Голова у меня очень сильно болела и кружилась, и поэтому, естественно, никаких положительных эмоций я не испытывала. Глаз открывать не хотелось категорически, а мой мозг просто отказывался принимать происходящее. Как будто это происходит и не со мной вовсе…

А мужчина, закончив свои дела, поцеловал меня в лоб и накрыл каким-то покрывалом.

Я была в ступоре: поцеловать в лоб для Виктора – это слишком по-домашнему, он меня никогда так не целовал.

Я прислушалась – вокруг звуки ночной природы. Я слышала стрекот кузнечиков, треск костра, где-то далеко ухнула сова…

В голову начали приходить мысли, что я – в лесу, именно в лесу или рядом с ним.

Попробовала пошевелить руками и поняла, что они связаны. Разлепив глаза, я увидела звёздное небо над головой и летящие светлячками искры от костра в небо.

Где я? В лесу?

Виктор меня привёз в лес…

Зачем?

Комок паники подступил к горлу. В голове стали возникать картинки одна страшнее другой, сопровождаемые вопросами: «Зачем он меня связал тогда? Что он задумал? Зачем меня вообще было связывать, если я была без сознания? Это что, был такой прощальный секс, и он решил меня оставить умирать в лесу? Ну да, чтобы со мной не разводиться…».

Хотя…

Интересная позиция и решение проблемы…

Но что он будет объяснять моей подруге по поводу, где я делась. Или Виктор придумает душещипательную историю, как я потерялась или бросила его на произвол судьбы, а он страдает теперь один, от неизвестности?

От напряжения и мыслей голова стала болеть ещё сильнее. Видно, у меня сотрясение мозга, но то, что я явно не в больнице и – барабанная дробь! – не в морге – это уже хорошая новость!

Запах сена щекотал мне нос, и я поняла, что лежу на подстилке из сухой травы.

Зачем он меня на сено положил? Где я нахожусь?

Мысли путались, от ужаса я уже не понимала, что происходит. Страх подкатывал к горлу, а в голове билась одна мысль: «Главное – выжить!».

Рядом, не очень далеко от меня – это я отчётливо услышала – заржала лошадь.

Стоп!

А лошадь откуда? Меня что, похитили?

Я с трудом повернула голову на бок и приподнялась на руке, чтобы оглядеться вокруг и понять, что происходит, и где я.

Я лежала достаточно высоко над землёй, перед глазами у меня были какие-то деревянные доски, вроде как низкая изгородь. Значит – догадалась я – лежу на какой-то телеге с сеном…

Глава 1

Рядом, недалеко горел костёр, и возле него на корточках сидел крупный красивый мужчина с короткой бородой, с длинными волосами и большими руками. Он был как-то интересно одет в старинные славянские одежды – на нём была рубашка-косоворотка, подвязанная поясом, тёмные широкие штаны и сапоги.

Первая мысль, которая возникла у меня в голове – у меня галлюцинации от удара головой, вторая – я нахожусь в какой-то секте, а третья – Виктор, скорее всего, продал меня в сексуальное рабство.

Пот выступил на лбу, и я подумала: «Значит, сейчас со мной был этот мужчина, а не мой муж, потому что Виктора я и близко не вижу. А так же не слышу, чтобы где-то работала машина или какой-то транспорт отъезжал от этого места…», – меня кинуло в жар от данной мысли.

По спине пробежали мурашки, и тело сковала паническая атака. Я попробовала пошевелиться, и подо мной скрипнула телега.

Мужчина поднялся от костра и направился в мою сторону.

Я в ужасе смотрела на то, как он приближается, и моё тело стало потряхивать мелкой противной дрожью. Я даже пыталась отодвинуться от края телеги, но со связанными руками у меня не получилось этого сделать.

А мужчина наклонился, посмотрел на меня, погладил по голове и сказал:

– Ну, как ты? Тебе лучше? Воды дать попить?

Я мотнула головой утвердительно, потому что боялась произнести хоть слово, да и в горле реально пересохло от страха.

Он поднёс глиняную кружку к моему рту, и я выпила воду большими глотками.

– Спи, Лада. Мишутка и Лиза спят на сене, я им постелил возле костра. С ними всё в порядке. И тебе нужно поспать и набраться сил. Скоро будем дома.

Он поправил покрывало и снова погладил меня по голове.

Какой Мишутка? Какая Лиза? Кто они?

Почему я здесь?

Голова раскалывалась от мыслей, и каждое движение головы отдавалась болью в висках. Сейчас бы таблеточку парацетамола не помешало, но просить её у этого странного мужчины я не буду. Я слышала, как он ходит возле телеги и подкидывает дрова в костёр.

Мои руки были связаны спереди, я их тихонько подтянула к себе и попыталась зубами развязать верёвки, но у меня ничего не получилось. Погрызла их, но верёвки были жёсткими и не поддавались.

Была ещё одна проблема: если я начинала шевелиться в телеге, то она предательски поскрипывала, и мужчина подходил к ней, как бы проверяя меня. Я хотела дождаться, когда он уснёт, чтобы попробовать выбраться из телеги, но он не ложился долго, и мои глаза сами собой закрылись от усталости – я провалилась в сон…

* * *

Сон вернул меня домой, в тот день, когда всё и произошло…

Как всегда – классика жанра! – вернулась домой раньше обычного. Поднялась по лестнице, открыла ключом дверь в квартиру и увидела женские туфли на шпильке у себя в прихожей.

В сердце кольнуло от нехорошего предчувствия…

Я быстрым шагом прошла в нашу спальню и замерла на входе. Мой муж кувыркался с девицей, которая стонала под ним и царапала ему спину. Я задохнулась от злости и кинула в мужа свою сумку.

Он вздрогнул от неожиданности и повернул голову в мою сторону, а девица, увидев меня, вскочила и спряталась за мужа.

– Да как ты мог! – закричала я.

– Успокойся, Марина! Нам нужно поговорить! – забормотал Виктор, отводя от меня взгляд.

– О чём?!

Муж поднялся с кровати, накинул халат на плечи и подошёл ко мне.

Я начала его бить кулаками в грудь с такой силой, которой и сама от себя не ожидала. В этот момент не успела заметить его руку, но удар по лицу был очень сильный. От пощёчины в глазах всё поплыло, в ушах зазвенело, но я осталась стоять на ногах.

Виктор схватил меня за руку выше локтя и потащил меня на кухню.

– Я сказал: успокойся! – прошипел он мне в лицо.

Левая сторона лица горела, слёзы из глаз лились ручьём, а Виктор, с силой посадив меня на стул возле стола, взял меня за подбородок и сказал:

– Что ты хочешь? Развод? Ничего не выйдет, детка. Ты будешь хорошей девочкой, соберёшь свои вещички и почешешь на дачку к родителям. Поняла меня?

– Это – мой дом, и ты не посмеешь меня выгнать! – не сдавалась я, несмотря на побои. – Подонок! Свинья! Урод!

Виктор ударил меня по лицу снова, и от боли у меня наступило какое-то оцепенение. Из носа брызнула кровь, я подскочила и кинулась к двери. Было одно желание – убежать на улицу, подальше от него.

Виктор рванул за мной, крича при этом:

– Вернись, я сказал! Сука!

Я выбежала из квартиры и кинулась вниз по лестницы, но Виктор, догнав меня, схватил сзади за куртку и дёрнул на себя. Вырываясь, я выскользнула из не застёгнутой куртки, но споткнулась и полетела вниз, даже не сумев выставить перед собой руки. Я ударилась о ступени грудью и головой, и сознание моё отключилось.

Дальше не помню ничего…

Глава 2

Я резко проснулась и сразу же поняла, что окружающее меня сейчас – это вовсе не сон, и я лежу вот тут на телеге, а рядом со мной ходит этот большой мужик.

В голове после сна прояснилось, и я стала думать, как мне от него сбежать.

Понять бы ещё: в какую сторону мне бежать, и далеко ли до города.

Тут я услышала ржание и подумала, что можно же украсть лошадь и на ней сбежать. Я, правда, не умею, но жить захочешь – не так раскорячишься.

Но…

Нужно ещё от верёвок как-то избавиться. Руки уже серьёзно отекли, и очень хотелось в туалет.

Я подняла голову, чтобы оглядеться, кто чем занимается, да и оценить обстановку вокруг.

Мужик поил из деревянного ведра коня – или лошадь, я в этом плохо разбираюсь – рядом паслось ещё одно животное. Значит – лошадей две, это уже напрягает. Получается, что убежать верхом мне будет проблематично – мужик явно умеет ездить на лошади, в отличие от меня. Возле костра я увидела девчушку со светлыми косами, лет 11—12 – она мешала что-то в котелке. Недалеко от костра сидел на покрывале маленький светловолосый мальчик и играл с какой-то деревянной игрушкой, похожей на коняшку.

Мои наблюдения прервала волна боли, которая внезапно накатила на меня. У меня болело всё: спина, руки, ноги – было ощущение, что меня били палками не один день.

Я села в телеге – нет смысла притворяться спящей. Нужно узнать, что этот мужик от меня хочет и какой выкуп потребует, если что – продам дачу родителей и поживу в квартире подруги.

Девчонка, увидев меня, сидящую в телеге, тут же повернула голову в мою сторону, посмотрела на меня и улыбнулась.

– Лада! Какая радость! Как хорошо, что ты проснулась, я уже подумала, что тебе совсем плохо. Ты спала вчера весь день после того, как упала с чердака. Помнишь?

Я помотала головой…

С какого чердака? Почему я Лада? Кто эта девочка?

– Я хочу в туалет. Развяжите меня, – попросила я, откладывая все остальные вопросы на потом.

Девчонка повернулась и посмотрела на мужчину.

– Я развяжу тебя, если дурить не будешь, – как бы отвечая на взгляд девчонки, сказал мужик.

– Хорошо. Обещаю, – согласилась я, не понимая его слов про «дурить не будешь».

Мужик подошёл ко мне, достал нож и разрезал верёвки на руках.

Я потёрла запястье и попробовала перегнуться, чтобы слезть с телеги. Но бородатый подхватил меня на руки и, сняв с телеги, поставил на землю.

Я тут же отшатнулась от него, и он меня отпустил, сказав при этом:

– Далеко не ходи. Это не наш лес, и я его плохо знаю. Нарвёшься на медведя или волка – отбить тебя могу и не успеть.

Какой медведь! Что он несёт!

Я посмотрела на телегу, там стоял сундук и какие-то узлы. Возле телеги тоже были сложены узлы, один на один.

Я обошла телегу и пошла к деревьям, не удаляясь далеко от нашего странного лагеря…

Перед тем, как сделать свои немудрёные дела, я обратила внимание на то, как странно я одета: на мне было длинное платье и какой-то фартук, который одевался через голову; нижнего белья нет, и на телеге я его не заметила.

Значит, этот урод вчера переодел меня, снял трусы и куда-то их дел…

Ладно, не умру без них.

Я прислушалась и не услышала звуков города, а ещё…

Лето! Вокруг стояло лето!

Как сейчас может быть лето?

Ведь когда я упала – была осень!

Нет, я не могла так долго в коме пролежать, и кто бы за мной так долго ухаживал?

Где врачи, где больница, и потом – кто эти люди?

Где я нахожусь, и где Виктор, мой муж, в конце концов?

Я же не сошла с ума, посмотрев вокруг, вроде понимаю, что вокруг – лес, меня зовут Марина, мне 38 лет, а может…

Какой сейчас год?

И тут меня озарило – наркотики!

Они, видимо, мне дают какую-то траву или колют наркотики. Я посмотрела на локти, уколов нет, значит, всё-таки чем-то поят меня, каким-то снадобьем.

«Не дури!», – этот мужик сказал.

Так…

Нужно быть осторожнее, видно, из-за того, что я проспала два дня, из меня выветрилась эта дурь. Это хорошо, но непонятно: он же меня вчера поил, но на меня ничего не подействовало.

Странно…

Ладно. Сбегать в лесу нет смысла, посмотрим, куда мы на этой колымаге приедем…

Я вышла из леса к лагерю, подошла к костру и села на пенёк рядом с девчонкой.

– Мишутка к тебе просился, Лада. Весь день вчера маму звал. А ты спала и не слышала, – сказала девчонка.

Маму! Это мой ребёнок? Откуда? У меня нет детей!

Они меня с ума решила свести!

«Спокойно, Марина! Не показывай им своих чувств – пусть они думают, что ты та же, прежняя! Если они что-то заподозрят, то силой дадут наркотики, и ты совсем забудешь кто ты…», – подумала со страхом.

Девчонка подхватила мальчика и принесла мне. Ребёнок обнял меня и уткнулся носом в грудь. Ребёнок – ему где-то два года – меня узнаёт, и это тоже странно…

Может отняли у кого-то ребёнка и мне подсунули?

Ладно, ребёнка не обижали, когда я спала – уже хорошо. Хотя мужик всё-таки воспользовался мной, пока я в отключке была. Ну да, здесь же нет больше женщин – только я и девчонка. Как хочется помыться после этого мужика!

– Лиза! Еда скоро будет готова? А то нам пора уже ехать! – ага, а вот и он проявился.

– Да! Сейчас всем наложу!

Лиза ловко разложила кашу по мискам, раздала мне и мужику, сама села на покрывала, забрала у меня с рук мальчика и начала его кормить.

– Лада, ешь! Ты уже несколько дней не ела! Вон как похудела! Мишутку я покормлю, – сказала мне девочка.

Я попробовала кашу, и у меня заурчал живот. Каша была вкусная. Тем более, если придётся бежать, то лучше это делать на сытый желудок.

Мужик быстро съел кашу и стал запрягать одну из лошадей в телегу. Потом, ловко закинув узлы на повозку и посадив туда Мишутку, посмотрел на меня и сказал:

– Если ты будешь спать, то могу забрать мальчишку к себе!

Вот эта забота! С чего бы вдруг?

– Мне он не мешает, – ответила я и спросила. – Как долго нам ехать?

– Вечером будем на месте.

Я пошла к повозке, где этот мужик подхватил меня – чего я не ожидала – и посадил в телегу. Спереди пристроилась Лиза, и мы двинулись в путь.

Глава 3

– Лиза, а что со мной случилось? Я ничего не помню, – спросила я у девочки, когда поняла, что за шумом, что издавала наша телега при езде, мужик, который ехал впереди верхом на второй лошади, нас не услышит.

– Ой, Лада! Я думала, что ты не выживешь. Тебя ж очень сильно избил твой муж.

– Виктор?

– Какой Виктор? Малхор! Он тебя всегда бил. Я его очень сильно боялась! А в этот раз он прямо на рынке тебя избил! Ты что, не помнишь?

Я отрицательно покачала головой.

Какой рынок? Какой Малхор? Кто это такой?

Я опять ничего не понимала…

А девочка продолжила:

– Никита… – она показала головой на всадника. – Помог тебе корзинку поднять на телегу. А Малхор – как это увидел – как с цепи сорвался. Давай бить тебя прямо при всех возле телеги, да ещё и ногами. Никита увидел, подошёл и врезал ему. Кто ж знал, что этот Малхор пролежит без сознания и помрёт через неделю. Как я радовалась за тебя! Такой дом тебе достался, хозяйство, и ты – вдова! Староста позавидовал на твой дом! Малхор, хоть и плохой был человек, но рукастый мужик! Всё в дом тащил… Не помнишь? Ладно, может, ты память потеряла после падения с чердака?

– А как я на чердаке оказалась? И что мы делаем тут, раз я вдова и у меня дом большой? Где этот дом?

– Ой, Лада! Видно, это от горя у тебя плохо с головой. Староста решил силой тебя замуж за Никиту отдать. Никита пришёл к старосте свататься и пообещал твой дом оставить ему! Как ты плакала, горемыка! Как ты уговаривала старосту так не поступать с тобой! Мне тебя было очень жалко! Ты такая красивая, молодая, только вдовой стала, и – опять замуж! Да за кого? У него ж кулачища – во! – тут Лиза показала на две свои руки.

Да я и сама уже ощутила силу Никиты – он меня как пушинку на телегу закинул.

А девочка, посмотрев в спину мужика, продолжила чуть тише:

– Он, конечно, завидный жених! Все наши по нему вздыхают! Одно слово – кузнец. Но зачем тебе – вдове, только освободилась от мужа! – опять замуж! Ты ж могла теперь жить как хочешь, и никто слова тебе не сказал бы. Тяжело без мужика, но не такой красивой вдове. Нашла бы, кто тебе смог помочь! А тут… Как пришли они со старостой в дом к тебе – ты сказала, что не бывать этой свадьбе! Если силой тебя женит староста, то ты и дитя зарежешь и дом сожжёшь вместе с собой. Схватила головню из печки, и – на чердак. Никита кинулся за тобой и там пытался тебя поймать, но ты оступилась и упала в незагороженный проём над сенями. Пока была без чувств, староста тебя замуж отдал – печать на руку сам поставил. Мне велел за тебя отвечать. Никого кроме меня нет у тебя, я одна – твоя сестра – и осталась…

Тут моя новоявленная сестра примолкла, а я подумала: «Вот дела… Моя сестра? Какая сестра?», – я смотрела на Лизу и не понимала: это сон, или я так с ума схожу. – «Как же складно всё придумано, это ж кто у нас тут фантазёр такой?»…

– Что было дальше? – спросила я, хотя у меня уже опять голова начинала болеть от всего этого.

– Как отдали тебя замуж – староста слова прочитал над тобой. А я плакала и думала, что ты тоже, как и Малхор, умрёшь – ведь ты была без сознания. А жёнки старосты вещи наши с тобой в узлы повязали и в телегу покидали. Мишутку вывели и сказали на меня, что езжай, мол, ты должна быть с сестрой.

Это была какая-то фантастика. Помню, смотрела фильм: «Холоп», так там отец парню устроил жизнь в деревне на исправление, как будто он в прошлое перенёсся. Мы ещё с мужем смеялись, что это – крутой бизнес-проект.

Только…

На меня Виктор вряд ли бы такие деньги тратил, и для чего ему это?

Я ехала и молчала. В голове была каша от всего услышанного, но анализировать голова ничего не хотела. И как только я начинала переваривать слова Лизки – она начинала болеть ещё сильнее.

Так я сидела и рассматривала своего нового мужа, который ехал впереди на коне, потом мне надоело на него смотреть, и я просто глазела по сторонам, осматривая достопримечательности, так сказать, но кроме бесконечных деревьев – ничего не было. Вдоль дороги не было видно даже электрических проводов и столбов.

– Прости меня, Лада. Я не могла ничего сделать! Меня никто не слушал. Он уже застолбил за собой право быть твоим мужем. Ночью взял тебя, пока ты была во сне. Теперь твоё согласие и его право на тебя никак не оспорить, – виновато объяснила якобы «моя сестра».

Да, это я помнила. Как он «застолбил» своё право!

Я со злостью посмотрела в спину этому мужику. Маньяк какой-то!

Что за средневековье такое! Какое у него на меня право?

Как вообще можно изнасиловать человека и считать его своей женой?

– Это мы ещё посмотрим! – вырвалось у меня.

– Ничего не выйдет, Лада! Они тебе на запястье уже клеймо поставили!

Я посмотрела на запястье – действительно, там стояло клеймо. А вот на другом запястье клеймо тоже было, но перечёркнутое, как будто стёртое.

– А это что? – я показала Лизе на зачёркнутое клеймо.

– Видно, совсем тебе плохо было, Лада! Ты же сама перечеркнула клеймо на сожжении мужа. Вдова берёт палку из костра мужа и прикладывает себе на руку. Только так муж может отпустить тебя из своей жизни. Ваша семья сгорает вместе с ним, и ты становишься свободной.

Это уже вообще какой-то ужас!

Ещё и клеймо мне поставили. Что за игры идиотские?

Клеймо, наряды, порядки какие-то странные…

Посмотрела на руки – руки вроде мои, только маникюра нет…

Не иначе, как меня продали куда-то в захолустье, в рабство, в какую-то секту. Было ж в новостях про каких-то сектантов, там целые посёлки в лесах есть, и люди квартиры свои продавали, чтобы к ним попасть, и уходили туда жить, отказавшись от всего мирского. Наверное, и мой драгоценный муж от меня таким образом избавился.

Хотя…

Не убил, не покалечил – и то хорошо. А то сидела бы сейчас овощем в инвалидном кресле, и наследство всё мужу бы досталось. У меня мурашки по спине побежали от мыслей, что пришли в мою шальную голову.

Странно то, что я не помню большой промежуток своей жизни. Где была и что делала все эти дни?

Вернее – с осени до сегодняшнего дня, а сегодня у нас – начало лета, судя по погоде и природе.

Глава 4

Закат мы провожали, пока ехали по полю. Я плохо разбиралась по росткам на поле, что это растёт: пшеница или рожь. Но поле мне показалось бесконечным.

Если есть поле – значит, и посёлок недалеко. Наконец-то мы скоро будем среди людей, и этот маскарад закончится.

Мальчик спал у меня на руках, он вообще старался не отходить от меня.

Я так мечтала о ребёнке – долго и мучительно. Не раз просила мужа взять из детского дома малыша, но он был против этого, говорил, что сами родим. Сколько слёз, лечения, даже, послушав бабок, в храм ездила, и ничего не помогало. А теперь эти люди говорят, что это – мой ребёнок.

Я рассматривала его: он был светловолосый, большие карие глаза с большими ресницами и ямочки на щёчках. Он бы был красивой девочкой. Такое лицо – для девочки мечта, а тут мальчишка.

Я нюхала его макушку, он там вкусно пах каким-то сладким молоком – или это сено так на меня влияло? – к вечеру стало холодать, и я завернула малыша в покрывало.

Где же мама твоя, малыш? Как женщина могла отдать такого маленького на съёмки?

А вдруг у меня с крышей не всё нормально? Вдруг он упал бы с телеги и покалечился?

Как-то странно…

Никаких квадрокоптеров для съёмок, и такая большая территория задействована…

Не пойму: зачем столько денег вложено, и для чего это сделано?

Пока одни вопросы и ни одного ответа…

После очередного холма в долине я увидела огни деревни. В домах светились огоньки, и мы к ним приближались. На душе стало радостней – скоро я увижу людей.

Как мне надоело трястись в этой телеге, и когда уже это закончится?

Но когда мы подъехали к деревне, и я увидела, что это не фонари, а факелы, то с грустью подумала, что театр продолжается, и нормально помыться и сходить в туалет, видимо, не удастся.

Мы подъехали к крайнему тёмному дому, он был как бы на холме, и остановились.

* * *

Кузнец, спрыгнув с лошади, прошёл вперёд, открыл нам ворота и завёл телегу во двор.

– Заходи, хозяйка! Теперь – это твой дом, – сказал он мне и открыл дверь в дом.

Я вылезла из телеги и пошла в дом вслед за кузнецом. Он зажёг факел каким-то камнем – я так и не поняла, как он это сделал – и осветил большую комнату этого деревенского дома.

На полу лежал самотканый длинный ковёр. Справа была большая печь – я такую видела в деревне – слева был стол с лавками, и возле него стоял буфет с посудой. Над столом висел образ богородицы с лампадкой.

Кузнец зажёг лампу, которая висела на цепях посреди потолка, и поставил факел возле печи в специальную подставку.

– Дрова для печи сейчас принесу. Справитесь сами затопить печь? – спросил он.

– Справимся, батюшка. Где мне спать с Мишуткой? – спросила Лизка за спиной.

– Пока – на печке устроишься, а завтра – разберёмся, – ответил кузнец.

Лизка передала ему Мишутку, чтобы он положил его на печку, и стала суетиться возле печки. Я же стояла посреди дома и не могла поверить, что это – не конец, и дурацкое представление продолжается.

Я подошла к столу – там стояла крынка молока и хлеб, накрытые рушником – села на лавку и впала в ступор.

Этого не может быть, что это? Это мне что, испытание?

– Лиза, а город далеко? – спросила я.

– Далеко, Лада! Здесь в основном одни деревни! Но раз в месяц мы ездим туда, если есть что продать. Я думаю, что Никита часто туда ездит, он же кузнец! Он – как и староста – многое может себе позволить. Эта деревня больше нашей – здесь и мельница, и кузня – и на рынок мы сюда приезжаем, так что, тебе повезло. Жены у Никиты нет – ты одна здесь хозяйка!

– Так я ж вроде его жена и есть! – не поняла я.

– Правильно, но ты забыла, что Малхор имел ещё и старшую, да зашиб её, вот тогда ты и стала старшей женой. А так она тобой помыкала.

Мамочки, куда я попала?

Средневековье какое-то! Многожёнство!

Только этого мне не хватало…

Это уже даже на кино не смахивает.

Ладно, главное – узнать в какой стороне город и доехать до него, там уже – в полицию, и всё это закончится.

Лиза суетилась вокруг печки и как-то для такой маленькой девочки очень ловко со всем управлялась. Мне даже стыдно стало за своё бездействие.

– Давай я тебе помогу! Лиза, говори, что делать. Что ты сама всё суетишься.

– Так я – привычная. Нужно поесть хозяину приготовить, а то если кулаком своим стукнет – так нас тоже спалят на огне погребальном.

Я хмыкнула – пусть попробует только тронуть. Чем-нибудь как огрею – мало не покажется. Потом «заяву» в полицию накатаю, будет знать, как в образ входить.

Лиза ловко поставила чугунок на огонь, показала на корзину с картошкой, и я села её чистить. В этот момент в дом вошёл кузнец, положил на стол что-то завёрнутое в полотенце и поставил ведро воды.

Я развернула тряпицу и увидела солёное сало. Так это праздник уже. Сейчас мы его и пожарим с лучком.

Я покидала картошку в кипящий чугунок. Лиза же поставила в другом чугунке варить яйца, и обе посудины задвинула подальше в печь. За печкой я нашла на стене лук, уже засохший. Ну ладно, сойдёт, а завтра посмотрим все запасы кузнеца, раз он решил сделать меня хозяйкой. Попляшет теперь муженёк…

Через час у нас с Лизой был накрыт стол. На столе стоял чугунок с картошкой, которая сверху была засыпана шкварками сала и жареным луком.

– Я ещё такого не пробовала, но пахнет вкусно. Где ты такому научилась, Лада? – спросила Лиза.

– А чему тут учиться? Картошка, сало, лук… Что тут такого? – удивилась я.

В этот момент в комнату зашёл кузнец.

– Садись к столу, батюшка, – предложила Лиза и отошла от стола.

Якобы мой муж посмотрел на меня с хмурым лицом, сел за стол и махнул нам с Лизой, чтобы тоже садились.

Мы уселись напротив кузнеца, но ему это явно не понравилось, и он буркнул, обращаясь ко мне:

– Сядь рядом! Ты – жена и хозяйка этого дома!

«Хорошо, если ты так хочешь – то я сяду…», – подумала я и пересела рядом.

Кузнец, положив в глиняные плошки еду мне и Лизе, начал есть.

Мы ели молча, мне даже странно было, что кузнец ничего не налил себе выпить.

Неужели этот холостяк ничего не пьёт? Неужели он такой одиночка?

Но кто-то же принёс ему молоко и хлеб. Значит, не такой уже монах сидит рядом со мной.

После ужина мы с Лизой убрали со стола и помыли посуду. Я нагрела воды, разбавила её в ведре холодной и пошла на двор обмыться. Не при этом же чурбане мне мыться!

Полила на себя с ковшика и только обтёрлась полотенцем, чтобы одеться, как увидела за спиной у себя кузнеца. Он стоял и смотрел на меня, абсолютно не стесняясь. По спине поползли мурашки. Кроме ковша – ничего рядом, чтобы врезать ему. Он протянул мне ночную рубашку.

– Завтра покажу тебе купальню. А сейчас идём спать, надеюсь, не нужно тебя связывать?

– Зачем? Можешь стукнуть меня и взять опять бесчувственное тело. Ты ж у нас походу – некрофил. Сколько тебе за это платят, извращенец?

– Платят? Некро… Кто? Ты – моя жена, и я имею право на тебя! Но если тебе так противно – я не трону тебя. Но первая ночь принадлежала мне по праву… – он сверкнул глазами и ушёл в дом.