Read the book: «New Hell»

Глава первая

Сон был очень глубокий, я едва чувствовал толчки в плечо. Попытавшись отмахнуться рукой, я приоткрыл левый глаз и увидел багровый закат, который заслонял маленький толстый ребёнок с комично большим поросячьим пятачком вместо носа. Бред какой! Я зажмурился, толчки продолжились, послышался детский голос:

– Ну чего вы лежите, хватит уже, вставайте, пожалуйста, мне вас в штаб ещё вести.

Не открывая глаз, я ответил своему дивному видению:

– Ты тоже ложись, знаешь, как оно хорошо поспать-то, – я снова почувствовал, как разум улетает далеко в космос. Сильный толчок в плечо развернул моё тело.

– Вы меня простите, Степан Андреич, но я вас бужу больше часа, вставайте ради Владыки.

– Какого ещё Владыки…

Жуткое зрелище: пухлая девочка, одетая в школьную форму, стояла как реальная, в одной руке держала кусок желеобразного батончика, в другой – розовый рюкзак в виде слоника, цепко ухваченного за хобот.

– Ну вставайте же, мне в школу идти надо, – говорила она умоляюще, красиво сложив брови домиком. – Я понимаю, что вы у нас новенький, давайте я помогу…

Кинув батончик в портфель, она за руку сдернула меня с лежанки, применив силу, какой не могло быть у маленькой девочки. Я потёр глаза, огляделся. Ничего не понятно. Кругом кроваво-красное зарево, столбы едкого серо-рыжего дыма, который, поднимаясь в небо, превращается в грязные облака. Осмотревшись, я остановил взгляд на ребёнке. Девочка была очень довольна проделанной работой, ее улыбка сделалась шире, показав два больших клыка, похожих на бивни. Странный сон. Я дотронулся до носа-пятачка: на ощупь он был как настоящий, влажный; она периодически двигала им в разные стороны.

– Это Челябинск? Тут с каждым годом становится все симпатичнее, – невольно тыкнув пальцем в пятачок, как в кнопку, спросил я. – Эх-х… Где ж я так нагрешил…

– Степан Андреич, вы как бы в аду, понимаете? – девочка снова включила умоляющий взгляд, спрятав клыки. – Но угадали: мы совсем недалеко от Челябинска, – она провела маленькой ручкой по носу. – Пойдёмте, я отведу вас в штаб.

– А ты-то чего в аду делаешь, ангелок? – мы выходили на освещенную тусклыми фонарями на дорогу, ведущую к большому чёрному зданию, которое напоминало заброшенный советский завод. – Мамку не слушалась?

– Мамку-то слушалась, – девочка, тяжело вздохнув, опустила глаза. – Кушала я много, а кормили меня недостаточно! – детское лицо моментально покраснело от злости. – Я и сейчас голодна, но батончик держу для вас, у вас же задание!

– Привести апостола Петра, чтобы ты его съела? – я, не теряя самообладания, шёл, рассматривал дымок, струящийся из вулканов. Какая же гадость с похмелья снится!

– Моя бы воля – и вас бы слопала, такой уж родилась, ничего не поделаешь.

– Так, а в ад-то ты как угодила? Небось, булку стащила?

– Стащила, – наклонив голову, с грустью сказала девочка. – Хлеба стащила, а он не простой был, а плоть Христова. Как оказалось потом, всё-таки хлеб обычный, а наказание такое, как я будто у Христа ногу откусила. Сорок два года мне ещё тут в школу ходить. Но если я буду хорошей девочкой, то Джонни через пару лет сделает меня оператором.

– За хлеб такой срок дали? – заставляя себя проснуться, я крутил пальцы.

– По правде говоря, не только за хлеб, – девочка посмотрела мне в глаза, улыбнулась, оскалив клыки. – «Сникерсы» я воровала, деньжата у мамки с папкой, а на крещение младшего брата стащила хлеб и побежала по Оксфорд-стрит, пока не провалилась в чёртов колодец.

– Как звать тебя, американ гёрл?

– Британка я, с Манчестера, имя моё вам не пригодится. Заходите в штаб.

* * *

Открыв серые высокие двери, она легонько подтолкнула меня в здание.

Настоящий командный пункт: сотня людей уткнулась в мониторы, все что-то говорят в микрофоны, обстановка как при запуске ракеты в космос. Сделав несколько шагов, я прислушался к разговору одного очень симпатичного рыжеволосого оператора с тонким нежным голосом: «Давай заберем их всех, подойди ближе к Марку и подкинь к ногам ключи от машины». Любопытно, конечно, чем всё закончится, но надо просыпаться. Я крепко зажмурился, набрал полные лёгкие воздуха, сильно дёрнул себя за палец…

– Степан Андреич! – крикнул высокий мужчина лет сорока, направляясь в мою сторону. – Миленький, так и сломать можно, конечно, здесь это сделать нереально, хотя вообще-то был, помнится, случай, где-то семь десятков лет назад, один священник всё-таки сломал. Ума не приложу, как он это сделал. Я, конечно, всё быстро поправил, в очень далёком прошлом приходилось часто чинить людей. Правда, признаться, навыки лекаря мне больше не пригодятся, здесь ценны более магические знания. – Мужчина был одет в чёрный смокинг, который смотрелся не к месту. Он создавал ощущение коктейльной пижонской вечеринки из тех, от которых я всегда открещивался, и, видимо, всё равно попал.

Я неустанно дёргал и выкручивал палец, казалось, что я вот-вот вырву его, пока на секунду не почувствовал острую боль. В голове зазвенело. Посторонние звуки пропали. «Э-эх-х… Денис же говорил, что «Лезгинка» напрямую с кизрярского завода, обманул значит, чертёнок, просыпайся! Тебе же второй парой лекцию читать!»

– И ни в коем случае не обманул, – быстро вскинул левую руку этот тип в смокинге, из рукава которого вылетела недопитая бутылка вечернего коньяка. – Печень Дениса пока не дотягивает до вашего алкогольного ранга, но очень скоро и она будет у нас вместе с её хозяином.

– Значит, ад? – я с грустью стал осматривать своего собеседника.

Смокинг украшала идеально ровная бабочка в чёрно-белый горошек. Пижон, натянув голливудскую улыбку, протянул мне руку.

– Это не совсем ад…

Мы обменялись рукопожатиями, и я совсем приуныл.

– Не надо так расстраиваться. Неужели вы удивлены? За ваши подвиги полагается особое место, – он, учтиво взяв меня под локоть, повел по своим владениям. – Простите, надо переходить к делу, у нас мало времени. Онуфрий может соскочить в любой момент, надо дожать! Проглотите ваш аванс и начнём, – мужчина настороженно посмотрел на мои руки. – Неужели не отдала? Я ей ещё больше нос сделаю и копыта добавлю. Ещё что-нибудь стащит – будет ходить на четырёх ногах, – он резко вскинул руку выше головы.

– Подождите, – я попытался остановить его движение. – С похмелья как-то не лезет еда, я сам ей отдал.

– Обманывать меня бессмысленно, я вижу ваши мысли, – усмехнувшись, он поправил и без того идеально сидевший галстук-бабочку. – Зовите меня Джонни.

– Так вы не дьявол? – я расстроился ещё сильнее. – Можете мне объяснить, почему я сюда попал?

– Нет времени объяснять, я отправляю вас на Землю, прикрепляю к кварталу СПб17. Видите барышню во-о-о-он за тем столом? – он показал на девушку из шестого ряда, и, как только его палец навёлся точно на неё, она встала и помахала нам рукой, – Одну из лучших отдаю, она поможет.

– А делать-то что? – недоумевая, я поднял плечи.

– Как же, побеждать добро, – засмеявшись, Джонни щёлкнул пальцами.

* * *

Всю жизнь я подшучивал над верующими. И после смерти – сразу на первом задании – оказался в Казанском соборе. Невольно вспоминается классическое: «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе». Ну что у нас тут? Оглядимся…

– Степан Андреевич, меня хорошо слышно? – приятный женский голос раздался из ниоткуда, я быстро оглянулся, но внимания на меня никто не обращал. – Да не бойтесь вы. Я Тома. Из штаба. Буду помогать выполнять задания.

В двух сантиметрах от меня проходил поп, я решил немного похулиганить, дёрнув его за бороду, но рука прошла насквозь, живые люди меня не замечали.

– Прекратите, у меня, кроме вас, ещё шестеро агентов, давайте я расскажу, что делать, – девичий голос стал строже, я невольно выпрямил плечи, встав по стойке смирно.

– Говорите, – сказал я, посмотрев на старушку, зажигающую свечу.

Бабушка мгновенно остановились, заозиралась, перекрестившись, тихо прошептала:

– Это ты, Боже?

– Я, бабка, кто ещё с тобой в церкви будет разговаривать? – сделав серьёзный голос, я старался не засмеяться. – Квартирка-то осталась у тебя?

– Да что за баловство? Немедленно прекратите! Ваша задача – бороться с добром, а не квартиры питерские на родственников переписывать, – промедлив секунду, Тома добавила: – Я сейчас позову Джонни, и вам не поздоровится.

– А при чём здесь родственники? Я совершенно не об этом думал.

– Господи, а на кого же мне две квартиры на Лиговском оставить, если не на родственников? – бабка слышала только мой голос. – На церковь записать?

– Переписывай на котов, – я придержал рукой губы, чтобы не засмеяться.

– Так-так, Степан Андреич, – послышался весёлый голос Джонни. – Вам пятьдесят два человеческих года, а ведёте себя как первокурсник. Ну что за ребячество? Приступайте к делу.

– Пардон, мон шери, но я совершенно не понимаю, почему вместо кипящего котла вы вновь отправили меня в Петербург, – я нахмурился, недоумевая. Непроизвольно вспомнил, как в детстве мать отчитывала меня за кражу портвейна, надёжно спрятанного в мой день рождения. – Да и вообще, как я так нагрешил?

– Один миллион тринадцать случаев богохульства, – голос Джонни погрубел, ещё больше напомнив мать. – Вот на четырнадцать поменьше, и был бы другой род занятий. Да и в целом у вас не самая чистая биография. В аспирантуру зачем пошли?