всё выросло в его голове.

3. Денис

Каждый раз, проходя очередной поворот, я спрашиваю себя, точно ли мы идём той дорогой? Может, мы заблудились и сейчас на нас нападут? Костя прижимает к себе нового мягкого друга, а Рим прижимает уши, будто напроказничал. Наверное, он думает, что виноват в своей находке. Чешу его за ухом, чтобы приободрить. Шерсть такая необычная на ощупь, кусочки грязи и катышки её абсолютно не испортили.

– Хороший пёс! – Стараюсь говорить уверенно, но слышу свой дрожащий голос. Главное без паники.

Перестаю смотреть под ноги, поднимаю голову и вижу нашу красную машину, мне кажется, что стало светлее. Да, действительно, стало светлее без деревьев, именно они всю дорогу нависали и создавали благоприятную атмосферу для моих страхов. Нужно меньше смотреть фильмы ужасов. Сегодня перед сном в последний раз гляну.

Костя радостно запрыгивает на заднее сидение и ждёт обещанных чипсов.

– И газировку! – кричит он, будто читая мои мысли, когда мы подъезжаем к магазину.

Костя удивительный ребёнок – не любит ходить по магазинам. Любит заказать то, чего он хочет, и ждать. А ведь он всегда знает, чего хочет! А вот я не могу этим похвастаться. Минут пять выбираю, с каким вкусом взять чипсы. И как они умудряются продавать столько всего в маленьких придорожных заправках?!

На кассе как обычно набираю жвачек с наклейками. Если я иду в магазин, то без жвачек не возвращаюсь. Костя думает, что нашёл надёжное место для своих наклеек – на внутренней стенке шкафа (снаружи я клеить не разрешил, потому что снова был занудой). Про мебель внутри я не говорил ничего.

Когда сын уходит в школу, я порой захожу в его комнату, открываю шкаф, раздвигаю наскоро развешанные вещи и вижу святая святых – всю его коллекцию. Он даже разделил наклейки на разные категории: в правом верхнем углу породы собак, в левом – машины, а посередине – самолёты с названиями моделей. Нижний ряд сплошь заклеен футболистами, а в единственном свободном углу недавно появилось несколько кораблей. Интересно, как долго он ещё будет их собирать? У меня в детстве была коллекция этикеток от спичек – это сейчас считается коллекцией?

В машине Костя снова говорит, что это не его любимые чипсы. Он всегда так говорит, а я никак не могу угадать его любимый вкус. Это у нас игра такая. Не исключено, что он просто хочет перепробовать все существующие.

Он продолжает выделываться ровно до поворота на Красноярск, потом машин становится больше, и они, наконец, занимают всё его внимание.

***

Дома непривычно тихо – обычно Линда, оставшись одна, включает музыку на всю громкость. И благо у нас свой дом на окраине города, а не квартира, как у большинства, иначе соседи бы нас ненавидели. У Линды сейчас тот самый подростковый возраст. А я вообще никак не привыкну, что у меня есть дочь. Поэтому свой возраст тоже считаю сложным. С сыном мы всегда находим, чем заняться и что посмотреть по телеку, а вот с Линдой не получается беззаботных вечеров.

Я честно пытался наладить контакт с дочкой, но футбол ей неинтересен, на рыбалке её пытаются сожрать комары, как она сама говорит, а чипсы она не ест, потому что: «Фу, это же химия и сплошные углеводы».

С мамой они постоянно шушукаются про школьных подружек и мальчиков. Но когда я её спрашиваю, дружит ли она с кем-то, вижу крайне недовольное лицо, будто мой вопрос неприличный и совсем не в тему. И эта её любимая фраза: «Пап, ну ты опять?». Линда чаще всего использует только несколько фраз в нашем общении: «Пап, утро добрым не бывает», «Пап, ну это тупо», «Купи что-нибудь сладкое» и «Пап, ну ты опять?».

А с подарками – это вообще катастрофа. Вся купленная одежда идёт в утиль: для Линды она либо слишком детская, либо чересчур розовая. Когда я заранее беру в магазине новую модель телефона, после её дня рождения компания сразу же выпускает новую. Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять: они реально выпускают свои телефоны по расписанию в один и тот же день. А деньгами дарить, это значит, что я не заморачиваюсь и вообще сына люблю больше. Это уже реплика Нины, моей жены.

Она почему-то считает, что с Костей мы проводим больше времени и мне плевать на воспитание дочери. А мне не плевать, просто мне с ней сложно и непонятно. А с Костей мы можем часами смотреть мультики или спортивный канал, пинать мяч во дворе, пока гуляем с Римом, ну или съесть по пачке чипсов и не бояться, что это химия.

Пока я разбираю на кухне продукты, а Костя клеит очередную порцию жвачных наклеек в свой шкаф, входная дверь хлопает и на кухню заходит Линда со своим фирменным недовольным лицом.

– Чипсы будешь? Сейчас футбол начнётся. – Говорю я, чтобы хоть что-то сказать, и сразу же об этом жалею.

– Пап, ну ты опять? Про рак желудка вообще ничего не слышал? А футбол тупая игра. Лучше бы морды друг другу били как в боксе, тогда бы посмотрела. – Линда берёт яблоко, я его только что помыл, кусает, и на её лице появляется что-то вроде улыбки. Половина улыбки.

Я всегда стараюсь захватить для неё пару яблок в магазине – дома их больше никто не ест. Да и Линда никогда не признается, что любит яблоки: это даст мне джокер в рукаве.

– Может, тогда бокс посмотрим? – хожу по минному полю, сейчас точно рванёт.

– Пап, ну это тоже тупо, а вот яблоки вкусные. – Линда берёт второе яблоко и отправляется в свою комнату, сразу надевая наушники. У нас действует правило: когда семья находится дома, музыку слушать на всю громкость нельзя. Да, я мистер-зануда.

Но зато я мистер-зануда, который победил: яблоки вкусные.

4. Линда

Когда Линда приезжает в центр доктора Рима, её слышно с порога. Высоченные, громко стукающие каблуки и повседневный недоброжелательный голос:

– В какой палате лежит мой отец? – Линда смотрит на администратора и нервно стучит пальцами по стойке, давая понять, что времени у неё немного.

– Доброе утро, вы к Денису… – Администратор не успевает договорить, зато выдавливает самую дружелюбную улыбку.

– Утро добрым не бывает. Я к отцу. – Линда крутит пальцем в воздухе, стараясь ускорить процесс.

– Ваш отец в сто пятнадцатой, – медсестра старается не затягивать и так неприятный разговор.

Ступени на второй этаж кажутся слишком большими и длинными. Дверь тяжело закрывается за спиной Линды, будто разделяя общую усталость. Садиться на стул не хочется, край кровати выглядит уютнее и теплее.

– Ну как ты, разбойник? – Линда снимает маску суровости и берёт отца за руку. Она всегда мечтала держать его за руку, но у них в семье это было непринято, а теперь она может это делать, не спрашивая разрешения.

Он ей не отвечает. Как же хочется услышать, что всё у него там хорошо!

Линда, не отпуская его руку, достаёт из сумки яблоко и кладёт на тумбочку.

5. Денис

Перед сном я думаю о том, что наша с Костей команда проиграла, что нужно явно заморочиться, чтобы собрать столько сумок в кучу, и что мой сон стал крепче. Раньше я мог проснуться за ночь несколько раз, постоянно меняя позу, и лежать несколько часов, глядя в потолок, считать звёзды, наклеенные Линдой для мамы.

Линда вообще много чего делает для мамы: собирает на улице букеты цветов, находит камни необычного цвета и причудливой формы, клеит звёзды на потолочную плитку, чтобы маме было не страшно. Костя, в свою очередь, отдаёт мне жвачную наклейку, если такая у него уже есть.

Никто не знает, но звёзды я забрал себе. Я считаю их в такие бессонные ночи, я и сегодня считаю их перед тем, как уснуть. На пятой мне кажется, что подушка стала прохладнее и мягче, будто кто-то включил специальную функцию. На седьмой одеяло обнимает меня уютным коконом. На десятой уже нет необходимости считать.

***

Раньше мне приходилось вставать на работу, идти в наши старые гаражи и до вечера чинить машины. Понадобилось немало времени, чтобы открыть свой автосалон и руководить процессом из дома.

Мой лучший друг Стас проводит на работе семь дней в неделю. Его жена думает, что я скинул на него всю свою работу и запрещаю уходить домой пораньше даже в выходные. Ей проще верить в такую версию, чем в то, что её муж чувствует себя на работе нужнее, спокойнее и счастливее.

Сегодня ночью он прислал мне сообщение: «Дэн, не успеваю доделать коробку, останусь на ночь». Он всегда называет машины коробками (до сих пор не знаю, почему). Стас думает: я не догадаюсь, что они с Ларисой поцапались. Нина называет её ласково Лорик, Стас сокращает до короткого Ло.

Ло всегда связывает его задержки на работе с изменами. Постоянно твердит, что он не любит ни её, ни детей. Постоянно. А Стас говорит, что если бы Ло не была такой пилой, то мне пришлось бы искать нового работника года.

Я иду в наш автосалон, прихватив кофе.

– Погорячее. – Прошу на кассе, прикидывая, что за пять минут напитки немного остынут, а Стас любит кипяток. – И один покрепче. – Добавляю я, представив, как он там ночевал на этом неудобном диване.

Его длинные ноги вряд ли предназначены для такого спального места. Надо бы купить ему новый диван, раз уж ситуация с Ло не решается.

– Встречай свою заботливую любовницу. – Захожу в сервис и вижу длинные ноги Стаса, торчащие из-под красной, наполовину разобранной машины. Как он может изменять жене, если единственные, с кем он общается – машины и я? Ну, и Глеб, конечно.

– А где, кстати, Глеб? – озвучиваю я свои мысли.

Обожаю за это наш сервис – тут можно говорить всё, что думаешь, ковыряться в машинах, есть еду на заказ и пить по утрам кофе с друзьями. А также искать старого пройдоху Глебку – он вечно куда-то пропадает.

– Опять, наверное, вчера употребил, а сегодня забыл дорогу домой. – Стас вылезает из-под машины весь в свежих чёрных пятнах, усмехаясь сквозь зевоту, и я понимаю, что сегодня ночью он не ложился.

– Дружище, тебе бы отсыпной. – Протягиваю ему стакан, понимаю, что забыл, в каком кофе крепче. – Я сам тут повожусь.

– Ло уехала к маме, поэтому соглашусь. Глеб, кстати, забегал ночью, но явно не ожидал меня тут увидеть. Забрал инструмент и вылетел пулей. Натоптал ещё, пришлось полы мыть. Где он только нашёл столько грязищи? Сумку свою оставил, она на диване если что. – Стас зачёсывает рукой свои взлохмаченные волосы, достаёт из кармана очки.

С сумками у меня теперь не лучшие ассоциации. Стас ещё раз широко зевает, и залпом выпивает весь свой кофе, будто это стакан воды. Мы не прощаемся, потому что оба знаем, что вечером он всё равно придёт в сервис: ещё ни разу он не выдержал сутки дома.

Когда он уходит, подхожу к дивану. Перекладываю сумку – она невероятно тяжелая. Глеб что там, кирпичи таскает? Мы со Стасом подарили ему эту сумку на день рождения вместе с золотой пряжкой. Но пряжка не может столько весить!

Меня подмывает проверить содержимое сумки. Вот только я сам учил сына не лазать по вещам. Тем более, по вещам друга. Хотя… В лесу его это не остановило. Провожу пальцами по внешней стороне сумки, пытаясь угадать, что внутри. Кожа отдаёт холодом, я автоматически одёргиваю руку. Из бокового кармана выглядывает маленький продолговатый предмет. Закрываю глаза, вытаскиваю практически невесомый пластик – если я не вижу, значит, этого не происходит в действительности. Тем более, вовнутрь я не стал залазить.

Открываю глаза – вижу ручку. На ней надпись: «Досуговый центр доктора Рима». Рим – это моя собака. Забавное совпадение.

Делаю глоток кофе – выплёвываю обратно в кружку. Чертовски крепкий.

6. Стас

Впервые в жизни Стасу отвратительна тишина. Она его старый добрый друг, но сегодня пришла так не вовремя. С Денисом они бок о бок уже лет сто. Обсуждать коробки, футбол и новую игру, вышедшую на приставке, они могли часами. И вот, находясь в одной комнате, один из них непривычно молчит. Глеб обязательно пришёл бы, если бы не пропал много лет назад.

Стас до сих пор может вспомнить противный вкус кофе – это вкус потери. Потери Глеба. Той ночью он видел друга в последний раз. Когда Глеб залетел ночью в гараж, они даже словом не успели перекинуться. Если выпить или съесть что-то накануне плохого события, этот вкус привязывается к несчастью.

– Ты всё ещё переживаешь? – Стас слышит свой голос, и ему хочется забрать слова обратно, но они слишком быстро впитываются в стены. Ему хочется попросить Дениса открыть сумку с пряжкой, а ведь полицейские её так и не нашли… Дэн, ну открой же эту сумку хотя бы во сне!

– А я ведь и правда изменяю Ло. Я не мог тебе этого сказать: боялся, что ты перестанешь приходить ко мне по утрам с кофе. Перестанешь разговаривать со мной, осудишь, и… какая же это всё ерунда! Я должен был тебе сказать. Ты мой единственный друг. На днях моя коробка сломалась. Представляешь? А ведь ты говорил, что нужно её как-нибудь вместе перебрать. – Стас с силой приглаживает волосы пальцами и снимает очки. Он всегда крутит их в руках – так легче сосредоточиться.

– Мне тогда казалось, что с ней ничего никогда не случится. Мне всегда казалось, что с тобой тоже. Её зовут Ли. Представляешь, поменял Ло на Ли. Она обожает машины, мы часто зависаем в старом сервисе, рассказываю ей всякое про нашу дружбу и всё такое, да ты и сам всё знаешь. – Стас надевает очки, и картинка становится чётче. Но он не хочет чётко видеть эту картинку. Он не хочет запоминать палату, мониторы, капельницы и друга, бездвижно лежащего на кровати.

– О, яблоко. Я, кажется, знаю, кто его принёс. Как же она любит яблоки.

Стас кусает яблоко так, будто оно и есть та самая раковая опухоль, забравшая у него Дэна. Яблоко – причина, по которой пропал Глеб. Яблоко – вся боль и всё одиночество, накопившиеся за столько лет. Когда в руках остаётся только небольшой огрызок, Стасу кажется, что от него, в конце концов, останется тоже никому ненужный, успевший почернеть огрызок.

– Да, я всё ещё переживаю.