Read the book: «День другой – кошмар все тот же»

Посвящаю Маше Медведевой.

Твой вклад в мои книги сложно переоценить.

Рецензия от редактора

Я очень рада, что Евгений доверил эту книгу мне для редактуры.

Потому что я смогла прочитать ее первой. Сама себе завидую.

Жаль, что вы не видели мое лицо, когда я сидела над текстом. Но я думаю, у вас будет такое же. Честно, иной раз закрыть рот не получается, он сам беззвучно кричит: «Да вы что, да как так?!»

Сюжет развивается как тропа – вот вроде вы стоите на опушке леса, зловеще, конечно, но пока еще не так уж страшно… а два шага, то есть две страницы, – и вы на заднице съезжаете в сырой овраг, и вокруг темно, и что там дальше, даже загадывать страшно…

Мне было жутко, хотелось остановить историю и выдохнуть, но уже поздно, остановиться невозможно, надо срочно узнать – так а кто этот старик? А чего юная девушка делает в теле старушки?

А потом вроде бы что-то проясняется, но не тут-то было! Евгений, как заправский ловчий, гонит наше воображение в новую ловушку. Предсказать, что впереди, так хочется, но на то он и триллер, чтобы это было невозможно!

Талантливо. Жестоко. Ярко. Впечатляюще. Непредсказуемо.

Ощущение, что проехался по острым и крутым горкам, набрал в ботинки камней, прохромал до конца, вопя от негодования, ужаса, напряжения.

Но мало мне было всех этих закрученных и вывернутых под нечеловеческим углом поворотов сюжета… Концовка огрела безжалостно.

Доредачив и закрыв файл с книгой, я сидела еще полчаса перед монитором и думала: «Ну, спасибо, Меньшенин, и как теперь спать?» Так хотелось срочно влезть обратно в историю и весь финал переписать. Но, конечно, я этого не сделала. Руки чесались, но я сложила их смиренно, оставляя на волю автора кошмарную судьбу героев.

Таким и должен быть настоящий триллер!

Но кстати, может быть, конец совсем не такой жуткий. Может, вы увидите его совсем иначе. В этом и заключается талант автора – сидите и гадайте: а что случилось дальше?

Если бы кто спросил – Яна, сколько вы поставите звезд этой книге из 10?

Я бы ответила: соответствие жанру «триллер» – 10.

Страшно и местами до холодных мурашек по спине – 10.

Фантазия и повороты сюжета – 100 500.

Живое и ощутимое кожей напряжение – 20.

Надо ли читать – тем, кто любит жуть, однозначно, 10.

Яна Гецеу (она же Юана Фокс), писатель, коуч-психолог по страхам

Вступление

Привет, дорогой друг и читатель. Прежде всего друг. Знаешь, у каждого блогера и медиаличности есть определенное обращение к подписчикам. Стивен Кинг говорит «дорогой читатель» или «постоянный читатель», Лоускилл, который стримит «Доту 2», говорит «здарова, бандиты», Куплинов говорит «хэ-хэй, с вами Куплинов плей», а Алекс007, мой любимый комментатор в киберспорте, говорит «добрый вечер всем любителям второго „Старкрафта“». Мне кажется, очень важно иметь какое-нибудь прикольное вступление, это ведь как визитная карточка. И вот думал я над этим, думал и так ничего и не придумал, поэтому обращаюсь к тебе, мой любимый читатель, просто – друг. Да, если ты меня читаешь, то ты мой друг или подруга. И я очень рад этому. Рад нашей дружбе.

С выхода последней книги прошло слишком много времени. Прости меня, что я давно ничего тебе не писал. Просто… Просто у меня было очень тяжелое время, как, впрочем, и у каждого из живущих на этой планете. С последней книги много чего произошло: сначала я встретил девушку, которая изменила мою жизнь, потом началась пандемия, которая изменила не только мою, но и жизни миллионов людей, а чьи-то жизни она безжалостно оборвала, и это ужасно. Столько бед обрушилось на головы людей за последние годы. Помню, как проснулся однажды утром, залез в «Твиттер» и посмотрел видео со взрывом в порту Бейрута. Меня пробрало аж до костей. И я все утро думал о том, каково же оказаться в эпицентре такого взрыва. Это очень страшно.

Страшно.

Это то самое слово, которое звучит у меня постоянно в голове.

Реальность пугает меня до чертиков, до дрожи, до умопомрачения и других штамповых фраз. Реальность пробуждает в моей голове фантазии, которые я переношу на бумагу, потом сшиваю степлером листы в одну большую книгу, которую ты сейчас читаешь. Зачем я это делаю? Дело в том, что в своем страхе я одинок. Правда-правда! Иногда я говорю людям: «Я боюсь, что меня отвергнут, что меня не поймут» или «Я боюсь идти на корпоратив, потому что там будут люди», и в ответ слышу: «Ой, а че ты боишься? Это же не страшно. Да ну ты брось, выдумал че-то». Раньше я только и слышал, что все мои страхи не имеют оснований и что я зря боюсь, а следовательно, я трус и вообще обманываю. Поэтому в жизни я стал редко признаваться людям, что меня пугает. А вот в книгах… В книгах я только об этом и говорю. Я поэтому и начал писать, чтобы наконец-то выговориться, не услышав в ответ, что «это не страшно». В книгах я пытаюсь передать во всех красках, чего конкретно я боюсь и почему это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО страшно. И я просто надеюсь, что ты, мой дорогой друг, поймешь меня, прочитав эти истории, и сядешь рядом со мной подрожать от ужаса, и тогда я уже не буду так одинок. Тогда мне станет легче. Некоторые люди ищут компанию, чтобы вечером посмотреть фильм, кто-то – посидеть в баре и выпить пива, кто-то – свободные уши, чтобы вылить туда все сплетни, собранные и накопленные за месяц, а я ищу компанию, чтобы вместе побояться.

Побоишься со мной?

Хочу сразу расставить все пятна на мухоморе: заглавная повесть не то чтобы ужасы, это скорее триллер. Да, она называется «День другой – кошмар все тот же», и многие могут обмануться названием, подумав, что сейчас тут будет дичь, жесть, резня, кровища и монстры. Нет, не будет. Но кошмар все же будет. У каждого ведь свой кошмар. Да и в конце концов, страшнее реальности ничего не напишешь. Поэтому я и не претендую на то, чтобы напугать вас до чертиков. Но я претендую на то, чтобы рассказать вам о своих кошмарах. А это действительно мой кошмар – один и тот же повторяющийся кошмар изо дня в день – забывать, кто ты есть на самом деле.

Сейчас-сейчас, ты уже подобрался очень близко к рассказам, я займу буквально еще пару минут у тебя, мой друг.

Ты знаешь, вступление и заключение – это особенные для меня части книги. Здесь я могу побыть собой, здесь нет монстров, нет чудовищ и плохих людей, здесь только ты и я. И я делюсь с тобой своими переживаниями. Можешь и ты поделиться, если хочешь. Найди меня в ВК, «Инстаграме», «Твиттере», хоть где, в любой соцсети, которая не заблокирована в твоей стране, и напиши мне.

Знаешь, когда я был маленький, я мечтал о том, что когда вырасту, то стану известным писателем ужасов и буду получать письма от поклонников. Я верю, что в какой-то степени моя мечта сбылась. И даже если мои книги пока и не продаются миллионными тиражами, то я уже получаю много сообщений от подписчиков, и это меня радует. И спасибо тебе за это, ведь я знаю, что ты многое сделал для того, чтобы моя мечта осуществилась.

Что же касается детства, то тут надо кое о чем упомянуть.

В предыдущих книгах я не раз упоминал одного моего товарища – Рому Мясникова. Он – значимая фигура в моей жизни, он учил меня играть на гитаре, помог мне решиться на удивительное путешествие, пригласил меня во вторую и самую значительную в моей жизни рок-группу «Пантеон», он впервые притащил ко мне приставку Sega и показал Mortal kombat 4: ultimate, он научил меня играть в баскетбол так, что я выступал на соревнованиях, а еще мы брали боксерские перчатки и дрались за домом с Ромой и Костей Косых. Рома был отличным другом. Спасибо тебе, Рома, за все. Жаль, что теперь тебя нет. Как говорится, покойся с миром, друг.

Рома умер осенью две тысячи двадцать первого года, когда я болел короной. Знаете, эта смерть напугала меня. У меня как будто кусочек детства украли, а вместе с ним и кусочек жизни. Я почувствовал себя смертным. Иногда я вслух произношу «Рома умер», как будто убеждаю себя в том, что его больше нет. Мне до сих пор не верится. Огромный Рома, добряк, каких свет не видывал, в его теле вес был прямо пропорционален количеству добра в его сердце. Жаль, что все так вышло. Твое влияние на меня неоценимо.

Как я уже говорил, я переболел короной осенью 2021 года. И редактировал повесть, которая заняла почетное первое место в этом сборнике, в самом начале болезни. А дальше пошло-поехало. Переболел я очень тяжело. Месяц я лежал, практически не вставая. Я вызывал врача на дом. Ко мне приходила молодая девушка-фельдшер с очень уставшими глазами. Я подарил ей одну из своих книг в благодарность за ее помощь. Но больше всех мне в период больничного помогла Маша Медведева, обеспечив меня ежедневной доставкой вкусных и питательных блюд. С учетом того, что я не мог ходить в магазин, стоять у плиты и тем более думать о готовке, такие подарки были для меня как объятия матери – всегда желанны и приносили радость. Благодаря тебе, Маша, я встал на ноги через месяц, а не через полгода, что не так уж далеко от истины.

Ну что ж, вот и подошло время к рассказам ужасов. Честно сказать, я не знаю, в каком жанре пишу, да это и не важно. Я себя отношу к писателям ужасов просто потому, что этот жанр наиболее точно описывает те сцены, которые МОГУТ вам встретиться на странице книги. Но не обязательно здесь будут ТОЛЬКО ужасы. Я в целом люблю литературу, главное, чтобы она была тревожная (тут я коварно улыбаюсь, как Гринч, который хотел украсть Рождество, ну или как герой актера Джима Карри из фильма «Один дома 2», кому что ближе).

Как обычно, в книге есть заглавная повесть, которая, как планета в космосе моих книжных потуг, притягивает к себе несколько спутников-рассказов поменьше.

Рабочее название этого рассказа было «Амнезия», но впоследствии я понял, что больше ему подходит «Бесконечный кошмар». К сожалению, в гугле будет очень сложно найти такое название, поэтому повесть теперь называется «День другой – кошмар все тот же».

Идея рассказа родилась из моего недуга, который в какой-то момент очень обострился. Дело в том, что прошлое не кажется мне моим прошлым. Да, я помню те события, что произошли, но не задумываюсь о них как о своем прошлом, мне все время кажется, что это был не я и произошло это не со мной. И если меня спросят, что я делал позавчера, я и не подумаю взять в расчет свои воспоминания, потому что там не про меня, и вообще, меня тогда еще не существовало, я существую в настоящем всего лишь один день и больше меня нет нигде. Порой это ощущение сильно напрягает, это как бы отделяет тебя от твоей же жизни, и ты не чувствуешь, что живешь, и кажется, что жизнь просто тебя избегает. В какой-то момент я вспомнил фильм «50 первых поцелуев». У героини, которую сыграла Дрю Бэрримор, было отклонение, и это очень напомнило мне мой недуг: девушка каждую ночь забывала всю свою жизнь вплоть до одного и того же дня в далеком детстве. Таким образом она всю жизнь проживала одно и то же. Причем отец ее ничего лучше не придумал, чем увезти ее на остров подальше от городской суеты и делать вид, что типа ничего не происходит.

Этот фильм снят в комедийном жанре с чудесным слезливым концом. Я понимаю, что создатели кино хотели показать, что даже травмированные люди, потерявшие память, способны любить, что даже у них может наладиться жизнь, у них есть надежда, и надежда не сдается до конца. Но вот в чем прикол. Мне не кажется эта ситуация чем-то позитивным, ведь наша жизнь – это в основном то, что мы помним о себе. И если мы ничего не помним, то мы как бы и не существуем. По мне, так это ужасно – каждый раз возвращаться в прошлое и осознавать, что ты прожил жизнь, но ты даже не помнишь этого и никогда не вспомнишь, и даже более того – ты так и не узнаешь, что будет дальше – это бесконечный кошмар. Ты как будто находишься в клетке, откуда не выбраться никогда, ты в западне, в ловушке своего мозга и памяти. И это мне кажется ужаснее ужасного. И для меня это не комедия и не романтическая драма, для меня это кошмар, ужас, жуть, триллер и вот это вот все.

Поэтому предлагаю вам заглянуть в мою фантазию и посмотреть на то, как я себе представляю жизнь девушки, которая каждую ночь забывает все вплоть до одного далекого дня, оставшегося в прошлом.

12.06.2022

г. Москва

День другой – кошмар все тот же

¹

Нужно начать терять память, пусть частично и постепенно, чтобы осознать, что из нее состоит наше бытие. Жизнь вне памяти – вообще не жизнь. <…> Память – это осмысленность, разум, чувство, даже действие. Без нее мы ничто…

Луис Бунюэль

Генри: Все будет хорошо, Люс.

Люси: Не говорите «Люс». Я вас едва знаю.

Отец Люси: Родная, он вроде как твой парень.

Фильм «50 первых поцелуев»

Часть 1

1

Катя не хотела просыпаться, слишком уютный был сон, но боль становилась нестерпимой, будто в спину воткнули нож: от поясницы до шеи и плеч все горело. Катя перевернулась на бок, потом на другой, но ей никак не удавалось найти хоть сколько-то комфортное положение.

Кто-то рядом захрапел.

Сердце Кати подскочило к горлу. Она распахнула глаза. Веки были тяжелыми, и Катя едва удерживала их открытыми. Мир будто затянуло грязной пленкой, она почти ничего не видела.

Катя с трудом оторвала голову от подушки, протерла глаза, обнаружила себя в незнакомой комнате в предрассветных сумерках и уставилась на лысого мужчину в пижаме, который лежал на спине с открытым ртом и мерно похрапывал.

Катя завизжала:

– Па-а-апа-а-а! Па-а-апа-а-а!

И с ужасом осознала, что голос ее звучит так, будто вчера она сорвала связки на концерте «Агаты Кристи» – хрипло и прерывисто. Она закашлялась, а в легких будто взорвалась граната с гвоздями.

Мужчина открыл глаза и, щурясь, потянулся к плоскому черному прямоугольнику на тумбочке у кровати.

– Ой, кажется, я проспал… Дорогая?

Он взял прямоугольник, что-то нажал, и тот засветился. Мужчина повернулся к Кате.

Совершенно точно, Катя не у себя дома. Кровать была чужая. Пропали плакаты Натальи Орейро и «Агаты Кристи», пропали полки с книгами и стол-раскладушка, пропал уголок с домом для кукол Барби, который она собиралась подарить двоюродной сестре, пропал аудиомагнитофон и коллекция кассет с записями Roxette, No doubt и «Наутилуса». Она была в чужой комнате с огромной кроватью, двумя тумбами и странными черными прямоугольниками, один из которых держал в руках мужчина, а второй, больше раз в сорок, висел на стене напротив кровати.

– Па-а-апа-а-а! – закричала Катя, но снова закашлялась.

– Дорогая, успокойся, пожалуйста, – потянулся к ней мужчина.

Катя завизжала и поползла назад:

– Кто вы? Не трогайте меня! – кричала она.

Кровать внезапно кончилась, и Катя рухнула на пол, ударившись так больно, что в глазах потемнело.

– Дорогая, – услышала она голос мужчины. – Ох, прости меня, сейчас я включу свет.

Спину Кати будто нашпиговали спицами. Пальцы ломило, голова была тяжелая, а шея каменная.

Кто-то дотронулся до ее плеча.

Когда в глазах прояснилось, Катя увидела, что мужчина потянулся к ней. Она с криком оттолкнула его.

– Кто вы? Что вам надо?

Она не смогла сдержаться и завыла.

– Пожалуйста, не трогайте меня! Пожалуйста! – рыдала она, сидя на полу за кроватью, а мужчина смотрел на нее сверху. Казалось, он растерялся, хватался то за подбородок, то за щеки, переминался с ноги на ногу, то порывался броситься к Кате, то, наоборот, отходил на пару шагов назад.

– Прости меня, дорогая, прости.

Она подняла руки, чтобы не дать ему подойти ближе, и…

Застыла в ужасе.

Сон окончательно улетучился.

Первая мысль, которая пришла ей в голову, была такая: «Как я теперь пойду в кино с Сашкой? Он же убежит, когда меня увидит!»

И только потом: «Что происходит? Что происходит? Что происходит?»

Руки были сморщенные, кожа дряблая, потемневшая, в синяках, пальцы тонкие, старческие, дрожащие. Она поднесла ладони ближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть их, но весь мир был мутным, как под водой. За одну ночь она потеряла зрение, которым так гордилась, потому что могла сидеть на последних партах в классе, успевая записывать задания с доски и писать записки Сашке или шептаться с Надей. Но теперь она лишилась этой привилегии, впрочем, как и гладких нежных девичьих рук.

Она зарыдала во весь голос, и звук этот напоминал дребезжание пилы.

Мужчина наклонился, протянув руки:

– Дорогая, прости меня, я проспал будильник, я…

Катя совершенно точно могла сказать, что видела его впервые. Но была уверена, что он что-то сделал с ней.

Катя оттолкнула его и закричала сквозь слезы:

– Отвалите от меня! Что вам нужно? Что вы со мной сделали?

Он попытался еще раз поднять ее, но она ударила его в лицо. У мужчины из носа пошла кровь, а у Кати нестерпимо заболела рука. Катя отползла в угол комнаты, подальше от незнакомца, который охал и причитал:

– Это я виноват, это я…

Катя забилась за тумбочку и рыдала. Она смотрела то на свои руки, то на мужчину. Кровь стекала у него по подбородку и капала на пижаму.

Катя задрала рукав ночной рубашки, хотя она предпочитала спать в длинных футболках. Руки были дряблыми. Кожа провисла. Она заглянула под ночную рубашку. В горле что-то пискнуло, будто мышь в последние секунды жизни, когда потянула сыр из мышеловки.

– Мамочки! – вскрикнула Катя и зарыдала еще громче.

От ее молодых, наливающихся грудей не осталось ничего, только висящие пустые мешочки. Кожа стала похожей на кисель. Все тело было в темных пятнах, похожих на синяки.

Катя превратилась в старуху.

Она заметила на левой щиколотке какой-то черный браслет, похожий на часы. Катя еще раз осмотрела руки, грудь, ноги, словно все еще не веря в то, что видит. Она рыдала, скуля и захлебываясь. Горло нестерпимо болело, спина горела, но душа болела сильнее. Такой боли она не испытывала никогда, даже когда Валера Шарипов на третьем свидании сказал ей, что ему нравится другая. Она выла, как волчица, потерявшая детенышей.

Как же теперь она пойдет в кино с Сашкой Бортниковым? Что скажут Надя и Лия, когда увидят ее? Как она теперь пойдет в школу?

Ей пришла в голову мысль, что надо бежать. Пока этот мужчина занят своим носом, пытается остановить кровь, надо бежать, пока не стало еще хуже.

Катя оглядела комнату.

Она сидела в дальнем углу от двери. Путь преграждала кровать. Слева было окно, занавешенное шторами. Из угла Катя не видела, что находилось за окном: на первом они этаже или на десятом? Были ли решетки? Но она точно могла сказать, что на улице было сумрачно. Справа от большого черного прямоугольника, висящего на стене, стоял шкаф для одежды. Мужчина открыл одну дверцу и вытащил с верхней полки коробку, откуда достал вату и затолкал в ноздри.

Катя подумала, что если она прямо сейчас бросится к двери, то успеет добраться туда быстрее, чем мужчина.

Она была уверена в своих силах, ведь на физкультуре она бегала быстрее всех девочек в классе, кроме Женьки Безбородовой, та бегала даже быстрее некоторых парней, настоящая пацанка, жила у железной дороги и все дни проводила на улице, играя с мальчишками. Иногда Катя с подругами посмеивались над ней, не то чтобы со зла, но все же Женька им не нравилась, она была вечно чумазая, за собой не следила, но парни почему-то предпочитали дружить с ней. Это злило Катю и ее подруг. Катя была противоположностью Женьки, красилась, следила за фигурой, предпочитала не налегать на торты, в отличие от Лии. Катя знала не понаслышке, что может сделать с человеком любовь к сладкому. Баба Даша, которая в свои восемьдесят не могла сама подняться с постели, последние годы провела в лежачем положении, ходя в туалет под себя. Катя играла в волейбол, бегала на школьном стадионе по утрам, следила за питанием, и все это ради того, чтобы в одночасье проснуться у какого-то маньяка дома и обнаружить себя превращенной в старуху.

И тут ужасная мысль пришла ей в голову. А что с мамой и папой? Что он сделал с ними?

Тяжелый камень лег на сердце. В груди будто вспыхнул огонь. Она ненавидела мужчину, который стоял перед ней с ватой в носу. Она ненавидела его всей душой!

Он не даст мне убежать, услышала Катя внутренний голос.

Значит, придется сражаться.

Она поискала взглядом что-нибудь, что можно использовать как оружие, и нашла. Под кроватью лежала пыльная сумка, из которой торчала ручка от теннисной ракетки.

Катя выползла из угла, что далось ей с огромным трудом – спина ужасно болела, будто изрезанная и обожженная одновременно, голова раскалывалась, и возникало ощущение, что она вчера весь вечер ползала на коленях по бетону. Она потянулась к ручке от ракетки, при этом поглядывая на мужчину.

Тот наконец закончил возиться с носом, оглядел руки и пижаму. Он был весь в крови.

Катя заметила, что в шкафу висела и мужская, и женская одежда. Чего этот мужчина вообще хотел от нее? Чтобы она жила с ним? Носила платья, которые до этого носила другая девушка, украденная из собственного дома и искусственно состаренная? Как он вообще это проделал, чем накачал, чтобы превратить в старуху? И что случилось с предыдущей «женой»? Или «женами»? Что он с ними сделал? Задушил, а потом распотрошил и съел?

Катя медленно тянула из-под кровати теннисную ракетку, не смотря на нее.

Мужчина вздохнул, выпрямился и, подняв кровавые ладони, сказал:

– Катя, я понимаю, тебе сейчас очень страшно.

Ты и понятия не имеешь, как мне страшно, подумала она.

Катя злилась. Она еще никогда ни на кого так сильно не злилась, как на этого мужчину. Даже когда узнала, что Валера ушел к подруге Вике и что они целовались в церкви, пока она готовилась к докладу по биологии. Даже на Вику она злилась меньше, чем на этого лысого мужика.

Катя однажды читала роман американской писательницы про вампира, который держал в подвале пленниц и высасывал у них кровь вместе с молодостью, пока жертвы не умирали от старости. Вампир при этом молодел. Оказалось, что это вовсе не выдумка, а самая настоящая правда.

– Я понимаю, ты в смятении, – сказал мужчина. – Позволь я тебе все объясню. Клянусь, я тебе не причиню вреда, ты можешь мне доверять.

У него было такое выражение лица, будто он говорит с маленькой девочкой, глаза грустные, легкая улыбка. И чем добрее выглядел мужчина, тем страшнее становилось Кате. И что-то в этой доброте было зловещим. И улыбка казалась издевательской. И что за человек такой, который может так непринужденно и спокойно говорить о безопасности, когда сам собирается наброситься на Катю и выпить остатки жизни?

Он безжалостный зверь. Чудовище. Зло во плоти. Кошмар наяву.

Катя сжала рукоятку ракетки так сильно, что заболели пальцы. Она ждала удобного момента, когда мужчина подойдет. Тогда она вложит все силы в удар и постарается выбить ему зубы или даже глаз.

– Послушай, Катя, – сказал он. – Я тебе не желаю зла. Я ведь… Тебе сложно будет поверить, но я твой муж.

На лице Кати отразилось недоумение.

– Что?

– Я твой муж, – повторил он.

Катя замотала головой.

– Нет, нет, нет, – повторяла она. – Что вы такое несете? Вы сумасшедший.

– Катя, послушай, я должен был встать сегодня в пять утра по будильнику, потому что ты всегда просыпаешься в 5:30, но я не слышал будильник, поэтому проснулся позже. Это моя ошибка. Если бы я не проспал, то… То ничего страшного бы не произошло…

Катя мотала головой и шептала:

– Нет-нет-нет, не говорите ничего, не говорите…

– Я понимаю, тебе сложно мне поверить, но есть человек, которому ты точно поверишь. Это ты сама.

– Что?

– Я покажу тебе, – сказал мужчина и направился к большому прямоугольнику на стене. Катя сначала подумала, что это картина, что-то вроде квадрата Малевича, может прямоугольник Малевича, но это оказалась вовсе не картина.

Мужчина нажал что-то на поверхности прямоугольника, и тот ярко вспыхнул. Катя вздрогнула и чуть не вытащила теннисную ракетку из-под кровати, но вовремя удержалась. Нельзя было показывать оружие раньше времени.

– Это телевизор, – сказал мужчина, увидев недоумение на Катином лице. – Раньше телевизоры были другие, толстые, пузатые, а теперь вот… Такие тонкие.

Катя открыла рот, но не могла ничего сказать. Сердце бухало. Голова кружилась. Она тяжело дышала. Хорошо, что она сидела на полу, а не стояла, иначе бы упала и сломала что-нибудь. Накатила такая тревога, что возникло желание забиться под кровать, свернуться калачиком и никогда не вылезать, пока жажда или тоска не убьют ее.

Слезы текли по щекам. Мысли исчезли. В голове было пусто. А в груди будто сжались тиски.

На экране телевизора появились английские буквы. Мужчина куда-то нажал, и белый шум и помехи превратились в картинку. На экране возникла девушка, которая показалась Кате очень знакомой. Она заговорила, и Катя узнала голос. Тот самый голос, который вызывал у нее смех и одновременно стыд, когда она прослушивала аудиосказку, которую они записывали на магнитофон вместе с Надей, когда ей было двенадцать. Этот голос казался Кате чужим и тогда, и сейчас. Но она знала, что этот голос принадлежал ей.

На экране была она, только лет на пятнадцать старше, чем была вчера, и лет на тридцать младше, чем сегодня.