Quotes from 'Ведьмины тропы'

может выйти. – Повальный сыск 48 провели, много всего выведали про Аксинью

донесла весть. Без письмеца и не ведал бы правды. Постылая, далекая столица, сотни верст от Соли Камской… Отчего же не долетел до Москвы крик знахарки? Отчего не известили о паскудстве

жило с ним много-много лет: темные стены, запах роз и смерти. Старая кухарка

чале моровой язвы матушка Анастасия, видя ее

чужих глаз. Скобель хмыкнул и махнул рукой: мол, идите за мной. Неприметная занавесь скрыла ход в клетушку, при виде коей Степан присвистнул

ривались молодостью жениха – шестнадцать лет, зеленый совсем; трудностями, утомительной дорогой. Да только ждали иного: оглашения помолвки, клятв и рядной записи. – Не твоя судьба

Степан услышал наглеца, да вместо того чтобы велеть стегать его нещадно, только сбросил шапку и отвесил ему подзатыльник. Да еще и ухмыльнулся во весь рот. Отец Евод прочел утреннюю молитву, и все кланялись, крестились. Отродясь у Степановых людей не было такого рвения к праведной жизни.

замер, словно ящерица, гревшаяся на солнце. «Где оно, то солнце?»  – вздохнул Басурман. Кажется, навсегда оно исчезло, проглоченное зимой-шайтаном. – У них весной пост. Он отличается от нашего, целый месяц после восхода солнца нельзя есть, пить да…  – он замялся, но отец иметь. А  ночью можно. Молиться,

показывала подруге, как совладать с белью. Русская искусница должна владеть всякой вышивкой, а сажение по бели дается

Всякая заменяла человека: и  кругляш, и конь, и телега. В руках Онисима они ссорились, бегали вокруг печи, пищали и басили. Фео