Жемчуга и самоцветы. Избранные стихи и песни. Том 2

© Евгений Меркулов, 2019

ISBN 978-5-4496-9508-6 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-9490-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Во второй том сборника «Жемчуга и самоцветы» (Избранные песни и стихи) включены избранные тексты по казачьей тематике. Легенды, стихи, песни, байки, предания, анекдоты… Есть, конечно, и плоды моих собственных раздумий.

 
Мне шептала донская волна
Чудо-песни о вольных сынах,
Чьи деяния славят в веках —
О лихих, удалых казаках.
 
 
Эти песни покрепче оков
Помогают сплотить казаков.
Вот поэтому, братцы, для вас
Я сыграю их здесь и сейчас.
 

На многие тексты уже написаны песни, которые можно послушать на моём сайте.

Приятного прочтения!

Автор

СОБИРАЮ МОЛОДОСТЬ

 
Раскатились мои годы, словно по полу горох,
Затаились по векам да по эпохам.
Я просеиваю в мыслях пыль исхоженных дорог
И собрать пытаюсь молодость по крохам.
 
 
Иногда в воспоминаньях среди серой шелухи
Я встречаю жемчуга и самоцветы.
Драгоценные находки прячу бережно в стихи,
Заворачиваю в песни и сонеты.
 

ИЗ ЦИКЛА «КАЗАЧЬИ ЛЕГЕНДЫ И СКАЗКИ»

Азовское сидение или Почему казаки отмечают свой праздник на Покров?

 
Что за праздник, робятушки, ноне? Покров!
Потому расскажу в этот день я
Вам не сказку, а правду про крепость Азов,
Про великое наше сидение.
 
 
Крепость в дельте одной из прекраснейших рек.
Я, конечно, гутарю о Доне.
Было это… постойте… семнадцатый век,
И Михайло Романов на троне.
 
 
Гулевала в Азове турецкая рать,
Учиняла разбои без меры,
Забирала себе всё, что можно забрать,
Продавала народ на галеры.
 
 
И тогда порешил круг донских казаков,
Что негоже с позором мириться,
Нужно взять у туретчины крепость Азов,
Основать там казачью столицу.
 
 
К ним на помощь пришли запорожцев полки.
Не родные, но всё ж таки братья.
И, избрав атаманов, пошли казаки
Судовою и конною ратью.
 
 
А Азов неприступен: большой гарнизон,
Сотни пушек, снарядов без счёта.
«Казаки наступают? Пожалте в полон,
Мы вам даже откроем ворота!»
 
 
Ночью взорваны разом подкопы у стен,
Затряслися Азова защиты.
И в теченье трёх дней те, кто выбрал «не плен»,
Были насмерть в бою перебиты.
 
 
Казаки победили в те славные дни,
Сокрушилась врагов оборона.
И пять лет безраздельно владели они
И Азовом, и устьями Дона.
 
 
Только турки запомнили этот урок,
И на время смирились для вида,
Порешив для себя в обозначенный срок
Отомстить казакам за обиду.
 
 
Городской гарнизон, как прознал про поход,
Кинул клич: «Казаки, на подмогу!»
И пришли дети, жёнки, казачий народ…
Тысяч пять собралось, слава Богу.
 
 
Супротив оборонцев турецкий султан
Двинул главную мощь султаната:
Сорок тыщ янычар, кораблей караван,
Всех аскеров послал для захвата.
 
 
Батареи огонь ураганный вели,
Шли на приступ волна за волною.
Только стали защитники русской земли
Для врага неприступной стеною.
 
 
Не сумевши с наскока Азов отобрать,
Турки взяли героев в осаду,
Обещая для тех, кто решится предать,
И пощаду, и даже награду.
 
 
Но предателей не было средь казаков.
Без подменщиков, без передышки,
Дни и ночи в аду сабель, ружей, штыков…
Штурмы, натиски, взрывы и вспышки.
 
 
Дети, женщины, старцы, кому довелось
Быть в осаде, не прятались в хаты.
Помощь раненым, пища, снарядов подвоз,
Кипяток, чтоб облить супостата.
 
 
В результате для турок огромный урон!
Ну а что у противника в войске?
Не понять, ведь казак, угодивший в полон,
Шёл на муки без звука, геройски.
 
 
«Нам в раскладе таком воевать не с руки,
Заложите-ка мины, аскеры!»
Два десятка подкопов нашли казаки
И предприняли нужные меры.
 
 
Вот и осень настала, дожди, холода,
И хворобы пришли им по следу.
Стала таять стремительно вражья орда,
И надежд больше нет на победу.
 
 
В стане турок наметился крупный разлад,
Недовольство и ропот, и смута.
Мол, «давно уж пора возвертаться назад,
А мы тута сидим почему-то!»
 
 
От подкопов и подкупов толку нема,
Казаки пресекают всё разом.
Турки рвутся обратно, в родные дома,
Подчинения нету приказам.
 
 
А защитники тоже не чают чудес:
Вполовину ряды поредели,
Продовольствия мало, снарядов в обрез,
Нету силы в измученном теле.
 
 
Дух не сломлен казачий. Война, так война.
До последнего биться готовы.
На миру, как известно, и смерть не страшна,
Но не плен и не рабьи оковы!
 
 
И Петров, атаман, произнёс свою речь:
«Казаки, призываю к атаке!
Всяко лучше в бою славной смертью полечь,
Чем подохнуть в плену, как собаке».
 
 
И в осеннюю ночку, как раз на Покров,
После службы защитники строем
Порешили наутро идти на врагов,
Попрощались друг с другом пред боем.
 
 
Рано-рано, в предутренней свежей тиши
Казаки отворили ворота.
Глядь, а в лагере турок нема ни души,
Стан покинули свой отчего-то.
 
 
Только где-то у моря, в далёкой дали
Слышен шум отступающей рати.
И в Азовские воды ушли корабли,
Но никто не просил о возврате.
 
 
Богородица, видно, спасла казаков,
Заступилась за нас, не иначе.
С этих пор отмечаем мы праздник Покров
Как особенный праздник казачий.
 

Батька Булат
(по мотивам сказки Евгения Александрова)

 
I
Эй, хлопцы, потише, кому говорят!
Послухайте сказ про казачий адат.
 
 
А знаете ль вы, соколята мои,
Что здесь, на Кубани, веками
Звенели-гремели когда-то бои
Меж турками и казаками?
 
 
Но вот, пыл сражений на время затих,
И выпал для воев большой передых.
 
 
Чтоб турок готовить на новый удар,
Решил ихний бей Мухаммедка
Лазутчика лучшего из янычар
Секретно отправить в разведку.
 
 
Пусть вызнает, много ли у казаков
Орудий и ружей, и вострых клинков?
 
 
Как жаба лазутчик сидит в камышах,
Лишь бульки таращит из жижи.
– Веди меня дальше, – он молит – Аллах,
К пикетам казачьим поближе.
 
 
А там недалече шумна и шустра
Резвилась, мыряла в реке детвора.
 
 
И хлопчик Ивашка, лет десять, мабуть,
Хучь плавать умел, как таранька,
За щось зачепывся и начал тонуть,
Кричать стал о помощи Ванька.
 
 
Но дети боялись попасть в коловерть,
А взрослых нема… И залыбилась Смерть.
 
 
Не выдержал турок, из чакана – скок!
И в реку мальцу на подмогу.
С трудом, но сумел из воды на песок
Парнишку достать, слава Богу!
 
 
Очнулся, открыл свои очи Иван
И видит – склонился над ним басурман.
 
 
На выбритом лбу багровеет рубец,
Безусо лицо, безбородо.
Но турка ничуть не спужался малец,
Не зря жа казачьего рода.
 
 
– За то, что помог мне, храни тя Христос! —
Спасителю тихо Иван произнёс.
 
 
Вдруг рядом послышалось ржанье коней,
Казачий разъезд на подходе.
Лазутчик растаял среди куширей,
И не было будто бы вроде.
 
 
II
А время бежало, Иван подрастал
И смелым, и мудрым воителем стал.
 
 
За стойкость и силу его, говорят,
Любили в народе Ивана
И дали прозвание батька Булат,
Доверили пост атамана.
 
 
Немало деяний на счёте бойцов,
«Булатных» лихих кубанцов-молодцов.
 
 
И раз после сечи построили в ряд
Пленённых в бою басурманов.
Пущай ихни судьбы решает Булат,
Да сбудется суд атаманов!
 
 
Глядит атаман: Мухаммедки бойцы —
Мундиры да фески, почти близнецы.
 
 
Но вдруг задержался Булатовый взгляд
На шраме на лбу у вражины.
Увидел того, кто лет двадцать назад
Извлечь его смог из стремнины.
 
 
А турок узнать не сумел бы сейчас
Того казака, кому жизню он спас.
 
 
Булат приказал тех, кто сдался в полон,
Кормить и поить получшее.
А с турком со шрамом последовал он
В передние, нычит, траншеи.
 
 
Взобрались они на высокий курган,
Тогда и открылся Булат-атаман.
 
 
Вон, вишь за курганом кострища горят?
Вертайся, дарю тебе волю.
Один уговор лишь – по новой опять
Попасться не вздумай нам боле.
 
 
От речи такой басурман онемел.
Он думал, что батька ведёт на расстрел.
 
 
– Урус, объясни мне, зачем? Почему?
Откуда подобная милость?!
Аллахом клянусь, я никак не пойму,
Да что ж это вдруг приключилось?!
 
 
– Дык, помнят и досить у нас казаки,
Как спас ты мальчонку из бурной реки.
 
 
И турок тады осознал, наконец
(Не мог и представить он ране),
Судьбой его властвует тот же малец,
Чью жизню он спас на Кубани.
 
 
– Запомни, неверный, продолжил Булат, —
Есть старый казачий кубанский адат.
 
 
Забудет казак причинённое зло,
Пристанища нет укоризне.
Но тем, кто поможет, считай, повезло —
Деяния славят по жизни.
 
 
И вам, соколята, усвоить пора —
Казак никогда не забудет добра.
 

Воины Христа
(по мотивам «Казачьих сказок»)

 
Вот, басурман собралась рать
И латиняне с ними тоже
Христову веру в грязь втоптать
И православных уничтожить.
 
 
Сошёл с небес Всевышний сам,
Покинул горнюю обитель.
Сперва к монахам в Божий храм
Явился с просьбой о защите.
 
 
Но те за пением псалмов
Не услыхали Божье слово.
Господь к дворянам: – Кто готов
Стеной за веру стать Христову?
 
 
– Да, мы готовы, есть у нас
Мечи и кони для атаки,
Но вишь, охотимся сейчас,
Уж больно дороги собаки.
 
 
Вот, погоди-ка, соберём
Любимых псов обратно в своры,
Тогда на битву и пойдём
Тотчас, какие разговоры?!
 
 
К купцам отправился Господь,
А те ответили: – О, Боже,
Сочтём барыш сейчас, погодь,
Придём на помощь, но попозже.
 
 
К крестьянам Бог направил глас:
– Мои возлюбленные чада,
Я столько мук терпел за вас,
Теперь помочь немного надо.
 
 
Никто из пахарей на зов
Не отозвался, все при деле.
Нашёл, мол, дурней! Из низов
Подмогу брать для ратной цели!
 
 
Война – занятие господ,
Крестьянам это до лампады.
Сейчас весна, день кормит год,
И сеять хлеб скорее надо.
 
 
В слезах Всевышний вопросил:
– Есть на Руси такие люди,
Кто, не щадя последних сил,
Готовы стать за веру грудью?
 
 
И встали разом казаки,
Чтоб храбро встретиться с врагами.
Забыты сети и силки,
А табуны пасутся сами.
 
 
И кто в чём был оставил дом,
Пошёл, заслышав Божьи зовы.
– Господь, мы близко, мы идём,
Мы за тебя на всё готовы!
 
 
И посветлел Христоса лик,
Прислали скорую подмогу
Казачий Дон, Кубань, Яик
И все, кто верно служит Богу!
 
 
Благословил Господь сынов
И рёк им: – Роду быти живу,
Покуда будет он готов
Вставать по первому призыву
 
 
За Русь, за веру в бой идти,
За православные святыни!
Такие вам даны пути,
И да пребудет так отныне!
 
 
Да не исчезнет ваш народ!
И даже многим прегрешеньям,
Когда Великий Суд придёт,
Дам милосердное прощенье.
 

Гербовый жеребей
(по мотивам «Казачьих сказок»)

 
– Ну шо, куженята, хотите ещё?
Тады подвигайтесь поближе,
Послухайте, как Емельян Пугачёв
Захватывал крепость Камышин.
Такая преграда в пути – не пустяк,
Мешает идтить, как на гузне чиряк.
 
 
А тута бяда – крепостной гарнизон
О рейде Емелиной рати
Был загодя кем-то, кубыть, упреждён,
А энто для штурма некстати.
И как ить прознали (хватило ж ума!),
Шо боезапасов у войска нема?
 
 
Пришёл Пугачёв, а оне начеку,
ЗарЯжены ружжа и пушки.
Куды же суваться таперь казаку?
Тут пики и сабли – игрушки.
Хучь с крепости дражнятся ахвицерА,
Дык, с саблей не выйдешь напротив ядра.
 
 
А те изгаляются – Эй, голытьба!
Нужна ли свинцовая каша?
Чегой-то не слЫшна сегодня пальба? —
А следом и местная стража
В угоду начальникам-ахвицерАм
Сымает порты, шоб показывать срам.
 
 
И што тут робыть? Коль в атаку побечь,
Достичь не получится вала.
В зародыше штурм остановит картечь,
И вновь начинай всё сначала.
Мовчат пугачёвцы, досада берёт,
Да тольки идтить невозможно вперёд.
 
 
Сие непотребство сурово смотря,
Иваныч покликал Ивашку
Творогова, главного их пушкаря, —
Ты што жа, хвати тя кондрашка!
Пошто не потешишь хвастливых господ?
Пошто не закроешь их пакостный рот?
 
 
Гляжу я, Ивашка, твои пушкари
Гуляют чегой-то без дела.
Мотри у меня, я ить на раз-два-три
Башку отделяю от тела.
Давай-ка картечью стволы заряжай,
Да тех, гологузных, слегка попужай. —
 
 
Ивашка ответил – Дык, ежли б могли,
Умыли б давно супостатов.
Вот тольки заряды мы все извели,
Когда штурмовали Саратов.
Чугунные ядра, картечь, жеребей
Оставили там, атаман, хучь убей! —
 
 
В раздумье нахмурил чело Емельян —
Расклад по всему нехороший,
Но взяли в Саратове крупный дуван,
Подводы каменьев и грошей.
А ну-ка, Ивашка, немедля ответь,
В обозе у войска имеется медь? —
 
 
– В Саратове взяли немало добра
(Иван гордо выпрямил плечи),
Возов десять меди, один серебра,
Да где на них купишь картечи?
Богата казна, тольки в энтой глуши
Заместо товара предложат шиши. —
 
 
Тут батька прикрикнул – А ну, не юли,
Ить мы рождены казаками!
Давай, заряжай, да из пушек пали
Целковыми и пятаками.
Коль грошей богато, чего их беречь?
Они – жеребей, и они жа – картечь!
 
 
– Дык, жалко! Оставь хучь бы воз, атаман! —
Пушкарь попросил Емельяна.
– Сполняй приказанье! И помни, Иван,
Мы бьёмся не ради дувана.
Повёл за собою в поход я народ
Дворян изничтожить и прочих господ. —
 
 
Начнёшь обсуждать атаманский приказ —
Не кончится энто комедью.
И пушки почали плеваться зараз
По крепости гербовой медью.
И тольки в атаку пошли казачки,
Как крепость сдалася. Вот так-то, внучки.
 
 
Связал ахвицеров своих гарнизон,
Ишо коменданта до кучи.
– Нам верную смерть принимать не резон,
Сдадимся на милости лучше.
Ить мы жа не черти и нам не с руки
Калёные тута считать пятаки. —
 
 
Решил атаман никого не казнить,
Велел разобраться по-свойски:
Уходят пущай те, хто хочет уйтить,
Хто хочет – останется в войске.
Шёл батька стеной за народ за простой…
За то и расстался потом с головой.
 
 
Э, нет, хитрованы, ваш номер нейдёт!
Отложим до иншего раза.
Готовы сидеть тута ночь напролёт
И дедовы слухать рассказы.
На баз «по делам» и стрелою в курень,
Покель ваш батяня не вынул ремень!
 

Ермак и уж
(по мотивам «Казачьих сказок»)

 
Так от же игрец, растудыть тя в качель!
Положь его в реку обратно!
А хошь, расскажу те, кужонок, откель
У ужика жёлтые пятна?
 
 
Послухай, с тех пор пролетели века,
А скольки? Не помню цифири.
Да ты, чай, читал про поход Ермака,
И про покоренье Сибири?
 
 
И чьё сразу имя приходит на ум?
А ну-тка, скажи без утайки.
Ну, точно, прохвессор, конечно, Кучум!
Всё вспомнить сумел без нагайки.
 
 
В заглавный татарский кучумовский стан,
Повдоль Иртыша-землероя,
Замыслил направить войска атаман
Весеннею ранней порою.
 
 
Ой, дружно валили стволы казаки,
Так бают былинные сказы,
Кубыть для покора сибирской реки
Надёжные сделать баркасы.
 
 
Построили струги легки и быстры,
На зорьке ветрила багряны.
Уложены сабли, мечи, топоры…
Ждёт войско приказ атамана.
 
 
Выходит наутро на берег Ермак,
Качает баркасы низовка.
Вдруг видит, да что это? Так и растак!
Торчит из-под киля верёвка.
 
 
Схватил за верёвку, а тама – ужак.
Прикончить хотел было гада,
Уже размахнулся, вдруг слышит: – Казак,
Не бей меня оземь, не надо.
 
 
Тебе пригожуся я, слово даю,
Иначе лежать мне убиту.
Но ты обещай, что ужачью семью
Возьмёшь под казачью защиту. —
 
 
– Уймись, непоседа, не трогай клюку!
Что дале? А дале побачим!
Так вот, обратился ужак к Ермаку
На гуторе чистом казачьем.
 
 
– Кучум сговорился с каганом мышей
На гадкое, подлое дело:
Хотят казаков утопить в Иртыше,
Не тратя ни войска, ни стрелы. —
 
 
Ермак подивился: – В уме ли ты, гад?
Что, мыши грозятся войною?!
Да я миллион растопчу их подряд,
Смеёшься, поди, надо мною? —
 
 
– Какие насмешки? В открытой борьбе
Побьёшь их несметное рати,
А в хитрости, в подлости, а в ворожбе?
Об этом подумал бы кстати.
 
 
Скажи, атаман, чтоб твои казаки
Проверили кажное днище.
Всю ночку работали мышьи полки
И дырок наделали тыщи.
 
 
Вы все бы утопли под буйной волной,
Когда бы не наше семейство.
Мы щели заткнули надёжно собой,
Проведав такое злодейство. —
 
 
Ермак не поверил: – Однако, дела!
Кому рассказать – обсмеются! —
Но глядь – из-под лодий ужачьи тела
Нагайками тёмными вьются.
 
 
– Вставайте, робяты! Не время дремать!
У нас ноне дел выше крыши.
Давай-ка по новой суда конопать,
Щелей понаделали мыши.
 
 
Спасибо ужу и евойной родне,
Хучь он и змеюка ползуча,
Но кабы не он, то сегодня на дне
Лежать бы нам все неминуче.
 
 
И вот, в благодарность я сделаю так:
От ядом наполненной сапы
Отныне ужа отличит и казак,
И даже дурные кацапы.
 
 
Да будут вот тут, где коснутся персты,
Два пятнышка желтого цвету!
По энтой отметке узнают браты,
Что яда и зла в тебе нету.
 
 
Обман супротивник умыслил. Шалишь!
Ужи оказали подмогу.
Теперь нам не страшен холодный Иртыш,
И к цели дойдём, слава Богу.
 
 
Садитесь на вёсла! Нам рано на дно,
Пора разобраться с Кучумом.
Мы подлого хана побьём заодно
С мышиным его односумом! —
 
 
С той давней поры и даны ужаку
На шею приметные пятна.
Пущай он и гад, но не враг казаку.
Тебе энто, хлопче, понятно?
 
 
Он меткой особой отличен от змей
Самим Ермаком-атаманом.
Ужа забижать, коли встренешь, не смей,
Не то угощу плетюганом.
 

Завет Коляды или откуда пошли казаки?
(по мотивам «Казачьих сказок»)

 
Про стародавние года
Поют Бояна струны:
Небесный Батька Коляда,
Сын Тарха, внук Перуна,
 
 
С Небесной Матью Даж-землёй
В пылу любви горячей
Родили ночью грозовой
Свободный люд казачий.
 
 
И Батька выделил сынам
По случаю рожденья
На вековечны времена
Обширные владенья.
 
 
– Вот это – ваш родной Присуд.
Запомните, отныне
Вам обитать пристало тут,
Не мысля о чужбине.
 
 
Идти отселева не нать,
Но всей своею мощью
Вы степь родную защищать
Должны и днём и нощью.
 
 
А на сторожу, в помощь вам,
Характерные чада,
Пожалуй, дядьку Хорса дам,
Он подсобит, коль надо.
 
 
Пошлю умений на труды,
И мастерства, и хваток,
Чтоб вы не ведали нужды,
Был в куренях достаток.
 
 
Чтоб токмо через общий круг
Считалося решенье,
И принималось без наруг
Моё благословенье.
 
 
И были б, Батькины сыны,
Вы света сторожами.
И все поборники войны
Дрожали бы пред вами.
 
 
И видя кривду, подлость, грязь,
Усобицы и злобы,
Вы меж собою неприязнь
Не допускали чтобы.
 
 
И чтоб от Матери-земли
Грядущему в угоду
Вы перенять себе могли
Любовь к людскому роду.
 
 
Таку червону! Дажедь нет,
Багряну, аки сполох
Небесный! Вот вам мой завет.
Да будет век ваш долог!
 

Казак и Судьбина
(по мотивам «Казачьих сказок»)

«Скажи мне, кудесник, любимец богов,

 

Что сбудется в жизни со мною?»

А. С. Пушкин «Песнь о Вещем Олеге»

 
I
Казак молодой на ретивом коне
Покинул родную станицу,
Решил попытаться в чужой стороне
Поймать свою Синюю Птицу.
Немало успелось проехать ему,
Пока на пути он увидел корчму.
 
 
«Вот это и нужно сейчас для меня!» —
Воскликнул казак: «Слава Богу!
Ждёт сытный обед седока и коня,
А вечером снова в дорогу.
Ступай, Воронок, под навесом в тени
От жаркого солнца чуток отдохни».
 
 
И только казак умостился за стол,
Попробовал первое блюдо,
Старик седовласый к нему подошёл,
Явившись незнамо откуда.
«Садись, угощайся, почтенный отец» —
Приветствовал старца донец-молодец:
 
 
«Кулеш не остыл ещё, прямо с огня.
Я позже поем. Помоложе.
Да мы с тобой, часом, скажи, не родня?
Обличием трошки похожи».
И старец ответил, усмешку тая:
«Почти угадал. Я – Судьбина твоя».
 
 
На старца внимательно смотрит казак —
Лик в шрамах, согбенные плечи,
Из мутного глаза точится слеза,
На теле следы от увечий.
Неужто мой жребий таков на веку?
И боязно стало в тот миг казаку.
 
 
Старик засмеялся: «Гляди, брат, гляди.
Ты видишь Судьбину казачью.
Печали и горести ждут впереди,
А вовсе не Птица Удачи.
Послушай совета, соколик ты мой,
Садись на коня и вертайся домой».
 
 
Поехал казак, чтоб не лезть на рожон,
Обратно дорогой знакомой,
Но мыслил: «Я ПУТЬ СВОЙ изведать должон,
Не будет покоя мне дома».
И снова, коня повернувши назад,
Туда поскакал, куда очи глядят.
 
 
II
Сколь минуло лет, нам и знать ни к чему.
Но, скорую чуя кончину,
Задумал казак посетить ту корчму,
Где встретил когда-то Судьбину.
К заветному месту примчался скорей,
Глядит, а старик уже ждёт у дверей.
 
 
Уселись, по чарочке взяли на грудь
За встречу (а как же иначе?).
– Ну что, убедился? Досталось хлебнуть
Несчастий, упрямый казаче?
«По-разному было: и эдак, и так» —
Судьбине ответствовал старый казак.
 
 
– А что, неужели ни разу тебе
На ум не являлись догадки,
Что если бы жил ты покорно судьбе,
То был бы здоров и в достатке?
Ответил казак, как ударил мечом:
«Нет, я не жалею, отец, ни о чём!»
 
 
Судьбина пытает: «Могу тебе дать
Возможность начать всё сначала».
Подумал донец и ответил: «Не нать!
Менять ничего не пристало.
Я прожитой жизнью доволен вполне
И шляха другого не надобно мне».
 
 
А люди гадают: «Поди близнецы?
Гляди, как похожие лица!
Откуда явились сюда пришлецы?
Кубыть, не из нашей станицы».
А «братья» пыхнули духмяной махрой
И выпили дружно по чарке второй.
 
 
«Чему усмехаешься, ну-ка скажи?» —
Судьбина промолвил сурово:
«Коль есть на душе что, открой, не держи
Внутри своё дерзкое слово.
С чего веселишься? Чай, близок конец».
Судьбине ответил с улыбкой донец:
 
 
«Был давеча тусклым огонь твоих глаз,
А ныне он ярко лучится.
Вот, я и смекаю, что жизнь удалась,
Попалась мне Синяя Птица.
Хучь стар ты годами, а взор кугаря.
И значится, землю топтал я не зря».
 
 
И молвил Судьбина: «Воинственный пыл
Ни шашкой не сбить, ни нагайкой.
Ты прав, казарлюга, по совести жил.
По третьей за волю давай-ка!»
На этом я сказку кончаю, сынки.
И слава те, Боже, что мы – казаки!
 

Как казак на том свете гостил
(по мотивам казачьих сказок Андрея Белянина)

 
I
В германскую история занятная
Случилась (я слыхал от старика) —
В атаке вражья пуля беспощадная
Сразила удалого казака.
 
 
Умчалась сотня грозною лавиною,
Вдали затихли звуки, голоса…
А казака душа его покинула
И вознеслася вверх, на небеса.
 
 
Глаза открыл казак – дай силы, Боже, нам! —
Повсюду облака, не видно край.
Плетнём высоким что-то огорожено,
Ворота и табличка «Тута рай».
 
 
А у ворот с ключей огромной связкою
Сам Пётр стоял в накидке без погон,
Лишь шаровары с красными лампасами
Виднелись, где кончался балахон.
 
 
– Ну, что, казаче, радуйся спасению!
Ведь кто за Дон и веру пал в бою,
По нашего Отца распоряжению,
Тот заработал право жить в раю.
 
 
– От праздной жизни пропаду я пропадом,
Без службы мне не выдержать и дня.
Ты, мил-апостол, побеседуй с Господом,
Пущай подыщет чё-нить для меня. —
 
 
Святой привратник пыхнул самокруткою
И так сказал, ворочая ключом,
– Найти в раю работу дело трудное,
Иди и сам узнаешь, что почём.
 
 
Поддерживай порядок, экологию,
Чтоб души не грешили втихаря,
Молились, вечно помнили о Боге и…
Не приставай к Всевышнему зазря.
 
 
Короче, разберёшься сам на местности.
– Свобода, нычит? Ладноть, коли так. —
И в путь навстречу райской неизвестности
Отправился отчаянный казак.
 
 
II
Вот, подошёл к окну однажды Господи
И ахнул – Что такое, так-растак?! —
Внизу, на самой главной райской площади,
Шермиции затеял им казак.
 
 
По праву руку души тычут пикою,
По леву рубят шашками лозу,
А там святые верхи, громко гикая,
Бесстрашно джигитуют на базу.
 
 
В казачьей справе ангелы крылатые
Играют «Православный тихий Дон»,
И громовыми грозными раскатами
Разносится их мощный баритон.
 
 
И кажный херувим горит желанием
Казаться настоящим казаком,
Поскольку те, в ком не было старания,
Отсвечивают свежим синяком.
 
 
На кулачках решили силой мериться,
На стенку стенка движется волной.
Того гляди, возьмут, да вознамерятся
Всей армией на ад идти войной.
 
 
– Да что же происходит здесь, на площади?
Кто за базар ответит, наконец?!
И кто гарцует под окном на лошади? —
Воскликнул озадаченный Творец.
 
 
А после кулаком как стукнет по столу,
– Кому сюды напрасно пропуск дан?!
– Казак – виной! – ответили апостолы
– Устроил тут из рая нам майдан.
 
 
– И что, выходит, энти безобразия
Возникли тут по милости донца?
Да чтоб у вас всех очи повылазили!
Отправить срочно в пекло наглеца! —
 
 
А что казак? Геены не боится ли?
Как говорится, черт ему не брат!
Поправил чуб, усы и амуницию,
И зашагал из рая прямо в ад.
 
 
III
Увидев казака в своём владении,
Нечистый засиял, как пятачок.
– Я – говорит, – горю от нетерпения
С тобою поквитаться, казачок.
 
 
Для гостя дорогого, слуги адовы,
Несите дров побольше и угля,
А слушаться речей его не надо вам,
Как брёхней кобеля иль москаля.
 
 
Помучьте казака, страшиться нечего.
Пущай кипит и булькает смола,
А я вернусь сюды попозже вечером,
Проверю, как у вас идут дела.
 
 
Вернулся сатана глубокой ночкою
И видит он, что сосланный донец
Всех дьяволов, чертей и нечисть прочую
По аду загонял уже вконец.
 
 
– Давай живее, племя свинорожее!
Сварить меня? Ага, держи карман!
Костёр разжечь как следует не можете.
Не я у вашей сотни атаман.
 
 
А черти, от усталости хрипящие,
Снуют, на плечи свесив языки.
Ни разу им, рогатым, настоящие
В котёл не попадались казаки.
 
 
И в местном медицинском отделении
С инфарктом слёг уже не первый бес,
А трое написали заявление —
Отправить их работать в РАЙсоБЕС.
 
 
И сатана сказал себе – Отличненько!
Вопрос поставлен, типа, выбирай:
Всё пекло дальше мучить со станичником
Иль отпустить его обратно в рай?
 
 
Ответ понятен кажному: амнистия! —
И вот, спустя буквально полчаса,
Донца отмыли черти и отчистили,
И указали путь на небеса.
 
 
IV
И что с тобою делать? – мыслил Господи —
Не в рай же пропускать опять назад.
Ты дулю сатане поднёс под нос, поди.
Не зря тебе возврат оформил ад.
 
 
Казак в ответ с улыбкою потешною
Сказал – Отец небесный, выход есть.
Верни на землю в тело душу грешную,
Делов там у меня – не перечесть.
 
 
Ты видишь? Не ступилась шашка вострая.
Ты слышишь? Не закончилась война.
И ждут меня живым маманя с сёстрами,
И ждут ишо детишки и жена.
 
 
Дозволь мне погулять в степи пока ещё,
Хочу напиться волей на века.
А как найдёшь душе моей пристанище,
Так я приеду, слово казака!
 
 
Всевышний усмехнулся – Что же, вроде Нам
Решенье подсказал ты, хитрован.
Ну, ладноть, оживай, скачи на родину.
Считай, что энто главный твой дуван.
 
 
И сразу же по милости Создателя
Казак наш очутился на земле
В кругу своих станичников-приятелей
Живой, здоровый, с шашкой и в седле.
 
 
Узнали люди Божье Откровение,
Усвоили Божественный Завет,
Что казаку донскому по рождению
На свете том для жизни места нет.
 
 
И смерть теперь для нас не дуже страшная,
Коль места нет ни в пекле, ни в раю.
А место на коне, да с верной шашкою,
И слава – пасть за родину в бою.
 
 
Так неча зря судьбу переиначивать,
Чего не миновать, тому и быть.
Но переводу роду нет казачьему!
И любо, братцы, любо, братцы, жить!