Read the book: «Слово о друге. Про Рекса», page 2

В середине двора – собачья будка, на длинной цепи – её квартирант, красавец пёс. Немецкая овчарка. Цепь позволяла ему дотянуться до ворот в коровник, в птичник, до дверей гаража, жилого дома и до озерца-прудика. Этот пёс был единственным «предметом» двора, ни о чём безмолвно не спрашивавшим. Он действовал! Он прогонял нас! Он пугал! Он был принципиален, без устали рычал и гавкал на незваных гостей. Во избежание физических схваток мы были вынуждены забаррикадировать от него вход в наше жилище. Озерца-прудики, а их было многое множество по всей Пруссии, до обработки нашими «тружениками» – теми, кто был ничем, а стал всем, – выглядели «враждебно». Они кишели рыбой, раками, да и вода была в них до безобразия чистой, без цветущих ковром водорослей, – одним словом, непорядок! Правда, надо сказать, через несколько лет всё встало на своё место: озерца-прудики приняли «наш» облик. Красивый ковёр ряски покрыл водоёмы. Раки, которых не успели сожрать, мирно скончались, рыбу выловили в связи с необходимостью поднимать благосостояние народа. И успокоились! Каждый имеет право на отдых. Уж больно отвлекали эти озерца советского труженика от строительства нашего, невиданного доселе будущего.

Однако вернёмся к вражескому псу. Очень он мне понравился. Мордочка и глаза изумительно выразительные. Кокетливо подвижные и часто изменявшие свой рисунок брови – то они обе дугой приподняты, то смыкаются сурово; то одна приподнята, а другая нет. Постоянно менялось положение головы: когда пес лаял, она приподнималась носом вверх и направлялась, как пушка, прямо на тебя или неожиданно склонялась то влево, то вправо. Уши – словно два флажка в руках матроса, передающего сигналы по системе Морзе. Описать этот танец ушей-локаторов просто невозможно! И никакого движения хвостом.

Очень мне хотелось подружиться с псом. Но как? Да ещё за неделю! И всё же я додумался. Я попросил всех, кто разместился в доме, не давать псу еды, не обращать на него никакого внимания и даже иногда бросать в него камушками. Таким образом, на фоне этих неприветливых дядей появлялся я – дядя-ангел, который, стоя сначала на безопасном расстоянии, подкидывал ему то суповые косточки из солдатского котла, то кусочки колбаски, то сладенького чего-либо: сахарку, конфетку или печеньице.