Read the book: «Возьми меня на поруки»
Глава 1
Ровно в четыре часа, как и договаривались, я пришла к подруге. Открыл мне ее муж Антон, открыл и сразу уставился на меня как на партизана, вызвавшегося броситься с гранатой под танк.
– Ты прямо как часы, Ксюша. – Антон украдкой смахнул со лба испарину и нервно сглотнул. – Я боялся, ты передумаешь.
– С чего это вдруг? – Я отодвинула его в сторону и протиснулась в квартиру. – Где мои любимые птенчики?
– Подожди! – Антон оббежал меня и преградил путь из прихожей. – Сначала проведем ряд тестов.
– Каких тестов?
Он тотчас же сгреб со столика небольшой фонарик и навис надо мной.
– Открой рот.
– Зачем?
– Так надо!
– Антон, у вас все в порядке?
– Открой рот и высунь язык! – строго приказал Антон.
Я хоть и не поняла, зачем это нужно, подчинилась.
Посветив мне в рот фонариком, Антон обрадовался, похвалил:
– Отлично! Горло не красное.
– А какое же оно? Зеленое?
Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я сделала смешную рожицу, но муж подруги ее проигнорировал. Он с крайне серьезным видом приложил два пальца к моей шее. Я вздрогнула, но отодвинуться побоялась.
– Пульс в норме! – с энтузиазмом констатировал Антон и выудил откуда-то тонометр. – Теперь померяем давление. Садись на пуф и вытяни руку.
Обреченно вздохнув, я села и вытянула даже две руки.
– Может, объяснишь, что все это значит?
– Разговаривать нельзя! – буркнул Антон, натягивая на мою правую руку манжету. – И постарайся расслабиться.
– Ага, расслабишься тут с вами… – пробормотала я и тут же прикусила язык, встретив рассерженный взгляд.
Тонометр тихо загудел, накачивая в манжету воздух.
– Сто десять на семьдесят, – встревожено отметил Антон, когда на дисплее появились заветные циферки. – Низковато.
– Нормально! – заверила я. – У меня давление всегда такое.
– Может, все же выпьешь кофе?
– От приличного эспрессо я не откажусь. Только объясни сначала, что все это было?
Антон не ответил, убежал на кухню.
В прихожую вплыла Алина – моя лучшая и, чего уж скрывать, самая любимая подруга.
– Привет, Ксю. Отлично выглядишь! – сказала она.
У меня невольно вырвался смешок. Если уж кто и выглядел отлично, то точно не я. К подруге я явилась в растянутой майке и спортивных штанах. Мы с Алиной жили на одной лестничной клетке, – а если идти недалеко, зачем наряжаться? Я торопливо поправила кривой пучок на голове и покосилась на подругу.
Алина, как обычно, напоминала девушку с обложки. Короткое синее платье подчеркивало ее умопомрачительные ноги, а высокая прическа открывала не менее умопомрачительную шею. Мне даже на минутку стало стыдно за себя. Вот есть же девушки! Все успевают: и двойню растить, и за собой ухаживать. А я тут до парикмахерской третий месяц дойти не могу.
Подруга неторопливо оглядела себя в зеркале, после чего с кошачьей грацией впорхнула в туфли на десятисантиметровом каблуке, накинула легкий пиджак. Я, как мать-наседка, заботливо отряхнула с ее подола белую нитку. Алина вдруг заметила лежащую у зеркала инструкцию, с удивлением зачитала ее мне:
– Кашу приготовь рисовую, пюре открой яблочное. Но сразу как проснутся, не корми, дай девчонкам нагулять аппетит. Воду наливай в поильник только из чайника. Не забывай присыпку…
– Вот! – Антон явился из кухни с полулитровой кружкой кофе, протянул ее мне. – Пей.
– Прямо все? – испугалась я.
– Конечно! – Для пущей убедительности он сурово пошевелил бровями.
– Ребят, вы сегодня прям какие-то странные, – пробубнила я, но содержимое кружки в себя таки втиснула.
Чудовищные морщины, залегшие на лбу Антона с моим приходом, медленно разгладились.
– Теперь мои дети в надежных руках, – сказал он, забирая у меня кружку. – Теперь я могу быть спокоен.
– Ну кого ты обманываешь? – ухмыльнулась Алина. – Все равно ты будешь названивать Ксюше каждые двадцать минут.
Подруга поправила цепочку на шее, а потом посмотрела на меня.
– Ксю, не принимай его закидоны близко к сердцу. Дело не в тебе. Дело в том, что кое-кто у нас слишком нервный.
В этот момент из детской донеслось кряхтение. Алина дернулась, чтобы бежать к своим девочкам, но я ее остановила, сказала:
– Все в порядке. Я о них позабочусь. Отправляйтесь уже в кино, пока не опоздали.
На лице Антона отразилась мучительная дилемма. Сегодняшний выход в свет он обещал жене еще три недели назад, но, видимо, так и не подготовился к нему морально.
– Все будет хорошо! – заверила я и быстрей юркнула в детскую, пока кряхтение не переросло в стихийное бедствие.
Сашуля еще спала, а Даша таращилась из кроватки как совенок.
– Привет! – улыбнулась я и взяла девочку на руки. – Как дела?
Малышка доверчиво прижалась ко мне и что-то пролопотала.
– Давай дадим сестренке еще немного поспать, а сами погуляем, – серьезно предложила я, выуживая из кровати крохотного плюшевого зайца.
Неожиданно сзади, прямо как в фильме ужасов, раздался сдавленный шепот:
– Я забыла тебе кое-что сказать!
Я даже слегка подпрыгнула, сантиметров на тридцать. А когда обернулась, автоматически изобразила вредную училку.
– Алина, почему ты все еще здесь?
– Должен заехать Глеб! – прошептала подруга, внимательно изучая мое лицо.
– Куда заехать? – не поняла я.
– Сюда. В половине восьмого. Мы еще не успеем вернуться, так что тебе придется самой напоить его чаем.
Внутри все обмерло. Глеб – двоюродный брат Алины и моя эротическая мечта по совместительству. Мечта, сбыться которой совершенно не грозит.
– Просто он хотел заехать к нам по дороге с работы, – поспешила пояснить подруга. – Чего ему мотаться по пробкам туда-сюда, да? Пусть подождет нас тут. Поиграет с двойняшками.
– Конечно, – кивнула я, изо всех сил стараясь не покраснеть.
– Можете брать все, что найдете в холодильнике: конфеты, пирожные, печенье с вареньем, борщ, – протараторила Алинка и, поцеловав Дашу в висок, быстро вышла.
А я секунд на десять прислонилась к стене, чтобы прийти в себя. Меньше всего на свете я хотела когда-либо еще встретиться с братом Алины.
***
Познакомились мы с Глебом давно, на Алинином дне рождения. Он был с девушкой. С красивой такой блондинкой. Впрочем, на следующий день рожденья сестры Глеб привел уже брюнетку, но тоже красивую. Потом было подряд две рыженьких, после – снова блондинка (новая, даже красивее первой), и лишь в том году на день рожденья сестры Глеб пришел один. И вдруг позвал меня танцевать.
Лучше бы я не ходила! Лучше бы меня накануне сразила какая-нибудь дифтерия со скарлатиной. Как только Глеб обнял меня за талию и притянул к себе, мой организм вдруг чокнулся. Голова закружилась, сердце задергалось в миксе из аритмии и тахикардии, а по спине побежали мурашки.
Тот танец я дотанцевала в полуобмороке, а потом сразу ушла домой, сославшись на мигрень. Я не поняла, что это было, списала все на усталость и волнение.
В следующий раз мы с Глебом пересеклись на рождественских посиделках у Алины. Пока Антон развлекал двойняшек и нескольких друзей, я с подругой делала салат с крабовыми палочками. И бутерброды. И, кажется, жаркое. В прихожей тренькнул звонок, но мы с подругой о чем-то оживленно болтали и не обратили на него внимания. А уже через минуту в кухню ввалился Глеб в костюме Деда Мороза.
– С Новым годом, девочки! Надеюсь, вы хорошо вели себя в прошлом году? Не хулиганили?
Мы с Алинкой синхронно пожали плечами, развели руками. Глеб выудил из мешка два красивых ежедневника.
– В новом году тщательно протоколируйте свои шалости, – посоветовал он, – дабы потом было проще вспомнить.
Он деловито раздал подарки, а еще каждую из нас чмокнул в щеку. Вот на дежурном чмоке на меня и снизошло озарение: Глеб мне нравится. Как мужчина. От мимолетного касания его губ перехватило дыхание, ноги стали ватными. К счастью, Глеб ничего не заметил и тут же убежал поздравлять других гостей.
Потом было тихое неторопливое застолье, лишь изредка перемежаемое сменой подгузников, были всякие разговоры обо всем и не о чем. Алинка, садистка такая, словно назло, усадила Глеба рядом со мной. Время от времени наши колени соприкасались, и перед глазами у меня все плыло, а сердце пропускало удар за ударом.
– Чего это ты так раскраснелась? – вдруг спросила подруга, и все присутствующие уставились на меня как на медицинском консилиуме. – Ты случайно не заболеваешь?
Антон аж подпрыгнул, забормотал:
– Алиночка, быстрей принеси Ксюше маску, пока она нас тут всех не закашляла.
– Чего? Ты не в себе, любимый? – проворковала Алина, подхватывая на руки подползшую к ней Сашулю. – Как Ксюха будет есть в этой твоей маске? Глазами?
Антон еще больше занервничал.
– Не знаю. Пусть как-нибудь аккуратно ложку подсовывает.
– Я не заболеваю! – воскликнула я, ужасно смущаясь, но Антон решительно поднялся из-за стола и с грозным видом убежал на кухню.
– Да уж! Щеки как алое знамя. И глазки как-то странно горят, – продолжила сокрушаться Алина, прикладывая ладонь к моему лбу. – Хотя вроде не горячая…
– Вот! – Антон вбежал обратно в комнату со здоровым тюбиком оксолиновой мази и пакетом ватных палочек. – Немедленно все мажемся, пока не подхватили инфекцию.
Гости одобрительно зашумели, а Антон начал пихать оксолинку в ноздри попавшейся под руку Даши. Малышке это не понравилось, и она попыталась цапнуть папку за палец.
– Ай! – взвизгнул Антон, чуть не выронив дочь на пол.
– Дай мне! – Глеб подхватил племянницу и забрал у Антона мазь.
Каких-то пару секунд – и он уже смазал одну детскую носопырку и деловито перешел к другой. Я невольно залюбовалась его уверенными, заботливыми движениями и в этот момент, кажется, окончательно и бесповоротно в него влюбилась.
Ажиотаж по поводу моего нездоровья медленно сошел на нет, прожорливые гости смолотили салат и жаркое, и Алина решила подавать чай. Сидеть рядом с Глебом было настолько мучительно, что я сразу вызвалась помогать подруге. Я стала собирать посуду и относить на кухню. Надеялась, что это простое занятие поможет мне восстановить душевное равновесие. Но нет, фигушки!
В один из рейдов по маршруту «Мойка-Стол» я неожиданно врезалась в Глеба на пороге гостиной. Он инстинктивно сгреб меня в объятья, не давая упасть. И все! Меня затопило горячим по самую крышечку.
– Извини, – шепнул Глеб, погладив меня по спине. – Совсем не смотрю, куда пру.
– Это ты меня извини, – пробормотала я, обмирая.
Он чуть отодвинулся и вдруг спросил:
– Ксюш, а ты не могла бы дать мне свой телефон?
Я чуть не завизжала от счастья. Оказывается, я ему тоже нравлюсь. Ну надо же! Тем не менее мне удалось взять себя в руки и ответить довольно спокойно.
– Конечно. Записывай: восемь, девятьсот тридцать восемь…
Он расплылся в улыбке.
– Нет-нет, ты не поняла. Мне нужен не номер, а твой мобильник. Мой разрядился, а мне нужно срочно написать одному приятелю по «Вотсапу». Алинка сказала, от тебя можно. У нее самой просто даже мобильного интернета нет.
Ах, как мне стало неловко за свои глупые надежды! Даже вежливой улыбки не удалось выдавить. Я молча сунула Глебу своей телефон и весь оставшийся вечер даже не смотрела в его сторону.
***
Меньше всего на свете мне хотелось бы сохнуть по брату подруги. Вот только вычеркнуть его из мыслей совершенно не получалось. Стоило только вечером лечь в постель и закрыть глаза, как память вытаскивала из сундука портрет Глеба и заботливо протирала тряпочкой. Он был чертовски хорош собой. Его синие, как весеннее небо, глаза в мечтах смотрели на меня призывно и многообещающе. А уж губы и подавно сводили с ума. Иногда фантазия окончательно разыгрывалась, и я представляла, как медленно-медленно расстегиваю на Глебе рубашку, а потом, стянув ее, скольжу губами по его груди.
В феврале я поняла, что так дальше продолжаться не может. Надо было что-то делать. Надо было подыскать себе кого-нибудь для здоровья. В двадцать два года уже глупо фантазировать о парне, с которым ничего не светит. Правда, урвать мужчину для чувственных радостей мне было совершенно негде. Я работала в колледже, социальным педагогом. Коллектив у нас собрался преимущественно семейный, а крутить романы со своими студентами для меня было абсолютно неприемлемо. Шарахаться по ночным клубам в поисках приключений я тоже не могла, в транспорте искать себе любовника – и подавно верх идиотизма.
В общем, просчитав варианты, я собрала в кулак всю свою решимость и зарегистрировалась на сайте знакомств. Получила за неделю четырнадцать фотографий мужских причиндалов. Прямо целая коллекция вышла. Разных цветов и размеров. А на свидание меня так никто и не позвал.
В день Святого Валентина, когда все вокруг целовались и обменивались открытками-сердечками, на меня напала хандра. Но я взяла себя в руки: удалилась с сайта знакомств и решила во что бы то ни стало охмурить кого-нибудь в реале. И случай подвернулся.
Студент нашего колледжа попытался слямзить из чужого подъезда чужой велосипед. А так как парень этот был сиротой, меня вместе с ним вызвали в полицию в качестве его законного представителя.
Следователь нам попался обаятельный. Высокий, плечистый и без обручального кольца. Пока он ответственно заполнял какие-то бумаги, а мой студент пытался слиться с местностью, я изо всех сил строила глазки всем присутствующим в кабинете мужчинам в форме. Их было трое. Один точно пал жертвой моего обаяния и даже догадался угостить меня чаем.
Наконец наш следователь оторвался от компьютера и, оглядев меня с ног до головы, сказал:
– Начнем с тебя. Диктуй свои имя и фамилию.
– Зачем? У вас же есть ксерокопия моего паспорта, – напомнила я.
– Продиктуй, пожалуйста, мне так удобней.
– Хорошо, – я закинула ногу на ногу, стараясь принять позу пообольстительней. – Ксения Елочкина.
– Сколько тебе полных лет?
– Двадцать два.
– Семейное положение?
Я облизнула губы и приосанилась.
– Не замужем.
Мне показалось, это прозвучало кокетливо и многообещающе, но следователь почему-то взглянул на меня с сочувствием, спросил:
– А чего таким грустным голосом отвечаешь? Не берет никто?
– Почему сразу – не берет? – оскорбилась я.
– Да не переживай ты так, – вклинился в нашу беседу тот полицейский, что угощал меня чаем. – Рано или поздно найдешь себе кого-нибудь. Гарантирую!
– Ага, – поддакнули ему двое других. – Ты, главное, не отчаивайся. Мужчины разных женщин любят, и на тебя охотник найдется…
У меня даже в глазах потемнело. На что, блин, они намекают? На то, что я так себе дамочка, на любителя?
В общем, не знаю, как мне удалось высидеть до конца тот допрос. Хотя, впрочем, усидчивости мне не занимать, отличное тому подтверждение – золотая медаль в школе и пятерочный диплом в универе. Мне бы к этой усидчивости еще умения не влюбляться в неподходящих парней, вот бы я зажила! Но вот чего нет, того нет. Я еще в школе умудрялась симпатизировать исключительно тем, кому до меня не было дела, а уж в студенческие годы, похоже, довела способность неудачно влюбляться до совершенства.
***
К марту месяцу нервы у меня были на пределе. Глеб снился мне почти каждую ночь. И вел он себя просто возмутительно нагло и раскованно. Не говоря ни слова, брат подруги вламывался в мою спальню и принимался срывать с меня одежду. Сначала в сторону летела моя пижама (с зайчиками), потом на пол отправлялись мои носки (с лисятами), а после к вороху белья добавлялись трусики (с ромашками). И хоть на эпизоде с трусиками меня обычно будил будильник, все равно было ужасно неудобно. Я даже раскошелилась на дорогое кружевное белье, чтобы по ночам не приходилось за себя краснеть, но мозг все равно продолжал крутить мне версию сна с ромашками и зайчиками.
Когда мы снова встретились с Глебом на посиделках у Алины, я явно была немножко не в себе от весеннего авитаминоза. В ушах бухало, язык заплетался. При взгляде на Глеба меня бросало то в жар, то в холод. В надежде справиться с неловкостью я выпила целых три бокала вина, хотя обычно мне и одного-то хватало за глаза. От красного полусухого все стало только хуже: захотелось нервно хохотать, пошло шутить и пересказывать всем присутствующим случаи с работы. Я с трудом держала себя в руках.
Постепенно скорость поедания гостями вкусняшек снизилась до критической, и Алина поспешила запустить развлекательную программу: включила музыку и достала настолки. И мне вдруг до чертиков захотелось оказаться в объятьях Глеба. Ощутить на талии его руки. Я отчего-то ужасно расхрабрилась, подошла к нему и довольно грубо хлопнула его по плечу.
– Потанцуем? Не?
Он слегка удивился, но отказываться не стал.
– Только на девочек не наступите, – предупредила заботливая мать Алина, показав на дочерей, посасывающих в углу гостиной одну сушку на двоих.
– Хорошо, – кивнула я и повисла на Глебе, будто сорвавшийся альпинист на скале.
– Кажется, кому-то лучше больше не наливать, – сказал он тоном заботливого папочки.
– О нет! – поспешила заверить я. – Я в норме. Могу даже четырехзначные числа перемножать. Вот спроси у меня что-нибудь, спроси!
– Какой город является столицей Австралии?
– Что? – Я даже ногу подвернула от неожиданности.
– Ты просила что-нибудь спросить…
– Нет, ты не понял. Я просила предложить мне два числа, я их перемножу, и ты увидишь, что у меня ни в одном глазу.
– Что-то мне сейчас не до математики, – пробормотал он, поглядывая на меня со странным выражением.
От него так чудесно пахло, что голова у меня окончательно перестала соображать. И почему-то вспомнилось, что сегодня мама уехала с ночевкой к подруге, и квартира у меня совершенно свободна. Вот только как заманить туда Глеба?
Он осторожно убрал с моего лица выбившуюся из прически прядь. Это мимолетное касание принесло невероятное удовольствие, мне отчаянно захотелось продолжения банкета.
– Тебе весело? – спросила я, решив, что терять уже нечего.
Он посмотрел по сторонам и чуть сморщился.
– Да не особо.
– А хочешь, пойдем ко мне?
– Зачем? – Его глаза округлились, словно я предложила ему что-то несусветное.
– Выпьем кофе, – промямлила я, ощущая, как тело деревенеет от волнения. – С печеньками.
– Нет, извини, – поспешно ответил он, отведя взгляд. – Я лучше домой поеду. У меня завтра важная деловая встреча…
Он выпустил меня из объятий и тут же пошел со всеми прощаться. А пьяная дура по имени Ксюша (ну то есть я) еще полчаса делала вид, что все нормально, дабы никто ничего не заподозрил. И только очутившись дома, я разревелась от стыда и разочарования.
Глава 2
Антон работает топ-менеджером в крупном банке, и у него профессиональная деформация. Он считает, что люди вокруг непроходимые идиоты, и им ни в коем случае нельзя доверять собственных детей. Он даже маме своей разрешает нянчиться с двойняшками исключительно под своим присмотром. И если бы Алинка не пилила его месяцами, на мой акт добровольного бэбиситтерства Антон тоже наложил бы вето.
А ведь я давний друг семьи. Я с первых дней после выписки Алины из роддома, приходила к ней помогать с мамскими хлопотами. Я умею все: наводить кашу, наигрывая Шопена на погремухах, менять подгузники на весу, кормить из бутылочки одного ребенка, уклоняясь от попыток другого выковырять мне глаз. А еще я так сильно привязалась к Дашке и Сашуле, что даже поставила на заставку телефона их фото.
Алина, кстати, ни чем не лучше своего мужа, хоть на словах его родительскую тревожность всячески осуждает. Она частенько звонит мне и кричит, как ненормальная: «Ксю, у Даши какое-то пятнышко. Я посмотрела в интернете, и, мне кажется, это скарлатина. Что мне делать? Вызвать скорую или самой поехать в больницу?» Обычно напугавшее ее пятно оказывается следом от одежды или мелким прыщиком, но подруга все равно еще дня три после его обнаружения меряет детям температуру и кипятит посуду.
Наверное, она такая мнительная, потому что пишет статьи для родительских журналов и сайтов. Ей, к несчастью, вечно достаются темы здоровья: «Конъюнктивит», «Коклюш», «Профилактика бронхита». Алина лезет в медицинские энциклопедии – и пошло-поехало… Даже в регистратуре детской поликлиники ее уже запомнили и встречают исключительно словами: «Ну и что вы, мамочка, в этот раз себе нагуглили?»
Хотя я, кажется, отвлеклась.
Сегодня я вызвалась помочь подруге, потому что она давно жаловалась, что из ее отношений с Антоном стремительно утекает романтика. (А как ей не утечь, когда у двойняшек то колики, то зубки режутся?) Мне очень хотелось, чтобы Алина хоть немного расслабилась и отдохнула. Вот я и предложила себя в качестве няни. Подруга с радостью согласилась, а Антон ну никак не хотел переключаться с роли чокнутого отца на роль пылкого любовника.
Первую эсэмэску от него я получила через пятнадцать минут после их с Алиной ухода.
«Как дела у девочек?»
«У нас все нормально, – поспешила успокоить я. – Сашка тоже проснулась, мы строим башню из кубиков».
На самом деле я гнусно врала. Строила только Дашка. Сашуля пыталась сестрицыну новостройку разбомбить мячиком, а я так вообще торчала перед зеркалом и с ужасом вглядывалась в свое отражение. Вот какого черта я напялила эту майку? А волосы? Почему они выглядят как гнездо скопы?
Самобичеванию я придавалась минут сорок, а потом меня накрыло. Нет! Пусть Глеб меня не хочет, но я не могу предстать перед ним в образе затюканной домохозяйки.
Я позвонила маме.
– Говори быстрей, – попросила она, шурша какими-то бумажками, – а то мы с заказчиком обсуждаем важные вопросы.
Заказчик был вот совсем не вовремя.
– Ты должна мне помочь, – проговорила я, лихорадочно подыскивая аргументацию для того, чтобы убедить маму прервать переговоры. – У меня тут проблемы… Такое дело прям… Двойняшки э… меня облили. Да, облили! Я абсолютно мокрая и замерзла. Ты же не хочешь, чтобы у твоей дочери случилось воспаление легких?
Мама украдкой вздохнула.
– Ксюша, чего тебе от меня надо? Говори, как есть.
– Я хочу, чтобы ты принесла мне новую одежду.
– Хорошо, сейчас подберу тебе что-нибудь.
– Нет-нет! Мне не надо что-нибудь! – закричала я, испугавшись, что мама притащит какой-нибудь потертый халат и трико. – Принеси мне, пожалуйста, синие джинсы и розовую блузку. Ну ту, с блестками.
– Ты уверена? – В голосе мамы послышалось недоумение. – Зачем тебе блестки, ты же не на дискотеке?
Я даже испугалась немного, что она откажется прийти мне на помощь, потому затараторила как ненормальная:
– Их Даша любит. Они ее так успокаивают, так успокаивают! Дети ведь обожают все яркое и блестящее.
– Ладно, – прониклась мама. – Только подожди пару минут, я договорюсь с заказчиком о небольшом перерыве.
Я положила телефон на комод и ринулась в ванную: к приходу мамы нужно было выглядеть мокрой курицей. Двойняшки с радостью оставили стройку и поползли за мной. На их лицах читалось счастливое предвкушение. Я сунула детям пару тюбиков зубной пасты и какую-то щетку, велела:
– Сидите тихо! Ничего не трогайте.
Они сделали хитрые лица, но я ничего не заподозрила. Недолго думая, стянула штаны и майку и сунула голову под кран. Несколько минут ушло на то, чтобы намочить и намылить волосы, после чего я обернулась убедиться, что с детьми все нормально.
Девочки сидели на полу и развозюкивали по нему какую-то синюю жидкость.
– Что это? – Я ринулась к ним, но поскользнулась и, взмахнув руками, рухнула на пол. Само собой по пути не забыла приложиться головой о стиральную машину. Бам! Звук получился довольно странным, и девочки вытаращили на меня глаза.
Я кое-как отлепила себя от пола и, отогнав кружащиеся перед глазами звездочки, строго спросила:
– Девочки, вы зачем хулиганите?
Сашка что-то агукнала и попыталась облизнуть смоченный в синее палец.
– Нет! – заорала я и бросилась к ней с проворностью бизона.
Хрусь! В колене, встретившемся с ящиком для белья, появились весьма неприятные ощущения. Впрочем, они меня не остановили. Я проворно подхватила на руки Сашку и сунула ее руку под кран. При этом не сводила глаз с Даши. Та отвлеклась от синей жидкости, но выудила из корзины для белья грязный носок.
– Даша, нет! – завопила я, но девочка проворно затолкала его краешек в рот.
– Даша! – я торопливо обтерла Сашкину руку полотенцем и ринулась к ее сестрице. Вот только лужа никуда не делась, и мои ноги снова поехали в сторону.
– А-а-а! – заорала я и замахала Сашкой как шестом. Это помогло! Мне удалось удержать равновесие и не упасть. Саша захихикала.
– Так, девочки, немедленно прекратите шалить! – я отобрала у Дашки носок и высадила малышек в коридор. Они дружно и звонко заревели. Но мне это было на руку: захваченные эмоциями двойняшки почти не представляли опасности.
Я с недоумением оглядела пол ванной комнаты и почти сразу поняла, что произошло. Синяя жидкость оказалась кондиционером для белья. Видимо, Алина не закрыла бутылку после стирки, а девочки ее опрокинули. Что же, в ситуации есть свои плюсы: теперь квартира пропахла альпийской свежестью. Чертыхнувшись, я кое-как вытерла пол своими штанами, после чего выполоскала их в ванной.
– А сейчас мне надо сполоснуть волосы! – проворковала я, оглядываясь.
Девочек в коридоре не было. Сердце у меня моментально улетело в пятки.
– Даша! Саша! – Я выскочила из ванной как ошпаренная.
Далеко девочки не уползли. Только до прихожей. Там они обнаружили старые Антоновы ботинки и решили устроить дружескую дегустацию.
– Дамы, нет! Не надо этого делать! – Я вырвала у девочек башмаки и запулила их в угол. – Я так понимаю, аппетит вы уже нагуляли. Но, милые леди, до того, как мы приступим к трапезе, дайте Мэри Поппинс привести себя в божеский вид.
Мы вернулись в ванную, и я тщательно проверила закрытость всех бутылочек, до которых девчонки могли дотянуться.
– А теперь, если не возражаете… – Я снова сунула голову под кран.
Через две минуты мои волосы избавились от мыльной шапки и… Забили сток ванной. Ох, ну почему неудачи буквально преследуют меня?
Я вытерла волосы майкой, после чего, повизгивая, натянула на себя мокрую изжамканную одежду. Девчонки наблюдали за мной с большим интересом.
– Не скучаем? – Я подмигнула Дашке и огляделась в поисках предмета, которым можно поковырять в сливном отверстии. Ничего подходящего на глаза не попадалось. Ладно, будем импровизировать!
Я надрала туалетной бумаги и, свернув ее в трубочку, стала ковырять в смыве. Усилия почти сразу увенчались грандиозным успехом: вместе с моими волосами из отверстия вытащился еще какой-то клок. Какая гадость! Меня сейчас стошнит! От ужаса я выронила свою находку на край ванной и зажала рот рукой. В этот момент в дверь позвонили. Как же вовремя! Хотя зря я жалуюсь. Хорошо, что мама пришла сразу, а не забыла обо мне часа на полтора, увлекшись обсуждением рабочих вопросов.
– Девочки, не безобразничаем! – буркнула я и бросилась в прихожую отпирать дверь.
Вот только перед нею стояла не мама. Перед ней стоял Глеб. От ужаса я даже лишилась дара речи.
– Привет! – При виде меня Глеб почему-то смутился. – У вас все нормально?
Я смотрела на него, шевелила губами, но не могла издать ни звука.
– А где Алина? – Не дождавшись ответа, Глеб вошел в прихожую и, поставив на пол огромный пакет, стал стягивать куртку. – Где Антон?
Я украдкой глянула на себя в зеркало. Мои спутанные после мытья волосы походили на перекати-поле, а намокшая майка стала почти прозрачной. Захотелось грязно выругаться, но вместо этого я прикрыла грудь руками.
– Что у вас происходит вообще? – с нарастающим волнением спросил Глеб. – Почему ты вся мокрая?
В прихожую выползли девочки и заулыбались любимому дяде.
– Привет, красавицы! – засиял он в ответ. – Погодите, сейчас я потискаю вас от души, только руки вымою.
Он шагнул к ванной, и дар речи ко мне наконец вернулся.
– Нет! – заорала я на весь дом. – Не надо!
– Что? – Глеб одарил меня таким взглядом, что стало ясно: он считает меня неуравновешенной личностью, которую и близко не стоит подпускать к детям.
– Туда нельзя! – уже спокойней сказала я. – Там ремонт. Вымой руки в кухне, пожалуйста.
– Хорошо!
Он почти на минуту скрылся в кухне, а я попыталась разгладить мокрую одежду. Усилия оказались совершенно тщетными.
– Где моя сестра? – вернувшись, спросил Глеб и легко подхватил на руки обеих девчонок сразу.
– В кино, – буркнула я, снова прикрывая просвечивающую грудь. – Потом объясню все, а пока побудь немного с девочками, пожалуйста. Мне надо закончить одно дело.
Он ушел в гостиную, а я ринулась в ванную, чтобы избавиться от тошнотворной находки. Сердце бухало в ушах, а руки слегка тряслись.
Почему Глеб приехал раньше? Я же просто чучело сейчас, ужас на крыльях ночи. А еще Алинка, кажется, не сказала ему о моем присутствии, так что Глеб точно решит, что это я подстроила нашу встречу. И, конечно, совсем перестанет меня уважать.
Я подошла к ванной и замерла. Того клока, что мне удалось выудить из стока на бортике не было. Но как? Куда он мог деться? Я упала на колени и стала шарить у ближайшего шкафчика и под ковриком. Где этот чертов клок волос? Он же не мог просто испариться.
А потом меня пронзила ужасная догадка. Девочки его съели! Сейчас у них случится заворот кишок, а меня увезут в тюрьму за жестокое обращение с детьми. Я почти хлопнулась в обморок, почти смирилась с тем, что Антон разделает меня на суповой набор, а потом заметила тот самый клок за стиральной машинкой. Видимо, малышки им заинтересовались, но съесть не успели.
Фух! У меня даже настроение немного поднялось. Я быстро смыла находку в унитаз и попыталась привести себя в порядок. Расчесала волосы пальцами и немного просушила одежду феном. Грудь просвечивать перестала, но майка и штаны все равно выглядели ужасно.
В дверь постучали.
– Ай! – от неожиданности я чуть не грохнула дорогущий Алинкин фен об пол.
– Ксюша, твоя мама принесла тебе новую одежду.
– Ну наконец-то! – Я тут же распахнула дверь в ванную и даже приосанилась полная надежд и предвкушения.
Глеб хмыкнул и протянул мне какой-то сверток.
– Спасибо!
– А что случилось? – На его лице отразилось нетерпеливое любопытство.
– Мы с девочками немного поиграли с водой, – вдохновенно соврала я. – Понимаешь, детей надо развивать, а вода она к тому же очень благотворно влияет на нервную систему…
– А-а! Понятно, – пробормотал Глеб, хотя по лицу было видно, что он по-прежнему ничего не понимает.
– Извини, мне надо переодеться, – буркнула я и под таким уважительным предлогом захлопнула дверь.
Я не знаю, как меня слушала мама, но принесла она совсем не то, что я попросила. Вместо джинсов я получила легинсы, вместо блузки с блестками – футболку с карманом на животе, делающим меня немножко беременной. Тем не менее даже эти вещи выглядели лучше, чем то, что на мне было надето. Скрепя сердце, я переоделась и взгромоздила старую одежду на полотенцесушитель.
– Сашуля, не надо его облизывать, пожалуйста! – услышала я, когда вывалилась из ванной.
