Солнце встает над ними

– Апчхи! – чихнула Кристина от дыма.

Назира повернувшись лицом к Кристине, старалась закрыть собой человека.

– Глубокая ночь, почему не спишь, жоним? – спросила Назира.

– Апчхи! Апчхи! – что вы тут курите?

– Это адраспан, лечебная трава, – отвечала Назира. – Ты что притаилась тут, подслушиваешь?

– А кого вы прячете? – заглядывая за спину Назиры интересовалась она в ответ.

Назира поставила дымящую сковороду на стол, а сама отошла в сторону.

– И биться сердце перестало! – воскликнула Кристина от увиденного.

Перед ней на полу сидела молодая девушка с изуродованным большими гнойными фурункулами лицом.

– Эй ты! Тебя не учили, что в упор разглядывать человека не прилично? – сказала девушка вытаращившейся на нее Кристине.

Кристина сквозь густой дым продолжала пристально вглядываться в ее лицо.

– Извините, – сочувствуя девочке сказала Кристина.

– Вы знакомы? – перебив Кристину спросила Назира.

– Вам за что деньги платят? Мы же договаривались об анонимности, – возмущенно говорила изуродованная девушка. – Слышь ты, пошла отсюда.

Кристина в растерянности смотрела на Назиру ожидая объяснений.

– Пойдем воздухом подышим, – предложила Назира, выталкивая девушку за дверь.

На лице Кристины читалось напряженное внимание.

– А девчонка то с гонором. Меня напомнила. Что у нее с лицом?

– Я лечу ее уже два месяца. Сдвига никакого. Жоним, я тебя прошу, дай мне закончить ее лечение, и я тебе передам дар. Не могу же я ее вот так бросить, – оправдывалась Назира.

– Да, конечно, без проблем. О чем вопрос вообще, – улыбнулась Кристина.

– Они живут в Санкт-Петербурге, ее родители привезли ко мне, потому что все кожвены объездили и нигде им помочь не могут. Эту девочку не принимает ее родная бабушка казашка. У бабушки этой три дочери и у двоих мужья казахи, а у младшей русский муж. И девочку ты видела, беленькая какая, – теребя рукой свисающие листья говорила Назира.

– А с лицом-то что у нее?

– Порча. Вот представь себе, я тут работаю, а она там в этот же момент работает против. Дура старая, радовалась бы за дочь, зять хороший достался. Нет, ходит по нищебродкам, деньги им носит, чтобы работали, – возмущенно говорила Назира. – А оно видишь, как получается, на внучку все переходит.

– По нищебродкам? – переспросила Кристина.

– Эти, которые за копейку готовы на какую угодно гадость. Кто они? Нищебродки!

– Родная бабушка? Так не бывает!

– А кто еще? Запомни, только родные и близкие друзья на такое способны. Вот идет себе посторонний человек, нужен ты ему? Нет! Он если и увидит в тебе какой изъян, наоборот тебе добра и здоровья пожелает.

– То есть девчонка страдает лицом из-за неправильной национальной принадлежности своего отца? Я правильно поняла? – удивлялась Кристина.

– Да, ты поняла правильно.

– Это в двадцать то первом веке? – не желая верить в нелепость данной истории продолжала девушка.

– Да, – с грустью ответила Назира. – В нашем как ты говоришь двадцать первом веке люди до сих пор спорят какая нация лучше. А какая нация лучше? Да все мы звери. Если бы законы нас не сдерживали, мы бы не задумываясь пошли мародерничать, – вспоминая мудреное слово говорила Назира. – Грабить и убивать. И ни один бы не сказал: «Ой, а я же узбек, ой, я не пойду, узбеки так не делают». Правители совершают злодейства с именем Аллаха на устах, а простые люди принимают бесконечные удары судьбы, безропотно уповая на того же Аллаха.

– Может я помочь могу? – спросила Кристина опечалено, подумав о своем отце.

– Хочешь попробовать? – предложила Назира. – Хорошо, идем, посмотришь ее.

– Думаете у меня получится? Ну, это, лечить, – сомневалась Кристина. – Я сейчас такая опустошенная и как вы вряд ли смогу.

– Не надо как я. Из всех людей, наделенных таким даром, ты не найдешь двух одинаковых, с одинаковой техникой лечения. Знаешь, что самое трудное в нашем деле? Одних наследственных способностей и умений к целительству мало, самое главное и самое тяжелое это любить человека, которого лечишь, иначе не получится лечения никакого.

– Как это любить?

– Так же как любит нас Всевышний. Приводят к тебе наркомана, сам он лечиться не хочет, берешься за него, а он ругается на тебя и на тех, кто его привел. Как такого полюбить если его поступки противны тебе? Вот и просишь Всевышнего сначала чтобы даровал терпение и любовь к этому человеку и уже потом молишься за него, прося исцеления.

Назира завела Кристину обратно к девочке. Кристина все никак не могла отвести своих растерянных глаз с лица тощей девчонки.

– Сколько тебе лет? – спросила Кристина склонившись над ней.

Девочка недоверчиво отвечала:

– Восемнадцать.

Кристина перевела горестный взгляд на Назиру.

– Это Кристина. Она тоже может лечить. Разреши ей тебя посмотреть, – говорила Назира девочке.

На курпачке сидела худенькая светлая девочка с голубыми прозрачными глазами, с красным как помидор лицом и остреньким как перчик язычком. Кристина долго и внимательно изучала ее глаза, девочка кривлялась ей в ответ, как вдруг Кристина без предупреждения засунула два своих пальца указательный и средний в рот девочке, что ту начало тошнить, и достала из горла девочки черный комок с нитками. Шокированная девочка, откашливаясь обзывала проделавшую с ней такое Кристину разными нехорошими словами, но Кристина не обращала на это внимание, а лишь вопросительно смотрела на Назиру.

– Мне нечего сказать, – разводя руками восхищенно сказала Назира. – Ты достала порчу. Я сейчас разведу глину, намажешь ей лицо?

– Да.

Кристина голыми пальцами, не боясь прикасаться к болячкам намазывала на лицо девочки разведенную глину, набранную днем Назирой с могилы святого. Девушки отправили уставшую Назиру спать, а сами проболтали до утра. Кристина рассказывала ей о своем недавнем прошлом, с каждым словом все сильнее располагая и привязывая ее к себе; о том, как буквально неделю назад она не могла самостоятельно передвигаться и отдавать себе отчет в происходящем. Девочка открывалась и отвечала ей взаимностью. Утром девочка уже смело гуляла по двору, любуясь опадающими лепестками роз не боясь получить насмешку или осуждение за свое лицо. Спустя неделю лицо девочки значительно зажило. Приехавший за ней отец сильно благодарил Кристину за дочь, оставив Кристине свои контакты.

Глава 4

Жанна, измяв посадочный билет нервно поглядывала на электронное табло. По громкой связи давно объявили посадку на рейс Москва-Хабаровск. Она с надеждой вглядывалась в людей, поднимавшихся на эскалаторе на паспортный контроль, не переставая ждать Яковлева.

– Пассажиры Глебова Оксана, Глебов Максим, Глебов Артем, Маркова Жанна, – пройдите на посадку.

Мимо Жанны к воротам посадки бежали отстающие пассажиры, роняя свою ручную кладь, запинаясь об нее и обвиняя друг друга в опоздании.

– Другого такого шанса может не быть, – сказала Жанна самой себе и с опаской прошла на посадку.

Жанна неотрывно смотрела в окно иллюминатора, но ее грусть и тоска быстро улетучились стоило ее попутчику, молодому симпатичному мужчине, севшему рядом на соседнее сидение мило с ней заговорить.

Изгою было страшно. До нынешнего дня, он был под впечатлением от спасительной речи Яковлева; он был уверен, что с легкостью помог Кристине бежать и ее жизни больше ничего не угрожает, но когда охрана вместе с остервенелым дедком протрезвели и поставили на уши весь дом в поисках пропавшей пациентки, он понял, что если будут копать, он может как нечего делать вновь вернуться за решетку. Оба охранника бегали по длинному коридору как сумасшедшие. Дедок силился размышлять.

– Невозможно сбежать отсюда, все палаты под замком, – гневно, беззубым ртом говорил дедок. – А ну обожди, – вслух размышляя сказал он, тронув изгоя за плечо, – а если это сам Олег забрал девку. Он ведь с прибабахом, мог. Пока мы с мандыгара⁴⁶, он ее того. Бля буду.

Изгой поддакивал дедку.

– Неет, я на зону обратно не хочу, – сложив в голове в пазл надуманный возможный план Олега горько произнес дедок. – Пили вместе, а на зону меня? – А водяры откуда столько? Подставой попахивает.

Запаниковавший Изгой понял, что сейчас самое время.

– Правду говоришь, – сказал он дедку. – Олег давно на тебя зуб имеет, намек был от него.

Дедок вздрогнул.

– Свистишь, – с недоверием ответил дедок.

Изгой щелкнул большим пальцем по переднему зубу и этим же пальцем провел себе по горлу в знак стопроцентной достоверности информации. Дедок схватился руками за свою лысую голову и медленно опустился на корточки. Превозмогая озноб страха и раскаяния в том, что ему сейчас предстояло говорить, Изгой начал:

– Есть идея. Олег по любому нарисуется. Если будет давить на то, что ты просрал девку говори, что так и есть.

– Да ты охренел, падла, – вскочив с корточек возмущенно закричал дед.

– Скажем как есть. Не вытерпела девка сотворенного с ней, убежала в лес, а там медведь или волк и задрали ее. Мы мол искать ее кинулись да поздно нашли.

Дедок внимательно слушал Изгоя, соглашаясь с каждым его словом.

– Обожди, а если это он ее? Кого мы тогда в лесу нашли?

– Будем смотреть по его реакции. Если он подставляет тебя – поймем. Если проверяет нас так – тоже будет понятно. Главное дави на то, что не выдержала, убежала.

– Эти ваши мусорские штучки. Мне маляву кинули, главврача то нашего бывшего порешили на зоне за дочку Олега. Вкуриваешь? – на взводе говорил дедок.

– Все будет так как нам надо.

– Базар, – протянув Изгою руку для пожатия сказал дед.

Изгой, бывший сотрудник милиции, презрительно смотрел на забитую наколками руку деда, бывшего уголовника, хоть, по его мнению, ни бывших ментов и уж тем более бывших уголовников не бывает, он с большой неохотой пожал ее.

Не обратив внимания на отъезд супруги, Марков занимался своими делами готовясь к повышению в верховный суд за отличные показатели. В лес он давно не наведывался, казалось забыв про существование этой стороны своей старой жизни. Но спустя неделю до него дошел слух, а точнее ему намекнули о найденном убитым в своей квартире бывшем следователе Яковлеве и о том, что о повышении в верховный суд он может забыть. Марков, снимая с себя на ходу мантию выбежал из здания суда вытолкав своего водителя из авто и сам сел за руль. Он гнал по городу, здорово превышая скорость. Гаишники, видя летящую машину судьи отдавали ему честь. В черте города на заброшенной стройке греясь у костра, разведенного в металлической бочке на подранном с торчащим поролоном диване, сидел молодой мужчина в натянутой по самые брови черной шапке. Марков поднимался на третий этаж заброшенного дома передергивая затвор пистолета.

– Ну наконец-то, чего так долго. Я заколебался тут торчать. Мы так не договаривались, – встав с дивана сказал молодой мужчина увидев идущего к нему Маркова.

– Ты зачем его убил? О чем речь была? Напугать так, чтоб обосрался.

– Не поверите, там момент подвернулся удачный, клиент спал мертвым сном.

– На квартире нашли вещи моей жены. Понятное дело, никто ничего не докажет, да и заниматься не будут даже. Но тому, кому надо, и этого факта достаточно. Так что, попал ты парень, – тыча в него пистолетом говорил Марков.

Птицы, сидевшие на ветках деревьев, врастающих в недостроенный дом, разлетелись от звука выстрела.

Заложив руки за спину дедок проходил вдоль стен коридора. Охранники и Изгой ждали своего часа. Олег приехал с одной только целью, проверить не коснулось ли ненужных глаз его дело. Накинувшись на Олега дедок не выдержал и со страха вытрепал ему все с порога. Олег, услышав одно лишь слово «сбежала» первым делом подумал про Яковлева, но он убит. Тогда, где дочь?

– Я же говорил он с прибабахом, – крутя пальцем у виска сказал дедок, когда Олег как ошпаренный выбежал из дома. – Кажись, пронесло, – с облегченьем заключил он, смеясь во весь свой беззубый рот.

Глава 5

– Даю сто один процент, что в прошлой жизни вы были поваром, – говорила Кристина, когда Назира звала ее к обеду. – Ваша дамлама⁴⁷ произведение искусства. Я скоро так ни в один халат не влезу.

– Ешь ешь, ёкимли иштаха⁴⁸, – любуясь аппетитом девушки говорила Назира.

– А вот если так посмотреть, можно узнать кем человек был в прошлой жизни? – мечтательно рассуждала Кристина.

– Как это? – сморщив лоб спросила Назира.

– Ну там, в прошлом своем воплощении кем я была. Вот вы были поваром, потому как ничего вкуснее я в жизни не едала. А кем была я можете посмотреть?

– Выдумщица какая ты. Так нельзя же, не бывает так, – с восточным акцентом говорила Назира. – Человек один раз рождается и один раз умирает.

– Вы что даже не слышали о переселении душ?

– Тууууф, не бывает такого, – настаивала Назира.

– А чем тогда объяснить похожесть многих людей? Вот, например в моем детстве коллеги моего отца, когда приходили к нам в дом всегда делали акцент на мою схожесть с дедом по отцовской линии. И еще пророчили мне карьеру ментовскую, – Кристина засмеялась. – А фанаты моего деда, – Кристина сделала жест воздушных кавычек, выделив ими слово фанаты, – утверждали, что мой дед это и есть я. Типа его душа вселилась в меня. Он умер до моего рождения. Бред же собачий. Вот как это объяснить?

– Конечно бред. У тебя своя душа. А на кого тебе еще быть похожей если не на родного деда? Чьи гены у тебя? Его. По генам может передаться внешность, характер и даже вкус. Вот и вся загадка. А если как ты говоришь души после смерти возвращаются обратно на землю, то наверху бы не было никого. И еще, у вас у русских принято ставить свечи за упокой души, так?

– Ну.

– Ты считаешь, что в тебе живет душа твоего деда, так?

– Ну.

– Вот ты идешь в церковь и молишься об упокоении его души, но души твоего деда там, наверху, нет. Получается ты молишься за упокой своей души. Понимаешь?

– Кажется да. Но я в церковь не хожу.

– Это не важно. Ходят другие кто точно также верит в эту ерунду. Все бы вымерли от таких молитв, если бы так было на самом деле.

Кристина задумалась.

За прошедший месяц они успели ближе узнать друг друга. Настало время, когда не словами, а глазами друг другу можно многое объяснить, если не все. Она набиралась сил с каждым новым днем все больше и больше разбираясь в своей природе. О чем она думала, вечерами сидя на едине с собой во дворе дома никому не узнать.

– Оставайся жить со мной, – говорила Назира, как только Кристина заговаривала о России. – Хоть ты и многому уже научилась, все же я в ответе за твою кровь.

– Благодарю, но дома меня ждут нерешенные вопросы.

– Ты знаешь, как можно решить любой вопрос.

– Молитвой? – усмехнулась она. – Такие вопросы молитвами не решить. Ах, если бы…

Назира закатила глаза шевеля приоткрытыми губами, а через мгновение сказала:

– Научилась закрываться? Молодец. Но я все равно знаю о чем ты думаешь. Оставь своего отца в покое. Все что ты должна делать, так это молиться за него.

– Оставим этот разговор, – ответила Кристина.

В ворота кто-то несмело скребся.

– Я посмотрю, – живо подскочив сказала Кристина.

– Сиди, жоним, я сама посмотрю, – перебила ее Назира заинтересованно подойдя к воротам.

– Рашид, болам, с мамой что? – впустив гостя во двор спросила Назира.

– Ассалому алейкум Назира хон, – держа в руках пачку бумаг сказал гость. – С мамой все хорошо.

Кристина вышла к воротам посмотреть кто к ним пришел. Рашид, увидев русскую девушку насторожился и нахмурился.

– Мени сизга жиддий гапим⁴⁹, – сказал он, перейдя на узбекский.

– Э, Рашид, русча гапир⁵⁰ да, – возмутилась Назира.

Узкое, обтянутое темной кожей лицо Рашида налилось румянцем. Кристина, расставив локти подперла руками бока.

– Паспорт я вам сделал. Права тоже сделал, машину переоформил, – протянув Назире документы на имя Марковой Кристины Олеговны сказал он.

– О, молодец болам. Жоним, говори спасибо Рашиду.

– Большой рахмат, – приложив руку к груди и шутливо склонив голову кривлялась она.

– Еще…

– Ну?

Рашид мялся.

– Я ездил в Москву на неделе, у невесты моей братишка пропал. Когда я в полиции там был, увидел, – протягивая Назире белый лист с черно-белой фотографией сказал Рашид.

Кристина выхватила у Назиры из рук листок.

– Разыскивается… Ёклмн, это ж я. Что вы там говорили? Молиться я должна за него?

– Жоним, я понимаю твои чувства.

– Не понимаете. Что должна чувствовать дочь, когда родной отец сдает ее в логово маньяков и насильников? Вы еще не поняли? Это страшный человек. Зачем он меня ищет? А я вам скажу – чтобы убить, потому как я очень много знаю. Так-то.

– Видит Аллах, Рашид. Эта девушка ни в чем не виновата. Спрячь это и никому не показывай.

Рашид поморщился. Не этих слов он ожидал услышать в ответ. Кристина смяла бумагу в комок. Назира чтобы скрасить неловкости, возникшие между ним и Кристиной пригласила его на обед, но он вежливо отказался, сославшись на подготовку к свадьбе. Потом Назира еще долго о чем-то беседовала с Рашидом наедине.

Заранее закупив канистры с бензином, Кристина ранним утром заливала бензобак теперь уже ее автомобиля, ловя на себе недобрые взгляды прохожих. Весь кишлак знал, что в доме Назиры хон загостилась русская девушка.

– А мне вот прям обязательно на эту свадьбу идти? Вы же видите, как от меня шарахаются все. Буду там как белый дельфин сидеть.

– Не белый дельфин, а белая ворона.

– Спасибо, успокоили. Между прочим, в моем мире «белая ворона» это как бы даже звучит обидно.

– Белый ворон твой ангел хранитель. Ничего в этом обидного нет. А народ у нас приветливый, веселый, – садясь в уже успевшую накалится от солнца машину сказала Назира.

– Приветливый? Я с вас улыбаюсь мамочка Назира. Да ваш дом теперь не просто за километр обходят, а еще и плюются обходя.

– Пусть обходят. Наверное, забыли, как ломились в ворота со своими недугами, – спокойно, с улыбкой отвечала Назира.

– Из-за меня на вас косятся, – чувствуя за Назиру обиду говорила Кристина. – А еще я слышала, как женщины вас осуждали за то, что у вас русская в доме живет, и мент ваш знакомый тоже…

– Запомни, жоним, людской суд ничего не значит, важен только суд Божий.

Теперь у нее были водительские права, и она впервые за все свое прибывание в Узбекистане выехала за пределы города Акташ. Назира и Кристина держали путь в Самарканд, на экскурсию.

За окнами авто плыла пустыня, легкими волнами лился песок, а на песке как тени чернели изогнутые сучья сухого саксаула. На встречу один за другим, едва не переворачиваясь от тяжелого груза летели узенькие дамасы⁵¹, под потолок набитые дынями и арбузами. На въезде в город женщины в пестрых юбках и плюшевых безрукавках продавали пахучие дыни.

Не смотря на середину осени, зелень сохранила весеннюю свою яркость. Восходящее солнце и лучи его загорались на макушке минарета на лазоревых куполах медресе и мечетей. Солнце буквально залило горячим светом весь город и всех вокруг. Они остановились на площади Регистан⁵². Кристина полюбила солнце. Она бросилась к нему навстречу и безумное предчувствие счастливого будущего вдруг охватило ее и засияло радужными цветами. Будущее…какое оно, это дальнее далеко, что едва брезжит, мерещится сквозь синий туман? Душа устает жить без надежды, и когда она встречается с солнцем, ярким и щедрым, и радуется этой встрече, душа непременно наполняется жизнью.

На политой водой для прохлады площади уложенной брусчаткой уже сновали люди в пестрых одеждах. Великолепный ансамбль из трех медресе расположенных на площади Регистана узбеки называют сердцем всей Средней Азии. Величественные и громадные стены медресе⁵³ богато покрыты мозаикой и голубой майоликой с геометрическим и необыкновенным растительным орнаментом. Самое старое из трех медресе – медресе Улугбека, рассказывал для иностранцев в громкоговоритель гид на площади. Оно было построено в далеком 1420 году. Султан Улугбек был уникальным человеком. Он был внуком Тамерлана и прославился не только как правитель, но и как выдающийся ученный, математик, астроном и астролог. Именно он превратил город Самарканд в один из главных научных центров Востока. За этими каменными молчаливыми стенами, за величественным порталом, крашенным изящной резьбой и мудрыми изречениями, затейливая вязь которых искрится на солнце причудливым свечением – особая жизнь. Именно здесь, на этой площади пролегал Великий Шелковый путь. В центре площади стоит медресе Тилля-Кари, что в переводе означает «отделанный золотом». Данное медресе использовалось не только как школа, но и как главная соборная мечеть города. В отделке медресе активно использовалось золото. Здание должно было символизировать баснословное богатство Самарканда. Еще одно медресе – медресе Шердора, что переводится как «обитель львов». Хотя льсиабсквы никогда не водились в Центральной Азии, но правитель решил изобразить именно это величественное животное. Стены медресе покрыты мозаичным панно. Но несмотря на богатое внешнее убранство, внутренние помещения строги и аскетичны. Кристина проходила сквозь толпу туристов заслушиваясь различными языками и французским и итальянским и даже китайским.

– Сколько много туристов, вы только посмотрите, – по-детски, как ребенок восхищалась Кристина.

– Это ты еще летом тут не была… Туристы со всего мира приезжают к нам.

– У вас такая богатая история… Честно сказать, только вы не обижайтесь мамочка Назира, я думала, что у вас здесь одни только гастарбайтеры живут…

– У нас. Это твоя земля.

Кристина застенчиво улыбнулась.

– Интересно, почему здесь нет русскоязычных туристов?

– Ты сама ответила на свой вопрос, и ты права, много людей видят нас только как бесплатную рабочую силу. Не считаются с нами как с народом. Но даст Аллах однажды все изменится.

Они прошли во внутренний двор площади. Назира устроилась на скамейке в тени чинары, что росла в самом центре двора. Кристина влилась в группу к англоязычному гиду: Central Asia was a major crossroad for Silk Road caravans. Hostels and caravansaries were set up every 17 miles, the distance a camel train covers every day. Alexander captured six cities including Samarkand (then called Maracanda) in three days. He set up a headquarters in Samarkand. Great reportedly exclaimed, "Everything I have heard about the beauty of Samarkand is true except it is even more beautiful; than I could have imagined.⁵⁴. Торговцы сувенирами жестами и непонятными кричалками зазывали в свои сувенирные лавки туристов, расположившись в бывшем медресе. Каких сувениров там только не было: выставленные в длинные ряды причудливые карикатурные цветастые статуэтки-фигурки узбеков, изобилие расписной посуды с использованием национальных мотивов, разнообразной формы глиняные вазы и горшки. Картины с главными достопримечательностями Самарканда. Пестрые шелковые халаты, платки, украшения ручной работы. У Кристины разбегались глаза; хотелось купить всё. Она локтями расталкивая толпу вышла довольная из сувенирной лавки неся в руках коробку.

– Мамочка Назира, смотрите что я купила!

Кристина открыла коробку, а в ней завернутый в бумагу лежал красивый, дорогой зеленый чайный сервиз.

– Подарим молодым! – подмигнув Назире сказала Кристина.

Узкие кривые переулки, со свисающими через решетку крупными виноградными гроздьями как ручейки в реку впадали в широкую асфальтированную улицу. Тут же мохнатые ишаки покорно тащили тяжелые тележки с кладью. И толпа была пестрая, бесшумно скользили старые узбеки и узбечки, накинув на голову двухэтажные тюбетейки и яркие одеяния с широкими рукавами отороченными черной тесьмой. Девушку поражала красота и величавость этих людей. Назира вела Кристину на Сиабский базар. Крытая площадь этого старейшего базара во всей Средней Азии превышает семь гектаров. Базар разделен на торговые ряды. Назира прошла в трехстворчатую арку главного входа. Кристина глазея в разные стороны на призывы продавцов, не знала к кому подойти. Весь базар был наполнен волшебными ароматами специй, галереей восточных сладостей и сочных ярких фруктов. Красочные, заваленные спелыми арбузами и дынями, мясом и овощами, свежеиспеченными благоухающими лепешками разной формы и разного орнамента, усыпанными тмином и кунжутным семенем – торговые ряды манили покупателей. Кристина выучив несколько слов на узбекском смело могла щеголять ими перед продавцами, ведь главная тонкость восточного базара – искусство торга. Каждый уважающий себя покупатель считает своим долгом поторговаться с продавцом перед покупкой. Кристина много раз видела как делала это Назира у себя там, в кишлаке. И дело здесь даже не в том, чтобы скинуть цену, а, скорее, привычка, которую азиатские жители формируют с малых лет. И кто проявит в этом деле больше таланта, тот останется в большем выигрыше. Общительные, улыбчивые продавцы болтали без умолку. Кристина подошла к прилавку с яблоками. Народ, увидев русскую девушку пытавшуюся говорить на узбекском языке заинтересованно столпилися у прилавка с яблоками. Кристина вдохновленная атмосферой востока с запалом и без комплексов начала торгаваться. Назира, успевшая отойти на несколько рядов вперед услышав речь Кристины резко обернулась и тревожась пошла на ее голос. Кристина разорялась:

– «Как это так нет ценников! Вы разве не слышали про ценники?», «Да я вам говорю, я местная, в Акташе живу», – заигрывала девушка.

Подошедшие узбеки валились со смеху. Торговка яблоками улыбалась, протягивая чудной девушке порезанное красное яблоко на пробу. Кристина пробовала яблоко на вкус. Все с любопытством наблюдали за ней как вдруг девушка подавилась и закашлялась. Подоспевшая на помощь Назира расталкивая окружившую Кристину толпу спрашивала в чем дело. Как вдруг Кристина почти задыхаясь начала кричать словами как из пулемета, да еще так громко, что торговка со стыда просила ее замолчать.

– За то, что простых людей обманываешь, обвешиваешь, наживаешься на деньгах заработанных нечестно, у тебя дочку заберут, – пригрозив торговке пальцем говорила Кристина. – Бросай все и к дочери беги, а то плакать горько придется.

– Югур⁵⁵, – поняв, что Кристина не просто выдумала это сказала Назира торговке.

Запыхавшаяся торговка яблоками бежала через торговые ряды к воротам базара. На самом входе на базар располагались ряды с арбузами и дынями. Там торговал ее муж. Около их прилавка стоял с распахнутой дверью багажника дамас, до отказа набитый дынями. Казалось, машина вот-вот лопнет от непомерного в ней груза. Рядом с машиной крутилась девочка трех-пяти лет. Проходивший рядом с нагруженной тележкой арбузов торговец узбек, отвлекшись на что-то постороннее врезался в дамас с дынями. Дамас качнулся и из него из-под самого потолка машины полетели дыни с треском разбиваясь об асфальт. Пока отец девочки переключился на узбека с тележкой, оставшаяся без присмотра девочка полезла спасать своими маленькими ручонками остатки дыни тем самым, чуть не угодив под одну из нее, благо вовремя подоспевшая мать спасла девочку, не дав дыням завалить ее. Базар переполошился. Назира нахмурившись смотрела на Кристину.

– Больше так не делай.

– Как? – переспросила Кристина Назиру. Что-то в ее тоне уязвило ее.

– Не всегда то, что видишь нужно озвучивать. Сейчас ты вмешалась в планы Аллаха.

– Слушайте, я не перестаю вам удивляться. А как же «У Бога нет других рук кроме…», – в сотый раз повторяя Назире ее же однажды сказанные слова парировала Кристина.

– Да, своим поступком ты на время отодвинула эту страшную трагедию. Вспомни меня и моего покойного мужа, – сказала Назира возведя руки к небу. – Да, через тебя ей дали знак, чтобы она пересмотрела свое поведение, но если она его не пересмотрит, если она продолжит как ты сказала «обманывать» и «общитывать», то случится то, что случится. А я вижу, что она продолжит поступать также, как и поступала. Пойдем, жоним. Тяжело такое видеть, понимаю. Надо купить тебе платье, на свадьбу в чем пойдешь? – легко переведя тему сказала Назира.

Возмущенная равнодушными словами Назиры, Кристина оглядывалась на торговку и ее дочь. Назира вела Кристину дальше по базару, к павильонам с одеждой.

– А там что? – увидев бирюзовый купол справа от базара моментально отвлекшись спросила Кристина.

– «Этот купол был бы единственным, когда бы небо не было его повторением» – так писали поэты про соборную мечеть Амира Тимура, в ней усыпальница его старшей жены Биби-ханым. Амир Тимур построил эту мечеть для своей любимой жены. Когда он вернулся из похода на Индию то был огорчен: мечеть ему не понравилась. И вот сколько себя помню, постоянно ее ремонтируют, – объясняла Назира.

– А пойдемте зайдем?

– А платье?

– Успеем.

Быстро забыв о происшествии на базаре, Кристина любовалась строением:

– Аж дух захватывает!

В центре двора Биби-ханым стоит гигантская мраморная подставка для Корана. Туристы любят фотографироваться на ее фоне, а ничтожность человеческого роста выразительно подчеркивает величину подставки.

– А это что? – Кристина проявляла интерес абсолютно ко всему.

– Это подставка под Коран.

– Писание таких внушительных размеров?

– Да, об этом и легенда есть. Сейчас, о, Аллах, дай мне памяти… Жил-был искусный каллиграф. Он захотел славы и много денег и решил написать и преподнести в дар Амиру Тимуру – Коран величиной с ноготь, то есть по объему этот Коран был невероятно мал. А Тимур не любил и не признавал маленьких вещей, ценил только все гигантское, большое, – обведя рукой площадь мечети заключила Назира. – Каллиграф тот целых двадцать лет трудился над своим миниатюрным Кораном, но Тимур не дал в награду ему ни гроша. Каллиграф был зол на Тимура и вернувшись домой, психанул и взял лист бумаги величиной с площадку арбы и всего за семь дней причем левой рукой написал гигантский Коран, взгромоздил его на арбу и привез во дворец Тимуру. Тимур наградил каллиграфа, а для Корана сделали мраморный пюпитр и поставили в соборной мечети.

– Прикольно, – сказала Кристина. – А тело Биби-ханым лежит прямо тут?

– Да. Теперь она лежит тут. И про это тоже есть интересная история, гиды об этом не рассказывают… В июне сорок первого года для изучения вскрыли гробницу Амира Тимура в Гур-Эмире, заодно вскрыли гробницы его сыновей и знаменитого внука – Улугбека, того самого астронома, но мы туда сегодня, наверное, не попадем уже. А в этом мавзолее вскрыли гробницу Биби-ханым. Этого делать не следовало, предсказывали в старинных книгах что когда откроют гробницу Тимура, то выпустят на волю дух войны. И многие и сейчас считают, что в войне виноваты ученые. Вскрыли гробницу, а спустя два дня Гитлер напал на Советский Союз. И решено было скоропостижно останки Тимура вернуть в его мавзолей и вот когда это случилось у советской армии начало получаться побеждать. Тимура то вернули, а про Биби-ханым забыли. И только после конца войны вспомнили об этом и с горем пополам вернули тело обратно в этот мавзолей.