Read the book: «Джерри»

Глава 1

«Умрите без меня, если хотите. Живите для меня, если не боитесь»

Глава 1

Он пришёл домой, в доме горел свет, он испугался: грабитель?!

Внутренний голос сказал ему, – Грабитель не стал бы включать свет…

Подойдя к дому, он увидел в окне девушку с ребёнком на руках и вспомнил: это его племянница и её сын!

Он забыл о них, об их приезде, о том, что сестра договорилась с ним, что он примет их пожить в своём доме на пару месяцев пока Джина (племянница) не встанет на ноги. Хорошо, что он назвал Дженнифер код от замка…

Он вошёл в дом, и она испугалась, прижала к себе Джека, подумала, что это грабитель!

– Кто вы?!

– Я – Рэм…

Мужчина посмотрел ей в глаза.

– Рэм Гарза – твой дядя!

Он был устрашающе тёмным, – волосы, одежда – всё в нём было тёмным и… её страх перед ним не прошёл!

– Я – Джина…

Она услышала, как дрожит её голос, и ощутила, как сильно Джек прижался к ней.

– Я понял…

Мужчина посмотрел на ребёнка.

– Успокой ребёнка, – ему страшно.

Он снял куртку, сапоги, такой большой – и тёмный!

– Да… Да!

Джина погладила Джека, и ласково сказала ему:

– Всё хорошо! Не бойся!

Они расположились в кухне в серых тонах, с фасадами под дерево (или это оно и есть?), и люстрой, напоминающей корабль пришельцев.

– Значит, вы – Рамон?

– Рэм. Я не люблю, когда меня называют Рамон.

Они сели друг напротив друга, и ребёнок жался к матери.

– Сколько тебе лет?

Она смутилась.

– Двадцать два. А вам?

– Тридцать четыре.

Удивление в её серых глазах.

– Вы выглядите старше!

Он невесело улыбнулся.

– Это проблема?

– Нет… – Растерялась Джина. – Конечно, нет!

Не красавица, ушки торчат как у мышонка, но с изюминкой, приковывает взгляд. Чистая светлая кожа, веснушки, – трогательно! Глаза только всезнающие грустные как у взрослой женщины.

– Я некрасивая, – Вздохнула она.

И добавила с весёлой самоиронией:

– Но я утешаю себя: может, ещё не всё потеряно, и я когда-нибудь расцвету…

Серые глаза заглянули ему в глаза.

– Нибудь когда!

Рэм снова улыбнулся.

– «Нибудь когда»?

– Угу…

Кивнула.

– Это значит, никогда!

Он заулыбался, засмеялся.

– Да это всё не важно!

– А что важно?!

– Какой ты человек…

Посмотрел на неё с симпатией.

– Что в тебе есть…

– Вы меня сейчас утешаете!?

Умненькая…

– Нет…

Рэм мягко усмехнулся.

– Сначала мы все, и правда, смотрим на внешность, а потом…

Заглянул в глаза.

– Понимаешь, что жить тебе не с внешностью, а с характером и натурой!

– Вы так горько об этом говорите… – Поняла Джина.

Вновь усмешка на алых губах этого мужчины.

– Всё сводится к прозе жизни, Джина – человека не изменишь!

Дитя отстранился от матери, и посмотрел на него. Хорошенький светленький мальчик лет четырёх похожий на мать.

– Вы полны горечи. – Тихо сказала она.

– Есть такое!..

Рэм печально улыбнулся.

– Я повеселею, не бойся!

– Я не боюсь!

Покачала головой.

– Вы не обязаны веселиться ради меня или Джека. Всё нормально… Вы приняли нас, а мы принимаем вас!

Не проста… Слова вроде бы простые, но он понял: я тебя принимаю… таким!

Удивила.

– Почему уехала от матери?

Сменил тему.

Девчонка посмотрела на него со смятением, нахмурилась.

– У вас когда-нибудь было такое… Наверное, было! Чем дальше ты от кого-то, тем лучше, – вам обоим!

Опять удивила.

– Было.

Кивнул.

– Что удивительно, – Прагматично продолжила она. – Вы начинаете лучше друг к другу относиться…

Усмехнулась, переняла у него горечь.

– И даже друг друга любить! Пусть и издалека… Иногда, Рэм, издалека любить проще!

Джина посмотрела на постер фильма «Hana-bi».

– О… – Протянула она. – «Фейерверк» Такеши Китано!

– Смотрела? – Удивился Рэм.

– Да…

Перевела взгляд на него.

– Ему там незачем жить!

– Кому?

– Ниши (или Ниси) – персонажу Такеши Китано. Вот он и… такой как есть!

Наблюдательная.

Ему захотелось спросить:

– А какой он есть?

Она задумалась, сосредоточилась:

– Я давно смотрела этот фильм… Мне кажется, что он испуган – предстоящей смертью жены, инвалидностью друга… Он никого не может ни от чего спасти! Он в отчаянье… А ещё это фильм о нежности!

– «О нежности»?

– Когда не остаётся ничего, остаётся, только нежность…

Глава 2

Малой захотел есть, Джина приготовила ему яичницу с тостом.

– А вы?

Посмотрела на него.

– Хотите есть?

Рэм хотел сказать, что не голодный, но ему тоже захотелось яичницы – пусть приготовит.

– Хочу…

Кинул.

– Три яйца и кусок хлеба!

– Хорошо.

Она смущённо улыбнулась.

Среднего роста, худенькая, но явно занимающаяся каким-то спортом – тело подтянутое и крепкое. Длинные пепельно-русые волосы… Нежная, но не хрупкая.

Малой не отходил от матери, стеснялся его – и любопытствовал.

– Твоя мать сказала мне, что ты будешь учиться в местном колледже…

– Да…

Джина разбила три яйца на сковороду, и выкинула скорлупу в мусорное ведро.

– Я – стипендиат (стипендия покрывает обучение полностью)!

Гордость в её голосе… Он удивился: такая стипендия выплачивается только очень талантливым студентам!

– Что хочешь изучать?

– Античный мир!

Джина посмотрела на него.

– Это – моё!

– Античный мир?!

– Да!

Удивительная девушка!

– Почему?

Задумалась:

– Я оттуда… Там ничто для меня ни ново!

Рэм удивился и смутился.

– «Оттуда»?

– Да… Там живёт мой дух!

– «Дух»?

Какая она необычная…

– Есть жизнь духа, – внутренняя жизнь, есть жизнь сердца – это та жизнь, которой мы живём с другими людьми, и есть жизнь души – то рухнувшее царство Каркозы!

Глава 3

Поразила, не ожидал!

– Что ещё за «царство Каркозы»?

Натянул улыбку, хотел скрыть… потрясение духа!

– Это из рассказа Бирса Амброза – «Житель Каркозы». Он о человеке, который обнаруживает себя на руинах древнего покинутого города…

Джина посмотрела на малого, который ел яичницу, подняла руку и любяще погладила его по голове.

– Вкусно?

– Да, мамочка!

Рэм встретил её взгляд.

– Он ничего не помнит, не помнит, как он оказался там, где оказался… Тьма полнейшая!

– «Тьма»?

– «Всякий подглядывающий за богинями превращается в человека ночи – слепого или мёртвого, либо в зверя»… скажем так: герой рассказа подглядел за богиней Ночи – Неизбежностью, имя которой Смерть!

Она рефлексивно улыбнулась.

– Или – Судьба!

Рэм вдруг понял:

– Ты тоже… подглядываешь за богиней Ночи? Поэтому… мир, которого нет?!

Джина удивилась, посмотрела на него со смятением.

А потом:

– Разве мы все не живём в «мире, которого нет»? Когда живём жизнью духа!

– Ты не ответила.

Она посмотрела на него, – большой, фигура, руки. Чёрные глаза, ломаный нос, усы аккуратно нежные, гранитный утёс челюсти и губы кажущиеся мягкими.

– Я не отсюда… Не из этого мира, не из этой жизни! Не знаю, зачем я здесь…

Джина заглянула Рэму в глаза.

– Я здесь страшно духовно одинока!

Глава 4

«Я шпион в доме, полном любви»

– А вы? Чем занимаетесь вы?

– Я управляю сетью кофеен.

Она удивилась.

– Это то, что вам нравится?

– Скорее да, чем нет.

– Какой странный ответ! – Смутилась Джина.

– Почему?

– Вы…

Порозовела, нерешительно посмотрев на него.

– Не любите, это.

– Не люблю. – Лаконично согласился Рэм.

– Почему же занимаетесь?

Как тихо она спросила… Рэм почувствовал: боится что-то нарушить…

Он прислушался к музыке звучащей в кухне (по радио) – SATV Music «House of the Rising Sun».

– Выгорел.

Удивление в её серых глазах.

– Почему?

Спохватилась:

– Можно спросить?!

– Можно…

Звучало:

Есть в Нью-Орлеане дом один,

Известный как Солнца Восход.

Он многих несчастных парней загубил.

Божусь, я ведь сам такой!

Портнихой была моя бедная мать –

На память вот джинсы на мне,

Азартный игрок – вот кто был мой отец

На Нью-Орлеанском дне.

А что нужно в жизни тому игроку? -

Лишь кейс, да в руке стакан.

Был жизнью доволен он в пору лишь ту,

Когда был мертвецки пьян.

– Слишком долго шёл… к мечте. Когда пришёл, перегорел!

Джина пристально посмотрела на него.

– Что-то произошло.

И не спрашивает – Рэм удивился.

И горько усмехнувшись, сказал:

– «И женщина, плачущая о своем демоне-любовнике»…

Добавил со злой самоиронией:

– Я тоже… сожалею о своей демонессе-мечте!

– Вы так говорите… – Чутко заметила она.

– Как?!

– Как будто что-то сломалось…

Джим Моррисон начал петь «The End»:

Это конец,

Мой прекрасный друг.

Это конец,

Мой единственный друг… конец

Нашим тщательно продуманным планам – конец…

Всему, что имеет значение, – конец…

Ни спасения, ни удивления, – конец…

Я никогда больше не взгляну в твои глаза…

Глава 5

– Знаешь историю Джима Моррисона?

Джина удивилась:

– О том, что в него вселился дух индейца?

Рэм тоже удивился.

– Да…

Смущённо улыбнулся.

– Поэтому он так…

– Жил двойной жизнью? – Подсказала она.

И задумавшись, добавила:

– Жизнью духа и души!

Странно Рэм почувствовал себя… опять это ощущение волочащихся крыльев!

Он посмотрел на малого, – хороший ребёнок – воспитанный, не суетиться и не мешает.

– Жить жизнью духа и души – одновременно, значит, жить двойной жизнью?

Рэм перевёл взгляд на Джину.

– Да… Для большинства людей!

– Почему?

– Мы с собой не дружим, не можем помирить тело и душу… Помните джазовый стандарт «Тело и душа»? Там тоже об этом: всё, что у меня есть – тело и душа… Тело и душа в вечном конфликте!

– Почему?!

Он не знал, о чём спрашивает.

– Всё просто: сексуальность и духовность – это одно и то же!

Глава 6

– «Одно и то же»? – Удивился Рэм.

– Да… «Сексуальность, освобождённая от дьявольской связи с любовью, стала ангельски невинной радостью»…

Джина задумалась.

– Я долго думала (почему-то), что эти слова из фильма Ким Ки Дука, а оказалось из книги Кундеры…

– Что за фильм Ким Ки Дука?

– Отель «Птичья клетка»!

– Любишь кино? – Сумрачно улыбнулся он.

– Да… Если бы я жила в эпоху античных философов, я бы жалела только о кино…

– Только?

Рэм вновь почувствовал симпатию к этому незаурядному мышонку (эти торчащие ушки!).

– А… Ещё об surrenderdorothy!

– А кто это?

– Сайд проект Боунса (его считают реппером), он, и правда, создаёт клауд рэп, но как по мне, это нечто большее!

– Что такое клауд рэп?

Он снова улыбнулся, – интересно с ней…

– Это Yung Lean…

Глава 7

«Я одинокое облако, мои окна опущены»

Малой разбудил Рэма утром, звал по имени, не выговаривая букву «р».

– Лэм? Лээм! Ты спишь?!

Рэм открыл глаза, и увидел ребёнка. Он вдруг подумал, – Это всегда так, когда у тебя есть семья, дети будят тебя по утрам?..

– Привет!

Рэм поднял руку, и погладил Джека по голове.

– Пливет, Лэм!

– Где твоя мама?

– Спит!

Он понял: так устала, что проспала…

Посмотрел на часы: девять утра. Понятно, что ребёнок давно проснулся.

– Есть хочешь?

– Да, Лэм. А ещё пить и в туалет!

Рэм улыбнулся, – забавный…

– Ну, пойдём!

Он сводил малыша в туалет, и спросил:

– Умываешься сам, или мама помогает?

– Сам!

– Молодец…

Ребёнок деловито умылся, – Рэм улыбался, наблюдая за ним.

В кухне он дал Джеку попить, и спросил:

– Что вы с мамой обычно едите на завтрак?

– Кашу.

– Какую?

– Овсяную!

– Ну, что ж, давай сварим тебе овсянку!

Рэм посадил малого на столешницу, включил радио. Джина, наверное, варит кашу на молоке…

Джина проснулась, и не поняла, где она. Вспомнила, увидела комнату, в которой находится, и вспомнила! У Рэма. У дяди.

Посмотрела на часы: полдесятого! Где ребёнок?! Боже!

Она быстро встала, надела халат, и пошла искать Джека.

Нашла, – обоих, в кухне. Джек и Рэм сидели за столом, рядом, и ели кашу.

Оторопела. Растерялась.

– Рэм! Джек!

– Привет, Джина!

Он так невозмутимо поздоровался с ней, этот черноволосый мужчина.

– Пливет, мамочка!

Джек сиял.

Джина подошла к сыну, и обняла его, поцеловала в макушку.

– Привет, любимый!

Посмотрела на Рэма:

– Здравствуйте!

– Можешь говорить мне «ты».

Она не ожидала, что он такой, такой молодой и интересный.

Он младше её матери на пятнадцать лет, и… у них сложные отношения – однажды он просто уехал, бабушка умерла, и уехал. Они общаются с матерью как… скажем так, очень дальние родственники.

Мать мало говорила о нём, говорила сдержанно, но терять с ним связь не хотела.

Странно, сейчас Джине показалось, что мать в чём-то виновата перед братом.

Она не знала, как будет говорить этому человеку «ты», – возможно ли это… для неё! Боялась, боялась, что он понравится ей ещё больше!

– Можно… Можно я пока буду говорить вам…

– «Вы»!?

Он мягко улыбнулся.

– «Вы» похоже на «ты», только дальше…

– Да.

Он её понял, этот брюнет с золотистой кожей, понял: она боится, что после «ты» не бывает «вы», бывает только расставание!

– Хорошо!

Кивнул.

– Как хочешь…

Заглянул в глаза.

– Ты права: не важно, что люди говорят друг другу, важно только то, как они поступают по отношению друг к другу!

Непростой… Всё понял. Даже то, что ещё не поняла она, – не до конца – только почувствовала.

– Кашу будешь есть? Мы тебе оставили!

– Да.

Джина удивилась, села за стол.

– С маслом, или с джемом?

– С маслом и с солью.

– Хорошо.

Он встал, Рэм, и положил ей кашу, поставил тарелку перед ней.

– Масло и соль – на столе!

Она посмотрела на его руки, – обратила внимание! Массивные, кажущиеся тяжёлыми.

– Ешь, пока каша совсем не остыла!

Рэм посмотрел на неё.

Джина потерялась, сказала ему:

– Простите! Джек разбудил вас!

Добавила, скомкано:

– Я проспала!

– Ничего страшного… Я еду на работу к 11 часам. Мне не трудно покормить Джека!

Она только сейчас поняла, – осознала, что Рэм живёт один, приятный и дружелюбный человек – один! Почему?

Посмотрела на сына, – позаботился о ребёнке…

Вновь посмотрела на Рэма, есть ли у него дети?

– Хорошо спала?

– Да. Устала сильнее, чем думала!

– Это понятно, – ребёнок требует всего твоего внимания, да ещё дорога…

Ей захотелось спросить:

– Вы работаете в центре города?

– Да, почти. В кофейне под названием «Гармония кофе»…

Рэм улыбнулся.

– Подразумевается, что когда ты приходишь в кафе, то оказываешься в гармонии.

Ирония в его голосе, мягкая, смешливая.

Джина тоже улыбнулась.

– Хорошо бы!

– Да!

Она попробовала кашу.

– Вкусно!

Снова улыбнулась, посмотрела на Джека, почти всё съел, её малоежка!

– Спасибо! – Сказала она, Рэму, переведя взгляд на него. – За Джека! За заботу о нём!

– Пожалуйста, Джина!

Он посмотрел на часы.

– Мне надо собираться…

Спохватился:

– У меня будет обед с 15 часов до 17, я приеду, и съездим за продуктами – у меня почти ничего нет!

– Хорошо…

Джина не ожидала, что он такой… заботливый? Она представляла его другим…