Read the book: «Сила, способная изменить мир. Воля»

Глава 1. Железная гавань

Мусорный ветер, дым из трубы,

Плач природы, смех сатаны,

А все оттого, что мы

Любили ловить ветра и разбрасывать камни.

Песочный город, построенный мной,

Давным-давно смыт волной.

Мой взгляд похож на твой,

В нем нет ничего, кроме слёз и забытого счастья.

Павел Пламенев – Мусорный ветер

«Гордость Лютерии» рассекала просторы океана Гивэны на всех парусах. Если верить Эйше, то не сегодня, так завтра они уже прибудут в Ардетайн, а до тех пор Анью собиралась вкладывать почти все силы в то, чтобы поддерживать максимальную скорость галеона. Те силы и время, что не забирало путешествие, практически выжимал из неё Джи Канг. Чародейка даже успела пожалеть, что напросилась к нему в ученики, и это при том, что Джи Канг существенно сдерживался, чтобы не разломать корабль и не зашибить её.

– Ты должна ударить дважды, понимаешь? – продолжал он наставлять её как маленького ребёнка.

– Я могу ударить двумя руками – тогда будет дважды, – ворчала в ответ Аньюриэль, совершенно не понимая, как сделать то, что от неё хочет Джи Канг.

– Это не одно и то же, – мужчина покачал головой. – Ты должна вложить два удара в один. И не только физически. Ты должна дважды ударить своей ки. Тогда сможешь разрушить что угодно.

Анью глубоко и медленно вдохнула, стараясь поймать состояние душевного спокойствия. Пресловутая внутренняя гармония давалась ей с трудом, но она всё же освоила кое-какие навыки, полезные в бою. Не давался только тот мощный удар, которым Джи Канг раскрошил камни арены в пыль.

Чародейка прикрыла глаза, сосредотачиваясь на потоках энергии в своём теле. Ки текла внутри неё вместе с кровью. Сердце толчками проталкивало их по сосудам. Возможно, причина крылась как раз таки в этой её особенности. Общаясь с Джи Кангом, Анью выяснила, что ки человека – это энергия духа. Частицу духа можно отделить от тела и она со временем вернётся. Примерно то же самое она делала, если отделяла часть души и помещала её в предмет. Но её ки отличалась от человеческой. Будучи тесно связанной с кровь её энергия не могла отделиться от тела. Тот факт, что просто не сможет освоить некоторые техники и удары, Анью восприняла вполне спокойно, но всё равно очень хотелось научиться крошить камни голыми руками. Для этого не нужно было отделять ки, лишь умудриться ударить дважды за один раз. Чародейка не понимала, как это сделать, но сдаваться не собиралась.

– Ха! – она резко выдохнула, ударяя перед собой.

Доска с треском разлетелась. На куски, но не на щепки – ещё одна неудача. Анью приглушенно зашипела сквозь зубы.

– Мне потребовались годы, чтобы понять и освоить эту технику, а ты тренируешься всего месяц, – Джи Канг ободряюще похлопал её по плечу, отчего у Анью подогнулись колени. – Ты делаешь правильно: сперва касаешься костяшками пальцев, потом уже бьёшь всей рукой. Но у тебя один выброс ки, а надо два.

– Два выброса ки, – пробормотала Анью, будто это могло ей помочь понять, что она делает не так.

Джи Канг установил на распорки новую доску и сделал шаг в сторону. Анью снова закрыла глаза, сосредотачиваясь на потоке энергии. Удар. Треск. Доска снова лишь раскололась.

– А-р-р-р! – она всплеснула руками, не зная, куда девать внутреннее негодование. – Да какого демона?!

– Получится, – Джи Канг поставил следующую доску. – Ты тренируешь этот удар всего три недели.

– И переломала все доски, которые мы купили, – Анью тоскливо обвела взглядом кучу деревяшек, лежащую возле них.

– Ещё с десяток остался.

– Не понимаю, что я делаю не так…

– Пойми, маленькая, – Джи Канг тепло, совершенно по-отечески, ей улыбнулся. – В этом мире всё дышит жизнью. Во всём есть ки. Даже вот эти доски – они сохранили в себе ки, что текла в дереве. Всё живое сопротивляется разрушению. Когда ты ударяешь по доске, дерево противопоставляет тебе свою ки. В тебе ки больше и поэтому ты можешь сломать доску. Так устроен мир. Но если сразу за первым ударом ки последует второй, то дереву нечего будет тебе противопоставить. Твоя энергия просто разорвёт материю в клочья. Понимаешь? Тогда доска разлетится не обломками, а пылью и щепками, ведь она ничего не сможет противопоставить твоей воле разрушения.

– Воля разрушения, – на её руке вспыхнуло пламя. – Что ж, разрушать это всё, что мне подвластно.

– Ты неверно понимаешь мироздание, маленькая, – ладонь Джи Канга легла на её голову будто шляпа. – Разрушение – обратная сторона созидания. Они следуют друг за другом. Это вечный цикл жизни и смерти. Одно не может существовать без другого. Всё в этом мире рождается и умирает. Твой дар нужен и важен, не пренебрегай им.

– Ну раз это говоришь ты, о мудрец с горы, – Анью усмехнулась.

– Входим в мёртвые воды, – прокричала Эйша с капитанского мостика.

– Дайте мне! – Пэн со всех ног бежал к носу корабля. – Я ещё никогда не видел мертвых вод!

– Куда, мелкий! – горланила ему вслед Эйша. – Жить надоело?!

– Я присмотрю, – Ахон подхватил мококо, сажая его себе на плечо.

Юноша обернулся к Эйше, улыбаясь ей. Старпом демонстративно отвернулась, что однозначно расстроило молодого бойца, хотя он старался не подавать виду. Анью не раз замечала, что Ахон всячески старается угодить Эйше какими-нибудь мелочами. То купит украшение у островитянок и подарит ей, то возьмёт на себя лишнюю вахту, чтобы дать старпому отдохнуть, а то и чай поднесёт. Все эти знаки внимания Эйша либо игнорировала, либо пресекала. Анью какое-то время наблюдала за происходящим, а потом решила прислушаться к совету Энвисы. Даро, будучи более опытной в делах сердечных, предложила просто не вмешиваться, пока это не сказывается на плавании.

– Мёртвые воды? – из кампуса показался Бэнбрюс. – Ого, быстро пришли.

Мужчина бросил на неё полный мольбы взгляд. Анью отвернулась, делая вид, что не заметила этого. За время плавания она уже успела пожалеть о том, что взяла ардетайнца с собой. Исследовательский интерес Бэнбрюса не знал границ… Он то ползал по палубе, собирая её волосы, то караулил со склянкой, надеясь выпросить кровь, слезу или немного слюны. А однажды поверг её в ступор, попросив немного ушной серы. Бэнбрюс совершенно не понимал, почему его просьбы так её раздражают и искренне удивлялся отказам.

Откровенно говоря, Анью и сама не понимала, что именно вызывает такое отторжение. Будучи магом крови она осознавала, насколько опасно отдавать свою кровь кому бы то ни было, но со слюной нельзя было сотворить ничего опасного. Она может быть даже выдавила бы из себя слезинку… Но ушная сера всё же перебор. Маниакальная страсть Бэнбрюса к исследованиям вызывала странное ощущение, будто холодок бегущий вдоль позвоночника.

Анью повела плечами, стараясь не обращать внимание на то, как прожигает ей спину взглядом ардетайнец, и прошла в носовую часть корабля. У линии горизонта образовалась полоска суши. Очертания пока были не ясны, но даже одного цвета воды – грязно-чёрной – хватало, чтобы понять, Ардетайн будет недружелюбным.

В этой воде не плавала рыба. Не летали над морем чайки. Вокруг вообще не было ничего живого. Даже запах был какой-то гадкий и резкий. Бэнбрюс пояснил, что так пахнет машинное масло. Анью не понимала, из каких таких машин это масло отжимают, но вряд ли это что-то полезное. Кармакул недовольно бродил по палубе и фырчал, смотря на воду. Чародейка улавливала его раздражение и злость. Ей самой не верилось, что возможно до такой степени испачкать море…

Чем ближе они подходили к порту, тем больше кораблей мельтешили вокруг. Они обогнали изящную каравеллу, что шла под флагом Берна, и несколько барков с какими-то эмблемами на парусах – Эйша говорила, что это знаки торговых гильдий, но Анью не вдавалась в подробности. Железная гавань встретила их недружелюбно. Ещё на подходе к причалу ветер швырнул в лицо пригоршню песка.

– Хорошо, что сегодня ясно, – добродушно проворчал Бэбрюс. – А то в пылевую бурю швартоваться – то ещё удовольствие.

– Климат тут, как я посмотрю, не самый приятный, – Анью уже вернулась на капитанский мостик и стала у штурвала. Она медленно вела корабль, помогая магией, и осматривала пейзаж.

Ардетайн можно было назвать разве что унылым. Ещё во время плавания она успела расспросить Бэнбрюса о его родине, вот только когда она слышала «пустыня», то представляла что-то похожее на Юдию. Красивые белые камни, блестящие в солнечных лучах кристаллы соли, колючник, бредущий по плату, редкие растения и яркие шатры кабайцев. Ардетайн оказался однообразным местом, где собрались воедино все оттенки грязно желтого цвета. Унылый песок, который поднимал ветер, унылые горы на горизонте. Ни единого зелёного островка в пределах видимости. Единственным ярким пятном казалась Железная гавань, к которой они подходили. И пятно это было серо-чёрной громадой, ощерившийся в небо десятками труб, часть которых чадила в небо едкий чёрный дым. Анью поморщилась от запаха, но делать было нечего. Сиен, когда прятал осколок Ковчега в этих землях, вряд ли рассчитывал на то, что спустя пару столетий здесь поселятся люди.

Из кампуса донесся резкий механический звон. Анью напряглась, выхватила саблю из ножен Эйша, а Ахон, совершенно не по-мужски, подпрыгнул на месте. Бэнбрюс спохватился и метнулся вниз. Через несколько секунд звон прекратился.

– Как вовремя обед, – ардетайнец показался из трюма, держа в металлической руке полотенце и вытирая им нормальную руку.

– Ты смог починить часовой механизм? – Анью скользнула по Бэнбрюсу заинтересованным взглядом.

– Даже не вздумай трогать мой будильник! – мужчина обличительно ткнул в неё железным пальцем. – Ты – уничтожитель техники!

– Предупреждать надо было, что он так орёт, – фыркнула чародейка.

– А второй раз?! За что Кратос послал тебя на мой путь?! – он воздел руки к небу, будто надеялся, что боги ответят.

– Было интересно, как оно устроено. Я ничего не делала, оно само развалилось. Ты плохо починил в первый раз, – она демонстративно перевела взгляд на Железную гавань, не желая больше продолжать разговор.

Бэнбрюс во время плавания рассказывал истории о том, почему бесплодная пустыня медленно, но верно заселялась людьми. Оказалось, что всё предельно просто – под слоем песка были огромные залежи полезных ископаемых. Металлы, да такого отменного качества, что их выкупали умарские торговцы. Особенно много было железа. Настолько много, что из него строили дома и даже возвели столицу – железный город Штерн.

Была ещё нефть. Что это такое Анью не знала, но Бэнбрюс говорил, что из неё делают топливо для механизмов. А ещё в глубине пустыни можно было наткнуться на развалины городов Древних. Особенно отчаянные искатели приключений, не боящиеся распрощаться с жизнью в одной из многочисленных ловушек, находили там могущественные артефакты, которые высоко ценились как торговцами из Берна, так и на чёрном рынке.

Если верить Бэнбрюсу, то заселять Ардетайн начали около ста пятидесяти лет назад. Сперва это были редкие авантюристы, искавшие артефакты в развалинах древних городов. Потом кто-то случайно обнаружил богатую железом жилу, затем ещё одну и ещё. А уж когда нашли золото, то в суровую пустыню начали стекаться люди со всех концов Акрасии.

Суровой пустыню называли не просто так. Летом в полдень жара была такой, что яйца можно было жарить прямо на песке. Зимой температура была комфортнее, но разгуливались ветра и можно было попасть в пылевую бурю. И круглый год незадачливых путников караулили под песком гребни смерти – хищные ящеры, предпочитающие нападать из засады. Поговаривали, что последнее, что видит человек перед смертью – ярко алый гребень, поднимающийся из песка.

В таких непростых условиях человеческая изобретательность перешла на совершенно иной уровень. Люди искали способ облегчить себе труд, изобретали новые способы очистки и транспортировки металлов, придумывали новое оружие, чтобы противостоять опасным хищникам и разбойникам. Тех, кто разбирался в разного рода механизмах, ценили и разве что не боготворили. С годами разрозненные колонии людей объединились в государство, назвавшееся Ардетайн. Руководить страной выбрали самых умных и изобретательных, тех, кто обещал рабочим облегчить тяжелый труд и гарантировал людям безопасность. Ум и способности в Ардетайне ценились превыше родословной.

Железная гавань встретила Аньюриэль резкими неприятными запахами, мелким песком, забивающимся в волосы и под одежду, и руганью рабочих, крепящих швартовочные.

– Шевелитесь, лодыри! – орал на них распорядитель порта. – Иначе всех вас заменю на машины!

Анью равнодушно осматривала пристань. Рабочие выглядели нищими и несчастными. В Лютерии и Аньшу работники порта пахли выпивкой, от этих людей даже на значительном расстоянии чувствовался кисловатый запах немытого тела и болезни.

– Это «дельты», – уловив её взгляд пояснил Бэнбрюс.

– Не понимаю, что это значит, – она покачала головой.

– Те, кто ничего не умеет, кроме простого труда. У них нет особых знаний или навыков, чтобы подняться выше по социальной лестнице. И сложную работу, вроде сборки механизмов, им доверить нельзя. Поэтому они в самом низу иерархии.

– Ты вроде говорил, что в Ардетайне нет аристократии.

– Нет, – Бэнбрюс кивнул. – Положение в обществе Ардетайна можно заслужить. Я родился и вырос на дне. Мои родители были «дельтами». Я поднялся благодаря своему уму и способностям.

– Вот как…

Она не совсем понимала, что за система управления в Ардетайне, но разобраться придётся очень быстро. Анью осматривала порт и прилегающие земли. Где-то там Сиен спрятал осколок Ковчега и нужно будет очень постараться, чтобы найти его. Энвиса напряженно следила её глазами за происходящим. Даро тоже не нравился Ардетайн.

– Леди, – у сходней топтался довольный Ахон. – Я уже готов к путешествию.

– Какому? – она бросила заинтересованный взгляд на его заплечный мешок.

– Ну так Ковчег искать, – изумился юноша.

– Я иду искать Ковчег. Ты остаёшься на корабле и помогаешь Эйше.

– Но госпожа Лан Роу… – начал было Ахон.

– Лан Роу рекомендовала тебя в команду, а не в напарники, – пресекла возражения Аньюриэль. – Команда остаётся на корабле.

Она направилась в порт, не обращая более внимание на недовольного юношу.

Наивный мальчишка. Мало мне проблем, ещё и за тобой следить.

– Рады приветствовать путешественников из Лютерии.

Она и десяти шагов не сделала, а распорядитель оказался тут как тут. От гневного тона не осталось ни следа, голос стал предельно подобострастным. Мужчина смотрел на неё заискивающе и потирал руки.

– Сколько за швартовку? – Анью окинула человека презрительным взглядом.

– Сто пятнадцать серебряных за швартовку и по три в день. Если будете что-то покупать или продавать, то я могу помочь с оформлением лицензии на торговлю, – управляющий смотрел ей в глаза таким показательно-честным взглядом, что хотелось плюнуть ему в лицо.

Анью отсчитала нужную сумму, вложив её в протянутую ладонь.

– Мне нужно будет уточнить цель вашего визита в Ардетайн… – он виновато улыбнулся: вроде как это лишь формальная обязанность и он сам не рад, что приходится спрашивать.

– Кругосветный вояж, – отмахнулась Анью. – Все вопросы с разрешением на торговлю к моему старпому.

Она двинулась в сторону складов, радуясь, что отвязалась от неприятного мужчины и ощущая лёгкий укол совести за то, что спихнула его на Эйшу. Бэнбрюс шустро её нагнал. Следом за ним шел Джи Канг. Могучая фигура аньшуйца возвышалась над всеми, он осматривал порт со спокойным любопытством.

– Не по нраву тебе гостеприимство Ардетайна, – Бэнбрюс улыбнулся.

– Он груб и жесток со своими рабочими, а передо мной лебезит. Не люблю двуличных, – она передёрнула плечом.

– Ты ещё не знаешь, но все силлины, являясь детьми Кратоса, сразу по прибытию в Ардетайн получают ранг «беты». Ты выше его по статусу.

– И как я должна к этому относиться? – она насмешливо посмотрела на исследователя.

– Как к тому, что откроет многие двери в твоих поисках. Иерархия в Ардетайне очень простая и понятная. Есть «альфы» – они элита, гении, они двигают вперёд машину прогресса. Есть «беты». Кто получил своё место благодаря уму – скромные работники прогресса, которые трудятся на благо общества. «Бетой» могут стать одарённые, чьи способности превосходят большинство, или одарённые магией, но в Ардетайне маги редкость.

– И поэтому я здесь «бета»? – от абсурдности ситуации хотелось смеяться.

– Да, – Бэнбрюс кивнул абсолютно серьёзно. – Джи Канг с его невероятной силой тоже легко получит ранг «беты». Но продолжим. Ниже «бет» в иерархии стоят «гаммы» – хорошие и сообразительные работники. Они трудятся на заводах, помогая развивать Ардетайн или служат в гвардии. Те же, кто способен лишь к бездумному труду – «дельты» работают там, где не нужны особые навыки и не требуется много ума. Они доставляют грузы, трудятся в шахтах или, как те, которых ты уже видела, в порту. Дно общества.

– Но это честный труд, – возразила Анью. – И он тоже достоин уважения, а не этого твоего презрения.

– В Ардетайне ценится ум и способности. Это то, что помогло выжить в пустыне. Тем, у кого они есть, сложно найти замену. А «дельту» заменить легко.

– Можно подумать, мы сейчас не о людях говорим, – проворчал Джи Канг.

– Все проблемы нашего мира от того, что одни решили, что они лучше, чем другие, – глубокомысленно изрекла Аньюриэль.

– Это деление позволило Ардетайну всего за несколько десятилетий из горстки пустынные поселений развиться в самую развитую державу, – Бэнбрюс явно гордился родиной. – Пойдёмте, покажу вам поезд. Когда я отплывал, пути только прокладывали. Уже должны были закончить.

– Интересно, он бы так же радовался, если бы так и остался на дне общества? – Энвиса всей душой выражала неприязнь к этому месту и его политике.

Анью переглянулась с Джи Кангом. Отшельник всем своим видом демонстрировал спокойствие и принятие ситуации. Он, вероятно, тоже не одобрял жизненный уклад Ардетайна, но спорить и что-то доказывать Бэнбрюсу не стал. В Аньшу было не принято ходить со своим уставом в чужую боевую школу. Наверное, в молчании Отшельника было какое-то особое достоинство, но Анью не понимала всей этой духовности, предпочитая действия, а не размышления.

Оказалось, что они прибыли невероятно вовремя – сегодня было торжественное открытие железной дороги. Поезд, судя по времени, уже отбыл из Штерна – столицы Ардетайна – и вот-вот должен был прибыть в Железную гавань. О значимости события красноречиво свидетельствовали солдаты железной гвардии – высокие мускулистые мужчины, стоящие по периметру главной площади и не подпускающие толпу к вокзалу.

Анью догадывалась, что поезд – это какой-то транспорт, вроде кораблей, только по суше, и полагала, что люди должны радоваться такому событию. Вот только радостью в толпе даже не пахло. Люди выкрикивали в сторону солдат проклятья и оскорбления, атмосфера была такая напряженная, что казалось вот-то и полетят камни. Заприметив их, толпа закричала громче и яростнее. Анью скользила взглядом по людям, не особо вслушиваясь в то, что те орут. Лохмотья. Шрамы, культяпки вместо рук или корявая железка вместо ноги. Грязь и вонь немытых тел. Сальные патлы волос на головах женщин собраны в растрёпанные пучки или тощие косы. Люди явно протестовали, но выглядело это как парад попрошаек.

Они подошли к одному из солдат, стараясь держаться подальше от толпы. Бэнбрюс достал и показал какую-то небольшую металлическую пластинку.

– Они со мной.

– Так точно! – солдат кивнул и сделал шаг в сторону, пропуская их через оцепление.

Было странное чувство, что кто-то очень пристально за ней наблюдает. Анью обернулась, пытаясь найти источник этого чувства, но никого подозрительного не заметила. Она дёрнула кончиком уха, будто хотела сбросить это неприятное ощущение. Яростный вопль толпы донёсся им вслед. Анью перевела взгляд на Бэнбрюса. Тот никак не отреагировал на эти вопли.

– Глупцы. Не понимают своего счастья, – покачал головой мужчина. – Железная дорога освободит их от тяжелого труда. И добраться до Штерна теперь можно за два часа, а не за два дня. Я куплю нам билеты. Мне давно надо было явиться в «Прогресс»…

Бэнбрюс ушел в небольшую металлическую пристройку, оставив их с Джи Кангом. Они с Отшельником переглянулись.

– Не самое лучшее место для путешествия ты выбрал, – Анью улыбнулась.

– Не бывает плохих или хороших мест, – Джи Канг накрыл её голову своей огромной ладонью. – Каждый уголок Акрасии Великий Творец создавал с любовью и вдохновением. Даже эти земли. Если приглядишься внимательнее, то сможешь рассмотреть прелесть и в них. Нет ничего совершенного. Этот мир не совершенен. Вот почему он так прекрасен.

Анью пожала плечами. Ощущение, что на неё смотрят, становилось всё навязчивее. Она скользила взглядом по людям, что скандировали угрозы и обвинения в адрес местных властей. Где-то среди толпы заплакал ребёнок. Чародейка напряглась, пытаясь понять, стоит ли ей вмешиваться.

– Я разберусь, – Джи Канг хлопнул её по плечу, отчего снова подогнулись колени, и ушел к бунтующим.

Стоило мужчине отойти, как неприятное чувство слежки усилилось. Оно не столько пугало, сколько раздражало.

Я ведь только сошла на берег, неужели уже успела найти себе врагов?

– Привет, ушастенькая.

Сперва она хотела проигнорировать столь откровенное хамство, но любопытство пересилило. Энвиса в подсознании метала молнии, ярко реагируя на такое фамильярное обращение. Аньюриэль нарочито медленно обернулась, смеряя хама презрительным взглядом.

Этот человек явно чувствовал себя хозяином положения. Он вольготно облокотился на стену здания, согнув в колене одну ногу и сложив руки на груди. Его одежда не выглядела новой, но была сделана из качественной кожи, возможно, какого-то пустынного существа. Анью обратила внимание на пару револьверов, что хранились в кобуре на бёдрах. Человеческое оружие ей не нравилось – доставляло много хлопот. Он насмешливо смотрел на неё из-под шляпы.

– Ух, какой взгляд, – мужчина улыбнулся и, оттолкнувшись от стены, подошел ближе, останавливаясь практически вплотную. – А ты знаешь, почему они бунтуют, ушастенькая?

– Просвети меня.

– Эти люди, – мужчина оперся локтём о стену, нависая над ней. – Остались без работы. Прежде они доставляли грузы и людей из гавани в Штерн через пустыню. Девиз Техната: «Мы освободим вас от ручного труда, ради умственного». А теперь этим людям не на что покупать еду. У многих из них родные и близкие погибли или остались калеками из-за нападений гребней смерти, они надеялись накопить денег на образование своим детям, чтобы спасти их от тяжелой работы, а теперь они умрут с голоду в трущобах. Этот поезд лишил их всего. Слава Технату.

– Они могут изменить свою жизнь, если захотят, – она бросила быстрый взгляд на гомонящую толпу и снова повернулась к мужчине.

– Какая же ты наивная, ушастенькая, – собеседник ухмыльнулся. – Они ничего не смогут изменить. И разве это не вечное занятие страдальцев – сидеть и ждать, пока им поможет кто-то другой?

– Криками – ничего, – она кивнула, соглашаясь. – Но что мешает им действовать?

– Они ничего не изменят, – мужчина смотрел на неё с чувством собственного превосходства. – Бедные так и останутся бедными, а богатые станут ещё богаче. И ничто этого не изменит. А знаешь, почему? Посмотри внимательно и поймёшь. На богатых работают сильные, которые помогают им держать власть. Все эти крики и забастовки – ничто против одного выстрела в голову.

– А ты, стало быть, из сильных? – она мазнула взглядом по револьверу в кобуре.

– Верно, – мужчина улыбнулся. – Моё имя Даррен. А как тебя звать, ушастенькая?

– Аньюриэль.

– Что ж, Аньюриэль, – он шутливо поклонился, придерживая шляпу за тулью рукой. – Пойдём, я покажу тебе кое-что интересное.