Read the book: «МАФ, или попала так попала....»

Исполнение мечт – это не только достижение конечной цели, но и удовольствие, которое мы получаем по пути.

Не забывайте радоваться каждому маленькому прогрессу, каждому шагу вперед.

Ведь именно эти моменты делают нашу жизнь насыщенной и значимой.

Пролог

Я резко открываю глаза, смотрю на окно и понимаю, что снова проспала. Ну конечно, солнце не может так ярко светить зимой в шесть утра – если только ты не живёшь на экваторе или не забыл выключить гирлянду со вчерашней вечеринки. У меня есть дурацкая, но весьма упорная привычка: отключать будильник и ложиться спать дальше, как будто это какая-то спортивная дисциплина. В результате я уже дважды сталкивалась с необходимостью ходить на пересдачи – и, что особенно унизительно, по одному и тому же предмету. На важные встречи я тоже опаздывала, что, согласитесь, совсем не добавляет очков к взрослой жизни.

Я – студентка третьего курса факультета журналистики. Эта профессия мне не по душе, но родители решили, что именно сюда мне и нужно. Если быть точной, это решение было принято исключительно моей маменькой. Отец у нас человек добрый, мягкий и по совместительству – чемпион по согласию со всем, что говорит мама, так что на его поддержку я могла не рассчитывать. А я, между прочим, мечтала поступать на химический факультет. Любовь к смешиванию разных веществ у меня с детства: в пять лет я уже умела делать "зелье невидимости" из шампуня, зубной пасты и маминых духов (мама до сих пор это вспоминает со слезами). Мне нравилось делать расчёты, наблюдать за реакциями, и вообще, химия для меня – это магия, только с формулами. Но мама считала, что химия – это не профессия, а "опасное хобби", и мне нужно выбрать что-то "надёжное и полезное". В её понимании это, конечно, журналистика. Я же терпеть не могла правила, грамматику и построение речи, а мои тексты обычно получались такими корявыми, что один весьма "милый" (нет) преподаватель говорил, что их нужно сдавать не на проверку, а на утилизацию.

Этот "милый" преподаватель – Семён Андреевич Зольцман. Судя по фамилии, он немец, а по характеру – истинный дьявол в очках и с красной ручкой. Он не выносит опозданий на свои пары и ещё меньше терпит таких бездарностей, как я. Природа не наградила меня писательским талантом, и я не могу с этим ничего поделать, разве что писать в стол – или на стенах в подъезде, если совсем припрёт.

Мне 22 года. Я маленькая и стройная брюнетка с симпатичной наружностью. О таких, как я, говорят: «Наградил Бог внешностью и отвагой, но с мозгами – экономия». Лицо у меня действительно красивое: огромные зелёные глаза, чёрные длинные ресницы, пухлые губы и курносый носик. Но вот характер – сущий ад. Я упрямая, умею постоять за себя, и обычно делаю это с помощью язвительных комментариев. Как говорится, выгляжу как ангел – белая и пушистая, но лучше держать пальцы подальше от моего рта, иначе могу откусить по локоть. В переносном смысле, конечно… Хотя, кто знает.

Раз уж я уже опоздала на экзамен, решила не торопиться: спокойно собраться, выпить кофе, морально подготовиться к встрече с деканатом и собственной судьбой. К счастью, родителей дома не было – оба работали с самого утра. Иначе криков было бы не избежать, а я не готова слушать утренний оперный концерт в исполнении мамы. Решила зайти в деканат, узнать дату пересдачи и молиться всем известным и неизвестным святым, чтобы сдать этот чёртов предмет. Если честно, я была бы счастлива, если бы меня наконец отчислили с этого дурацкого факультета, и я могла бы со спокойной совестью заняться любимым делом. Но если мама узнает о моих мыслях, то мне не сносить головы и можно забыть о поездке в Италию в этом году.

Италия – моя маленькая страсть и отдушина. Там живёт тётя по папиной линии, и каждое лето я уезжаю к ней на каникулы. Как вы понимаете, моя мама не любит папиных родственников, и любой мой промах ведёт к наказанию в виде отмены поездки. Мы с тётей – как два сапога пара: гуляем по музеям, устраиваем вечеринки, едим пиццу и мороженое, пьём вино и живём лучшей жизнью. Мама, конечно, считает, что я там деградирую, но, по-моему, это называется "наслаждаться свободой".

Собравшись, я схватила сумку, на всякий случай сунула в карман шоколадку для моральной поддержки, и выбежала в подъезд. Если бы я знала, что в университет в этот день мне не попасть, я бы осталась дома и не высовывала нос из квартиры… Но, видимо, судьба решила иначе.

Выйдя на улицу, я бодро зашагала к остановке, мечтая о том, чтобы автобус сегодня не уехал без меня, как обычно. Солнце светило нещадно, снег вокруг слепил глаза так, что я чувствовала себя героиней рекламы стирального порошка. Из-за этого я не заметила, как на полной скорости ко мне несётся автомобиль. Последнее, что я помню – крики людей, яркая вспышка света и мысль: "Вот и всё, теперь точно пересдача…"

Глава 1

Лия Романова

Я проснулась резко, словно вынырнула из глубокого, тяжёлого сна, как будто всю ночь участвовала в марафоне по бегу от ответственности. Голова раскалывалась так, будто внутри устроили вечеринку мои последние три нервные клетки, а в глазах будто кто-то щедро насыпал песка – спасибо, уважаемый внутренний бармен.

Еле разлепив веки, я увидела весьма странную для себя картину. Я лежала в палате – вроде бы больничной, но только если больницы теперь строят по проектам "Минимализм на грани депрессии". Стены были настолько белыми, что даже зубная паста позавидовала бы их чистоте. Кто-то явно спешил с ремонтом и решил, что цвет – это для слабаков. Справа два огромных витражных окна с серо-коричневыми шторами, которые явно пережили не одну эпоху и, возможно, пару революций. По бокам стояли кровати, больше похожие на лежанки для особо послушных пациентов. После беглого осмотра я поняла, что в комнате одна. Ну хоть не в компании призраков – уже плюс.

Попробовала позвать медсестру – но из меня вырвался только хрип, похожий на попытку имитировать работу старого чайника. Голос, видимо, уехал в отпуск без предупреждения.

Через пару минут, видимо, уловив мой внутренний зов о помощи, ко мне подошла медсестра. На вид ей было лет тридцать, выглядела она как травница из фэнтези-романов: воздушная, утончённая, с прямой осанкой, темные волосы убраны в тугую косу, а зеленые глаза завораживали так, что можно забыть как дышать. Из одежды была одета в темно-серое платье с белым передником и чепчиком на голове, а в руках у нее был странный светящийся кристалл.

Она подошла к моей кровати и начала взмахивать им, при этом что-то шепча себе под нос. Я слышала её голос сквозь густую вату, и чем дольше она это делала, тем яснее мне становилось, что она бормочет. После завершения своего таинственного ритуала, понятного только ей, наконец заговорила со мной:

– Меня зовут Матильда Браун, я главная целительница Магической Академии имени Фирст, – представилась она.

Я бы пожелала ей успехов на этом поприще, но меня больше волновал другой вопрос:

– Какой… какой Академии? – переспросила я с ужасом, уставившись на неё так, будто она только что призналась, что ест гвозди на завтрак.

– Магическая Академия имени Фирст, в народе просто МАФ, – ответила госпожа Браун, посмотрев на меня с таким выражением, будто я не из норы вылезла, а из чёрной дыры.

– МАФ… – прошептала я и, охваченная ужасом, снова потеряла сознание. Ну а что, классика жанра – если не знаешь, что делать, просто вырубайся.

Второе пробуждение случилось уже ночью. В комнате опять никого, я облегчённо вздохнула и решила попытаться встать. Тело тут же сообщило мне, что оно в отпуске и работать не собирается. После нескольких попыток я всё-таки свалилась на пол, где и уснула, как истинный мастер выживания. Как потом оказалась снова в кровати – загадка, достойная Шерлока Холмса.

Утро прошло тихо, пока в палату не вошли Матильда и незнакомый мужчина лет сорока. Он выглядел так, будто только что сошёл с обложки журнала "Демонический стиль": высокий, плечи – как у шкафчика в спортзале, длинные вишнёвые волосы, графитовые глаза, а наряд – классика 20-х: чёрный фрак с золотой вышивкой, белоснежная рубашка, бежевые рейтузы, сапоги, и, внимание, из-за спины выглядывал хвост с кисточкой. Демонский.