Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 8. Часть 12. Диалог и столкновение цивилизаций

 
А снег летит-летит, мечтаю о Наташе,
Ее со мною рядом нет,
Но в моей душе… живет
Любимый образ.
 

Пэн Сок (1912–1996),

корейский поэт

 
Мне никуда не убежать
От памяти о прошлом,
Судьбы своей не развязать,
Не сбросить ее ноши.
 
 
Мне не уйти от счастья встреч
И горьких расставаний,
Озябших, нежных твоих плеч,
Несбыточных желаний.
 
 
Мне память – вечности маяк
Спасает от несчастий,
Она до капельки моя,
Не зря в ее я власти.
 
 
От глаз твоих не убежать,
От жаворонка в поле,
О том наверно мне писать
До одури, до боли…
 

Владимир Масалов,

современный российский поэт

© Бажанов Е. П., 2018

© ООО «ИТК «Дашков и K°», 2018

Вместо предисловия

В предыдущей части (11) рассказывалось о нашей с Натулей жизни в 1994–1996 годах во всех ее аспектах – дом, работа, творчество. Но были еще поездки за границу, причем многочисленные. О них и пойдет речь в этой части. Сразу отмечу, что более половины приглашений, приходивших на мое имя, я передавал подчиненным. Вместо меня ездили они. Те же поездки, которые мы с Наташей все-таки осуществляли, предпринимались, как правило, во время отпусков. Причина банальная, ректор С.К. Романовский не отпускал меня в рабочие дни. Он и сам почти никуда не выезжал, свои приглашения отдавал другим проректорам, только не мне.

Так что мы путешествовали с опорой на собственные силы. Без суточных, оплаты Дипакадемией транспорта и проживания за рубежом. Благо, все расходы неизменно покрывала приглашающая сторона. Но неудобства мы все-таки испытывали. Самое главное, приходилось самим получать визы: томиться в многочасовых очередях в иностранных консульствах, подвергаться строгим допросам со стороны консульских работников (зачем едем, что собираемся в поездке делать и т. п.).

Часть 12
Диалог и столкновение цивилизаций

Глава 1. Снова Америка

Еще в 1993 году мы собирались в очередное турне по Соединенным Штатам. Тогда не получилось по ряду причин, в том числе из-за смены ректора в Дипломатической академии (о чем уже говорилось в части 11). Но переговоры о поездке продолжались и в конце 1993, и в начале 1994 годов. Происходил интенсивный обмен письмами и телефонными звонками со многими людьми – как с официальными лицами учебных заведений и научных центров, так и с знакомыми, друзьями, коллегами. Обсуждались различные варианты передвижения по Америке. В моем дневнике за 2 января 1994 года есть такая запись: «…Планируем поездку в США весной с.г. Я предлагал взять машину напрокат и отправиться из Калифорнии в Нью-Йорк через южные штаты (Аризона, Нью-Мексико, Техас и т. д.). Но Натулька против. Говорит, что мы США и так досконально изучили, зачем терять силы, время и деньги на поездку по знакомой стране. Лучше укрепить научные связи и проехаться по местам, связанным с нашей юностью (Сан-Франциско и вокруг). Решено, так и поступим».

Начали поступать официальные приглашения от американских партнеров:

5 января 1994 года

Уважаемая доктор Бажанова!

Имею честь пригласить Вас принять участие в престижной международной конференции на тему «Северо-Восточная Азия и Россия» и выступить на тему «Россия и Корейский полуостров». Вы известны в международных востоковедческих кругах как крупнейший специалист по Корее, и мы очень надеемся, что Вы сможете украсить нашу конференцию свои участием.

Гастон Сигур, директор Центра восточноазиатских исследований Университета Дж. Вашингтона (Вашингтон, США)

7 января 1994 года

Уважаемая доктор Бажанова!

Направляем Вам контракт, в соответствии с которым Вы займете временную должность профессора Монтерейского института с 14 марта по 22 апреля 1994 года.

Луиз Хаммел, руководитель кадровой службы Монтерейского института международных исследований (Монтерей, Калифорния, США)

За этими приглашениями последовал ряд других, и в конце концов сформировалась обширная программа, включавшая участие в конференциях, выступления с докладами, чтение лекций в различных регионах США, от Атлантики до Тихоокеанского побережья. Начиналась поездка с выступлений Натули и моих в Вашингтоне на упомянутой выше конференции «Северо-Восточная Азия и Россия». На этот форум были приглашены авторитетные ученые, дипломаты и журналисты из КНР, Японии, Южной Кореи и многих других стран Азиатско-Тихоокеанского региона, а также из Европы. От России кроме нас с Наташей пригласили директора Второго департамента Азии МИД России, в прошлом посла в Японии и Китае Николая Николаевича Соловьева.

После пребывания в Вашингтоне 16–19 марта мы должны были вылететь в Калифорнию, аэропорт города Сан-Хосе, и сразу оттуда прибыть в хорошо знакомый нам Монтерейский институт международных исследований (MIIS). Как явствует из ранее приведенного письма руководителя кадровой службы института, Наташа назначалась на временную должность профессора MIIS. Такое же назначение получил и я. Была достигнута договоренность, что мы будем находиться в институте с 19 марта по 5 апреля. За это время нам предстояло прочесть три лекции (темы: внешняя политика России, Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе, оценки ситуации в Китае и на Корейском полуострове), провести семинар по российско-американским отношениям.

Мы запланировали также в свободное от преподавания время посетить Стэнфордский и Калифорнийский (отделение в г. Беркли) университеты, Сан-Франциско, выступить и там в различных аудиториях с докладами и лекциями. Далее наш путь лежал в штат Юта, его столицу Солт-Лейк-Сити, для выступления в местном мормонском университете им. Бригама Янга. 5 апреля мы прилетали в Солт-Лейк-Сити, а уже 6 апреля возвращались на Атлантическое побережье США: Бостон, Гарвардский университет (9 апреля), оттуда – в Нью-Йорк. В Нью-Йорке мы решили остаться до 16 апреля, при этом отлучиться на пару дней в штат Пенсильвания, в Кутцтаунский университет (там провести лекции и семинары), вернуться в Нью-Йорк, откуда вылететь на Родину 16 апреля.

Во всех местах пребывания мы рассчитывали, помимо научно-преподавательской деятельности, провести переговоры о сотрудничестве по линии Дипакадемии и Института востоковедения, встретиться со старыми знакомыми и друзьями, осмотреть достопримечательности, уже известные нам по прошлым временам, и совершенно новые для нас.

Весь наш план удалось реализовать. Привожу дневниковые записи о поездке.

16 марта 1994 года

26 лет, как мы с Натулькой поженились. Такой срок, и ведь, действительно, кажется, что это было вчера.

В такой знаменательный день отъезжаем в Соединенные Штаты, на месяц. Оформили как отпуск, хотя придется потрудиться: сначала конференция в Вашингтоне, затем Монтерей, Сан-Франциско, Солт-Лейк-Сити, Гарвард, Нью-Йорк, Кутцтаун, Нью-Йорк.

Полтора года не были в отпуске, устали и издергались, но едем без эйфории. Америка не воспринимается как иностранное государство – много там прожили, и все по сути знакомо. Элемента новизны, таинственности нет.

Вылет в 8:15 утра, в связи с чем я встал в 3 ночи, через пять минут буду поднимать мою Лапочку. Первый будильник уже прозвенел. Кот проснулся, но я дал ему возможность подремать еще 10 минут.

…Продолжаю писать в самолете. Встали: я в 3 ночи, Натулька в 4:15. Собрались, позавтракали. В 5:30 приехал В. Абакумов. На дворе настоящая зима – выпал свежий снег и продолжал идти до отлета. Кругом белым-бело. И скользко. Ехали медленно. На подъезде к Шереметьево рассвело. Аэропорт почти пустой. В VIP зале затребовали эквивалент 20 US $. Натулька бегала меняла. На втором этаже встретились с директором Второго департамента Азии МИД России Н.Н. Соловьевым. Летим на одну и ту же конференцию. Самолет «Эйр Франс» В-737 задержался на 40 минут с вылетом – проводили деайсинг корпуса и крыльев. Сейчас уже 1 ч 38 мин в полете. Всего до Парижа 4 часа лета, там пересадка в другой самолет.

…Осталось до Парижа полчаса лету. Вокруг солнце и дивные облака, которыми любуется Натулька. Между облаками проблескивают каналы, видны шоссе (периодически). Под нами, как объявили, Антверпен.

…Летим уже почти шесть часов из Парижа в Вашингтон. Подлетели к Канаде. В Париже в огромном аэропорту «Шарль-де-Голь» провели около двух часов. Разговаривали с Н.Н. Соловьевым, чуть-чуть походили по магазинам. Вылетели по расписанию. Время в пути 8 с лишним часов. В полете разговорились с американцем Гэри Снейвли, специалистом по атомным станциям. Он работает во Франции.

18 марта 1994 года

Долетели благополучно. Встретили В. Рахманин и Гера Миллар. Гера отвезла в гостиницу. В Вашингтоне сухо, но зелени еще нет, только остатки прошлогодней травы. Солнечно, но дует холодный ветер. Мощный, чуть ли не сбивающий с ног. Гостиница шикарная, The Grand Hotel, недалеко от университета и рядом с Джорджтауном. Сразу отправились есть (деньги дала Гера, 40 долларов, должны вернуть ей счет). На улице «M», нашей, зашли в почти пустую забегаловку. Поели. Еда паршивая. Назад шли, шатаясь от усталости – 24 часа без сна. По возвращении я немедленно рухнул, Натали продолжала возиться. Я проснулся около часа ночи, лежал, теперь вот пишу в ванной, благо есть стул и раковина, заменяющая стол. Продумал расписание (дела) на день. Вставать нам в 7:00 по местному времени.

По дороге полностью испортил зеленые брюки – сначала испачкал об авто В. Абакумова, далее залил в самолете. Залил и кашне Натульки.

Вашингтон приятно поразил чистотой, красивой архитектурой, бесшумностью машин, сытыми, холеными, нарядно одетыми людьми, их приветливостью (от пограничного контроля до таксиста и официанта в забегаловке), какой-то атмосферой спокойствия и благополучия.

Но вместе с тем ощущение заграницы нет. Как будто в своей стране, знакомой и понятной. Что-то познавать и изучать не тянет. Пора дать «перекур» своим мозгам, нервам, глазам. Но, может, усталость пройдет, и мы возьмемся за познание окружающего мира с удвоенной силой.

4:45. Та же ночь. Полежал немного и вновь встал, опять сижу в ванной, колдую над справочниками и другими материалами. Некоторые заметки. Попутчик-американец в самолете хвалил во Франции дороги, кухню, чистоту, вина. Восхищался французами: люди честные, вежливые, дружелюбные, законопослушные. Ни драк тебе в барах, ни преступлений в городах. Америка во многих аспектах хуже (преступность, насилие, масса бездельников). Англия же ему показалась грязной, расхлябанной, грубой.

Презирает мормонов: «жулики, придурки, вымогатели денег, многоженцы» и т. д. Проповедник Мун – это вообще монстр, по словам собеседника. Кстати, удивило, насколько слабо он осведомлен о политической жизни, о России и многих других вещах. Противоречивость: презирает негров и прочих «нахлебников», но очень уважает Б. Клинтона, его социальные программы, социализм во Франции и т. д. Открыт, коммуникабелен, любит юмор, сразу зовет в гости, говорит, как замечательно, что американцы и русские дружат. Ненавидит мусульман, Иран, Ирак, против активной внешней политики США («хватит ребятам гибнуть!»).

Чувствую, что у меня разгорается желание что-то творить: писать мемуары, анализировать Америку, другие страны. Хотя вроде бы незачем, а тянет. Надо продумать, что и в какой форме делать.

5:30. Лег 17-го в 23:00, приняв снотворное, но все равно проснулся в 4:20. Сижу опять в ванной. Вчера был день полный встреч, разговоров, воспоминаний, суеты. Среди прочего был звонок Цзяна с Тайваня. Попросил написать срочно статью о визите Горбачева на Тайвань (с 20.III.1994). Вот достал! Нашел в ресторане отеля, во время ланча. Это будет внеочередная статья.

19 марта 1994 года

2:15. Не сплю очередную ночь. Опишу наше пребывание в Вашингтоне, которое подходит к концу. 17 марта, в первый день конференции, мы с Натулькой помалкивали. Лишь общались в перерывах с различными людьми. Кстати, на банкете вечером встретились с некоторыми старыми знакомыми: Гао Фэньи («Гуанмин жибао»), B. Garett с B. Glazer. Были и такие, которые помнили нас с 70-х годов, а мы их нет (президент IREX, например). Узнал нас директор Института мира Ромберг, который был в Дипломатической академии пару лет назад с Робертом Скалапино.

После приема ездили в гости к В. Рахманину и его жене Нине. Увиделись там и с Л. Корягиной.

Вчерашний день был нашим на конференции. Утром я выступил первым. Начинил доклад остротами, но на них почему-то практически не отреагировали. Это обстоятельство расстроило. Говорил спешно, ряд острот выпустил, пропустил и несколько тезисов. Закончил выступление очень недовольным собой. И зря. Меня тут же начали хвалить и не переставали весь день, причем все подряд, начиная с нашего В. Иванова и заканчивая представителем Госдепартамента на конференции. В добавление к основному выступлению я сделал еще два пространных комментария к докладам двух других панелистов.

После обеда пришло время Натульке блистать. Ее доклад был воспринят потрясающе. Наташенька, во-первых, выглядела, как кинозвезда первой величины, во-вторых, держалась с величием королевы, в-третьих, говорила на блестящем английском языке, с искусством телевизионного диктора, в-четвертых, всех поразило содержание.

Более двух часов вокруг Натулькиного выступления велись интенсивные дебаты. Присутствующие корейцы и американцы разделились даже на два лагеря: одни высказывали сомнения в Натулькином прогнозе относительно будущего КНДР, другие горячо поддерживали тезисы моей умнички.

Натулька сама дала отповедь несогласным, а потом еще вмешался и я. В итоге оппоненты были посрамлены и оправдывались, что не совсем правильно поняли Натульку. Ведь Наташка предсказывает не неожиданный развал северокорейского режима, а очень сложный и длительный переходный период от тоталитаризма к более современному способу управления.

Хвалили зайчика вовсю, и он вернулся в номер очень польщенный. И сказал: «Я, как в “Пигмалионе”, жду комплиментов после бенефиса. А ты, мой тренер, даже не соизволишь отметить мой вклад в общий успех». Я тут же исправил положение. И еще мы долго смеялись, вспоминая вечер накануне наших выступлений. Мы шли по коридору гостиницы и фактически из-за каждой двери неслись вопли на ломанном английском языке – это участники конференции из азиатских стран репетировали свои предстоящие доклады. Когда вернулись в свой номер, я стал критиковать Натулю за то, что она не репетирует собственный доклад. «Надо отшлифовать и произношение, и интонацию, и сами тезисы», – призывал я супругу. Она лишь отмахивалась от моих приставаний.

И вот начинается утреннее заседание. Ведущий объявляет, что первым выступает японский профессор К. Профессор, коверкая звуки и слова, громогласно приветствует собравшихся, но тут же затихает, сдувается и клюет носом. После некоторой паузы, собрав волю в кулак, он возобновляет чтение доклада, не отрывая глаз от письменного текста. Но голос его опять ослабевает, а голова опускается и, наконец, с шумом ударяется о стол. Явный конфуз. Ведущий оправдывает японского светилу науки: «Профессор К. только что с самолета, разница во времени, в Японии другое время».

А Натуля, которую посадили напротив меня за круглым столом, лукаво улыбается и подмигивает, ну что, мол, критикан. А комедийная ситуация продолжает набирать обороты. Профессор К. раз за разом пытается проснуться и начать говорить, но опять роняет голову на стол и замолкает. Слышится его похрапывание. В конце концов ведущий предлагает японцу для начала адаптироваться к вашингтонскому времени, а потом выступать. Передает слово южнокорейскому ученому. Тот явно пребывает в хорошей спортивной форме, с места в карьер начинает зычно декламировать отрепетированный накануне доклад. Но… что он говорит – понять невозможно. Вроде бы речь похожа на английскую. Но акцент таков, что смысл слов никому непонятен. Натулька вновь подмигивает мне.

Вечером я извиняюсь перед Наташенькой за критику в преддверии ее выступления – она действительно потрясла присутствующих идеальным произношением, изящной манерой изложения материала, глубиной мыслей, убедительностью аргументов.

Вскоре за нами заехали Миллары, Джеймс и Гера, и повезли в печально известный гостиничный комплекс «Уотергейт» во французский ресторан «Паладин».

Ресторан оказался забитым холеной, веселой, прекрасно одетой публикой. Поражали, после Москвы, и вышколенные официанты. После ужина погуляли по соседнему Kennedy center, полюбовались панорамой ночного Вашингтона и вернулись домой. Натулька принялась собираться. А я рухнул спать. Было около 10 вечера. И вот проснулся. А утром, в 10:15, выезжаем в аэропорт, летим, с двумя пересадками, в Калифорнию.

Что полезного можно почерпнуть из пребывания в Washington D.C.? 1. У. Киму предложили совместный проект «Россия и Япония в меняющемся мире». Он выразил интерес, будет думать. 2. Кимура (Япония, из проекта Аллисона – Саркисова), у него проект «Азиатский опыт развития: уроки для России». Настойчиво предлагал начать сотрудничество по данной теме. 3. Президент влиятельной организации «Айрекс» (IREX) тоже призывал к развитию контактов с Дипакадемией. IREX отвечает за научные обмены с заграницей, очень полезная организация.

20 марта 1994 года

8:00. Вчерашний день прошел в переездах. Утром попрощались с Н.Н. Соловьевым, В. Рахманиным, погуляли немного по «M» стрит. Было солнечно, и, как всегда в США, бросились в глаза яркие краски – воздуха, зданий. Такого не увидишь в Москве из-за смога.

В 10:15 J. Millar отвез в аэропорт Даллас. Оттуда в переполненном самолете улетели в Атланту. Добровольцам представители авиакомпании «Дельта» предложили подождать другого самолета в обмен на бесплатный билет в любой конец США. Нашлись таковые.

В Атланте долго ждали, в том числе в самолете L-1011, были технические неполадки. Вылетели с опозданием, и вновь самолет был переполнен, из-за чего не удалось как следует поработать. Чудом успели на пересадку в другой самолет в Солт-Лейк-Сити. Прилетели за 15 мин до его отправления. Успел и багаж. Самолет был почти пустой.

В Сан-Хосе нас встретили Билл, Аня, их дети и увезли в Монтерей. Встречали нас и Хуа Ди с невестой.

Я рухнул спать. Натулька же трудилась. Сейчас идем гулять – здесь тихо, солнечно, почти тепло и красиво. Живем в домике миссионерского (испанского) стиля, в котором, впрочем, все неисправно (телефон, телевизор, водосток в ванной). Но квартира тем не менее симпатичная. Аня Щербакова, наша подруга и диссертантка, заботливо припасла для нас съестное, включая корзинку крупной клубники. Натуля завтракала, а я снимал ее и все причитал, что не вел съемки в Вашингтоне. «Пропустил весь твой триумф на конференции!» – в сердцах воскликнул я. Натуля смущенно улыбалась. Да, это, действительно, был триумф. Тут же, взглянув на продукты, купленные Аней, заметила: «Надо не забыть возместить Ане ее расходы!»

24 марта 1994 года

Прочли в Монтерейском институте международных исследований (MIIS) три лекции, выступали на английском и тут же сами, по просьбе местного начальства, переводили сказанное на русский язык. Удостоились горячих похвал, особенно Натулька. Декан Бейкер (которого я подвел в прошлом году, отказавшись от уже согласованного контракта) усиленно приглашал нас с Наташенькой по-преподавать целый семестр.

Написали и направили в «Чжун’ян жибао» на Тайвань еще две статьи – по настоянию редакции. Провели переговоры о новых проектах сотрудничества с MIIS. Занимались поиском средств для оплаты гостиницы в Сан-Франциско. Понемногу гуляли. Городок маленький, с десяток безлюдных улиц, пристань. Конечно, здесь замечательная береговая линия, но до нее пока не удалось дойти. В городе поражают чистота, приветливость людей, фантастическая добротность, четкость, устроенность всех служб, всей жизни. Непостижимый уровень автоматизации и компьютеризации. Уют и нарядность магазинов, ресторанов. Даже не верится, что все это наяву.

Ходили, скажем, подавать заявку на карточки социального страхования. Великолепное здание, вежливая, четкая женщина-клерк. Очередь в 6 человек, которая прошла за 3–4 минуты. Вспоминаю попытку получить водительские права в Москве. Дни надо убить, чтобы добыть несчастную бумажку!

В Москву звоним каждый день, благо из MIIS это бесплатно. Нине Антоновне легче. Завтра, в пятницу, переводят в больницу Иры Дворниковой.

26 марта 1994 года, утро

24 марта в Монтерей приехал Хуа Ди, я сел за руль, и мы двинулись в Сан-Хосе. Ехали по горному хайвею № 17. Постепенно привыкал к автоматическому управлению и к высоким скоростям. Путешествовали в экстремальных условиях: всю дорогу шел сильный дождь. В Сан-Хосе опять посетили роскошный дом Хуа Ди (были в нем в 1992 году). Заплатил Хуа Ди за дом всего 360 тыс. долл.

От Хуа Ди на одолженной им машине направились в гости к нашему старому другу профессору Лео Роузу^[1]. В 1970-е годы он жил в шикарном доме в г. Беркли на холмах за университетом. Но уже после нашего отъезда из Генконсульства СССР в Сан-Франциско дом сгорел. Теперь Лео обитал в квартире в жилом доме в местечке Пьедмонт, между городами Беркли и Окленд.

Добрались к Лео, как и требовалось, ровно в 19:00. Хозяин квартиры созвал в нашу честь гостей на буфетный ужин: профессора русисты, китаисты и индологи, в том числе те, кого мы встречали в прошлом. Хозяин, будучи мастером кулинарии, на сей раз приготовил бразильские блюда. Весело и тепло провели время.

После ухода гостей Лео постелил нам в уютной спальне. Утром он давал нам инструкции по дому. Показывал, где лежат чай и кофе, рекламировал приготовленные им кушанья, хранящиеся в холодильнике, демонстрировал, как включать соковыжималку и другие механизмы. Натуля пыталась остановить хозяина квартиры, убеждала, что мы не собираемся ни к чему притрагиваться. «Если надо приготовить Вам обед, – предложила она Лео Роузу, – я это с удовольствием сделаю, но нам ничего не надо!». Лео в ответ бурчал: «Что, значит, не надо! Я же все для вас приготовил! Все кушайте и всем пользуйтесь!». Показал стиральную машину. Натуля восхищалась цветами, украшающими стол, и клянчила у меня разрешение выкурить сигарету. Я, конечно, категорически против ее курения, но разве любимой женушке откажешь!

Лео Роуз продолжал выставлять нам деликатесы и даже достал большую бутылку водки. Натуля, не разглядев на расстоянии бутылку, воскликнула: «О, наша водка!» Лео: «Нет, она из Черногории!».

Я снимал на камеру через окно прилегающие к дому Лео Роуза улочки Пьедмонта. На них не было видно никаких признаков жизни. Ни души. Ни движения машин. Непривычно после Москвы.

Следующим утром (25 марта) мы отправились на машине на экскурсию в Сан-Франциско. Начали экскурсию с торговой улицы Честнат, на которой регулярно шопинговали в 1970-е годы. Натуля выпила кофе на стульчике, выставленном на тротуар перед кафетерием. Подъехали к Генеральному консульству России. Это совсем рядом. Запарковались на улице Грин и снялись на фоне генконсульства.

Затем заглянули, наконец, впервые после 1979 года внутрь генконсульства. Нас тепло приветствовал приятель, мой коллега в прошлом по Международному отделу ЦК КПСС Игорь Моргулов. Пригласил в свой кабинет на третьем этаже, в котором когда-то работал и я. Все тот же замечательный вид на залив, сбегающие вниз улицы и дома. В моем последнем кабинете на четвертом этаже теперь жилое помещение. Натуля поинтересовалась, кто преподает в генконсульстве английский язык российским дипломатам. Оказывается, все тот же Гарри Коллинз, который обучал и нас. А вот госпожу Барбару Брэкетт, которая была до Гарри, Игорь не знает.

Осматриваем гостевые помещения на первом этаже. Они выглядят примерно, как в наше время, хотя Натуля, с ее феноменальной памятью, замечает кое-какие изменения (стенной шкаф с сувенирами, другой столик и т. п.). Спускаемся в цокольный этаж. Наташенька вспоминает, как мы проводили там киносеансы, заседания женсовета, устраивали приемы для американцев. «Вот здесь, – рассказывает Натуля, – я, помню, беседовала с представителями печально известной религиозной секты «Народный храм». Обращаясь к Игорю, интересуется, помнит ли он такую секту во главе с Джимом Джонсом, члены которой совершили коллективное самоубийство в «коммуне» в Гайане. Игорь знал о секте.

В заключение визита в генконсульство посидели с Игорем и заместителем генерального консула Голубковым, попили чай. Вспоминали прошлое, сравнивали с настоящим. Голубков посетовал, что генконсул хотел бы выступить в Стэнфордском университете, но там не проявляют интереса к российским дипломатам, попросил нашего содействия в организации выступления. Мы очень удивились: в 1970-е годы американские вузы, клубы, ассоциации и другие организации выстраивались в очередь, чтобы иметь честь принять у себя советского генконсула! Вспомнили в этой связи слова, сказанные нам осенью 1992 года Сапелкиным, хозяином русского книжного магазина «Знание» в Сан-Франциско: «В прошлом, в советскую эпоху, к нам, выходцам из России, относились, как к римлянам, сейчас же мы итальянцы». Справедливая мысль.

После посещения генконсульства мы гуляли по городу, я непрерывно снимал Натульку на видео. Она была ослепительно красивой и элегантной в белых брюках, голубой джинсовой куртке, расшитой цветами, белом плаще. И пребывала Натуля в хорошем настроении, улыбалась, смеялась, комментировала все вокруг, остроумно шутила.

Мы прошли по знакомым улицам делового центра Сан-Франциско, полюбовались махиной «Бэнк оф Америка», витринами шикарных магазинов, сбегающим с холмов кабельным трамвайчиком. Из центра переместились в парк Пресидио, Линкольн Парк, Голден Гейт Парк, снимались на фоне моста Золотые Ворота, океана. Виды умопомрачительные. Причем Натулька не только не ворчала по поводу постоянной съемки, но даже призывала меня снять тот или иной вид-панораму города, красивую рощу, пляж. Потом мы снимались у ресторана «Си Клиф», расположенного на скале у берега океана, над песчаным пляжем, тянущимся до горизонта. Когда уже стемнело, въехали на Твин Пикс (Холмы-Близнецы) и любовались городом в огнях.

В русском районе на оживленной торговой улице Ирвинг имел место инцидент. Я захлопнул нашу машину с ключами в зажигании. Такое в прошлом, в 1970-е годы, уже случалось. Я выходил из положения, используя металлическую вешалку (свою, припасенную в багажнике машины, полученную от кого-то из автомобилистов или в близлежащем магазине и т. п.). Сплюснув вешалку, я просовывал ее под стекло дверцы авто со стороны водителя, захватывал кнопку запора дверцы и вытягивал кнопку вверх. Дверца открывалась.

Раздобыв вешалку и на этот раз, я принялся за дело. Но тут к машине подошел дюжий полицейский и поинтересовался, что я делаю. Разъяснил ситуацию. Полицейский вежливо так спрашивает: «А Вы уверены, что это Ваш автомобиль?». Я аж похолодел. Дело в том, что при отъезде из Москвы в США я пытался обзавестись международными правами, но даже по великому блату не успел это сделать: очередь из «блатных» лишь ненамного уступала по своим размерам обычной многотысячной очереди. И по США я ездил, вооруженный лишь внутренними российскими правами, которые не имели никакой силы за океаном. Да полицейский при всем желании вообще не понял бы смысл этого документа – права же были на русском языке! Но до предъявления водительских прав дело не дошло. Я твердо заявил, что автомобиль это мой. Блюститель порядка поверил и, вынув какой-то механизм, в мгновение ока открыл дверцу машины и пожелал нам счастливого пути.

Перед возвращением в Пьедмонт мы вновь проехали мимо генерального консульства и домов, где жили в 1970-е годы, далее по мосту пересекли залив Сан-Франциско. А там, на противоположной стороне залива, я попал не в тот ряд на шоссе. В итоге мы заблудились, плутали по черному, убогому, грязноватому и странноватому Окленду. В конце концов въехали на шоссе там, где надо было уже подъезжать к дому Лео. Отдалились от дома, вернулись. Здорово устал, совсем не работала голова. Лег в 24 ч, встал в 3 ночи, опять лег. И вот с шести на ногах, повезли Лео Роуза в аэропорт, он уезжает в командировку. Потом будем кататься по Сан-Франциско. Он, кстати, стал уж очень забит машинами.

27 марта 1994 года, утро

Наконец отоспал ночь более-менее нормально. Проснулся лишь один раз в 4 утра, а встал в 6:50.

День вчера был насыщенный. Спозаранку повезли Лео в аэропорт, по когда-то езженой-переезженой, но теперь чуть-чуть подзабытой дороге. Аэропорт тот же, лишь здания модернизированы. Внутрь войти не удалось, негде встать. Назад ехали по еще пустой El Camino Real (Королевской дороге – № 82). Все выглядит примерно, как и выглядело.

С Эль-Камино Реал попали на ул. Мишн. Этот латиноамериканский район еще спал. Направились в чайнатаун, который поразил кипучей деятельностью: толпы народа, вовсю торгующие лавки и полное отсутствие парковок. Нашли, в конце концов, на Бродвее. Бросили 25 центов за 30 мин. Как оказалось, больше бросать не надо, машинка не работала. Мы простояли более 6 часов за 25 центов (вместо 3 долларов). Это частичное отмщение местным властям. Дело в том, что позавчера мне выписали штраф в 20 долларов за неправильную парковку у Генерального консульства России. Я дико возмущался: приехал к отечественному генконсульству, а меня обдирают!

В чайнатауне ходили по магазинам, обозревали жизнь и быт. Сувениры – того же рода, что 20 лет назад: открытки, бижутерия, фарфор, записные книжки и т. п. Но, конечно, больше товаров из КНР, от одежды до специй, от книг и до бытовой техники. Масса продовольственных лавок. В них та же вонь от рыбы и мяса. Но цены умопомрачительные. Почти такие же, как и в 70-х годах.

Повсюду рестораны, где толпы поглощали различные яства (цены по 4–5 долларов за блюдо), в два раза дешевле, чем в европейских ресторанах. Натулька купила бижутерию, обедали в McDonalds.

Нашли офис AT&T и оттуда позвонили в Москву за 2 доллара (3 мин). В Вашингтоне с нас сдирали за такой звонок 24 доллара. Позвоним и сегодня (мы вступили за 3 доллара в Клуб скидок).

В начале первого пешком пошли на Рыбацкую пристань. По дороге довелось поприсутствовать в Соборе Петра и Павла (Columbus&Union) на католическом венчании (югославка и ирландец). Зрелище впечатляющее. Натулька была в восторге. Церемония на 2 часа при полной церкви, при длиннющих белых лимузинах. Поразило, что священник, обращаясь к молодым, постоянно острил. Интересно, что и нас никто не пытался остановить.

На Рыбацкой пристани то же раздолье красок и гораздо больше ресторанов, магазинов, павильонов. Больше и народу. Очереди за порцией крабов у лотков! Лицезрели представления на воздухе. Мим, саксофонист, игрок на клавесине. Натуля удивлялась, как люди едят густой суп clam chowder прямо из отверстия в булке. Натулька отдыхала на газоне, снималась на фоне старой шхуны, развлекательного комплекса зданий Girardelli, морского парка, пирса. У подножья «самой извилистой улицы мира». Была великолепная погода, и все выглядело чудесно.