Read the book: «Вечное сердце»
Часть первая
Глава 1
«Спать хочу», – ныл жалобный, нудный голос. Он мешал Тане спать. Она уткнулась лицом в подушку, натянула на голову одеяло. И наконец ее мозг справился с почти непосильной задачей. Она во сне поняла, что жалуется самой себе: спать хочет! Поняла, счастливо и глубоко вздохнула, натянула на голову одеяло, уткнулась носом в подушку и поплыла в теплую сладость… Проснулась, не открывая глаз, от противного звука: кто-то скребется или что-то сверлит. Таня краешком глаза умудрилась взглянуть на электронные часы, жестокое сияние цифр не оставляло сомнений. Уже утро. За окном темно, в квартире холодно. И, главное, никто не сверлит и не скребется. Это она храпела, как последняя корова, если только коровы храпят. Таня перевернулась на спину и какое-то время пребывала почти в отчаянии. Она, конечно, страшно устает, но ей казалось, что очень неплохо держится. В меру следит за собой, нормально одевается, многим нравится. А когда добирается наконец до кровати, несколько минут говорит себе приятные вещи. Она столько успела за день. Ей делали комплименты. На нее долгим взглядом посмотрел партнер по бизнесу, ей улыбнулся водитель, она, в конце концов, женщина с полотен Рубенса, как сказал когда-то один чудак. Это значит, что у нее пятьдесят четвертый размер. И все там, где надо, ничего не провисает, и вообще… Есть чем гордиться. Хотя бы тем, что никто не сравнит ее со стиральной доской или шваброй… Таня дважды была замужем, иногда ночевала у друзей. Но ей никто не говорил, что она храпит! «Так. До самобичевания не доходим, – сказала себе Таня. – В болезненную мнительность не впадаем». В момент чудовищного насилия над собой перед выползанием из-под одеяла может прийти в голову все что угодно. Что мужья уходили от нее из-за храпа, что друзья с ужасом ждут ее приезда с ночевкой… На самом деле она разводилась по причине несовпадения характеров и интересов, а с друзьями все в порядке. Хотя насчет храпа нужно уточнить у подруг.
Таня села, затем осторожно опустила ноги рядом с Жулькиным матрасиком. Собака спала на спине, пузом кверху… и храпела! Черт, может, они обе заболели чем-то. Таня аккуратно обошла свою спящую красавицу породы дворник, один в один похожую на карельскую медвежью собаку. Ну, так Тане казалось. В ванной жизнь стала приветливей. Там теплый пол, яркий свет, зеркало до потолка. В нем отражение очень симпатичной женщины с гладкой и здоровой кожей, небольшими, но живыми и выразительными карими глазами. И волосы ничего. Конечно, не такая шикарная волнистая копна, как у подруги Алены, но и не три пера. Не три, а пять, скептически подумала Таня, взъерошив короткие каштановые пряди. Она успела только почистить зубы и умыться, когда на пороге нарисовалась Жуля и сразу задышала так, как будто скончается, если ее сию секунду не выведут на улицу. Артистка. Но дальше Таня уже действовала в армейском режиме. Полминуты на одевание, пристегивание поводка – и вот они уже наедине с природой. Темнотища, дождь, фонари освещают лишь столбы, на которых висят, а рассмотреть можно только силуэты таких же сумасшедших. Собачники. Загадочная порода людей, которые подчиняются им одним понятному режиму и за счастье это считают. Таня сама любит поговорить на тему: вот если бы не собака, я бы вообще не гуляла. Может, конечно, и гуляла бы – на рассвете, под дождем, в темноте и промозглости, перед работой, одна… Если бы совсем крышу снесло. Жулька почувствовала какой-то сбой в настрое хозяйки и внимательно уставилась ей в лицо.
– Ты чего? – смутилась Таня. – Все нормально. Не переживай.
Жуля поняла и протянула ей свою беленькую лапку. Она любит рукопожатия. А вот и ее подружка из соседнего подъезда. Почти гончая – красотка Лора. Странно, ее ведет на поводке не Ира, хозяйка, а какая-то незнакомая девушка.
– Извините, я не знаю, вы кто? – строго спросила Таня, подойдя совсем близко, чтобы рассмотреть круглое лицо с темными глазами.
– Доброе утро, Таня, – раздался голос Иры, которую та не заметила в темноте: она была в черной непромокаемой куртке. – Это Нина. Она останется с Лорой, пока я буду в Америке.
– Слушай, ты уже уезжаешь? – удивилась Таня. – Хотя, конечно. С этой работой и слякотью я совсем забыла, что скоро Новый год. Будем знакомы, Нина, до встреч на нашем маршруте. Ира, мы еще созвонимся, а сейчас мы побежали. Нам нужно кое-что успеть.
Убегая, Таня зафиксировала перед своим внутренним взором лицо новой знакомой. Это была ее маленькая тайна. Глядя на любую женщину, она оценивала, насколько у той больше глаза, чем у нее, и пышнее бюст. У этой глаза не больше, бюст вообще не идет ни в какое сравнение с ее. Как-то незаметно мысли посветлели, уныние будто смыло дождем, Таня с удовольствием ощущала силу своих полных ног, красивых рук с неожиданно длинными и тонкими пальцами. Ну, да, собиралась стать пианисткой. Сейчас даже некогда сесть за инструмент, сыграть что-нибудь… «Лунную сонату», например. Вечером обязательно сыграет. А пока бежим туда-сюда, потом домой. Дома все по-быстрому, ловко, умело. Собака помыта, накормлена. Таня после горячего душа с красиво уложенными волосами пьет кофе с тостами (ну, пять, меньше никак, не голодной же ходить), затем одевается, прощается с Жулей, хватает приготовленную с вечера сумку с документами и кучей необходимых вещей, вылетает на улицу. В последнее время ей приходится бывать в разных местах, и она так намучилась со своей машиной – там не подъедешь, там не припаркуешься, там вообще засада, – что решила ловить такси и бомбил. Оказалось, это гораздо удобнее.
Она остановилась у проезжей части в позе богини ожидания. Повезло сразу. Вполне приличный «Лексус».
Глава 2
Он всю ночь шил красивое платье из голубого шифона на шелковой ярко-синей подкладке. Воланы на рукавах, множество оборок на длинной юбке. Потом умело и аккуратно прогладил швы и широкую атласную синюю ленту. Разложил все на столе, оценил, вздохнул удовлетворенно и вытер пот со лба. Неторопливо прошел на кухню, где на полу стояли в ряд трехлитровые банки с родниковой водой. Долго и много пил. Во время его работы это просто необходимо. Посмотрел на часы. Шесть утра. Он всегда делает самое главное в это время. Дыхание сбилось, сердце затрепетало в груди, ладони повлажнели от волнения. Он тщательно протер их спиртом из бутылки, взяв с подноса аккуратно нарезанные кусочки марли. Взмахнул руками, как дирижер перед выходом на сцену. Торжественно направился в ванную. Оттуда он вынес обнаженную куклу – размером с девочку-подростка. Осторожно положил ее на хирургический стол, включил над ним яркий свет. Провел руками по длинному шву – от ключиц до паха, озабоченно смазал его мгновенно высыхающим гелем, который взял со столика с огромным количеством разных баночек и пробирок. Лицо он рассматривал с помощью большой лупы. У куклы было страшное лицо забальзамированной покойницы. Он трудился над ним часа два. В глазницах засияли голубые стеклянные глаза, над ними появились огромные ресницы веером, щеки приобрели абсолютное сходство с фарфором, губы стали пухлыми и яркими, как цветок. Он улыбнулся.
– Ты будешь Суок-14, – сказал он своему творению.
Настала очередь белых трусиков и белых колготок. Только после этого он бережно, почти благоговейно надел на куклу платье, завязал на талии ленту красивым бантом. Затаив дыхание, оценил то, что получилось. Приподнял куклу, прикинув вес, после чего вклеил в нарядные голубые туфельки стельки с грузом. Когда клей схватился, а туфельки были на ногах, гигантская кукла встала на пол. Он достал коробку с шикарным париком – длинные пепельные локоны, приклеил к головке. Он так устал, что ему показалось, будто она улыбнулась, качнулась к нему. На самом деле у него сильно кружилась голова. Чувство восторга было почти непереносимым. Он сдержал крик, взял со столика приготовленный шприц и ввел себе в вену сильное успокоительное. Долго сидел в кресле, совершенно опустошенный. Потом медленно встал, поднял куклу, отнес ее в небольшую комнату, дверь в которую пряталась за шкафом. Поставил у стены, занавешенной полупрозрачными шторками, приподнял портьеру рядом. Опять улыбнулся. Там стояла кукла-шатенка с карими глазами.
– Это Суок-13, – сказал он. – Вы подружитесь. Не скучай.
Шторы были опущены, маленький светильник в этой комнате горел всегда. Он не хотел, чтобы куклам было страшно.
Теперь самое трудное: тщательно убрать ванную, продезинфицировать, отодрать скребком и щеткой пятна с плитки и эмали.
Когда он открыл дверь на балкон, на улице было уже светло. Он взял ведро, накрытое крышкой, и вышел во двор своего маленького одноэтажного домика: две комнаты, не считая той, за шкафом. Прошел до гаража, к которому была пристроена большая собачья конура. Вывалил содержимое в миску. Из конуры неохотно появился крупный черный пес, понюхал, равнодушно отвернулся.
– Ну, как знаешь, Полкан, – сказал он. – Другого пока не будет. Голод – не тетка. Никуда не денешься.
Он оставил ведро во дворе и пошел к дому на дрожащих ногах. Он был выжат и обескровлен. Перед тем как лечь на свою узкую кровать, он отключил телефон на тумбочке и звонок на двери. Сон утащил его сразу в яркое путешествие со странными, еще не существующими персонажами. Почти засыпая, он понял, над чем нужно работать. Его куклы должны танцевать.
Глава 3
Таня села в машину, устроила на коленях неудобную сумку, повернулась к водителю и на мгновение обомлела. Ей улыбался, сверкая невероятной белизны и красоты зубами, крупный веселый негр.
– Все в порядке? – спросил он на чистом русском языке.
– Конечно, – кивнула Таня. – Я не знала, что не… в смысле черноко… ой, я сбиваюсь. В общем, что вы тоже бомбите. Или вы просто меня подобрали? Пожалели?
– Я пожалел, подобрал, бомблю. Куда ехать?
– Вообще-то в разные места, если вам удобно.
– Много дел?
– Да. Поставщики, продавцы, сделки, договоры…
– Бизнес… Вы, случайно, не дизайнер?
– Странный вопрос. Почему я должна быть дизайнером?
– Не должны, конечно, – рассмеялся негр. – Просто мне кажется, что женщины в бизнесе или одеждой занимаются, или украшениями.
– А. Разочарую вас. Я вообще – колбасница. У меня колбасный цех. Смешно?
– Я вас обидел, наверное. Извините. Мне нравится колбаса. Кстати, меня зовут Дэвид.
– Татьяна. Очень приятно. А у вас это основной заработок – частный извоз?
– Нет. Я работаю на «Скорой помощи», медицинский окончил в Москве. В Гарварде стажировался.
– Не нашлось места лучше, чем «Скорая помощь»?
– Не нашлось. Работал в одной больнице, не понравилось начальство, порядки… Так понятней, что нужно делать. Есть свободные сутки, подрабатываю.
– Ясно. Я тоже решила, что без начальства или практически без начальства как-то сподручнее. Я, между прочим, тоже не колбасница по жизни. Консерваторию окончила. Фортепиано.
– Я заметил, какие у вас пальцы.
– Спасибо. Значит, сейчас сворачиваем, там я покажу. Мясной завод… Послушай, Дэвид, а ты не хочешь со мной туда пойти? Типа… я даже не знаю, кто.
– Охрана, прислуга, менеджер? – деловито спросил Дэвид.
– Все сразу, – азартно ответила Таня. – И швец, и жнец, и на дуде игрец. По-моему, я это сказала не совсем по-русски.
– По-моему, тоже. Но я понял. Пошли, – Дэвид сверкнул яркой улыбкой, каштановыми глазами с белыми-пребелыми белками, и они оба почувствовали себя актерами перед выходом на сцену.
Они прошествовали мимо изумленной секретарши в кабинет директора: впереди Таня гордо и легко несла свое пышное тело, за ней шел Дэвид скромно, почтительно, но с достоинством. В его крупных темно-коричневых руках Танина большая сумка выглядела, как драгоценность в оправе.
Директор – маленький плотный человек с лысиной, наивно прикрытой остатками редких волос, – уставился на них изумленно.
– Доброе утро, Илья Петрович, не помешаем?
– Доброе, Татьяна Васильевна, я вас ждал, только…
– Это мой сотрудник – Дэвид. Надеюсь, вы не возражаете.
– Да мне-то что. Садитесь. Вы тоже, Дэвид.
– Я постою, – скромно сказал негр и сделал шаг к столу директора. Тот посмотрел на него искоса, съежился, затем вопросительно взглянул на Таню: что, мол, это значит? Таня развела руками: все, как обычно.
– Так. Вот договор, вроде мы все согласовали, кроме этого пункта. Я плачу не за то, что вы мне даете, а за то, что сама выбираю.
– Это шутка? – директор с трудом растянул губы, как человек, не умеющий улыбаться. – За такие деньги?
– За нормальные деньги, – решительно ответила Таня. – Некондицию я могу в другом месте гораздо дешевле брать. А если я узнаю, что мне впаривают то, что уже положено зарывать, как продукты распада, то и бесплатно.
– Или нам доплатите, – корректно произнес Дэвид.
С завода они уходили в таком же порядке, сели в машину, посмотрели друг на друга и расхохотались.
– Получилось, – проговорила сквозь смех Таня.
– Ты хорошо смеешься, – залюбовался ею Дэвид. – И все хорошо делаешь.
– Да ладно тебе. Нам еще с продавцами договор подписывать, они знаешь какие акулы. Такой процент…
– Задача ясна, куда ехать?
Вопрос с продавцами был тоже решен в нужном ключе, Таня купалась в атмосфере изумления и ожидания подвоха с ее стороны. Дэвид кое-какие термины значительно произносил по-английски. В результате все чувствовали себя участниками переговоров на высшем уровне. На крошечную фирму Тани они приехали уже после полудня.
– Слушай, – сказала Таня, когда они въехали во двор. – Если хочешь, я могу с тобой сейчас рассчитаться, но предлагаю зайти ко мне. Ты наверняка проголодался. Ручаюсь, ты не знаешь, что такое настоящие польские шпикачки. И ты никогда не пробовал подлинную украинскую домашнюю колбасу. Хотя в магазине мог это покупать.
– Не покупал и не пробовал, – с готовностью ответил Дэвид.
Они вошли в Танин кабинет, она позвонила в цех. Через минуту появилась ее заместительница, бледная женщина с озабоченным и хмурым лицом. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, и вдруг ее взгляд наткнулся на Дэвида.
– Ой! У нас гости?
– Это мой водитель, – светским тоном сказала Таня. – Познакомьтесь: Дэвид, это мой заместитель Юля.
Дэвид склонил голову, Юля уставилась на него, явно не понимая, спит она или видит это наяву.
– У тебя теперь есть водитель? – спросила она у Тани. – Зачем?
– Чтобы ездить, – терпеливо объяснила та. – Ладно, не изумляйся. Это только сегодня, Дэвид меня возил по делам, сейчас хочу его угостить. Я обещала шпикачки и украинскую колбасу. Только горячие. Есть?
– А куда ж они денутся, – пожала плечами Юля, пошла к двери, но, перед тем как выйти, оглянулась.
Угощения принесла мастер Поля, полная девушка в голубом халатике и поварском колпаке. Она уже была в курсе. Расставляя на столе ароматные блюда, она старалась ни на кого не смотреть. Ямочки на ее щеках подрагивали. Она себя знала: если что-то покажется ей смешным, ее уже не откачают.
– Да ладно, смейся, – разрешила Таня. – Тебе Юлька, наверное, сказала, что я за водителя выдаю американского шпиона.
Поля закатилась детским смехом:
– Примерно так или еще хуже, – еле выговорила она.
Обед привел Дэвида в полный восторг. Он съел все, что ему приносили на дегустацию, и пощады не запросил. Таня была этим очень довольна. Люди, которым не нравится то, что она делает, были ей не по душе. Потом она как гид провела Дэвида по своему цеху, все показала, объяснила. Он восхищался, удивлялся, быстро понимал, что к чему. Как-то так получилось, что он пробыл там до конца рабочего дня. Они сели в машину, когда уже стемнело.
– Домой? – спросил он. – Я взял тебя у твоего дома?
– Да. Я тебе, наверное, уже мильон долларов должна.
– Не мильон, но должна. Чашку чая. Согласна?
– Конечно. Только Жулька, моя собака, может тебя укусить.
– Но может и не сделать этого?
– Запросто. Она непредсказуема.
– Тогда посмотрим.
Они подъехали к дому, припарковались, подошли к подъезду: там происходило что-то непонятное. Две женщины в грязных пальто, с растрепанными волосами тащили какие-то черные, жутко пахнущие тряпки, за ними дворники-таджики выносили обгорелые куски того, что явно было недавно мебелью.
– Что случилось, Оля, Зинаида Павловна? – бросилась к ним Таня.
– Беда, Танечка, – заплакала седая женщина. – Пожар. Все сгорело… Вообще все… Видишь, что осталось…
– Боже! Как это произошло?
– Нас не было дома. Пожарные говорят, что проводка, наверное, не в порядке. Как сейчас проверишь. Таня, – женщина бросила черные тряпки на землю и зарыдала в голос. – Мы деньги дома держали… Все сгорело!
Таня и Дэвид помогли соседкам отнести мусор до помойки, вместе с ними вошли в их квартиру на четырнадцатом этаже, Таня жила на пятнадцатом. Зрелище было удручающее. Таня прикрыла нос и рот шарфом.
– Можете у меня переночевать, если хотите. Денег немного дам…
– Ой, спасибо, – сказала женщина помоложе – дочь Ольга. – Деньги мы возьмем, в долг. А ночевать на дачу собрались ехать. Но нам не в чем! Пальто в копоти.
– Ну, это не вопрос. Вы – дамы не мелкие. Пара шуб у меня найдется. Пошли? Чаю хоть попьете у меня.
– Странный запах, – вдруг произнес Дэвид. Хозяйки квартиры, наконец заметив его, оторопело уставились.
– Не странный, а ужасный, – сказала Таня. – У меня уже легкие прокоптились, надо уходить.
– Я не о запахе гари. Здесь пахнет чем-то еще. – Он прошел от двери до кухни, принюхался. – Керосин… Да, здесь пахнет еще и керосином. Я умею запахи распознавать: нюхач, духи дегустировал. – Он наклонился, стал подбирать мокрые тряпки, обломки, обнюхивать. – Вот! Это что?
– Ножка от табуретки? – неуверенно спросила Таня.
– Нет. Это палка, которая была обмотана бинтом, вот обрывки. Эти кусочки… в них сохранился запах керосина.
– Я не пойму, – устало сказала Зинаида Павловна. – И что это значит?
– Что это поджог. Нужно вызывать полицию.
– Так она была.
– Надо опять вызвать, раз они этого не обнаружили.
Глава 4
Они поднялись к Тане в квартиру, остановились в растерянности в прихожей, не глядя на Жульку, которая раз гавкнула, принюхалась и попятилась в комнату. Ольга достала из кармана бумажку.
– Это телефон того наряда, что у нас был.
Она черными пальцами набрала номер на протянутом Таней телефоне. Когда ей ответили, Таня велела: «Включи громкую связь».
– Дежурный Петров слушает.
– Мы сегодня сгорели, – сказала Ольга. – То есть квартира сгорела, к нам ваши люди приезжали, телефон этот оставили…
– Вы думаете, сегодня в Москве одна квартира сгорела? Адрес.
– Улица Академика Волгина…
– Ну, есть такой вызов. Бригада ездила, отчиталась. Что-то еще?
– Да. Они, кажется, не все заметили.
– В каком смысле?
– Мы нашли палку с остатками обгоревшего бинта. Он пахнет керосином…
– И где вы нашли такое?
– На кухне.
– То есть сотрудники ОВД не обнаружили, а вы потом взяли и нашли? Да еще знаете, что это керосин?
– Да, нам так кажется. По-моему, вы должны это проверить…
– По-вашему… Вот сейчас начальник отдела пришел. Николай Степанович, звонят погорельцы из квартиры на Волгина. Говорят, там палка вроде с керосином у них нашлась… вдруг.
– Кто говорит? – раздался другой, более властный голос.
– Ольга Силаева.
– Майор Стрежень на проводе. Да, я смотрел протокол вашего пожара. Квартира застрахована, в ней два миллиона рублей было, так вы показали?
– Да.
– Значит, наши специалисты не нашли следов поджога, а вы через столько часов обнаружили?
– Получается.
– Чем это объясняете?
– Ничем. Я просто сообщаю, чтобы кто-то приехал, разобрался. Может, на экспертизу взял, ну, я не знаю, как у вас положено.
– У нас положено работать чисто и сразу. По горячим следам. Кто там чего найдет сам… Это его проблемы. Нет, вы, конечно, можете написать заявление, улику приложить… Только скажу по доброте душевной, что против вас эта улика сработает.
– Не поняла?
– Да чего тут понимать. Вы пока первые подозреваемые в поджоге. Страховку получите, эти миллионы никто, кроме вас, не видел. Страховая компания сильно заинтересуется.
– Что ж получается…
– Я объяснил, что получается. Иногда и подстава из таких находок получается. Может, вам сосед не нравится, и вы с него эти деньги хотите потребовать.
– Извините, – тихо произнесла Ольга, – мне кажется, вы нетрезвы. – Она разъединилась и протянула Тане трубку. – Что скажете?
– Меня ход разговора не удивил, – заявила Таня. – А тебя, Дэвид?
– Меня тоже не удивил. Но я считаю, это так оставлять нельзя.
– Вы предлагаете, чтобы они лишили нас страховки или вообще под статью подвели? – вмешалась Зинаида Павловна, которая привалилась к стене от усталости и потрясений. – Нет уж. Я с ними связываться не стану. К тому же деньги сгоревшие нам все равно никто не вернет…
– Если они сгорели, то нет, конечно. Но если квартиру подожгли для того, чтобы скрыть кражу, то это другое дело, не так ли?
– Дэ-эвид, – протянула Таня, – если даже вор и поджигатель был, кто его сейчас найдет? Никто и искать не будет! Ты же слышал. С чем они пойдут, кроме заявления? Свидетелей того, что они дома держали деньги, нет.
– Ну, почему, некоторые знали, – пробормотала Ольга. – Родственники, я могла кому-то сказать. Только я тоже думаю, что все без толку. А вы что предлагаете? – взглянула она на Дэвида.
– Хотя бы частного детектива, – пожал он плечами. – Чтобы кто-то еще раз осмотрел квартиру. Деньги сгорели… Они же в чем-то лежали? Ну, клочок какой-нибудь хоть нашли?
– В книжках они лежали, – прорыдала Зинаида Павловна. – Куча пепла, никаких клочков… Правда, никто особо не разбирал ничего.
– У меня предложение, – решительно вмешалась Таня. – Следователи предположили, что это неисправность проводки? Сейчас там уже никто не разберется, судя по тому, что мы видели, но нас сроду не ремонтировали, проводку не проверяли. Надо писать заявление, что пожар произошел по вине коммунальных служб, «Мосэнерго», не знаю, кого. Страховку надо получить. И тихонько пригласить частного детектива, пусть хоть с этим пеплом разберется, керосин не керосин… Если можно за что зацепиться, будем думать дальше.
– Умница! – восхищенно воскликнул Дэвид.
– Да, – вяло согласилась Таня. – Во сколько, интересно, выльется такая затея? Почем нынче частные детективы и как найти профессионала? Вот в чем вопрос. Но мы больше не в состоянии тут стоять, говорить и думать. Давайте по очереди мыться, переодеваться. Тебя, Дэвид, я просто почищу как следует. Тебе не во что переодеться. Потом пьем чай, я гуляю с Жулей, а дальше – как хотите. Можете все здесь переночевать.
– Серьезно? – просиял Дэвид.
