Read the book: «Запах ночного неба»

Font:

1. Келлан

– Чем ты думаешь?! – прошипел Келлфер, подталкивая сына к двери. – Сказать такое Даору!

Келлан угрюмо обернулся и посмотрел прямо на отца. Тот был не на шутку взволнован. Келлфер редко чего- То боялся. Если бы сейчас Алана не осталась там, рядом с Карионом, и в растерянности не приняла предложение защиты, и Келлан мог бы думать о чем- То, кроме того, как черный герцог смотрел на его Алану, то, наверно, был бы тронут. Нечасто Келлфер проявлял заботу, и уж совсем редко делал что- То, что его сын счел бы знаком любви.

– Нам нужно вернуться. – Келлан старался говорить спокойно и уверенно. – Наше место там. Мое место там.

Не нужно было читать мысли Даора Кариона, чтобы понять, как он заинтересован. Это сводило Келлана с ума. Он не позволил бы Алане стать ни постельной грелкой черного герцога, ни послушной решениям Кариона пешкой на политической арене.

– Нет! – Келлфер схватил его за воротник у самого горла. – Ты что, не понимаешь, что Даор попросту сотрет тебя в пыль?! Не смей бросать ему вызов! Как тебе только в голову пришло…

– Отпусти, – потребовал Келлан, не сходя с места.

Келлфер разжал пальцы резко, будто бросил что- То отвратительное, и отошел на несколько шагов. Он криво улыбнулся, будто смотрел на какую- То несуразность, а затем и вовсе отвернулся.

– Нам нужно идти к портальным столбам. Так приказал Син. Лишь ты сможешь дозваться до него на таком расстоянии, если с Робертом что- То произошло. Так что ты идешь со мной, и не думай перечить. Никакие твои влюбленности не стоят проигранной войны, не стоят жизни Роберта. Келлан!

Тот прикрыл глаза. Отец был прав, безусловно, прав, но разве мог Келлан просто уйти?

Даор Карион сидел рядом с Аланой, а она, наверно, задавалась вопросом, куда же делся пообещавший ее защищать Келлан, искала его взглядом и обнимала себя руками.

– Что сказал тебе Син? – спросил он, медленно выдыхая и структурируя мысли.

– Что Роберт должен появиться скоро, до условленного времени, и что связь с ним прервалась. И со спутником его тоже.

– Кто с ним пошел?

– Велиан. Они ищут следы иллюзий.

Келлан задумался. Защита Приюта была устроена таким образом, что никто не мог попасть в него через портальное окно вне специальной площадки, и Роберт тоже должен был вернуться туда. В назначенный час его стоило встретить. Если все будет в порядке, то управятся они с отцом быстро, и он успеет вернуться и проводить Алану домой, объяснив ей, почему речь идет о войне. И, наконец, будет время спросить о Карионе.

– Почему Син послал тебя? – спросил он у отца, уже спускаясь.

– Он послал тебя, – ответил Келлфер. – Потому что ни один из присутствующих здесь не сможет пробиться мысленным зовом через все слои защитных заговоров. Никто, кроме тебя. А Сину очень важно быстро получить новости, если что- То пойдет не так. Я вызвался пойти с тобой. Нам нужно поговорить.

– Он не обращался ко мне.

– Да. Ты был слишком увлечен, – Келлфер будто выплюнул последнее слово. – И полагаю, Син решил, что тебя нужно убрать из ситуации, которая может тебя послужить твоей смерти.

Лабиринт лестниц вывел их в центральную часть наставнического корпуса, и Келлан с облегчением почувствовал под ногами обычные, а не зачарованные каменные плиты. За столько лет он так и не привык к методу защиты скрытых залов, который использовал Син.

Несколько секунд – и мужчины уже оказались внизу.

– Ты врешь мне, – сказал Келлан прямо. – Я чувствую. Я всегда чувствую это.

Он остановился на пороге, не давая отцу пройти, и повернулся, ощущая себя разозленным, но вместе с тем по- Настоящему беспомощным. Никогда еще Келлан не говорил отцу ничего подобного: не замечать, что Келлфер не всегда искренен, было частью привычного и несложного этикета, помогавшего поддерживать иллюзию, что Келлан слабее отца и готов слушаться его во всем. Рушить эту иллюзию означало разрушить и что- То другое, о чем отец и сын никогда не говорили открыто.

– Ты прав, это я сказал Сину, что мы пойдем к портальным камням, – чуть помедлив, согласился Келлфер. – И обосновал это. Ты действительно уникален и лучше всего подходишь. От того, чья это была идея, суть не меняется. Я беспокоюсь о тебе, – неожиданно закончил он.

– Отец, – устало проговорил Келлан. – Оставь это мне. Я достаточно силен и аккуратен, я умею соразмерять свои возможности. Мне не нужны твои панические подсказки. Оставь Алану мне. Я люблю ее.

Слова, вырвавшиеся из его уст так просто, огорошили Келлана не меньше, чем застывшего как истукан Келлфера.

Келлан повторил их про себя еще раз. «Я люблю ее». Это было так же естественно, как назвать летний луг зеленым, а небо – голубым, ни тени сомнения. Келлан улыбнулся, чувствуя, как радость наполняет его. Люблю. Люблю. Какое удивительное, простое, емкое слово.

– Ты совсем помешался, – сказал Келлфер сокрушенно. – Она тоже говорит тебе такое?

– Пока нет, – ответил Келлан. – Пока.

Келлфер прислонился к косяку тяжелой входной двери и закрыл лицо руками. Келлан неуверенно положил руку на расшитое серебром плечо, не понимая, что происходит. Отчаяние, терпкое, холодное как пот, коконом обволакивало отца. Келлфер никогда еще не позволял себе проявлять перед сыном слабость, и Келлан не понимал, что сломалось в этом гордом и всегда умевшем справляться с собой человеке. Мысли Келлфера было не прочитать: он никогда не встречался с сыном без специального экранирующего амулета и сегодня, конечно же, использовал его. Келлан раньше задавался вопросом, где Келлфер смог найти такую редкую и ценную вещь, но сегодня, после встречи с Карионом, все стало ясно.

– Отец? – тихо обратился к Келлферу Келлан, не зная, что делать. – Мы идем?

– Да, – будто очнулся Келлфер, отнимая руки от лица. Вид у него был изнуренный. – Идем. Не будем обсуждать твою знакомую. Я только прошу тебя не давать этому розовому туману застлать твои глаза. Она может быть не той, кем кажется, что сегодня было продемонстрировано нам вполне убедительно.

– Я знал, кто она, – признался Келлан. Врать отцу ему больше не хотелось.

Келлфер не сбавил шага.

– Давно?

– Давно.

– Не сказал мне, – слова прозвучали не обвиняюще, но как- То печально.

Келлан только пожал плечами. Что он мог ответить? Что не доверяет собственному отцу, всегда превыше всего ценившему власть?

Они шли молча.

Утро выдалось морозным. Остатки желтой травы, скованной льдом, похрустывали под быстрыми шагами, ветер норовил содрать с шепчущих плащи. Келлан оградился от раздирающего холода слоем завернутого в воздух огня, но отец почему- То не сделал этого, удерживая плащ на груди побелевшими от холода руками. Келлфер будто не находился рядом с сыном, вид у него был мрачный и отсутствующий. Келлану стало не по себе. Келлфер, конечно, не был силен как Син, но и согревающие слова требовали минимальной концентрации и импульса, и то, что обычно внимательный к себе отец не позаботился о собственном комфорте, пугало Келлана не меньше, чем внезапные перемены в поведении. Он смотрел на бьющиеся на ветру каштановые волосы с тонкой паутиной седины, на плотно сжатые губы, на мертвенно- Белые руки, и ему очень хотелось согреть заговором и Келлфера. Однако это было плохой идеей: отца оскорбил бы такой жест, брошенная свысока подачка.

Ни одного гостя, ни одного послушника так и не встретилось им по пути. Все замерло. То тут, то там встречались им следы ночного праздника: бокалы, следы шутих, перетащенные к скамейкам и уже переставшие бить фонтанчики с алкоголем, небрежно оставленные плащи и заколки, какая- То цветная бумага, уже увядшие от мороза цветы. Утро будто застало всех врасплох, люди разбежались, опасаясь света, музыка стихла, краски потускнели и подернулись инеем. Келлана снова кольнуло сожаление, что он не успел потанцевать с Аланой под цветочными арками.

Что она ответит, когда он скажет, что любит ее?

***

Площадка, ограниченная высокими продолговатыми камнями, находилась на небольшом холме у самой границы территории Приюта. За этим холмом, за глубоким оврагом, далеко внизу, простирался бескрайний и очень густой хвойный лес. Портальные столбы располагались кругом, создавая своего рода колоннаду с двенадцатью проходами и одними широкими воротами, за которыми начиналась мощеная камнем дорога.

Послушник у портальных столбов вышел к ним навстречу, приветствуя их поклоном. Келлан бросил быстрый взгляд на его кресло, рядом с которым на тусклом огне варился бодрящий травяной напиток. Чуть поодаль стояли еще несколько кресел. Похоже, у столбов все было тихо, и этот вечер отличался от других лишь количеством гостей. Парень был спокоен и расслаблен.

– Почему ты один? – спросил Келлан, кивая на следы ночного лагеря.

– Нас было двое, наставник Келлан, – отрапортовал послушник, вытянувшись как по струнке. – Даже семеро, если считать слуг. Те ушли, когда закончился прием гостей – они и нужны- То были, только чтобы провожать их к празднику. Час назад Хранитель ключей разрешил Милу идти спать, меня оставили за главного. Тут уже давно никого. Не приходят и не уходят.

– Директор Роберт и наставник Велиан не возвращались? – спросил послушника Келлфер, и тот потупился.

– Нет, директор. После окончания прибытия гостей никто не появлялся.

Он протянул Келлферу свиток, но директор не стал забирать его, и парень спрятал список за спину.

– Никто? – задумчиво переспросил Келлфер. И обратился к Келлану: – Мне это не нравится. Аринелла при мне посылала за Каретским зеленым вином, его должны были принести к середине ночи. Кроме того, я не помню ни года, чтобы ушедшие пьяными гости не возвращались за чем- То, что забыли.

Плохое предчувствие шевельнулось внутри Келлана.

– Думаешь, что- То с порталами?

– Не исключаю. Сколько у нас времени?

– Восемнадцать минут, – ответил Келлан.

– Доложи Сину уже сейчас, – предложил Келлфер.

Келлан кивнул, сосредотачиваясь.

«Порталы не использовались на вход после полуночи, несмотря на то, что должны были вернуться слуги».

«Спасибо, – сквозь шум защитных слоев уловил он далекий голос Сина. – Ждите Роберта. По истечении условленного времени сработает портальный камень, и он в любом случае вернется. Я заканчиваю здесь и направляюсь к вам».

– Син присоединится к нам позже, – оповестил Келлан Келлфера.

.

Ровно по истечении шестого часа после полуночи центральный проем мигнул, затем дрогнул снова, как будто неуверенно. Келлан и Келлфер приблизились, готовые встречать директора Роберта, но вместо него им под ноги вывалилось что- То буро- Красное и мало похожее на человека. Послушник вскрикнул, потянувшись к тревожному кристаллу, но Келлан жестом остановил его: в упавшем на иней мужчине не было и капли опасности, только бесконечная, всеобъемлющая боль, от которой Келлан задохнулся в агонии столь ужасающей, что остался на ногах лишь потому, что Келлфер поддержал его. Келлан с усилием стащил с руки браслет, швырнул его на траву, и закрыл разум, пытаясь отдышаться. Тем временем Келлфер, окруженный щитом, аккуратно приблизился к человеку и перевернул его на спину. Маленькую полянку огласил нечеловеческий вопль, и Келлфер отшатнулся.

– Велиан, – проговорил он тихо. – Келлан, докладывай Сину и зови Теа.

– Уже, – коротко ответил Келлан, слушая лаконичный ответ всегда готовой помочь целительницы.

– Велиан, где Роберт? – наклонился к изуродованному мужчине Келлфер, но тот снова завыл, и директора отбросило волной прочь: от боли Велиан, похоже, перестал контролировать себя. Послушник бросился к директору, желая помочь ему встать на ноги, Келлфер отмахнулся от его помощи, как отмахиваются от назойливой мухи, и сам неспешно поднялся, отряхиваясь.

Келлан же подошел к Велиану и так нежно, как смог, окружил его мягким защитным коконом. Единственный уцелевший глаз уставился на Келлана, Велиан открыл то, что раньше было ртом, а теперь скорее напоминало мокрую разорванную подкладку плаща, и попытался что- То сказать. Из отверстия вырвался лишь булькающий кровью всхлип, и глаз закрылся, а по изрезанной щеке потекла слеза.

Келлан выругался и открыл разум.

Боль набросилась на него, но в этот раз Келлану удалось устоять, пусть и на коленях. Болела, кажется, каждая частичка тела, и смерть была не худшим вариантом избавления от этого непроходящего мучения. Что- Что было сломано и внутри, куда глубже, чем ребра.

– Велиан, послушай, – сквозь сжатые зубы проговорил Келлан. – Не пытайся говорить. Подумай, просто подумай. Я услышу.

Кровавые, ужасающие образы роились в мозгу Велиана, он никак не мог сосредоточиться, нечастный плакал и кричал. Келлан с ужасом увидел и образ Роберта, скованного, но целого, и услышал какой- То крик. Каленое железо, ножи, крюки, хлысты, камни, клещи. Все смешалось в один ужасающий ком, и, сберегая свой рассудок, Келлан снова закрыл разум, удерживая себя от того, чтобы повалиться на землю рядом с молодым наставником, мастером иллюзий, и мухи не обидевшим за свою недолгую жизнь.

Келлан вздохнул и попробовал еще раз.

«Тише, боль отдельно от тебя», – прошептал он, отгоняя кошмар, и кровавый свет чуть померк, и хотя страдание не ушло, Велиану удалось немного собраться. Ослепительная, обжигающая ловушка, и сразу же боль, от которой Велиан теряет сознание. Снова загорелся образ Роберта, скованного спинеловыми кандалами, сидящего в железном кресле, и рука, грубо держащая лицо директора так, чтобы он мог видеть мучения Велиана. Ошейник не застегивается, они о чем- То спорят, и снова боль, режущая боль, разрывающая, плавящая, колющая, жгущая, еще больше боли, куски того, что раньше было телом, оторваны и лежат между ними, у ног Роберта, и хочется сдохнуть. Роберта, наконец, перестают держать смуглые руки, и он падает с кресла, как огнем вспыхивает от удара освежеванное бедро, и все пропадает.

На плечо Келлану легла рука Сина.

– Успел? – тихо спросил он у Келлана. Тот кивнул в ответ, поднимаясь и встречаясь взглядом с отцом, почему- То спешно отвернувшимся.

Директор присел у ставших изодранными культями ног, прикоснулся ко лбу мужчины прямо сквозь кокон, и Велиан сразу обмяк, погружаясь в глубокий сон. Келлан оглянулся: к ним уже бежала, спотыкаясь и плетя на ходу целительные заговоры, Теа.

Келлан поднялся. Ему никак не удавалось вдохнуть. Руки его были в крови, и Келлан недоуменно рассматривал их – когда это он успел измазаться в крови Велиана, разве он трогал его?

Син встал прямо перед Келланом. Обычно спокойное его лицо было искажено злобой.

– Коротко, – глухо приказал он.

– Похоже, их поймали при перемещении, – ответил Келлан, не узнавая собственный сиплый голос. Неужели он кричал? – Ловушка. Роберт в спинели, как на него надели кандалы, Велиан не видел. Велиана пытали на глазах Роберта, убеждая надеть ошейник. Роберт не согласился. Он активировал портальный камень, чтобы доставить сюда Велиана. На момент исчезновения Велиана был жив, цел, но обездвижен.

– Они ловят при перемещении с помощью портала, – с ужасом прошептал Син. – Я идиот. Все гости. Каждый. Сотни шепчущих разом.

Он развернулся и исчез, оставляя за собой размытый след. Келлан понимал: Син пошел к еще не успевшим воспользоваться порталами герцогам, чтобы предупредить их.

2. Алана

Алана сидела на кровати, низко склонив голову, почти упираясь лбом в колени. Уже давно рассвело. Сна не было ни в одном глазу.

В голове опустело. Только одна мысль билась в этой пустоте: «Лишь бы с Келланом все было в порядке».

Директор Син сказал, что Келлан отправился к портальным столбам, и что скоро он вернется. Син ответил на ее вопросы, чтобы она не беспокоилась, и это было так по- Человечески, что сердце Аланы щемило от благодарности. Мало кто из шепчущих масштаба директора Сина стал бы ее успокаивать.

«Кроме Даора Кариона, – услужливо подсказала ей память. – Он захотел, чтобы у тебя осталась свобода, взял под защиту и закрыл от герцогов, когда ты больше не могла выносить их внимания».

Алана обняла колени и все- Таки уткнулась в них, вспоминая, как черный герцог встал, провожая ее, как легко коснулся кончиков ее волос у самых ключиц, не стесняясь присутствия Сина и остальных, и как улыбнулся: «До скорой встречи, Алана».

Когда он произносил ее имя, оно будто пахло розами. Это кружило голову. Каждое действие Даора Кариона, каждое его обращенное к ней слово, каждая улыбка делали ее жизнь ярче и острее.

Ей стоило думать о Келлане. Ее Келлан ушел к порталам.

Алана решительно поднялась, отряхивая юбку и поправляя непослушные волосы. Столбы находились не так уж и далеко, до них быстрым шагом было не больше четверти часа. Алана не готова была снова сидеть, ждать и не дождаться Келлана, куда проще последовать за ним. Он может быть занят, он может снова выполнять какое- То важное поручение, он может спешить – и тогда она просто будет идти или стоять с ним рядом, или же подождет, пока он освободится. Быть сейчас подле Келлана казалось ей естественным и правильным, и единственно возможным.

Кроме того, Алане нужно было убедиться, что с Келланом все в порядке, что черный герцог не…

«Постой, – остановила она себя. – С чего бы черному герцогу злиться на Келлана? Придумала себе. Признайся честно – решила, что ревнует. Тебя? Да, ревнует он, как же. Бред какой. Хорошо, что на тебе амулет, и Келлан этих мыслей не прочитает, краснеть хоть не придется».

3. Юория

Юория пришла в себя не сразу. Все тело болело, как если бы ее избили, в ушах гулко звенело, будто кто- То оглушил ее, и глаза не сразу привыкли к яркому свету. Никогда еще простое перемещение с использованием портала не проходило так болезненно. Похоже, при переходе она потеряла сознание.

Юория села, оцарапавшись о неаккуратно обработанное дерево руками, и похолодела: она точно была не в Обсидиановом замке. Маленькое и неприятно пахнущее помещение больше всего напоминало каюту какого- То грязного корабля бедного черноторговца. Лучи солнца, нагревавшие импровизированную постель из неаккуратной деревянной плиты с небрежно наброшенным поверх тонким травяным тюфяком, прорывались сквозь единственное маленькое круглое окно без стекла, расположенное над невысокой деревянной же дверью. Кроме этой жалкой койки, на которую ее швырнули как мешок с землей, в помещении стояли два стула, между ними – один приколоченный к стене стол, а на стене висели какие- То цепи. Приглядевшись, Юория заметила на массивных концевых звеньях кандалы, похожие на те, какими пользовались работорговцы, поставлявшие Пар- Оолу сильных работников для возделывания безграничных южных плантаций. Только металл выглядел странно: он был слишком тусклым для железа, слишком темным и вместе с тем выглядел отполированным. Цепи были прибиты к стенам толстыми железными пластинами.

Над столом с мерзким жужжанием кружились жирные мухи.

Юория подняла к лицу руки: они были не связаны. А вот живот, прямо поверх скрывавшей ожог тонкой ткани, обхватывал тонкий серебряный хомут без замка, ни с чем, впрочем, не соединенный.

Кто посмел похитить ее?! Кто посмел бросить ее, черную леди, в этот вонючий чулан с обшарпанным полом, кто посмел посадить ее на воняющий крысами матрас?! Юория задохнулась от возмущения и тут же брезгливо закашлялась: в воздухе висела тяжелая, пахнущая специями пыль.

Ожог под необычным металлическим поясом почти не болел. Металл холодил кожу сквозь шелковое платье, и это было даже приятно: вокруг стояла влажная, душная жара. Юория приподняла рукав и поморщилась: остальные следы огненных силков были на месте и саднили, как и раньше.

– Дядя… – прошептала она со страхом, но никто не ответил.

Юория чувствовала, как по спине, между лопатками, под горячим пологом распущенных волос, стекал пот, обжигая еще не зажившие раны. Даже на самом юге Империи на исходе осени не могло быть так жарко.

Неужели дядя решил так наказать ее? Кому он мог ее отдать? Она настолько разозлила его? Мысль, что кто- То мог забрать ее без разрешения Даора Кариона, казалась нереальной.

– Я все вынесу, какое наказание ты бы мне ни приготовил, – сказала она в пустоту каюты, стараясь унять дрожь.

Юория поднялась и тут же пошатнулась: пол немного покачивался. Не оставалось сомнения, что она находилась на корабле, но шума волн слышно не было. Зато за дверью раздались шаги и голоса, говорившие на незнакомом языке. Юория выпрямилась во весь рост и с достоинством посмотрела на дверь, готовясь объять входящих холодом и презрением. Никто не посмеет вести себя неуважительно с ней, черной розой Империи Рад.

Дверь приоткрылась, и в каюту заглянул крепкий молодой мужчина небольшого роста. Волосы его были подстрижены очень коротко, а вместо камзола и рубашки мощный торс прикрывала только распахнутая на груди тканая безрукавка, заправленная в высокие кожаные брюки. Моряк. Юория хмыкнула про себя: мужчина подходящего возраста – это хорошо.

– Вас послал дядя? – спросила она.

Моряк что- То сказал на непривычном, угловато- Певучем языке, в котором Юория уловила пар- Оольские слова. Обычно все встречи с работорговцами посещал и переводчик, и хотя три года изучения не прошли впустую, бегло понимать эту мешанину гласных Юории не удавалось. Кажется, моряк сказал кому- То снаружи, что она хорошо себя чувствует.

Но почему дядя обратился к пар- Оольцам?

– Вы работаете на Даора Кариона? – спросила она по пар- Оольски, с трудом подбирая нужные слова.

Моряк заулыбался во все свои белоснежные зубы, почти светившиеся на фоне смуглого лица.

– Ты знаешь наш язык, красавица, удача, – сказал он ей. И добавил что- То, из чего Юория поняла только про «красивые беседы» и «ночами». Ее передернуло, и страшная догадка озарила разум. Боясь, она повторила свой вопрос, стараясь оставаться внешне такой же невозмутимой:

– Вы работаете на Даора Кариона? – И добавила, не сумев скрыть от самой себя сомнения: – Вы знаете, кто я?

Моряк хмыкнул, без смущения оглядывая ее с головы до ног. Юория знала, что какой бы вымотанной ни была, выглядит она великолепно, но эта мысль породила больше тревоги, чем радости. Похотливый, похожий на патоку взгляд скользнул по всем изгибам ее идеального тела, и моряк облизнул пухлые губы, плотоядно улыбаясь. Обычно Юория дразнила таких истекающих желанием мужчин, но сейчас ей становилось все страшнее.

– Она говорит про Даора Кариона! – крикнул мужчина в коридор.

Тут же раздались тяжелые быстрые шаги, и другой мужчина, одетый в роскошный халат цвета шафрана, остановился в дверном проеме, оттеснив не возразившего и слова моряка. Этот наглый пар- Оолец был высок, так же темнокож, наголо выбрит. Все – и золотой пояс с крупными рубинами поверх халата, и массивное ожерелье, и даже запах дорогого сандалового масла, который источала его лощеная кожа, – говорило о его высоком статусе. Вошедший был похож не на работорговца, а скорее на какого- То пар- Оольского вождя. За ним следовал красивый немолодой мужчина, носивший привычную Юории одежду, вот только поверх серой батистовой рубашки вместо камзола был накинут удлиненный жилет без рукавов, а волосы были убраны на пар- Оольский манер: гладко зачесаны назад и туго перевязаны по всей длине тканой лентой, вышитой крупными плоскими бусинами. Юория пригляделась к его лицу: оно было знакомым. Где- То она его видела, но не запомнила имени. Может, какой- То бал? Наверно, он относился к имперской знати. Какой- Нибудь не слишком важный барон?

– Объясните, что здесь происходит, – сказала она холодно, но и сама услышала, как в ее голос прорвалось какое- То детское отчаяние. – Меня что, заперли? Даор Карион послал вас наказать меня?

Мужчина в сером бросил взгляд на уже устроившегося на одном из стульев пар- Оольца, будто спрашивая разрешения. Тот важно кивнул, не сводя с Юории масляных черных глаз.

– Ты – Юория Карион? – спросил мужчина в сером.

– Да, – ответила она с вызовом, делая несколько шагов по направлению к столу, и тут же была остановлена внезапным порывом воздуха. Вождь в желтом издал несколько смешков. Юория возмущенно обернулась к мужчине в сером, только что прошептавшем заговор. – Представьтесь.

– Меня зовут Ренард, – обманчиво вежливо улыбнулся ей мужчина. – Это – Ннамди Адегоук, он решит твою судьбу. Тебе не позволено приближаться к нему без его позволения.

Дядя был тут ни при чем, поняла Юория окончательно. Что- То внутри будто рухнуло в пропасть.

– Ренард? – переспросила Юория, облизывая пересохшие губы и вспоминая, где слышала это имя. – Брат герцога Лисар из Серых земель?

Ренард кивнул.

– Прислуживаешь пар- Оольцам? – небрежно спросила она у Ренарда, возвращаясь на койку и садясь на ее край так, как могла бы сесть на трон. – Чем этот дикарь тебе заплатил? Развратными девственницами? Опиумом?

Шепот разрезал воздух кнутом, и Юория повалилась на пол, схватившись за рассеченную губу.

– Мудрец Ннамди Адегоук понимает наш язык, хоть пока и не считает нужным говорить с тобой, – сказал ей Ренард, подходя. – Следи за своими словами, если не хочешь закончить в металлическом котле.

– Прошу прощения, – проговорила Юория, держась за скользкую от крови губу. На глазах выступили слезы: ее прекрасное лицо! – Я поняла.

– Пояс не даст тебе отойти от хранителя жетона более, чем на сорок шагов, – сказал ей Ренард. – Не пытайся убежать. Он просто рассечет тебя, как хорошее лезвие. Сейчас твой жетон у охранника.

Юория сидела на полу, завесив лицо волосами. По щекам ее текли предательские слезы.

– Вы хотите продать меня в рабство?

– Как решит мудрец, – невозмутимо ответил Ренард, не подавая ей руки. Юория могла видеть носки его облегченных тканевых сапог.

– У меня очень много денег, – выдавила она из себя. – И вы же знаете, кто мой дядя. Он сотрет вас в порошок, когда узнает, что вы делаете со мной. Вы будете валяться у него в ногах и просить пощады!

– Резвая, – бас пар- Оольского мудреца оказался похож на рычание льва. Юория метнула на него ненавидящий взгляд: он трясся от смеха, и его отвратительные гладкие щеки дрожали.

– Встань как положено, – приказал Ренард.

Юория не посмела ослушаться и поднялась, украдкой стирая уже остывшие слезы. Она все- Таки была черной леди. Мысли метнулись к холодному дядиному приказу убираться, и воспоминания отозвались горечью.

Дядя говорил, что, оказавшись на чужом поле, первым делом нужно узнать правила игры.

– На каких условиях вы отпустите меня?

Ренард обернулся к Ннамди, ожидая его ответа.

– Что она сказала – правда? – спросил мудрец.

– Она – единственная женщина Карион, семьи черных герцогов, – ответил ему Ренард. – Насколько я знаю, дядя не допускает ее до управления, поручая лишь грязную работу. Даор Карион – один из лучших артефактологов мира, может, сильнейший, вы могли слышать его имя. Не думаю, что даже пар- Оольские мастера сравнятся с ним. Кроме того, он одаренный и умелый маг, не только шепчущий, и ему много сотен лет. Он чрезвычайно силен и опасен.

– Он сговорчив?

– У меня нет таких сведений, мудрец, – поклонился Ренард. – Я никогда не имел с ним дела. Но все в Империи боятся его.

Мудрец сложил свои большие руки на животе и кивнул Юории.

– Подойди, – озвучил его волю Ренард.

Юория остановилась от Ннамди в двух шагах. Он сидел, поэтому она была выше, но смотреть сверху вниз, как привыкла, ей было страшно, поэтому Юория разглядывала облепленный мухами стол со следами кружек и чего- То красного, в чем она легко опознала кровь – похоже, за столом и пили, и пытали.

– Останешься здесь. Каюту – лучше. Даор Карион выкупит тебя, будешь жить, – огласил вердикт мудрец. Он поднялся, обдав Юорию запахом сандала, подошел к ней ближе и заглянул в лицо, а потом большим пальцем стер кровь с губы. Юория отпрянула с отвращением, но тут же взяла себя в руки, обольстительно улыбнувшись. Она коснулась пальцев мудреца полуоткрытыми губами и многообещающе взглянула в подернутые поволокой глаза.

– Красивая, – прогудел Ннамди, выходя. Ренард последовал за ним, не оглядываясь.

Дверь со скрежетом захлопнулась, щелкнул засов, и Юория осталась одна.