Read the book: «Горячие жетоны»

Эльвира Шабаева

Font:

Редактор Эльвира Шабаева

Дизайнер обложки Леонард Крылов

Иллюстратор Леонард Крылов

ISBN 978-5-0051-6778-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Последний

В крови лежу. Дыра в боку.
Шальной бессмысленный осколок.
Сквозь страх. Сквозь боль. Рукой зажму.
Мой век, увы, теперь недолог.
Трава вокруг. А я пишу.
Строка к строке, за словом слово.
Пропал. Устал. И жить хочу.
Но я не выберу иного.
Скорей. Успеть. Не умереть.
Оставить правду на бумаге.
Окоп. Болезнь. Погибших треть.
Другие умерли в атаке.
Мы так сильны! Мы так крепки!
Конец войны совсем уж рядом!
Но час настал – пришли враги.
И поле боя стало адом.
Чужой иль свой? Всех на убой!
Ведь смерть любимчиков не водит.

Страна останется вдовой,
Солдаты – памятью в народе.
Окончен бой. За строем строй
Ушли, закрыв навеки двери.
Увы, один я здесь живой.
Ни в свет, ни в тьму уже не верю.
Уже к утру и я уйду,
Письмо оставив на прощанье.
Я весь в поту, и кровь во рту…
Прошу, разумное созданье:
Иди – живи! Не допусти,
Чтоб это снова повторилось.
Чтоб снова в бой пошли полки,
За власть других погибнуть силясь.
Пусть будет свет всему ответ!
Пусть будет лишь добро намедни!
Пусть тьма умрёт со мной навек!
Пусть буду я солдат последний!

/Алексей Новиков/

Вернем Афгану прежние размеры!

Под взрыв снарядов, рокот вертолётов,
Земля покрыта пеплом где – не слухами,
Где небо жгут огни гранатомётов —
Советские солдаты бьются с духами.

На лицах – соль, а на зубах – песок,
Не жмет сапог, и на ремне – упряжка.
В глазах немой вопрос: сквозной в висок
Иль скрытая душманами растяжка?

Собрав всю волю в дуло калаша,
Стреляют по врагу, не зная меры.
И яростно в прицел кричит душа:
«Вернём Афгану прежние размеры!»

А гул стоит, что хочется ругаться,
Но впился в сердце корешок «мандата».
Сквозь зубы скрип: «За что воюем, братцы?»
– За честь! За совесть русского солдата!

На лицах – соль, а на зубах – песок,
Не жмет сапог, и на ремне – упряжка.
В глазах немой вопрос: сквозной в висок
Иль скрытая душманами растяжка?

Собрав всю волю в дуло калаша,
Стреляют по врагу, не зная меры.
И яростно в прицел кричит душа:
«Вернём Афгану прежние размеры!»

Под взрыв снарядов, рокот вертолётов,
Земля покрыта пеплом где – не слухами,
Где солнце режет вспышки огнемётов —
Взлетают в небо караваны с духами!

2018, ред. 2019
/Светлана Кунакулова/

Я ухожу, когда в саду грустит сирень…

Я ухожу, когда в саду грустит сирень,
С черемухи слетает покрывало.
Я ухожу в дождливый летний день.
Не огорчайся, что так получилось, мама!
Все к лучшему, я знаю. Я решил.
Себя найти нам в этой жизни – так не обходимо!
Не говори. Мы лучше помолчим.
Присядем, чтобы дорога мне не показалась длинной.
Я ухожу, когда в саду грустит сирень,
Акаций белых ветер треплет платье.
Вы только мне пишите каждый день,
Хоть сам не обещаю часто так писать вам.
Я ухожу, когда в саду грустит сирень…

/Игорь Рябов, 1986/

Брату

Вот и время пришло – нам прощаться пора.
Уведут нас от дома дороги:
Ты – на Дальний Восток. Я – на юг, на Кавказ.
Что ж, простимся с тобой у порога…
Крепко руку пожми, по-мужски обними.
Мы простимся с тобой у порога…

Пусть разлука всегда – это грусть, это – боль
И, порой, это – целая вечность…
Но однажды весной ты вернешься домой.
Так, не вешай же носа! До встречи!
Крепко руку пожми, по-мужски обними
И не вешай же носа! До встречи!

Ты расскажешь потом, как бурлит море в шторм,
И что значит – иметь рядом друга,
Как качает волна, и гитары струна
Вместе с вами грустит о подругах.
Как качает волна, как ласкает она,
Вместе с вами грустит о подругах.

Ну, а я расскажу, как служилось в горах.
И, что снега зимою немного…
И обнявшись потом, как бывало, споем:
«Мы простимся с тобой у порога…»
Под гитару вдвоем, как бывало, споем:
«Мы простимся с тобой у порога.
Ты мне счастья пожелай!»

/Игорь Рябов, 1987/

Афганистан

…Стоит пацан угрюмо
В распахнутом окне.
Скажи, парнишка юный,
Зачем ты на войне?

Глядят непримиримо
Глаза из-под чалмы…
Отряд проходит мимо,
Тебя не тронем мы.

С детьми мы не воюем,
И зла не причиним.
Твою страну родную
От боли защитим…

Они не понимали:
Не страх в его глазах.
Волчонка воспитали
В душманских лагерях.

Прошёл через посёлок
Военный чёткий строй.

Но из окна ребёнок
Так подло, за спиной,

«Лимонок» бросил связку,
И вздыбилась земля…
Расколотые каски
Покатятся в поля…

В сердца многоэтажек,
Сквозь небо дальних стран,
Со страшною поклажей
Летит «чёрный тюльпан»…

Политики искусство
Сплетало свой обман,
И горькой кровью русской
Полит Афганистан…

/Ольга Березина-Луганская, 2020/

Материнское сердце

Дом панельный многоэтажный
Сладко так в воскресенье спит.
Но кому-то сон снится страшный,
И душа, задрожав, кричит…

Это мать всё грустит о сыне.
Ей привиделось в жутком сне:
В почерневшей, сухой пустыне,
В беспощадной чужой войне,

Бой такой, – даже меркнет солнце!
Вражьи пули сбивают с ног,
И с душманами остаётся
Он один, – дорогой сынок…

Бьют осколки в мундир и каску…
Поднимая себя с колен,
Достаёт он «лимонок» связку,
Чтоб врагу не попасться в плен.

И ломается День и Вечность,
На осколки дробится сон.

Сердце падает в бесконечность
По спирали былых времён…

Материнское сердце рвётся
В лабиринты из жарких стран,
И душевная боль зовётся
Горьким словом «Афганистан»…

Тенью памяти стон прольётся,
Наплывая со всех сторон.
Сердце матери в ком сожмётся,
Она выйдет на свой балкон.

И, тихонько шепча молитву,
Долго будет на юг смотреть,
Всё пытаясь забыть ту битву,
Свой кошмар, где огонь и смерть.

…На окраину в ночь ворвётся
Предрассветное пенье птиц.
Расплывутся седые звёзды
Сквозь хрустальный туман ресниц.

«Что с тобою, мой мальчик милый?»
– Бил тревогу набат в крови…

«Я готова отдать все силы,
Только ты, я прошу, живи!»

«Я готова отдать все силы,
Только ты, я прошу, ЖИВИ!..»

/Ольга Березина-Луганская, 2020/

Святки

Обычный дом в большом селе…
Январский вечер. Полночь близко…
Горят две свечки на столе.
И жмётся девушка во мгле,
Глядя в причудливые искры…

В субботу – свадьба. А теперь,
Ещё не связана обетом,
От всех закрыла в спальне дверь,
Страшась неведомых потерь,
Пытает у Судьбы секреты.

Спиной к обычному трюмо,
Лицом пред зеркалом настольным,
Сидит, как видела в кино.
Что будет в жизни ей дано? —
Сильнее сердце бьёт невольно.

Глядит в зеркальный коридор,
Два огонька свечи мерцают…
Ведёт с Фортуной разговор:

«Что суждено мне?» – И простор
В стеклянном свете дымкой тает.

И, в Зазеркалье дней и лет
Душою робко погрузившись,
Ей смутно видится ответ,
Счастливый, будто бы, сюжет,
С её мечтой объединившись:

Она – в воздушном белом платье,
В красивом зале, средь цветов,
И, заключив её в объятья,
С ней лейтенант, весёлый, статный,
О ком мечтала в сотне снов…

Девчонка радостно глядит,
Но вдруг сменилась та картина:
Куль, синей лентою обвит,
Ей врач торжественно вручит.
Похоже, то – рожденье сына.

Гаданье счастье ей пророчит…
Вот только где же здесь супруг?

Ну, может быть, на службе срочной.
Ведь за военным быть, так точно,
Привыкнешь к расставанью вдруг…

Невеста свечи задувает.
Что ж, развлеченье удалось!
Последний взгляд во тьму кидает,
Где Зазеркалье тихо тает,
Ответив честно на вопрос…

И вдруг, в последней вспышке света, —
Что это? В шутку иль всерьёз?!
Последний кадр того сюжета:
Могильный горбик, весь в букетах,
Пронзает сердце ей насквозь…

И, электричество включив,
Убрав долой все зеркала,
Гадалка мается в ночи,
Душа в сомнениях кричит:
«Нет, это просто тень была!»

Гаданье – чушь! Игра, забава…
Ведь на дворе ХХ-й век!

Как можно верить в это, право…
И свадьба весело гуляла,
Собрав полсотни человек.

Медовый месяц долго длился,
И жизнь их сказкою была.
Но вдруг – в стране конфликт случился,
И лейтенант с женой простился,
Война в Чечне его ждала…

И письма птицами летели,
Полны заботы и тепла.
Всегда вдвоём быть так хотели…
Но где-то, в огненной метели,
По Жизни трещина прошла…

И вот, вся в чёрном, та девчонка
Стоит над холмиком с венками,
И горько шепчет их ребёнку,
Сжимая синие пелёнки:
«Твой папа – там, за облаками…»