Read the book: «Воспитание человечности. Книга для родителей», page 2

2. Подросток-паранойял: «Только вперед!»

Лозунг этого типа: «Вижу цель – не вижу препятствий» (взято из Сети).

Паранойял весь состоит из целеустремленной воли. Если в прежних классификациях характера паранойяла сближали с эпилептоидом, то В.Пономаренко (чьей теории мы придерживаемся) выделил его в отдельный, весьма примечательный тип. Условно говоря, если мы возьмем для примера иерархию в животной стае, то «альфа» – это всегда паранойял (лидер-организатор, ставящий во главу угла благо всей стаи), а вот эпилептоид – зубастая «бета» (озабоченный своим собственным выживанием), он кусает и бьет всех, кто слабее, то есть всю стаю, кроме паранойяла-«альфы».

Здесь, как и в случае с детьми-эмотивами, педагог-психолог почти не получает запросов от родителей юных паранойялов. Почему? Да, потому, что этот тип формируется в возрасте 15–25 лет. До этого родители могут иметь вполне спокойного ребенка, который отлично учится (не только за счет способностей, но и за счет той самой целеустремленной воли), слушается родителей (поскольку благо «стаи» – превыше всего) и вообще склонен ставить разумные цель – и добиваться их выполнения. Родители могут и не догадываться, что на их глазах выковывается стальная воля лидера, способность в будущем вести за собой массы (размером от рабочего коллектива до всего человечества).

Как же распознать в ребенке паранойяльный потенциал? И зачем вообще его вовремя распознавать? А затем, что, если мамы с папами успеют вовремя сформировать у такого сына или дочки благородные, гуманные цели, то в будущем он или она будет бороться за социальную справедливость и за угнетенных, за охрану животных и окружающей среды, за здоровый образ жизни и за другие высоко социальные цели, – и Вы, дорогие родители, скорее всего, будете им очень гордиться.

Отдельные типы характеров редко существуют в чистом виде, чаще в одном человеке присутствуют несколько типов в разной степени выраженности. Соедините паранойяльный радикал с эмотивным – и Вы получите Махатму Ганди или мать Терезу. Человек с фанатичным упорством устремится к самым добрым целям, а своих целей паранойял добивается всегда.

Заметим, что цели эти обычно весьма масшатбные. Но не дай Вам бог, дорогие родители, в будущем встать на пути этих великих целей своего ребенка. Для паранойяла «цель оправдывает средства» и «лес рубят – щепки летят» – он просто сметет Вас со своего пути и пойдет дальше к своим благим целям (парадоксально, но факт).

Поместите ребенка с паранойяльными задатками в неблагоприятную среду: конфликты между родителями, жестокое обращение с людьми и животными, пьянство родителей, асоциальная среда – и Вы получите главаря банды или, по меньшей мере, борца с собственными родителями.

Первейший вывод – ребенку с паранойяльным потенциалом нужно привить очень добрые и высокие идеалы (как, кстати, и любому другому ребенку). И ни в коем случае – ни в коем случае – не становитесь ему врагом: не обесценивайте, не подавляйте, не унижайте и не игнорируйте. Если тревожный ребенок в этом случае будет в будущем всю жизнь ходить к психологу и изживать детские комплексы, а эмотив постарается своим собственным детям дать тепло и любовь, которую недополучил в детстве, – то паранойял вступит в борьбу с Вами не на жизнь о насмерть – и победа гарантированно будет за ним (если, конечно, сам родитель – не паранойял, но о такой внутрисемейной «игре престолов» даже писать страшно).

Итак, как же маме заметить паранойяльные задатки своего ребенка? Если ребенок способен подолгу решать поставленную задачу – и добиваться решения, вопреки трудностям (будь то задача по математике или обучение игре на гитаре). Если ребенок имеет масштабные мечты, выходящие за пределы его личных интересов (спасти мир – это как раз масштаб паранойла). Если он проявляет упорство и волю в тех делах, которые ему важны и интересны. Если подросток способен отстаивать свое мнение против всего класса или всей компании (не драться, а именно отстаивать свою позицию), проявляет нон-конформизм. Если такие особенности Вы наблюдаете у своего ребенка, то, скорее всего, он наделен ВОЛЕЙ И ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННЫМ УПОРСТВОМ, а значит, как уже писалось выше, с 15 до 25 лет у него, в принципе, может сформироваться паранойяльный тип личности. (Кстати, степень влияния врожденных задатков и среды воспитания на формирование личности до сих пор не изучена).

И еще важный момент. Выше я писала, что ко мне практически не обращаются за помощью родители детей-паранойялов – именно из-за того, что этот тип формируется довольно поздно. Зато весьма и весьма часто приходят мамы-паранойялы жаловаться на детей-шизоидов и детей с тревожным типом личности. Эти мамы очень обеспокоены следующим: дети совершенно не целеустремленны, не организованны, не проявляют волю – в общем, не паранойялы. Целеустремленно-волевой маме непонятна шизоидная хрупкость и ранимость, интровертированная отгороженность от внешнего мира, как неведома и склонность к сомнениям и страхам тревожного ребенка. Еще бы! Паранойял не знает сомнений вообще: «Пришел-увидел-победил». Требуется немалая работа психолога, чтобы убедить такую маму ослабить напор на своего ребенка, не сломать его хрупкую нервную систему, не внушить комплекс недотепы и неудачника.

ЖИВЫЕ ПРИМЕРЫ

Это, пожалуй, самый сложный для меня текст. Во-первых, паранойяльный тип характера (в отличие от других типов), как уже было сказано, начинает оформляться лет в 15–16, а полностью формируется уже после 20 лет. Поэтому в мое поле зрения школьного психолога не попадали подростки такого типа. Да и не рвутся юные паранойялы к психологу: они четко видят цель и идут к ней, как танки (знаю по себе). Зато во взрослом возрасте они вполне осознанно приходят на психологическое консультирование и очень целеустремленно работают над собой. Так что придется в качестве примеров приводить воспоминания детства и юности моих взрослых клиентов-паранойялов.

Во-вторых, этот текст может несколько устрашить родителей: ведь здесь будут примеры весьма напряженных отношений отцов и детей. Однажды я услышала точку зрения, что эмотивы и паранойлы – практически идеальные типы. Увы, это не совсем так. Это совсем не так, если Вы попытаетесь встать на пути у паранойяла.

Итак, привожу живые примеры по воспоминаниям взрослых паранойялов.

Надежда. Самый счастливый из примеров. В детстве отлично училась. Была активистом и лидером в классе. По словам ее подруги (с которой мне также довелось встретиться), Надежда вставала из-за парты, «нависала» над всем классом (она высокого роста) – и никому даже в голову не приходила мысль возражать ее инициативам. Родители – мягкие по характеру, относились к ней с любовью и лаской, восхищались общественной деятельностью и умственными способностями дочери. Мама – врач-психиатр, искренне любившая своих больных, постоянно пропадала на работе и брала с собой в больницу дочку-школьницу, которая разворачивала там бешеную инициативу по помощи больным (некоторые были совсем беспомощны). В итоге Надежда выросла другом и надежной опорой своим стареющим родителям, тоже выбрала профессию врача и сделала блестящую карьеру – от отличного врача-практика до работы в ВОЗ, где по-прежнему проявляла бешеную инициативу и организовала ряд масштабных проектов.

Свою собственную дочь воспитала, руководствуясь примером отца и матери – в уважении к личности ребенка, к ее заслугам и достижениям.

Здесь мудрость родителей заключалась в том, что они с самого начала ценили своего ребенка (вполне заслуженно, кстати), а мать своим примером задала ей высокогуманные жизненные цели.

Далее пойдут более «напряженные» примеры.

Анна. Была весьма организованным ребенком, упорным в достижении цели. Отец и мать имели неосторожность в детстве игнорировать ее, поскольку развелись – и каждый занимался устройством личной жизни. Как бы хорошо Анна ни училась, она не слышала от них слов одобрения. Анна долго и безуспешно пыталась заслужить их похвалу или хотя бы чуточку внимания. В подростковом возрасте «закрылась», отдалилась от них и поставила сверхзадачу добиться в жизни многого своими силами. В старших классах девочка сумела сама (без участия родителей) «выбить» себе языковую практику во Франции от французской спецшколы. В дальнейшем – переехала туда на постоянное жительство, полностью порвала контакты с родителями, заявив им: «У вас больше нет дочери». В течение многих лет ничего не знает ни об отце, ни о матери, считает себя абсолютно правой, а родителей – виноватыми. Своих собственных детей окружила огромной любовью и заботой, фанатично стараясь быть не такой, как ее отец и мать. Причем такая излишняя опека и сверхконтроль уже начинают вредить детям. Поэтому свою работу с ней я сосредоточила на том, чтобы ослабить ее паранойльный напор в воспитании. С большим трудом удалось убедить Анну, что ее задача – воспитать хороших и счастливых детей, а не действовать « в пику» родителям и не доказать самой себе и «мирозданью», что она – хорошая мать.

Ирина. Единственный, поздний и долгожданный ребенок в семье, окруженный обожанием родителей и бабушек-дедушек. Была спокойной, очень тихой и послушной отличницей, причем ее послушание было порождено далеко не ведомостью, а глубокими внутренними убеждениями. Могла подолгу сидеть над решением задачи, никогда не сдаваясь, пока не добьется успеха. Родители, радуясь такому «беспроблемному» подростку (никаких кризисов подросткового возраста), не обратили внимания на некоторые особенности дочери. Во-первых, ее любовь к семье носила характер фанатичного преклонения. Во-вторых, девочка проявляла фанатичный нон-конформизм по отношению к обывательским ценностям, в том числе – в среде сверстников (отвергала моду, погоню за дорогими вещами, за социальным престижем). В-третьих, у нее очень рано сформировались масштабные мета-потребности: мечты о «спасения мира» и о «светлом будущем человечества». Родители считали ее чудаковатым, тихим мечтателем и, ничтоже сумняшеся, предложили ей собственный сугубо обывательский сценарий: карьера любой ценой, замужество по расчету и сытая, обеспеченная жизнь. Лет в 25 Ирина просто ушла из дома насовсем, устроилась на весьма опасную работу в МЧС, а в 90-е со всем своим фанатизмом включилась в активную политическую жизнь. В беседе со мной как с психологом заявила: «Семью, конечно, жалко, но они мешали мне пойти по моему собственному пути. Если бы я осталась с ними, то не спасла бы столько людей».

Это случай примечателен тем, что родители искренне любили и никак не обесценивали Ирину, однако абсолютно не учли ее мета-потребностей и стали навязывать именно тот обывательский образ жизни, который она активно отвергала в своем нон-конформизме.

Наталья. Отлично училась в школе и тоже, как Надежда, была активистом. Однако, в отличие от родителей Надежды, отец и мать постоянно критиковали ее: ты «некрасивая», «плохо готовишь», «говоришь глупости» и так далее. В итоге Наталья поставила своей целью доказать родителям, на что она способна и фанатично бросилась готовиться в престижный ВУЗ, а потом так же фанатично училась и окончила его с красным дипломом. Торжественно принесла диплом родителям, те фыркнули в ответ: мол, подумаешь! И тогда Наталья ринулась в… борьбу с собственными родителями, которые, по ее словам, «не желают оценить» ее достижений. Дома у них царит война в стиле «игры престолов», а сын Натальи, 14-летний подросток (по-видимому, тоже паранойял) уже твердо решил после 9 класса уехать учиться и жить как можно дальше от дома.

И еще весьма примечательный пример. Жанна. Была скромным, послушным подростком, очень любила отца и мать. Проявляла писательский дар, неоднократно становилась победителем конкурсов юных литераторов. Могла целыми ночами просидеть над своим литературным творчеством, исписывая горы общих тетрадок. Родители гордились ею. Однако в старших классах Жанна почувствовала, что между отцом и матерью наметился разлад. Проявив упорство и настойчивость, она выяснила, что отец любит другую женщину. Паранойл – человек «черно-белого» мышления, он не знает полутонов. Оскорбившись за мать, Жанна прониклась неприязнью к отцу, настояла на их разводе. В дальнейшем она стала известным журналистом, забрала мать к себе, нежно любила ее и заботилась до конца ее дней. Она настолько страстно и фанатично любила маму, что после ее смерти впала в тяжелую депрессию, несмотря на то, что рядом был любящий муж, дети и внуки. В связи с этим состоянием и обратилась ко мне за помощью. (Тогда я еще подумала, что паранойял и любит фанатично, и страдает фанатично). А вот отец не получил от нее никакой помощи, даже когда стал немощным стариком. Ее позиция была весьма категоричной: «Он предал маму и не заслужил помощи».

Итогов я не подвожу: они самоочевидны.

Нет, пожалуй, один вывод все же следует написать. Когда родители не умеют уважать своих детей, обесценивают их заслуги, не дают им любви, тепла и поддержки, то ребенок, каким бы типом характера он ни обладал, страдает. И, если паранойял, повзрослев, может просто решительно отвернуться от отца и матери, то другие продолжают поддерживать контакт с глубокой раной в душе, иногда всю жизнь ищут способа «заслужить» любовь папы или мамы, тщетно ждут и надеются, что те переменятся и что-то осознают, а также ходят к психологу со своими детскими травмами, сильно мешающими им жить.

3. Ребенок-истероид: «Вся жизнь – театр»

Истероидный тип личности – кто он? В первую очередь – нарцисс. Что бы такой ребенок или взрослый ни делал, цель одна – получить внимание окружающих: в идеале – положительное, на худой конец – отрицательное. Какое угодно – но внимание, причем любой ценой.

Звезды эстрады в большинстве своем обладают именно этим типом. Блистать на публику – их всё. Но истероидов Вы можете встретить не только на сцене, но и в своей семье или на работе, причем для них даже повседневная жизнь – тоже сцена. Истероид – великий актер «по жизни», а еще – гениальный манипулятор. Манипулировать людьми для него так же естественно, как дышать.

Дети и подростки-истероиды (чаще это девочки) любят броско выглядеть (от элегантных платьев и причесок до нарочито-вызывающего стиля, красно-сине-зеленых волос и обилия «побрякушек»). Они обожают быть «звездами» в классе. Как школьный психолог я часто сталкивалась с ситуациями, где в одном классе оказывается две таких «звезды», каждая сплачивает вокруг себя группировку поклонниц – и начинается «война кланов».

Они с истериками требуют у родителей модные «бренды», айфон последней модели. При этом в ход пускаются все мыслимые (и даже немыслимые) виды манипуляций от: «Мама, ты меня любишь? Купи!» – до шантажных попыток самоубийства «напоказ».

Они доводят родителей до паники, пафосно (тоже, разумеется, напоказ) сообщая о намерении сменить пол или выбрать нетрадиционную ориентацию.

Они жаждут привлечь к себе внимание любой ценой. Но зачем? А лишь затем, что быть в центре внимания – единственный источник их, в общем-то, очень шаткой самооценки. Их оценка самих себя целиком и полностью зависит от того, что скажут люди, от внешнего впечатления, от восхищения.

Этот тип личности дал миру гениальных актеров: там они в своей стихии. Да, но в семье он рождает капризных маленьких деспотов, вокруг которых вращается вся жизнь мамы и папы. Угодили мне – я Вас люблю, родители. Не угодили – угрозы лишить себя жизни или уйти из дома навсегда. И капризы, истерики, манипуляции – на каждом шагу.

Что же делать, если в семье растет маленький истероид? Ответ здесь один: идти к психологу.

Я могла бы дать совет: не поддаваться на манипуляции. Но как это выполнить, когда капризы постоянны, когда в ход идут такие «крючки», на которые попадется любой родитель: тут и страдание, и шантаж, и лесть, и поцарапанные (якобы порезанные) руки… Да всего не перечислишь! Не попадешься на одну манипуляцию – в ход идет другая, «покруче» первой.

Скажу прямо: корректировать такой тип личности крайне сложно. Скорее, речь идет о том, чтобы:

– дать ребенку представление о лучших человеческих чертах как о вызывающих восхищение… Да-да, как ни режет это слух, но быть хорошими, добрыми, честными истероиды способны лишь на публику. Впрочем, это не мешает многим прожить всю жизнь как вполне добропорядочные люди (не забывая, разумеется, рассказывать направо и налево о своих доброте и честности);

– воспитать в ребенке эмпатию. Это очень и очень трудно, поскольку именно искреннего сочувствия и сострадания истероид как раз и лишен (что не мешает ему прекрасно «играть» эти чувства, как актер на сцене). Здесь очень важную роль может сыграть волонтерство (помощь животным, детям-инвалидам – то есть тем, кто вызывает сильную эмоцию сострадания), а также помощь бабушке или дедушке – и даже не родной, а соседской бабушке, если та заболела (сходить за хлебом, приготовить чай, посидеть рядом и почитать книгу). При этом не забывайте хвалить своего ребенка: заслуженная похвала ценна всем детям, но истероиды без нее просто быстро бросят свои волонтерские начинания;

– и – классика жанра – не поддаваться на бурные истерики, какие бы тонкие струны материнской души они ни задевали. Каждый родитель слышал, что, если ребенок падает на пол, визжит и топает ногами, нужно просто выйти в другую комнату и закрыть за собой дверь. Если Ваша дочь напоказ, с бурными криками заперлась в ванной (даже с бритвой в руке), она не порежет себе вены – в крайнем случае, безопасно поцарапает. Истинные суицидальные попытки предпринимаются втайне – так, чтобы никто не видел и не мог оказать помощь (правда, увы, бывают демонстративные попытки, приводящие к несчастным случаям, но крайне редко, намного реже, чем ДТП).

А в общем, это один из самых сложных для воспитания типов. Истероид абсолютно и непоправимо эгоистичен. Альтруистичных истероидов просто не бывает. Если Ваш ребенок альтруистичен, но при этом манипулирует Вами или закатывает истерики, то либо нужно искать другую – не-истероидную природу его поведения, либо истероидный радикал сочетается в нем с другими (эмотивным, например), что дает уже лучшие перспективы в воспитании.

В любом случае – желательно посоветоваться с психологом, ибо самому весьма трудно справиться с такой задачей как успешное воспитание ребенка-истероида.

ЖИВЫЕ ПРИМЕРЫ

Истероид, как и эпилептоид, насквозь эгоистичен, другие люди для него просто не существуют… нет, точнее существуют, но только как средства для его эгоистических желаний. В его алфавите «Я» – далеко не последняя буква, а, безусловно, первая.

Весьма затруднительно «списать» этот тип на какие-то определенные врожденные особенности нервной системы. Хотя немаловажное значение имеет повышенная эмоциональность ребенка. Пожалуй, более других этот характер зависит от воспитания, точнее – от неправильного воспитания.

Поэтому я начну с тех предпосылок, на основе которых формируется истероидный тип. В психологической литературе приводят следующие причины:

– воспитание ребенка по типу «кумир семьи» (исполнение всех его желаний и капризов, превознесение его существующих и несуществующих талантов, красоты и так далее)

– напротив, невнимание к ребенку, игнорирование его интересов, потребностей, чувств

– непоследовательность в воспитании (сегодня мама с папой запрещают долго смотреть мультфильмы, а завтра они устали и сами включают ему мультфильмы на весь вечер, чтобы ребенок им не досаждал)

– подавление личности ребенка (неважно, чего ты хочешь – важно, чего хотят родители).

Все это порождает манипуляции, истерики, попытки привлечь к себе внимания любой ценой и хитрой игрой получить желаемое.

Однако мой опыт показывает, что весьма часто причиной становится истероидность самих родителей, чаще – мам. Ведь «дети очень не любят слушаться родителей, но очень любят подражать им». Истероид-мать напрямую транслирует дочери или сыну манипулятивные способы поведения, самолюбование и эгоцентризм. Но какая же мама признает себя истероидом?! Ведь слово «истерика» имеет явно негативный смысл. Если эмотивы, тревожные, гипертимы, шизоиды легко принимают свой тип характера, то этого не скажешь об истероиде: он вполне может обидеться и даже устроить истерику в ответ на такой психологический «диагноз». Поэтому на консультациях приходится тактично говорить о «повышенной эмоциональности» мамы. Пары «истероидная мать –истероидная дочь» оказываются на приеме у психолога весьма часто.

Женя, 8 лет. Единственный ребенок у одинокой матери, имеющей классический истероидный тип характера. На приеме сразу обращаю внимание, что здесь сочетаются два неблагоприятных фактора: девочка – явный «кумир семьи», на нее направлен поток чрезмерного внимания одинокой матери («Это же моя кровиночка, у меня никого, кроме нее, нет») плюс непосредственный пример поведения самой излишне эмоциональной матери.

Женя попыталась устроить в школе «теракт»: поджечь и взорвать баллончик от дезодоранта (не удалось чисто технически, потом вмешались учителя). Ее мотивы: в школу приедет полиция и телевидение – и ее покажут по телевизору. Никаких опасных последствий не принимается девочкой во внимание, главное – попасть на телевидение, стать объектом общего внимания. В другой раз она объявила в классе, что ее мама якобы умирает от неизлечимой болезни – пыталась вызвать сочувствие и опять же всеобщее внимание. Показательна реакция матери: она устроила дочери бурную истерику с театральным заламыванием рук и демонстративными угрозами покончить с собой. Я убедила маму заняться с девочкой активным волонтерством в приюте для животных. Там у Жени очень быстро проснулось сочтрадание ( просто чудо для истероида, но, напомню, Жене только 8 лет, а чем раньше начать коррекцию истероидных черт характера, тем лучший будет результат), она совершенно искренне увлеклась заботой о братьях меньших. Спустя некоторое время мама сообщила мне, что Женя добровольно взялась помогать престарелой больной соседке. Добрые дела «пробили кокон» эгоизма, обычно «непроницаемый» у истероидов. Одновременно я вела работу с мамой, объясняя ей недопустимость истерик в общении с дочерью. Отношения в семье улучшились, а в школе девочка больше не устраивала «показных терактов» и прочих странных затей для привлечения общего внимания.

Юля, 12 лет. Ребенок из неблагополучной многодетной семьи (13 детей у родителей-алкоголиков). Девочка явно обделена любовью и заботой в семье. Ходит в обносках, доставшихся от старших сестер. Не имея возможности производить впечатление модной, красивой одеждой (а это очень важно для девочки-истероида), компенсирует это тем, что вызывающе ведет себя на уроках: громко хохочет, пишет и передает «любовные записки» мальчикам, пытается флиртовать с ними прямо во время занятий. Окрасила волосы в яркий цвет и гордо ходит по школе, пытается заигрывать с мальчиками из старших классов и хвастается перед одноклассниками, что якобы то один, то другой из старших мальчиков «влюблены» в нее.

Это был мой «класс коррекции» – и я как классный руководитель стала поручать Юле вместе со мной вести классные часы, которые у нас зачастую проходили в занимательной игровой форме. Девочка вошла во вкус – и вкладывала в эти мероприятие много энергии и эмоций. Я записала Юлю в школьную театральную студию – и вот тут-то настал ее звездный час. Как многие истероиды, она была наделена актерскими способностями и вполне заслуженно стала получать аплодисменты и похвалы, то есть то самое всеобщее внимание, которое истероиду жизненно необходимо. Кроме того, жизнь школьного театра отвлекала ее от тяжелых домашних проблем. По окончании 9 класса по моему совету она поступила в колледж учиться на швею. Дело в том, что в этом колледже был очень хороший театральный кружок – девочки выступали на сцене в сшитых собственноручно костюмах. Юля начала шить довольно красивые вещи для себя и своих сестер – и, по моим наблюдениям, воспряла духом: она нашла свое дело.

Лиза, 14 лет. Родители в процессе развода и ежедневного выяснения отношений – им не до ребенка. Девочка старалась в классе быть «звездой», собрав вокруг себя «клан» из подружек, который конфликтовал с кланом другой «звезды». В конце концов, Лиза демонстративно поцарапала себя предплечье, на следующий день показала всему классу «порезы» и объяснила это «несчастной любовью». После чего вторая «звезда» (тоже истероид) сделала то же самое, чтобы «не отставать» от соперницы. Вслед за ними в классе началось поветрие: множество девочек начали так же напоказ царапать себе руки. С ними работала чуть ли не вся психологическая служба школы, но, чем больше они получали внимания, тем сильнее распространялось поветрие. Удалось убедить коллег из этой школы прекратить «носиться» с ними. Как только внимание к девочкам иссякло, «эпидемия порезов» быстро прекратилась. Мне удалось встретиться с с родителями Лизы, объяснить, что девочка просто недополучает внимания дома, поэтому и ищет его таким нездравым способом. Как только родители стали уделять дочери больше внимания, ее демонстративное поведение смягчилось – и уже не принимало таких пугающих форм.

Не могу сказать, что истероидный тип у этих детей исчез, однако удалось произвести некоторую его коррекцию, «смягчить», ввести в рамки полноценной социализации.

Ну, и в заключение расскажу, как я реагировала на попытки моих собственных детей устроить истерику. Ведь когда мы, взрослые, «ведемся» на истерику нашего ребенка – это мощнейший фактор закрепления такой формы поведения. Раскапризничался ребенок в магазине: «Мама, купи-купи!», рыдает, падает на пол – и мама покупает, лишь бы он успокоился. Ноет со слезами дочка или сын целый вечер: «Включи мультфильмы!» – и усталые родители не выдерживают и включают, лишь бы отстал. И – готово: произошло положительное подкрепление истерики. А, как известно, посеешь поступок – пожнешь привычку и так далее.

Итак, мои дети и их истерики. Первым моим усыновленным ребенком была десятилетняя Ксюша. Как известно, дети всегда «пробуют нас на зуб», прощупывают границы: как далеко можно зайти в своих требованиях. В первый же день, когда я посадила Ксюшу за уроки и обнаружились ее трудности с математикой, та с рыданиями забилась под стол и сидела там с самым трагическим видом. Первая моя реакция (в душе) была: бедненький ребенок, тяжелое детство, детдомовские травмы – надо чуть ли не сесть рядом с ней под столом, обнять и пожалеть. В последний момент я одернула саму себя и отнеслась к ее демонстрации весьма скептически. Отнеслась в душе! И все! Я, строго говоря, ничего не делала, просто не поддалась на провокацию. Результат был просто волшебный: Ксюша вылезла из-под стола, вытерла глаза и больше ничего подобного никогда не повторяла. Границы были прощупаны, вывод сделан.

Несколько раз уже в подростковом возрасте у нее были «истерические закидоны»: демонстративно взять нож, бритву и даже кухонный топорик для мяса – и запереться в комнате. Ноль реакции с моей стороны и весьма скептический взгляд, когда она это проделывала, отрезвили ее полностью: если номер не прошел, так какой смысл его повторять?!

Надо сказать, две вещи совершенно невыносимы как истероиду, так и ребенку любого другого типа в состоянии истерики: полное безразличие и ироничное отношение.

Когда Денис только попал в нашу семью (бывший беспризорник и хулиган, брат Ксюши), то в ответ на элементарные дисциплинарные требования типа помыть руки или почистить зубы он устраивал грандиозные истерики: обливал мебель краской, ломал вещи и выкидывал их из окна и сам грозился выпрыгнуть вслед за ними. Я брала стул, садилась напротив него и объявляла, что заняла место в зрительном зале и к спектаклю готова. Он явно был обескуражен, истерики прекращались очень быстро, а через несколько недель вообще сошли на нет.

Мастером истерик, как ни странно, был наш Костя. Сказывалось весьма противоречивое воспитание его покойной мамы: с одной стороны, она выполняла все его желания: например, в первом классе он пожелал выкрасить волосы, а потом и вовсе не ходить в школу – все позволялось, дорогие вещи покупались в ответ на капризы, даже если матери они были не по карману. А с другой стороны, мама переходила все разумные рамки в его наказаниях и наказывала физически весьма жестоко и унизительно. Так что к 17 годам, когда он попал в мою семью, истероидные черты у него в характере были уже сформированы (хотя это и не ведущий его тип). Он попытался устраивать мне такие же спектакли, как матери, но в ответ получал очень неожиданные реакции.

Однажды я была на курсах повышения квалификации учителей, и там от преподавателя услышала интересную фразу: «Мы не должны быть предсказуемы для детей» (имелись в виду конкретно детские манипуляции), то есть их провокации должны приводить не к тому результату, который они ожидали. (Все знают, что школьники любят иногда «доводить училку»: специально провоцируют учителя на крик, а тот выдает желаемую ими реакцию – и потом удивляется, почему дети ведут себя плохо. Да просто потому, что он позволяет им дергать себя за ниточки, как марионетку, а дети, увы, бывают жестоки). Именно этот прием неожиданности я и применяла в воспитании Кости: то подвергала едкому сарказму его нытье, то твердо говорила «нет», причем в очень неожиданной форме. Так, например, в ответ на требование купить ему айфон последней модели я заявила, что на могиле его матери нет ни ограды, ни памятника, а он думает о покупке айфона. Надо сказать, Костя был потрясен. Когда он в 18 пошел работать, то первым делом именно поставил ограду. Иногда я пускала в ход гнев (истероиды боятся подлинного гнева, но это должен быть не раздраженный крик, а именно гнев).

Очень занятно было наблюдать, как моя реакция – все время различная – вводила Костю в полную растерянность и истерика мгновенно прекращалась. Истерика, дорогие друзья, это манипуляция: она всегда предполагает предсказуемый, желанный результат. Все Костины истерики прекратились в один день, когда он достиг своего апогея – и наглотался безвредных таблеток в ответ на мое жесткое требование пойти работать сразу же после совершеннолетия. Я попросту поместила его в больницу и объяснила, что это моя обязанность как опекуна в ответ на суицидальную попытку. Пробыв там две недели, он взмолился забрать его, дав обещание впредь не устраивать ничего подобного. После этого его истерики как рукой сняло. Ровно на следующий день после совершеннолетия он устроился на работу и, как уже упоминалось, быстро сделал там карьеру.