Read the book: «Море, тайны и русалочий дневник»

Font:

Корректор: Мария Ланда

© Елена Суханова, 2019

© Издание, оформление. Animedia Company, 2019

Запись 1. Ознакомительная

27–29 марта

Колёса поезда отстукивали свою песню. Мы мчались в незнакомый город. И, наверное, нас пугала новая жизнь, которая вот-вот начнётся. Последние несколько часов мы только об этом и говорили.

– А ты, Ларка, почему море-то так не любишь? – поинтересовался Славик.

– Потому что я речная, что тут неясного? – огрызнулась Клара.

– Да это понятно. Я тоже речной. Но мне море нравится.

Все мы принадлежали к русалочьему народу. И ехали из Санкт-Петербурга в Анапу. Нас ждала учёба в Южной русалочьей школе.

– Да сколько влезет. И вообще, для тебя не Ларка, а Клара Витальевна.

Поезд приближался к некоему населённому пункту, и наш четвёртый попутчик Леонид схватился за планшет. Опять в Интернет полезет, пока тот в зоне досягаемости.

– Ой-ой-ой, – протянул Славик. – Злая ты, Ларка.

Я тоже из речных русалок, но когда мы жили в Питере, спускаться под воду приходилось и в Неве, и в Финском заливе, и в Балтийском море. Мы дружим с морскими. Наши народы давно не воюют. Однако иногда возникает некая неприязнь.

Впрочем, в отличие от Клары, я переезда к Чёрному морю не боялась. Приехать бы уже скорей. Опуститься в воду, выпустить хвост. Русалкам тяжело долго находиться без воды. Желательно плавать каждый день. А тут поезд более полутора суток по бескрайним просторам бредёт. И только приходят эсэмэски о том, в каком краю мы нынче находимся.

– Мне сообщение прислали, – сказал Леонид. – В общежитии русалочьей школы пока нет мест. На одну ночь придётся остановиться в гостинице. Надо поискать что-нибудь приличное.

– Ну вот, – вздохнула Клара, – теперь ещё и мест нет. Надо было сказать, что я заболела, и вообще отказаться ехать.

– Так ты и говорила, что заболела, – напомнил Славик, – только твоё состояние не признали достаточно тяжёлым. Его вообще не признали нездоровым.

– Я знаю, что говорила. Отвяжись от меня!

Славику нравится злить Клару. А ей нравится ворчать на окружающих. И так всю дорогу.

В нашей школе мы не были приятелями. Так, кое-что знали друг о друге. Русалочий народ невелик. Все стараются держаться поближе к себе подобным. Учеников единственной петербургской школы можно по чешуйкам пересчитать. Все на виду. Нас четверых выбрали для поездки по результатам собеседования. Я думала, что преподаватели постараются отправить в Анапу самых лучших, но никто из нас действительно лучшим не являлся. Леонид сверх меры умный. У него сплошные пятёрки по всем предметам, широкий кругозор и собственное мнение по любому вопросу. Он хилый, темноволосый, в очках. Типичный умник. Но как русал Леонид очень даже не очень. Последний во всех заплывах. Всегда. Он ни от противника не сможет удрать, ни постоять за себя перед акулой. Впрочем, мы не ныряем в водоёмы, где обитают акулы. Широты у нас не те. Оно и к лучшему.

Всё, что Леонида интересует под водой, – это затонувшие предметы.

– Какую гостиницу ищем? Дешёвую или хорошую? – вопросил он.

– А выбор велик? – подсела рядом Клара.

Её тоже непонятно почему выбрали. Клара у нас первая красавица. Блондинка со всеми положенными выпуклостями и впуклостями. Но ни в учёбе, ни в русалочьих делах она первой не является. Скорей, близка к последней.

У неё множество поклонников из нашего народа и один богатый ухажёр из людей. Надо полагать, он и не догадывается, с кем встречается. Конечно, Кларе не хотелось уезжать из Питера.

– Говорили же, что вместо нас из Анапы тоже пошлют четверых, – проанализировал Славик. – Почему же тогда места в общежитии не освободились?

– Наверное, задержались, – проговорил Леонид, ловя ускользающий Интернет. Поезд вовсю торопился дальше.

– Значит, мы останемся в гостинице, пока они не уедут? – подвела итог я. – Это точно на одну ночь?

– Может, на две. Поживём – увидим. – Леонид отложил планшет.

Славик хмыкнул. Он, вероятно, задумался о том, кто за всё это платит. Обычно русалочьи семьи состоятельны. У них имеется возможность поднимать со дна давно пропавшие сокровища. Но семья Славика не такая. Да и сам Славик безалаберный. Он высокий, широкоплечий, симпатичный, остроумный. Но как выкинет какую-нибудь глупость – хоть стой, хоть падай, хоть плыви по воле волн.

Ну и наконец, я. Света Белухина. Русоволосая, кареглазая. Ни высокая, ни низкая. Ни толстая, ни худая. Тоже вроде ни в чём не отличилась. И тем не менее все мы, такие не выделяющиеся, ехали в Анапу.

Вечером выяснилось, что Славик любит глупые шутки и розыгрыши. Он заметил, что проводник в своём купе выпивает с приятелями. И не просто выпивает, а от души так. Изрядно, значит. И решил посмеяться.

Славик заказал себе чаю, залез на вторую полку, выпустил из-под одеяла хвост и стал ждать. Леонид в это время рассуждал:

– В Анапе велись жестокие бои. Представляете, сколько на дне кораблей и самолётов? Интересно.

– Ты не боишься? – спросила я. В таких подводных находках всегда водится что-нибудь страшное. Под Петербургом тоже велись бои. Нам случалось заплывать в затонувшие корабли.

В следующий момент испугался проводник. Он вошёл в купе и тут же ласково получил по носу рыбьим хвостом. Стакан полетел на пол. Проводник сбежал. Клара долго смеялась. А Славик через некоторое время пошёл разбираться, почему ему до сих пор не принесли чаю.

Думаю, проводник решил, что у него случилось видение. И снова явился с чаем. Остатки первого стакана Славик уже убрал. Тут вошедший удостоился ласки сразу с двух сторон. Клара на соседней верхней полке тоже выпустила хвост.

Это повторялось раза четыре. Утром мы узнали, что несчастный проводник вышел ночью на какой-то станции. Наверное, он завязал с алкоголем.

На следующее утро поезд прибыл в конечную точку. Мы вышли на перрон, все налегке, с маленькими сумочками. Только Клара волокла за собой огромный красный чемодан, в тон её помаде и коротенькому пальто. Когда мы уезжали из Питера, Славик помогал тащить этот неподъёмный груз. Однако сегодня, после пробуждения, Клара на него так рявкнула, что потенциальный помощник теперь в её сторону и не смотрел. Он сам виноват. Плохо пошутил. Сказал, что, вероятно, у Клары аллергия, раз всё лицо покрылось сыпью. Она перепугалась, естественно. Бросилась к зеркалу.

На улице моросил дождик. Потому мы направились в здание вокзала. Леонид безуспешно дозванивался устроителям нашего переезда. Он как-то с самого начала взял на себя все организационные мелочи, а мы безмолвно согласились.

Вокзал оказался маленьким и почти безлюдным. То есть я сравнивала, конечно, с пунктом отбытия. Возможно, по здешним меркам и вокзал велик, и народу много. Всё познаётся в сравнении. Мне вспомнился анекдот про китайца, у которого спросили, как ему Москва. Он ответил: «Хорошо, тихо, чисто, людей мало».

Я написала эсэмэску маме. Сообщила, что мы добрались без происшествий. Клара ныла рядышком, как сильно она уже соскучилась по Питеру. Предлагала вернуться в поезд, чтобы отправиться обратно. Славик куда-то запропастился. А Леонид всё-таки дозвонился и узнал, что с минуты на минуту за нами приедет машина. Мы определим её по наклейке с русалкой на заднем стекле.

– Я думаю, надо идти на улицу, – проговорил умник, – может, машина уже и подъехала.

И он обвёл взглядом зал в поисках Славика.

– Там дождь, – недовольно поморщилась Клара, – мы промокнем.

– Русалка, боящаяся промокнуть, – покачал головой Леонид, – как странно.

Клара скорчила гримасу.

– Иди, карауль машину, потом вернёшься за нами.

– Дождь почти кончился. Он и до этого не шёл, а делал неуверенные шаги, – миролюбиво вмешалась я. – Посмотри в окно. Солнце вот-вот выглянет. А в Питере сейчас холодно и противно. Да где же Славик?

– Здесь я. – Откуда ни возьмись вырос наш верзила. В руке он держал коробку с чипсами. Улыбался. Румяные щёки аж лоснились довольством.

– Пойдём, – предложил Леонид.

– Ты вроде как говорил, что у тебя совсем нет денег. – Клара хмуро посмотрела на Славика. – На чай в поезде у Светки занимал.

– Так я их не покупал. – Славик тряхнул коробкой и подхватил свою сумку. – Если извинишься, я помогу тебе с чемоданом.

Вот думаю, стоит ли сходить к гадалке, чтобы поинтересоваться, безразлична Славику Клара или нет?

– Вот ещё. Обойдусь.

– Что значит: не покупал? – осведомился Леонид, когда мы миновали высокие двери и вновь оказались под небом. Я вдохнула свежий после дождя воздух. Очень потянуло к ближайшему водоёму. К неизведанному водоёму, именуемому Чёрным морем.

– Да там бродил какой-то странный тип. Нервно оглядывался. Коробку эту под мышкой держал. Потом на подоконник поставил и ушёл. А я гляжу – в ней чипсов доверху.

– Фу! – негативно оценила его поступок Клара. Она, возможно, сказала бы и больше, но борьба за перемещение чемодана отнимала много сил.

Леонид помощь предлагать не стремился. Он ещё дома говорил, что не стоит брать с собой так много лишнего. Клара и на него рявкнула.

– То есть украл? – уточнил умник.

– Ну почему сразу украл? – Недоумение Славика выглядело искренним. – Он оставил. Я взял. Вкусно. Хочешь?

– Нет. – Леонид покачал головой. – Очень вредная пища.

Вскоре подъехала чёрная «тойота» с русалкой на положенном месте. Мы погрузили вещи в багажник, затем обратили внимание на то, что у здания вокзала остановилось несколько полицейских машин. Увидели людей в форме, с автоматами и собакой.

– Ищут, наверное, кого-то, – предположил Славик.

– А вдруг тебя? – зачем-то бросила я.

– Поторопитесь, – позвала Клара. Она села на переднее сиденье и теперь нетерпеливо постукивала пальцами по колену.

Я оказалась зажата на заднем, между парнями. Леонид опять полез в планшет. Славик хрустел позаимствованным промасленным картофелем и толкал меня в бок, когда видел что-то интересное за окном.

Вдруг он сник. Сказал:

– Упс!

И со странной задумчивостью уставился в банку. Я тоже заглянула туда. На дне, в окружении крошек от чипсов, лежал целлофановый пакетик, набитый белым порошком.

Мы помолчали.

Я почувствовала, что в горле пересохло, и негромко выдавила:

– Ну и зачем ты её взял? Собачка, получается, и вправду по твою душу приехала.

– Не по мою. По его, – встрепенулся Славик. – Я тут при чём?

– А что? Ни при чём?

– Просто взял, и всё. Сейчас в окно выкину.

Он нажал на кнопку. Стекло поползло вниз. Я испугалась и вцепилась в рукав его куртки.

– Не надо в окно. Там машин много. Свидетели.

– Что такое? – оторвался от экрана Леонид. Заглянув в банку, он тоже сник и мрачно изрёк: – По-моему, возникла серьёзная проблема.

– Ты о чём? – повернулась Клара.

– Нет. Нет. Ни о чём, – синхронно отозвались три голоса с заднего сидения. – Так, мысли вслух.

Поразмыслив, Леонид прошептал:

– Здесь выкидывать нельзя. Это путь нашего следования. Возле гостиницы – тоже. Сейчас мы приедем, заселимся, оставим сумки и пойдём на море. Лучше выбросить в море. Отпечатков не останется. И собака не найдёт.

Услышав про отпечатки, Славик стал лихорадочно тереть банку о свитер.

Тут уже сникла я. Почему-то в красках представилось, как быстро может омрачиться прибытие в новый город.

Когда мы стояли возле стойки в фойе гостиницы, куда нас доставила машина, нервозно переминаясь с ноги на ногу, то услышали, что наше пребывание уже оплачено. Но Славик был не расположен этому радоваться. Он засунул банку в сумку и всё время суетливо озирался. Не ответил, когда Клара поинтересовалась, что теперь-то с ним не так.

Она вопросительно посмотрела на нас с Леонидом. Только мы тоже не торопились объяснять, что Славик стащил чипсы у наркокурьера. В голову начали забираться мысли: «Какой-то странный курьер. Оставил банку, исчез. Или Славик чего-то не договаривает?»

Но тут нам выдали ключи и сопроводили наверх.

Едва я бросила сумку на пол нашего номера, как сразу полезла в неё в поисках купальника.

– Может, ты хоть оглядишься? Или кофе сперва попьём внизу?

Я неопределённо мотнула головой.

– На море хочу. Хвосту волю дать.

– Ну ладно, – протянула Клара. – Я с тобой.

Что нас удивило на пляже, так это количество народу. Кто бы в конце марта полез в воду в Питере? Там пляжик возле Петропавловской крепости заполняется народом только летом. Нет, моржи, конечно, круглый год купаются, но большая часть их принадлежит к русалочьему народу. А здесь люди просто гуляли, кормили лебедей, радовались выглянувшему солнышку.

Напряжение Славика, судя по всему, достигло предела при виде всей этой толпы, и он выбросил банку в урну, стоявшую там, где кончается асфальт и начинается песок. Затем резко зашагал в сторону воды.

– Мы же говорили о море, – возмущённо зашептал Леонид, догоняя оболтуса.

– Нечего экологию нарушать, – буркнул Славик.

Я тоже настигла его и уже хотела сказать, что фраза эта какая-то неправильная, что по-русски так не говорят. Но взглянула на лицо предполагаемого оппонента и решила, что лучше его не поправлять.

– И вообще, я вымыл банку с мылом в гостинице.

– Как вымыл? Она же картонная, – пролепетала я, подстраиваясь под быстрые шаги.

– Ничего. Выдержала. А после я брал её только платком.

– А на картоне остаются отпечатки?

– Не знаю. Меня пугает собака. И почему у русалов запах более сильный, чем у обычных людей?

– Потому что мы генетически по-другому устроены, – с заумным видом пустился в рассуждения Леонид. – Мы умеем менять ноги на хвост. Мы…

Славик убийственно на него зыркнул. И вправду. Вопрос-то не требовал ответа. Он должен был зависнуть в воздухе, а потом развеяться под лёгким ветерком.

Мы подошли к воде. Славик сбросил куртку. Представители русалочьего народа менее чувствительны к холоду. Они не носят перчаток и шапок даже в сильные морозы. А куртки нужны, чтобы не выделяться из толпы.

В Питере, вздумай мы раздеваться на набережной Невы в это время года, то заслужили бы странные взгляды. А здесь кое-кто даже купался.

– Вы чего удрали-то? – подошла Клара. – Настолько не терпится?

– Представь, по хвосту соскучился, – буркнул Славик, стянул джинсы и бросился в воду.

– А когда мы в школу отправимся?

Нам всем уже исполнилось двадцать лет. Если бы были людьми, то учились бы в институте. А у русалочьих любое учебное заведение называется школой.

– После. Всё после, Клара, – ответил Леонид и отправился за Славиком.

Я пошла следом. Заплыла подальше, стянула купальник, намотала его на руку, чтобы не потерять, и выпустила хвост.

Удовольствие от пребывания в воде нарушалось мыслями о чёртовой коробке чипсов. И я не смогла насладиться Чёрным морем по полной программе. Хотя и пыталась.

Минут через сорок Леонид предложил выходить. Славик согласился:

– Пока наши шмотки не спёрли.

– Если уже не спёрли, – подала голос Клара тем же ультразвуковым способом.

– Любитель переть чужое плавает вместе с нами, – не удержалась от колкости я.

Берег, впрочем, встретил нас другим известием. Вещи лежали на месте. А вот возле урны толпились люди в форме. И знакомая нам собачка. Свежепомытую гостиничным мылом банку извлекли наружу.

Увидев это, Славик собрался было вернуться в море и уплыть в Турцию, но мы с Леонидом повисли на нём с обеих сторон.

– Веди себя естественно, – прошипела я. – Как они быстро. Ведь только что были на вокзале. Разве такое возможно?

– Она за мной пришла. Запах русала. – Мне показалось, что Славик сейчас разревётся.

Клара косилась на нас подозрительно, но, похоже, ещё ни о чём не догадывалась.

С пляжа мы ушли спокойно. Не знаю, как там с запахом, но собачка глядела в другую сторону. Люди в форме обсуждали что-то своё. Славик, повинуясь нашему с Леонидом приказу, натянул маску безразличия. То есть попытался натянуть. Паника ретиво теснила безразличие.

На следующее утро мы с Леонидом сидели в кафе возле гостиницы и пили кофе. Оба невыспавшиеся. Я полночи вертелась в ожидании того, что коридор заполнится шумом шагов и Славика арестуют. А Леонид не спал, потому что Славик ожидал того же самого, расхаживал по номеру и постоянно выглядывал в окно.

– Сегодня нужно обязательно появиться в школе, – проговорил мой сотрапезник и зевнул.

Вчера мы не наведались туда опять же из-за Славика. Он не собирался и носа казать на улицу. Клара так возмущалась, что пришлось поставить её в известность о происходящем.

– Да, нужно, – вяло отозвалась я.

В другом конце зала за столиком сидели две женщины. Тоже пили кофе и негромко беседовали. У русалов слух куда острее, чем у людей. Обычный человек не услышал бы ни слова с такого расстояния. Но мы с Леонидом разбирали отдельные фразы.

– В эту муку даже запах добавили для собаки… показательный арест наркокурьера… комиссия из Москвы прибыла… а ему в туалет приспичило, живот скрутило… учения… банка пропала… комиссия ничего не понимает… мы в шоке… нашли в другом районе… как объяснять?

Леонид быстрее проанализировал услышанное и негромко засмеялся. Я сообразила секундой позднее и захохотала. Женщины повернулись в нашу сторону.

– Давай рассказывай дальше, – изобразила я, будто Леонид меня очень веселит.

– Полагаю, не стоит говорить Славику, – тихо проговорил собеседник. – Он так потешно представляет себя в тюрьме.

– В тюрьме русал не выживет, – серьёзно ответила я. – Долго без воды.

– Да какая тюрьма? Он всего лишь прихватил банку с мукой.

– Чужую банку.

– Вот собачка расстроилась.

– Она не расстроилась. Она отыскала. А ты не смог отличить муку от …

– Я и не проводил анализ.

– Признайся, ты испугался.

– Конечно, – спокойно согласился Леонид, – мы все испугались.

Запись 2. Мистическая

31 марта – 1 апреля


Два дня мы прожили в гостинице. А потом перебрались в общежитие русалочьей школы. Она находилась прямо в скале, возвышающейся над морем в нескольких километрах от Анапы. Окон было мало и все узкие. Для незаметности. Многие помещения в глубине скалы вообще окон не имели и освещались масляными лампами (какое уж там электричество). В основном, учебные аудитории, конечно. В жилых комнатах окошек находилось много, но все мелкие, размером с кулак. Собственно, я не нашла времени толком осмотреться. Мы приехали в школу к обеду. Успели бросить сумки в отведённых нам комнатах. Потом посетили столовую и два занятия. Третье проводилось в море. Группа учеников спустилась по ступеням, выдолбленным в скальной породе, и оказалась в небольшом гроте. Там полагалось оставлять одежду, а затем нырять в подземное озеро и плыть через тоннель, чтобы попасть в море.

К вечеру я почувствовала себя дико уставшей и собралась пораньше лечь спать. Не высыпалась с самого Питера. Сначала поезд, где всё грохочет, потом история с чипсами помотала нервы. Славик дёрганый. Говорит, что никогда теперь не выйдет из подполья. Ну её, эту Анапу, в самом деле.

Я уже удобно устраивалась под одеялом, когда в комнату ворвалась Клара. Имеет право. Это и её комната тоже. Довольно уютная. Небольшая. Как раз на двоих обитателей.

– Постарайся потише, – пробормотала я.

– Чего потише? – чрезмерно громко среагировала Клара. – Светка, вставай, поговорить надо.

– Что? Сейчас? – Я открыла глаза и изобразила на лице изумлённо-недовольное выражение.

– Пожалуйста, – исправилась соседка. – Пойдём поплаваем. Я не хочу болтать здесь. Услышит кто-нибудь. Акустика обалденная. И дыры везде.

– Сейчас? – зачем-то повторила я.

Но Клара умеет уговаривать. Вскоре стало понятно, что она попросту не отвяжется, пока не получит желаемого. Пришлось согласиться. Мы прошли по коридору мимо множества дверей, за которыми кто-то пел под гитару, кто-то разговаривал, кто-то храпел. Спустились по лестнице, и я увидела, что в гроте нас уже ждут Славик с Леонидом. Они негромко о чём-то беседовали и кидали камешки в воду.

– Ну и о чём ты хотела поговорить? – воззрился на Клару Леонид.

– Ты всех собрала, что ли? – поинтересовалась я, хотя ответ казался очевидным.

– Не здесь, – замесила интригу Клара. – Пойдёмте!

Она сбросила одежду и первая нырнула в озеро. Мы миновали тоннель, заплыли подальше в море, и только тогда Клара обратилась к нам с вопросом:

– Ну и как вам здесь? – И тут же озвучила свою версию ответа: – Ужасно, правда? Умоляю, скажите мне, что вам тоже тут не нравится. И мы все хором попросимся домой!

– Тьфу ты! – вспылил Леонид. – Я думал, у тебя что-то случилось. Всё! Спокойной ночи.

И он собрался плыть назад.

– Подожди! – крикнула Клара. – Просто выслушай. Я не хочу здесь оставаться. Я что-нибудь обязательно выкину. Или у меня случится нервный срыв. Или…

– Я не понимаю, это своего рода шантаж? – осведомился Леонид. Он завис в воде и скрестил руки на груди. – Ты выкинешь такое, что достанется нам всем?

В его голосе отчётливо звучал скепсис.

– Не исключено…

– Чего ты хочешь, Ларка? – лениво зевнул Славик. Цепочка пузырьков отправилась вверх.

– Я хочу вернуться в Питер. И у меня есть два варианта развития событий. Либо мы все четверо просимся домой. Меня одну не послушают. Дома же не слушали…

– Не говори ерунды, – перебил Славик. – Ты всегда можешь вернуться. И в Питере не сильно отнекивалась. Просто капризничаешь, как ты умеешь. Откровенно говоря, Ларка, всё, что ты совершаешь, делается лишь для привлечения внимания.

Я внимательно посмотрела на оратора. Обычно он с Кларой куда ласковей. Опять она на него ушат гадостей вывалила, что ли? Мимо проплыла камбала. Её приплюснутая физиономия тоже казалась удивлённой.

– Вот как? – задохнулась от возмущения Клара. Прядь длинных волос, повинуясь волне от всплеснувших рук, заплыла ей в рот.

– Именно!

– Слава, – я попыталась вмешаться, но миролюбивые планы уплыли вслед за камбалой, потому что Клара начала расходиться.

– Я сейчас такое внимание привлеку! – выплюнула она сперва волосы, потом слова. – У меня ведь в запасе есть второй вариант. Я немедленно отправлюсь туда, – она махнула рукой, указывая в глубины моря, – куда нам строго-настрого запретили соваться. Нарушу правила в первый же вечер. И нам всем здорово влетит.

Сегодня днём, когда мы осматривали школу, то увидели несколько забранных решётками коридоров в скале. Услышали, что ходить туда запрещено. В море – тоже. Вон там лежит подводная лодка, а там – немецкий самолёт. Заплывать в те области не желательно. Энергия смерти, ненависти, бла-бла-бла. Со всем этим я и в Финском заливе сталкивалась. Мало интереса. Но позднее к нам подплыли местные и рассказали про фашистский самолёт. Даже не то, чтобы рассказали, а так… туману нагнали. Вроде там аномалия какая-то. Заплывёшь – не вернёшься. Всякие страсти мерещатся. И водяной с дурными наклонностями живёт.

После этих слов интереса сразу привалило с пару вагонов. Страсть как захотелось взглянуть на подбитый самолёт. Однако не сейчас же. Не среди ночи. Уже и не видно почти ничего. У русалов зрение приспособлено к ночному плаванию, но всё же днём сталкиваться с озлобленным водяным как-то сподручнее.

– Валяй! – равнодушно пожал плечами Славик.

Нет, всё-таки чем же его Клара так разозлила?

– Договорились, – буркнула наша бунтовщица и, взмахнув хвостом, отправилась в запретную сторону.

– Зачем ты так? – начала я. – Она…

Славик перебил меня. Сказал, что поплывёт домой. Но сам остался на месте и продолжал смотреть вслед Кларе.

– Если она набедокурит, на нас всех станут смотреть косо, – вставил Леонид. – К тому же это может быть опасно. Надо её остановить.

И он бросился за удаляющейся революционеркой. Я потратила секунду на то, чтобы поправить отвисшую челюсть, раздумывая о том, как жить дальше. Затем поплыла за ними. Вскоре Славик ко мне присоединился.

Клара удалялась так стремительно, что нагнали мы её только через пару морских миль. Уже возле самого самолёта. Он лежал, увязнув в иле, со сломанными крыльями, густо облепленный мидиями. Передняя часть укрывалась за огромным камнем. Вдруг полыхнула лиловая вспышка и растворилась в воде.

– Что это? – Клара остановилась в нерешительности.

– Странное явление, – немного подумав, отозвался Леонид. – Я читал о таком. Похоже, здесь и вправду аномалия. Только вот какая?

– Это опасно? – напряглась беглянка.

– Возможно. Стоит понаблюдать.

Леонид принялся кружить возле самолёта на расстоянии метров в двадцать. Клара отплыла подальше. Мы со Славиком двинулись за приятелем, а она осталась на месте. Висела в воде, заворожённо глядя на объект аномалии. Хвост её подрагивал, готовый в любой момент оттолкнуться от воды и унести хозяйку подальше.

Ни я, ни Славик почему-то не торопились лезть к Леониду с вопросами. Двигались за ним в тишине. Сам он тоже не стремился объяснять значение своих действий. Но возвращаться, похоже, передумал. И Клару уже не убеждал отказаться от бредовой затеи испортить всем репутацию. Через некоторое время вспышка полыхнула опять. Леонид глянул на часы, затем продолжил кружить. Я толкнула в бок Славика и предложила ему поинтересоваться, ради чего мы тут танцуем. Тот отмахнулся.

После третьей вспышки Клара подала голос:

– Ты как? Разобрался?

– Не так всё просто.

– Да ну тебя. – Она резко бросилась к самолёту.

А я-то уже начала надеяться, что мы плюнем на позднее плавание и отправимся по кроватям.

– Интервал между вспышками ровно четыре минуты и двадцать две секунды, – сообщил Леонид. – Клара, вероятнее всего, тут временная аномалия. Такие возникают на местах трагической гибели. Ты меня слушаешь?

– Нет. Я поглощена мыслями о том, чего бы такого сделать. И вообще, цвет у вспышки приятный. Хочу чешую в такой выкрасить… а-а-а-а!

Крик Клары донёсся из-за камня, закрывавшего кабину пилота. Она тут же вылетела и принялась голосить:

– Он живой! Он живой! Он в стекло стучится!

Славик приблизился к ней и встряхнул за плечи:

– Ты о чём? Кто живой?

– Водяной? – осведомился Леонид.

– Лётчик. – Зубы Клары застучали, будто от холода.

– Какой лётчик? – пробормотала я.

Славик с Леонидом переглянулись. И отправились проверять. Я осторожно двинулась следом. Наверное, это всё-таки водяной. Какой лётчик, честное слово? Но Клара вцепилась мне в хвостовой плавник.

– Не ходи! Там тот лётчик, который управлял самолётом в сорок каком-то году. Жи-жи-живой… Там, главное, мидий много на стекле. Плохо видно кабину. А в одном месте окошко. Словно расчистил кто-то. И он стучится…

Я вдруг подумала, что она может говорить правду. Любой представитель русалочьего народа отлично знает, как выглядят водяные. Клара бы не перепутала.

Очень захотелось начать стучать зубами. Прошло несколько томительных минут. Снова по воде пробежала вспышка. Мы вздрогнули.

– Но ведь этого не может быть… – наконец выдавила я. – С чего ты взяла, что это тот лётчик?

Мы не отрывали глаз от самолёта.

– Форма на нём. Да и… он же в закрытой кабине…

Тут из-за камня вернулся бледный Славик.

– Точно живой, – проговорил он, глядя на меня обалделыми глазами. – Стекло разбить хочет. Выбраться. А его водой заливает. А потом вспышка, и всё сначала…

Я подумала о том, что для сохранения душевного здоровья мне лучше не верить ушам.

– Но этого не может быть… ну, потому, что не может быть никогда. Ну… – Я жевала слова и растерянно поглядывала то на Клару, то на Славика.

Мимо спокойно проплывал косяк рыб. Вдруг стремительно выскочил Леонид, и рыбки испуганно порскнули в стороны.

Лицо умника в темноте казалось белым как простыня. Он заикался. Насколько вообще способно заикаться полуводное существо, умеющее передавать информацию в толще жидкости средствами, доступными морским животным.

– Он гибнет. Гибнет уже не в первый раз. – Леонид отчаянно жестикулировал. Волны расходились в разные стороны. – Для него время повторяется.

– Что это значит? – Клара закусила губу. Наверное, очень жалела, что отправилась сюда среди ночи.

– Я… я думаю…

– Ну, – поторопил Славик. Он тоже пребывал не в своей тарелке.

– Предлагаю вернуться домой, – пискнула я.

Очень страшно висеть вот так в море, ночью, рядом с самолётом, рухнувшим много лет назад, и знать, что лётчик всё ещё надеется спастись.

– П-полагаю, он п-переживает последние четыре минуты и двадцать д-две секунды своей жизни. Снова и снова. Все эти д-десятилетия. От вспышки до вспышки. К-каждый раз время для него перематывается назад. Каждые ч-четыре минуты. С секундами. А он, даже упав в воду… хочет сдвинуть фонарь. Выплыть. А вода п-поднимается…

Стало холодно. И весьма жутко.

– Вернёмся? – напомнила я о себе.

– Пожалуй, стоит, – кивнул Славик.

– Да вы чего?! – взъярилась Клара. – Вы что, не понимаете? Ему надо помочь! Лёня, какие есть способы прекратить эти бесконечные повторения?

– Я н-не знаю.

Тело Леонида покрылось гусиной кожей. Похоже, холод и ужас охватили не только меня.

– Как не знаешь?! Ты у нас всё знаешь! – Если Клара начинает кричать под водой, ультразвуком режет уши. Я как-то слышала. Ещё в Финском заливе. – Вспоминай! Придумай чего-нибудь! Мы должны ему помочь!

– Эт-то опасно. Во временные аномалии нельзя вмешиваться. Существует вероятность, что станет гораздо хуже.

– Ему? Ему уже не станет!

– А нам? – робко поинтересовалась я.

– Он понимает, что с ним происходит? – негромко спросил Славик.

– Каждый раз, – кивнул Леонид. – Ты же видел его глаза.

– Вот и сообрази, как спасти несчастного от вечного кошмара! – снова заорала Клара.

– Погоди. Погоди, – некая мысль осенила Славика. – Это ведь немецкий лётчик, верно? Да и водяной с ним! Чего жалеть-то?

И тут Клара переключилась на него.

– Чего жалеть? Какая разница, чей это лётчик? Он прежде всего человек! Ему надо помочь.

Я заметила, что невдалеке остановилась группа дельфинов. Они внимательно слушали нас.

– Как бы сказать. – У Леонида не получалось взять себя в руки. И я его понимала. Желание удрать подальше заклинивало. Но остальные всё решали проблему упавшего самолёта. – О временных аномалиях очень мало известно. Никто не знает, как это прекратить или обратить вспять. Никто не знает, прекращается ли это когда-нибудь само. Вдруг мы сделаем что-то не так и тоже пострадаем?

– Боишься? Плыви домой! – не унимаясь, вопила Клара. – Скажи только, что делать.

Дельфины подобрались ближе.

– Я же говорю, этого никто не знает. Возможно, надо перевернуть самолёт. Или даже взорвать его.

– Ларка, – Славик продолжал гнуть свою линию, – прекрати молоть чушь. Он немец. Если ты помнишь, именно они на нас напали.

Клара бросила на него убийственный взгляд.

– Сделай что-нибудь! Просто возьми и сделай. Не надо мне говорить о причинах возникшей войны. Он мучается. Он нуждается в помощи.

– Вообще-то она права, – неожиданно для себя брякнула я.

Возникла недолгая пауза, во время каковой в душе Славика явно шла борьба.

Краем уха я уловила перешёптывание дельфинов: «Ты глянь, снова ученики. Каждый раз одно и то же». По-моему, они посмеивались. Но в тот момент я не придала этому значения.

Age restriction:
16+
Release date on Litres:
21 August 2020
Writing date:
2019
Volume:
321 p. 2 illustrations
ISBN:
978-80-7499-366-4
Copyright holder:
Animedia
Download format:

People read this with this book