Оппозиционер в театре абсурда

Действие 17

Артем пришел на работу ровно в десять. Девушка на ресепшене окликнула его:

– Добрый день! Вы к кому?

– Добрый день! Я на работу. Я ваш новый директор по маркетингу.

– Очень приятно! Сейчас я вызову Нину Ивановну – она проводит вас.

Через минуту в конце коридора показалась полноватая фигура начальницы по персоналу. Она любезно поздоровалась с Артемом и вызвалась проводить на его рабочее место. По дороге она перечислила документы, которые он должен принести, на что Артем ответил, что у него все с собой.

Его кабинет оказался очень даже уютный – светлый, с кожаной мебелью цвета кофе с молоком, массивным письменным столом, компьютером с большим плазменным экраном. За чуть более скромным столом уже сидел молодой человек, ждал, когда загрузится компьютер.

– Вот, Кирилл, познакомьтесь – ваш непосредственный начальник Артем Вениаминович.

– А! Рад приветствовать! Значит, новый директор по маркетингу?

Артем протянул Кириллу руку, крепко пожал:

– Надеюсь, сработаемся.

Кривая улыбка нового подчиненного не осталась незамеченной. «Видно, сам метил на мое место…». Пока Артем обустраивал рабочий стол, Кирилл разговорился:

– Так вы, значит, из провинции?

– Да.

– Хм… А у вас, извините, есть образование в маркетинге?

– У меня есть бесценный опыт, который оценил ваш руководитель.

– Ну, опыт – тоже неплохо… Хотя и образование не помешало бы. Вот у меня, например, МВА.

– Поздравляю.

– Как вам наш шеф?

– На первый взгляд – профессионал и энтузиаст своего дела.

– Это точно… Хорошо, что вы пришли, а то дело стоит после ухода предыдущего директора по маркетингу. Мои предложения не принимаются. Шеф говорит – когда придет новый директор, пусть тогда он сначала их и оценивает.

– А почему ушел мой предшественник?

– Да как сказать… Ушли его. Человек он старой закалки. Никакого креатива.

– Со мной креатива будет предостаточно… Когда вы сможете представить отчет по работе отдела за… допустим, последние полгода?

– Ну, завтра постараюсь.

– Нет. Сегодня к пятнадцати часам. Прошу отразить в нем концепции позиционирования, если таковые имели место, маркетинговые мероприятия и финансовый отчет, чтобы проследить взаимосвязь.

– Боюсь, что за каких-то три-четыре часа сделать это невозможно.

– А вы тезисно. Детали обсудим позже.

– И потом, я не владею финансовой отчетностью.

– Как же без нее?

– Ну, во-первых, мы никогда не запрашивали у финансового отдела отчетность, а сами не занимались этим, и без того дел полно…

– Вы правы, дел полно. А посему финансовой отчетностью мы заниматься не будем, а будем работать в тесном взаимодействии с финансовым отделом… А во-вторых?

– Во-вторых, я считаю, что это дело бесполезное, не отражающее результатов работы.

– Как это?

– Ну, а как вы оцените имиджевые мероприятия, тот же пиар, где нет мгновенного результата, где отдача может произойти через несколько месяцев?

– Хм… Это вы нашему хозяину расскажите – про отдачу через несколько месяцев. Посмотрим, что он вам на это скажет… Итак, в пятнадцать ноль-ноль вы мне предоставляете отчет.

Кирилл надул губы и приступил к работе.

Примерно через час деловую атмосферу кабинета нарушил его возглас:

– Во дают!

– Что такое?

– Политикой интересуетесь?

– Более менее…

– Да тут меня информация привлекла… Неизвестные провели флэш-моб на Красной площади. Слышали?

– Что-то такое слышал… Этой информации уже несколько дней.

– Грамотно сработано! «Путин, революция уже скоро…» Что-то в этом роде. Вот как работать надо! Это нам, пиарщикам, урок.

Артем улыбнулся. В его глазах мелькнули озорные искорки. Однако вслух сказал:

– Хорошо, что вы человек разносторонний, но я бы посоветовал вам не отвлекаться на изучение новостных лент, а также на зависание в социальных сетях. Займитесь отчетом.

Кирилл вспыхнул, но промолчал. В районе обеда нового начальника по маркетингу пригласил генеральный директор. В кабинете, к удивлению Артема, был полумрак. Впрочем, через минуту он понял, чем это вызвано, – на лице руководителя, несмотря на слой грима, явственно виднелись следы побоев. «А это еще что? Бандитские разборки? Я думал, они остались в лихих 90-х…»

– Здравствуйте, Игорь Геннадьевич!

– Здравствуйте, Артем Вениаминович. Ну, как, осмотрелись?

– Да, вполне. Сегодня Кирилл предоставит мне отчет работы отдела за последние полгода. Проанализируем, подумаем, и в ближайшее время уже вынесем на ваш суд конкретные предложения.

– Да, не затягивайте с конкретными предложениями. От работы отдела маркетинга я жду грамотного и современного позиционирования нашей сети. И, конечно, увеличения прибыли. Не скрою, в последнее время я недоволен. Вот и разберитесь, в чем дело. Как доктор – разберитесь и вылечите!

– Да, конечно. Не волнуйтесь, Игорь Геннадьевич, вылечим.

– Ваш настрой мне нравится. Кирилл поможет вам. Толковый парень, но прожектер.

– Это от молодости.

– Работайте, Артем Вениаминович, я надеюсь на вас.

– Игорь Геннадьевич, я прошу вашего разрешения работать в связке с финансовым отделом, чтобы своевременно реагировать на финансовые колебания.

– Да, конечно! Одновременно с вами я принял на работу талантливого финансиста. Вы его видели – Александр Юрьевич, он мой давний знакомый.

В 15–00 Кирилл отправил Артему по электронной почте отчет. Остаток дня новый маркетолог провел, делая пометки и комментарии.

Ровно в 19–00 Артем выключил рабочий компьютер, накинул пальто и, зажав под мышкой папку с бумагами, пошел к выходу из офиса. Он шел по длинному коридору, высоко держа голову. Сотрудницы бросали на него любопытные взгляды. Подойдя к расположенному у входа ресепшену, он приветливо кивнул офис-менеджеру Ксении:

– До завтра!

– До свидания, Артем Вениаминович, всего доброго!

Первая половина жизни Артема под названием «Будни менеджера» уступила место второй половине – «Тайная жизнь оппозиционера». Артем вышел из офиса вальяжной походкой, но, по мере того, как он отдалялся от места своей работы, движения его становились более стремительными и резкими.

Он нырнул в метро, а спустя десять минут уже выходил на Черной речке. То, что помещение для собраний первичной организации коммунистической партии находилось в трех шагах от его съемной квартиры, порадовало. Сверился с адресом в блокноте – да, вот тот самый дом, массивный, сталинской постройки. Где-то здесь, во дворе, одна из парадных должна быть открыта. Ага, очевидно, вот эта – из которой в темноту двора падает полоска желтого света. Ну просто свет в конце туннеля!

Легко сбежав по ступенькам вниз и очутившись в полумраке подвала, Артем улыбнулся – его привлекала атмосфера заговоров и тайн. Толкнув дверь, за которой слышались голоса, он вошел в низкую комнату, осмотрелся. Первое, что бросилось в глаза, – огромный портрет вождя мирового пролетариата, очевидно, после перестройки перекочевавший сюда из кабинета какого-нибудь партийного босса. «Здравствуйте, Владимир Ильич, давно не виделись!» – поприветствовал его Артем, словно хорошего знакомого. Второе, на что он обратил внимание, – полное собрание сочинений Маркса, Энгельса, Ленина в старинных стеллажах. И это правильно – надо, надо хранить наследие классиков революции, да и молодежь просвещать надо. Бюст Ленина, возвышавшийся около трибуны, покрытой красным сукном, словно бы ободряюще ему улыбнулся. За столом, стоявшим около трибуны, сидели – интеллигентный мужчина лет шестидесяти и худенькая миловидная девушка с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу. И это тоже понравилось Артему. «Девушка, чувствуется, деловая. И правильно. Наши женщины – не кокетки!» Конечно, вновь прибывший не мог не заметить, что с потолка капает, что стены облупились, а стулья сильно обшарпаны, но и это не смутило его: «Мы, коммунисты, аскеты… Ничего, не во дворцах революции делаются». Затем его внимание обратилось на присутствующих. На первом ряду стульев сидели старички. Один – с тросточкой. Одетые более чем скромно, но опрятно. И старички тоже понравились Артему. «Вот они – наши ветераны! Старые бойцы…» Поймав выжидательный взгляд присутствующих, Артем звонко представился:

– Товарищи, здравствуйте! Я – Артем Скорохватов, приехал в город трех революций из провинции, чтобы здесь жить и работать… и приближать революцию! Как же я рад, что я снова среди своих!

Он стремительно пожал старичкам руки, кинулся к девушке и тоже с силой пожал ее узкую ручку. Затем долго и обстоятельно тряс руку мужчине лет шестидесяти.

– Вы – наш секретарь?

– Да, товарищ Артем! Значит, это вы… Мы рады приветствовать вас в нашей первичке!

– Я вижу, вы принимали взносы от товарищей. Я тоже готов, за три месяца… Уже три месяца, как с учета у себя снялся. Истосковался по большому делу. Малые-то дела делаю – комментарии пишу, борюсь с режимом, так сказать, в виртуальном пространстве.

Артем с гордостью выложил перед секретарем свой партбилет. Пока тот открывал его на нужной странице, достал крупную купюру. Увидев купюру, секретарь уточнил:

– Вы сколько хотите внести? То есть, какую сдачу вам?

– Вот все и хочу внести. Сдачи не надо.

– Но вам самому деньги нужны. Вы же только приехали…

– Ничего-ничего! Я нашел работу, вот, сегодня первый день вышел, и готов…

Секретарь принял деньги. «Любопытный экземпляр», – подумала Ася, пронаблюдав эту сцену. – «А миловидный-то какой…»

…Игорь ехал на собрание первичной организации номер пять на метро. Он уже и не помнил, когда последний раз спускался в «подземку». Его раздражало, что его толкают, что к нему прикасаются мокрые куртки и пуховики (на улице лил дождь). Однако поехать на машине не решился – вдруг за ним «хвост». Не дай Бог Глазурьев узнает его планы!

Он вынырнул на поверхность, где его хмуро встретил унылый октябрьский вечер. Струи дождя часто барабанили по мостовой. Игорь раскрыл зонт и, подумав о том, куда он направляет свой путь, усмехнулся: ему и в пьяном бреду не привиделось бы, что он вступит в коммунистическую партию! Он вспомнил, как, еще учась в школе, сбегал с комсомольских собраний… Как в институте схлопотал выговор с занесением в личное дело за то, что вместе с курсом не поехал в колхоз на уборку. С чувством большого облегчения воспринял он отмену всякой партийной принадлежности. В 1991-м году, разумеется, громче всех возмущался действиями ГКЧПистов. В 1993-м одобрял Ельцина за расстрел парламента – «Так им, коммунякам недобитым! Всех мочить!» На выборы ходил аккуратно и голосовал исключительно за Ельцина, а впоследствии – за Путина. А как иначе? Знаем, кто у нас отец родной. И вот – насмешка судьбы – он спешит, чуть ли не спотыкаясь и падая, чтобы вступить в коммунистическую партию, так как одна она, родимая, может спасти и его бизнес, и его самого. Да уж… поистине, неисповедимы пути…

Через пять минут он очутился во дворе пятиэтажного дома сталинской постройки. Из единственной призывно распахнутой парадной струился желтоватый свет «лампочки Ильича»… Ну, тут уж все мысли в одном стиле… Поскольку двери остальных парадных негостеприимно заперты, понял – сюда. Своей порывистой летящей походкой подошел к распахнутым дверям, еще раз оглянулся – вроде никого, торопливо вошел, спустился в подвал с закоптелыми стенами и очутился в длинном узком коридоре с шуршащими почти на уровне лица мокрыми канализационными трубами. Странно выглядел Игорь в дорогом пальто рядом с ржавыми трубами, ну, да уж что теперь… Не верилось, что этот темный подвал может быть обитаем. Почти на ощупь Игорь продвигался вперед, пока не увидел узкую полосу света. Толкнув единственную дверь в самом конце коридора, он вошел в освещенное помещение и огляделся. Ему показалось, что коридор, как некая вневременная труба, связывающая настоящее и прошлое, перенес его на двадцать – тридцать лет назад. Пол покрывал коричневый линолеум, бывший в употреблении в восьмидесятые годы, на стенах сохранились желтые обои в цветочек, которые под потолком отклеились и пузырились. Вдоль стен стояли стеллажи с томами собраний сочинений Ленина, Сталина, Маркса… На стене висела картина, на которой был изображен вождь пролетариата, произносящий речь. Возле ветхой кафедры, щели которой стыдливо прикрывало красное сукно, возвышался бюст Ильича с выщербленным носом. Игорь охватил все мимолетным цепким взглядом, отметил то, что потолок подвального помещения отсырел, что на лысой гипсовой голове бюста Ленина – толстый слой пыли, а красное сукно, покрывающее кафедру, местами протерлось до дыр… Да, ощущается нехватка средств у коммунистов, ощущается. Отовсюду выглядывает ухмыляющееся старушечье лицо нищеты… Ветхая, пропылившаяся идея, извлеченная из бабушкиного сундука и пропахшая нафталином. Ветхая, рассыпающаяся в прах мумия… А ее посадили на пьедестал, даже подкрасили ей губы и побрызгали парфюмом, чтобы придать ей видимость жизни… Кто они – люди, которые поклоняются этой мумии, вынутой из гроба? В помещении находилось примерно двадцать человек. Сначала он не разглядел их лиц, он почувствовал только их взгляды – цепкие, недоверчивые.

– А вот и наш кандидат, – ободряюще улыбнулась Ася. – Проходите, Игорь Геннадьевич, не стесняйтесь, вы здесь среди своих.

Игорь неловко раскланялся. Увидел поднятую руку – это Павел, он уже здесь, – и занял место рядом с сыном, в заднем ряду. Хотелось укрыться за спинами и оттуда понаблюдать за происходящим. Павел же чувствовал себя непринужденно – развалился на стуле, бесцеремонно разглядывал новых товарищей.

Собрание еще не началось. Люди перестали обращать внимание на новичка и возобновили прерванные его приходом разговоры. От нечего делать Ветров стал исподтишка разглядывать присутствующих. Подавляющее большинство пенсионеров разбавлялось мужчинами среднего возраста и молодежью. Прекрасную половину представляли Ася и пожилая дама интеллигентного вида.

Старики ничем не выделялись из разряда других подобных им, то есть ничто в них не выдавало их оппозиционность: ветхо и просто одетые, с простыми честными лицами, они добродушно беседовали между собой о разных житейских делах – о закончившемся дачном сезоне, о том, что уходящий год оказался щедр на грибы… Пожилая дама с упоением рассказывала рецепт грибной икры, мужчины слушали ее, добродушно посмеиваясь, и отпускали шуточки вроде «А неплохая, наверно, из твоей грибной икры закусочка получилась», «Вот-вот, ее бы да под водочку», «Когда к себе пригласишь на икру? С тебя закуска, с нас – выпивка». Игорь сразу оценил ситуацию – старики воспринимают собрания, как возможность выползти из своих нор, выйти на люди, пообщаться со сверстниками. Коммунистическая идея для них – это ностальгия по прошлому, по ушедшей юности, по завершенной в незапамятные времена карьере…

Молодежь же была иного рода. По их мрачным лицам и нахмуренным лбам, по сурово сверкающим глазам понятно было, что они себе на уме и в душе недовольны. Даже одежда красноречиво свидетельствовала, что они представляют собой, своим внешним видом, протест – кожаные куртки с устрашающим железом в виде цепей, замков, ошейников и браслетов, военизированные сапоги на шнуровке, длинные всклокоченные волосы. У одного Игорь рассмотрел в ухе серьгу в виде креста. Молодежь держалась особняком, сидела, насупившись, и если и обменивалась друг с другом скупыми словами, то нехотя и как бы через губу.

Обсуждалось событие на Красной площади, давешний флэшмоб.

– Как думаете, кто организовал?

– Говорят, какой-то «товарищ Артем».

– А кто он?

– Если б знать…

– Нам бы в партию таких!

– Да он, может, и так наш.

– Это точно! В партии или нет – наш человек!

Игорь вслушивался в их разговор, как вдруг неприятная неожиданность – сидящий впереди брюнет, затылок которого казался смутно знакомым, обернулся, и Игорь узнал в нем своего нового работника – директора по маркетингу. Тот тоже узнал своего начальника, и изумление изобразилось на его холодном бесстрастном лице.

– Игорь Геннадьевич?!

– Он самый, Артем Вениаминович-ч-ч.

Ветров был в бешенстве, он испытал мучительный стыд перед новым подчиненным. Ведь вот только что он восседал перед ним в презентабельном кабинете, он, босс, с высоты своего положения снисходил до беседы с ним, а теперь он упал в глазах своего работника, предстал ошивающимся в каком-то грязном подвале, с подозрительными личностями. («Этот-то какого чёрта здесь делает… Ох, как же мир тесен… Абсурдная ситуация!») В то же время ему уж совсем не понравилось, что его новый директор по маркетингу оказался втянут в эту политическую клоаку. («Вот ничего себе, кого на работу-то принял… Кого на груди пригрел!»). Артема тоже не порадовала встреча с боссом («Это еще что… Э, да ладно! Зато не надо прятаться и свои политические убеждения скрывать»).

Артем хотел что-то сказать, чтобы прервать неловкое молчание, но в этот момент секретарь, собрав взносы, объявил, что собрание начинается, кто за… против… воздержался… Это опять напомнило Игорю далеко забытое – детство, юность… Первым на повестку дня поставили вопрос о рассмотрении двух поступивших заявлений о вступлении – от отца и сына. Вторым вопросом – обсуждение доклада партийного лидера в преддверии выборов. Затем – прения. И в заключение – план предвыборной кампании заместителя секретаря первичной организации. Чуть больше месяца остается – надо спешить.

Итак, под номером один в повестке дня ожидался спектакль – буржуй вступает в коммунистическую партию. Да, на такое стоит посмотреть. Как он будет кривляться, выдавая себя за радетеля народного, как будет, бия себя в грудь, лить слезы о трудной доле простых граждан…

А как увертюра или, точнее, вступление к основной части – представление нового члена.

– Товарищи! – объявил секретарь. – Рад представить вам нашего товарища из Ивановска – Артёма Вениаминовича Скорохватова. Пусть он сам расскажет о себе.

Артём подошёл к кафедре, ясным взглядом обвёл присутствующих.

– Мне тридцать семь лет. В партии – с двадцати. Когда власть коммунистов была предательски свергнута и все наши так называемые вожди побросали свои партбилеты, вступил в партию и до сего дня продолжаю активно работать. В Ивановске я был секретарём первичной организации, секретарём райкома, членом горкома, входил в бюро. Теперь буду жить и работать здесь.

– А к нам-то какими судьбами? – выкрик с места.

– По семейным обстоятельствам. С женой разошёлся, оставил ей и её новой семье квартиру. И поехал в Питер, чтобы здесь начать жить заново.

– А по социальному положению вы кто?

– Моя должность на новом месте работы – директор по маркетингу.

Скупое признание новенького в жизненном фиаско вызвало в Асе горячее сочувствие. «И чего бабам надо?.. Красив, востребован. Не успел приехать – и уже директор». Однако Артём уже направлялся к своему месту.

– Товарищи, я думаю, что выражу общее мнение, если скажу Артёму – добро пожаловать в нашу первичку! Здесь вы среди своих! А теперь у нас на повестке рассмотрение заявления о приёме в партию от Игоря Геннадьевича Ветрова. Прошу вас, Игорь Геннадьевич.

В предвкушении занятного зрелища народ задвигался, усаживаясь поудобнее. Игорь прошёл к кафедре, чувствуя себя крайне неловко и, подождав, когда все успокоятся, исподлобья взглянул на настороженно притихшую аудиторию. Десятки глаз зрителей в партере выжидательно глядели на него. Секретарь попросил его рассказать о себе. Заранее предупрежденный, что ему придется толкать речь, Игорь подготовился и теперь, солидно откашлявшись, начал так:

– Товарищи! А я надеюсь, что вас я могу назвать этим с детства родным словом… Так вот, о себе. Сорок пять лет. Закончил политехнический институт. После учебы был распределен в качестве инженера холодильных установок на мясокомбинат «Слон»… Вижу, некоторые улыбаются. Да, действительно, наше предприятие разорилось уже в самом начале лихих 90-х. Мне повезло – я начал свой бизнес…

– Какой? – выкрик с места.

– Я торговал мясом, – начал было Игорь и осекся. Заметили его смущение? Кажется, нет. Слушают, лица серьезные. – И вообще торговал продуктами питания. Я выбрал именно этот бизнес, потому что хочу накормить людей. Хочу, чтобы люди в моих магазинах получали качественные, здоровые продукты питания. Ведь сейчас что? Прилавки в магазинах завалены импортом, своего ничего нет. Даже картошка – эта исконно русская еда – ввозится к нам из Финляндии… А вы знаете, к примеру, что мясо, которое нам продают, поступает в нашу страну из Аргентины или Бразилии в замороженном виде? А заморозили его когда? Аж в восьмидесятых! Вот чем нас травит антинародный режим, товарищи! А если вы будете покупать мясо в моих магазинах, а я – владелец «Копеечки» – то вы будете получать только свежие продукты от местного производителя. Уж я вам гарантирую…

– А можно без рекламы? – крикнул молодой свежий голос, кажется, мальчика с крестом в ухе.

– «Копеечка»?… Круто… – среагировал кто-то.

– Или вот еще пример. Знаете ли вы, что Запад производит один и тот же продукт для внутреннего пользования, на экспорт в развитые страны и на экспорт в развивающиеся… И мы как раз относимся к развивающимся. Так вот, в зависимости от того, для какой целевой аудитории изготавливается продукт, он изготавливается либо качественно, с соблюдением всех необходимых технологий, либо халтурно, с добавлением всяческих Е, чтобы не испортился на долгом пути к нашим желудкам… К примеру, чай «Липптон» в Англии и этот же чай на расейских просторах – это две большие разницы…

– А можно без ликбеза? – задорно выкрикнул тот же голос.

– Извините, отвлекся. Тема, видите ли, больная. Тяжело видеть, чем наших граждан кормит антинародное правительство… Что еще о себе? Женат, два взрослых сына. Студенты… – он опять споткнулся, вспомнив действительно больное место, старшенького. – Здесь присутствует мой младший сын, Павел. Он разделяет мои взгляды и тоже хочет вступить в ряды СДПРФ… А жена, кстати, в свое время тоже пострадала от режима. Она моя однокурсница. Инженер. Высшее техническое. И что? Никому не нужна. Как не нашла себя в начале девяностых, когда ее завод тоже разорился, так и сидит дома… Специалист с высшим образованием – и не востребована… Ну, что вас еще интересует?

– Почему решили вдруг вступить в СДПРФ?

– Я не вдруг. Я давно сотрудничаю… Вот, с Асей. Может подтвердить. А теперь решил уже твердо – вступлю, решение осознанное, скрывать свои убеждения не считаю нужным.

– А почему все-таки? Вроде бизнес у вас идет. «Копеечка» – крупная сеть. Все мы там отовариваемся.

– Как почему? – Игорь начал сбиваться. – Я же сказал, больно видеть, как антинародный режим…

– А не случайно ли то, что вы ваше вступление как раз к выборам подгадали?

Игорь вдруг впал в крайнее раздражение – что это? Никак каверзные вопросы задают? Ну и картина – он, руководитель крупного предприятия, богатый человек, стоит в каком-то сыром подвале под прицелом взглядов нахальных молодчиков, наверняка неудачников по жизни, которые еще и глумятся над ним! Почему он должен перед ними оправдываться? Он – клиент, который заплатил большие деньги, чтобы ему оказали политические услуги, и неужели из-за таких лохов, которые в жизни ничего не сделали и ничего не добились, что-то может не срастись?

– Не случайно! – огрызнулся он, приняв свой обычный высокомерный тон. – Вы угадали! Я вступаю в партию для того, чтобы принять активное участие в выборах! Мое участие принесет партии ощутимую пользу – я окажу ей финансовую поддержку! А какой вклад можете сделать вы?!

Поняв, что обстановка накаляется, Ася решила вмешаться.

– Для тех, кто еще интересуется или сомневается – да, Игорь Геннадьевич, который давно помогал нам, не афишируя свою помощь, теперь решил выйти из тени, несмотря на то, что преданные режиму буржуи из его окружения могут осудить его, несмотря на то, что это может подставить под удар его бизнес! Но он решился! Он будет работать, вкладывать свои деньги в предвыборную кампанию, в пропаганду нашей партии. Несомненно, такие люди нам нужны!

– Конечно, от них больше пользы, чем от нас… – не сдавался юнец. – Мы что, только в пикетах можем мерзнуть часами, под дождем… Денег-то у нас нет…

– Тимур, ты не прав! В партии нужны все – и те, кто может помочь своими деньгами, но не может стоять в пикетах, и те, у кого денег нет, но есть горячее сердце и время, которое он может провести в пикетах, непосредственно, в личном контакте агитируя за нашу партию.

– Только вступил в партию – и сразу в депутаты… – прошамкал старик, сверля Игоря недобрым взглядом. – Ишь, как буржуи в партию-то лезут…

– Андрей Григорьич, и вы не правы! – парировала Ася. – В докладе нашего лидера, обсуждение которого как раз стоит у нас номером два в повестке, прямо говорится, что мы, коммунисты, в нашей борьбе можем опираться как на работников физического и умственного труда, так и на представителей мелкого и среднего бизнеса, которые также страдают от антинародного режима. Мы, коммунисты, выступаем за многоукладную экономику. Страна, выходящая из кризиса, сможет опереться на средний класс, на предпринимателей. Сегодня мы, коммунисты, не являемся противниками буржуазии, наш лидер уже не призывает к национализации всего, он прямо говорит в докладе, что не всякая национализация полезна. Бывает более эффективным, когда у предприятия есть хозяин. Например, в сфере обслуживания. Поэтому мы должны привлекать в наши ряды представителей мелкого и среднего бизнеса. Они до крайности нам необходимы и полезны. Вот вы, Андрей Григорьич, выйдете в пикет, а кто отпечатает листовки, газеты, прочую агитационную литературу? На чьи средства это будет напечатано? Поэтому вы не правы – партии очень нужны деньги! К сожалению, без денег власть не возьмешь…

– Если больше ни у кого нет вопросов к нашему кандидату, – подхватил секретарь, – то давайте голосовать – кто за? (Поднялось семнадцать рук) Против? (Ни одной) Воздержался? (Семь рук). Игорь Геннадьевич, поздравляю с вступлением в коммунистическую партию!

Секретарь крепко и решительно пожал Ветрову руку.

Игорь вернулся в задний ряд, а его место за кафедрой занял Павел. Он держался уверенно и непринужденно, а легкая усмешка в уголках губ показывала, что все происходящее кажется ему забавным.

– О себе. Двадцать лет, студент финансово-экономического факультета. Вот и вся автобиография. Сделать в этой жизни еще ничего не успел, но уверен, у меня все впереди.

– Почему решил вступить в партию? – выкрик с места.

– Отец воспитал меня в соответствии с идеалами коммунизма. А «Капитал» Маркса – моя любимая книга, как будущему финансисту она мне особенно интересна.

В зале задвигались и заулыбались. Видно было, что Павел понравился. За его вступление проголосовали все единогласно.

– А теперь перейдем ко второй части повестки, – объявил секретарь и, подойдя к кафедре, уперся в нее сильными руками, слегка наклонился вперед и, сверкая очками, заговорил:

– Товарищи, в своем докладе наш многоуважаемый лидер делает акцент на предстоящие выборы. Он призывает чаще устраивать пикеты, как можно больше раздавать партийной прессы. Нарочно к выборам тиражи наших партийных газет увеличены в разы. Видите, сколько пачек лежат вон на тех столах… После собрания прошу всех взять хотя бы по сто экземпляров, разбросать в своих парадных… Все вы знаете, что и референдум о недоверии правительству тоже приурочен к выборам. Сбор подписей против правительства дает нам возможность почти каждый день близко общаться с людьми, доводить до них наши взгляды, дает возможность составить список недовольных, которых в будущем можно привлечь к нашей работе, привлечь в нашу партию. Ну, а что касается практического значения референдума – то все мы понимаем, что путем сбора подписей власть не свергнуть. Власть будет защищаться. Поэтому и референдумы, и выборы – по большому счету, как слону дробина. Власть не позволит нам победить. Итоги будут сфальсифицированы. Но – на данном этапе все средства хороши. Потому занимаемся выборами. С целью агитации и пропаганды. Хотя, на мой взгляд, уж сильно мы увлечены этой игрой в выборы. Больше мы ничем не занимаемся: ни работой с предприятиями, с пролетариями, ни забастовками… Только выборы! Вот сейчас пройдут эти самые выборы, мы в очередной раз проиграем, покричим, что нас обижают, что власть сфальсифицировала итоги, поугрожаем, что подадим в суд, и в очередной раз не подадим… И будем тихо посапывать в болоте политической жизни аж до следующих выборов. Тем не менее, товарищи, работать надо. И делать эту работу – по агитации, пропаганде – надо на совесть.

Игорь не слушал – думал о своем, положив уставшую голову на сцепленные руки. Поможет ли ему то, что он связался с этой темной, экстремисткой силой, которую в душе побаивался и, как респектабельный человек, старался держаться от этой силы подальше?.. Этот грязноватый мальчик с серьгой в ухе… Или вон тот, в кожаной кепке, по форме напоминающей фашистскую, брюнет с острым носом… Не знает, что ли, что головные уборы в помещении принято снимать? Ох, занесла же нелегкая… Если бы был другой выход!

Но вот секретарь закончил доклад, приступили к прениям. И вот тут-то и началось самое интересное… Ветров думал, что доставил удовольствие товарищам по партии своим шоу под названием «Вступление в ряды коммунистов, могильщиков капитализма… капиталиста», однако товарищи тоже доставили ему яркие впечатления: он с любопытством посмотрел шоу под названием «Битва идеологий в одной отдельно взятой партии».

Первым на трибуну вышел парень в надвинутой на глаза кепке:

– Не согласен с вами, товарищ Волин! – зловеще заявил он. – Излагая доклад нашего лидера, вы больше внимания уделили не самому докладу, а своим комментариям. Как же это сочетается – вы, наш секретарь, и идете вразрез с линией партии?! Как же это вы сеете крамольные взгляды о том, что выборы, якобы, не помогут нам взять власть, что партия чересчур ими увлекается?

– Имею право на свое мнение! – возразил секретарь, товарищ Волин. – Имею право высказать то, что меня беспокоит! Это очень важно! И – тревожно… Беспокоит меня то, что верхушка нашей партии начинает отходить от идей марксизма-ленинизма… (Движение в зале, недовольный шепоток) Не перебивайте! Дайте сказать! Так вот… Только учение Маркса-Ленина является той путеводной звездой, следуя за которой, мы сможем добиться победы. К сожалению, ЦК отходит от этого учения. Наша партия все больше скатывается на позиции оппортунизма. Наши лидеры уже не призывают к революции, объявив всенародно, что лимит на революции в России исчерпан. Они – за капитализм с человеческим лицом, за реставрацию капитализма. Так чем же они, в таком случае, отличаются от оппортунистических социал-демократических европейских партий?! Они сделали ставку на выборы. Они никогда выборы не выиграют, так как власть, защищаясь, не допустит, чтобы оппозиция сместила правящий режим. Идеи Маркса-Ленина спрятаны под спудом, о них наши вожди уже не говорят, теперь выпячивается на передний план «Русский вопрос»… Товарищи, я сам чистокровный русский, но считаю, что обострение национализма – крайне вредно и ни к чему хорошему не приведет! Это отвлечение трудящихся от их природных, классовых врагов, направление их агрессии против людей другой нации. Это крайне вредит нашему делу! В общем, я считаю, что, не противореча линии руководства, продолжая заниматься выборными делами, на местах необходимо все-таки продолжать внедрять тактику классовой борьбы.