Физика

3 глава. Симптомы инфаркта

До Пироговской улицы добираюсь на такси и, рассматривая светлое здание больницы, останавливаюсь в раздумьях.

Практически все студенты моего потока понимали, что после окончания учебы им нужно будет поступать в ординатуру. Мало кто планировал работать участковым терапевтом или педиатром. Однако не все осознавали, как важно выбрать правильное место ее прохождения, чтобы закрепить полученные теоретические знания на практике и за два года стать настоящим врачом, который может найти проблему и решить ее и тем самым помочь человеку и даже спасти его.

Я выбрал эту кафедру хирургии, поскольку здесь, по сравнению с другими, теоретической подготовке уделяют больше внимания. А я дотошный. Мне важно все понимать головой, а не просто работать руками. Да и вообще, наука – это способ развиваться, не дать себе закиснуть.

Ступеньки, холл, лифт…

Сердце колотится слегка быстрее нормы в предвкушении.

Первая встреча очень важна, и я хочу произвести впечатление, расположить, а потом, проявив себя как надежный и порядочный человек, добиться, чтобы ко мне относились соответствующе: объясняли, учили, давали попробовать сделать самостоятельно…

Металлические створки открываются, и я, вместо того, чтобы выйти, врастаю в пол и, не веря в реальность происходящего, пялюсь на девушку в белом халате, стоящую напротив и сосредоточенно изучающую карту.

Забываю, с какой целью сюда приехал…

Да я, черт возьми, имя свое забываю!

Стою, как идиот, загораживая проход, и таращусь на красивое сосредоточенное лицо, зачем-то пытаясь экстренно соотнести с тем образом, что сохранила память.

Она поднимает глаза, и мы пару секунд зависаем во взглядах друг друга.

Сердце, как подыхающая машина, начинает отчаянно качать кровь и, не желая умирать, бьется в ребра и пытает вырваться наружу.

Улавливаю сдавливающие жгучие ощущения, головокружение…

«Симптомы инфаркта», – констатирует мозг.

Но я вообще не уверен, что еще жив.

– Молодой человек, вы выходите? – слышу раздраженный голос позади себя и на автопилоте покидаю железный ящик и ровняюсь с ней. Вот только Аню подталкивает подбежавшая медсестра, и та входит в лифт и уезжает.

Стираю проступившие капельки пота со лба.

Галлюцинация?

Это никак не может быть правдой!

Она в Москве? Работает в этой больнице?!

Не могу успокоить ни сердцебиение, ни мысли, снующие в голове, а на языке крутится всего одно слово: «невероятно».

Выстреливает идея найти лестницу и броситься, как влюбленный сталкер за ней…

Но куда?

В больнице одиннадцать этажей.

Все еще в состоянии аффекта начинаю двигаться по коридору и замечаю какого-то придурка, самовлюбленно разговаривающего с телефоном.

– Чуваки и телочки, приветики! С вами снова я, самый продвинутый врач Максимус Козловскиус и это прямое включение из одной из самых крутых московских клиник, – слышу его и понимаю: парень снимает ролик.

Ощупываю его взглядом и ставлю диагноз: до врача этот хлыщ недотягивает. Скорее всего, тоже ординатор, напяливший на голову не медицинскую шапочку, а коронку. Похоже: он из тех придурков, что, едва сдав первичную аккредитацию, тут же заводят блог «врача» в Инстаграм и дают людям ценные советы, хотя не имеют на это права, поскольку по изучаемой специальности ни диплома, ни сертификата еще нет.

– Здорово, комик. Как Лешина найти?

Он отрывается от экрана и, спрятав свою идиотскую улыбку, осматривает меня.

– А ты кто такой?

– Ответишь или не знаешь? – подкалываю я.

– Кабинет в конце коридора с табличкой, – бросает надменно и вставляет вопрос, скопировав мою интонацию: – Найдешь или проводить?

– Найду.

Направляюсь в указанную сторону и, отыскав нужную дверь с табличкой, стучусь и вхожу. Натыкаюсь на взгляд огромного мужика, что едва помещается за столом, и здороваюсь.

– Почему вчера не было? – спрашивает, кивнув в качестве приветствия, видимо, догадавшись, кто я и без озвученной мной фамилии.

– С документами для перевода возникли проблемы.

– Надеюсь, это единственные проблемы, которые у вас возникнут.

Я тоже на это надеюсь. Особенно после встречи, которая снесла мне благоразумие и стерла из памяти, что эта девушка бросила меня.

Лешин начинает распинаться, что я еще полный ноль, читать инструкцию, что сам никакого права пока не имею ничего делать без его ведома.

Слушаю, киваю, но сам нахожусь не с ним в кабинете, а в коридоре, где пару минут назад встретил ее.

– Вы со мной?

Снова киваю, пытаясь сбросить наваждение.

Жесть.

Не хватает еще спустить к чертовой матери первое впечатление.

Или я это уже сделал?

Не думай о ней! Она однажды чуть не разрушила твою жизнь.

Не получается.

Пытаюсь уговорить себя.

Я приехал сюда не крутить романы. И у меня есть девушка.

– Да, конечно.

По взгляду врача понимаю: он не слишком мне поверил.

– Вас рекомендовали как лучшего из лучших, – произносит мужчина и добавляет скептически. – Поглядим, на что вы способны.

Смотрю ему прямо в глаза. Хвалиться не собираюсь, но показать, на что способен, и взять все, что мне могут дать, намерен.

– Задача на сегодня: вести дневники пациентов пятой палаты, записать Абрамкина и Федосеева на анализы.

Мое эго хочет взбунтоваться и заявить, что я приехал сюда не фиксировать время каждого события из повседневной жизни и самочувствие пациентов, но я подавляю эмоции и выталкиваю из себя:

– Хорошо.

Выхожу в коридор и направляюсь в поисках нужной двери, то и дело оглядываясь и крутя головой по сторонам.

И это тот, у которого есть девушка?!

Позор.

Я просто хочу еще раз увидеть Аню и убедиться, что это была не галлюцинация.

Едва прохожу пару метров, как на встречу из-за угла вылетает она и, увидев меня, останавливается.

Мы примагничиваемся взглядами, и я опять неуправляемое и не поддающееся контролю существо и только голос Лешина возвращает мозги на место:

– Никитин, документы забыли.

Девушка отводит глаза и мигом исчезает в ординаторской, а я возвращаюсь в кабинет врача, осознавая: Аня работает на этом отделении.

Может, как и я, ординатор?

Ничего не скажешь, совпадение.

И что теперь делать?

4 глава. Галлюцинация

Рабочий день начинается в восемь утра, но я, боясь опоздать, приезжаю заблаговременно. Никого из наших нет, и приходится общаться с приставучим ординатором, прикрепленным в другому наставнику.

Через двадцать минут начинается пятиминутка. Медсестры передают дежурство по отделению.

Внимательно слушаю, как чувствовали себя пациенты Лешина вечером и ночью, чтобы быть готовой отчитаться перед руководителем, в то время как Макс беспечно заигрывает со стоящей в стороне процедурной медсестрой, пришедшей погреть уши.

Едва все расходятся, друг оставляет свою голубоглазую подружку и подходит ко мне.

– Аниса Аминовна, как вы смотрите на то, чтобы перед началом трудового дня пойти хлопнуть по стаканчику крепкого?

Увидев, как увеличились мои глаза, парень смеется.

– Ань, ты меня как будто первый день знаешь! Пойдем кофейку тяпнем.

Не успеваю ответить, как мое тело, подталкиваемое Максимом, перемещается в сторону выхода.

Проходим всего пару метров, и нам навстречу вылетает Лешин. Бросив свой сканирующий взгляд, задерживается на наших переплетенных пальцах и возвращается к моему лицу.

– За мной, сладкая парочка, – бросает он и, наконец, отводит свой многозначительный взгляд.

Краснею, выдергиваю пальцы и, злясь на обстоятельства, лечу вслед за наставником.

Возле кабинета, придерживая стену, стоит Гавриков, и мы втроем входим в открывшиеся владения за хозяином.

Построившись в шеренгу, слушаем утреннее «приветствие» и получаем задание на день, которое вызывает разочарование. Вести дневники могут даже сами пациенты, если они ответственные и поняли, что от них требуется. Обидно, что, отучась шесть лет и успешно сдав первичную аккредитацию, на большее не гожусь.

Собираемся ретироваться, но нас останавливает неожиданный вопрос:

– Как состояние Гаврилова?

Парня тупят. Макс был поглощен голубыми глазками хорошенькой медсестры и не слушал, а мистер красный диплом опоздал. Понимая: надо спасать ситуацию, начинаю выдавать озвученную медсестрами информацию.

Лешин слушает, разглядывает и тем самым сбивает меня с мысли, но я стараюсь абстрагироваться и не поддаваться на провокацию.

Когда я закрываю рот, он задумчиво произносит:

– Аккуратность, точность, пунктуальность…

Хлопаю ресницами, не понимая, к чему его фраза, а он добавляет:

– А еще ответственность, внимательность и хорошая память.

Без двадцати девять все собираются на общеврачебную конференцию, на которой обсуждается каждый пациент, идущий на операцию. Докладывают ординаторы, проработавшие год. Для меня они почти боги.

Слушаю не дыша, пытаясь уловить каждое слово, не упустить каждый нюанс выступления и разглядеть все представленные на экране документы.

Неужели и я когда-нибудь буду так уверенно излагать суть, отвечать на вопросы и чувствовать себя настоящим врачом?

После конференции все разбегаются: кто-то – в операционную, кто-то – записывать пациентов на исследования. Я же направляюсь за Максом заниматься дневниками.

– Алабина, – слышу голос Лешина. – Идешь в отдел переливания делать заявку на кровь.

Хлопаю ресницами.

Это что, дополнительное ответственное задание?

Соображаю, что давно пора ответить, и кидаю:

– Бегу, Алексей Леонидович.

Забираю карту Гаврилова и, ожидая лифт, изучаю ее. Мало ли пригодится информация. Увлекаюсь настолько, что не замечаю, как железные створки разъезжаются, пока не чувствую какое-то непонятное, необъяснимое ощущение. Что-то из прошлого, когда внутри вопреки законам физиологии все стопорилось и прекращало функционировать.

Поднимаю глаза и не верю тому, что вижу.

Хлопаю ресницами, пытаясь прогнать галлюцинацию, но она не исчезает.

Матвей?!

Здесь?!

Каким образом?!

Эти вопросы появляются и испаряются из-за своей второстепенности. Ведь главное – человек, из-за которого я до сих пор неровно дышу на расстоянии метра от меня.

Настоящий, сногсшибательный и… растерянный…

Он приклеился ко мне взглядом и не двигается.

Боже мой, я сейчас растекусь в лужицу от чувств.

Я была уверена: никогда в жизни больше не увижу его. Вот так. Перед собой. И то, что происходит, похоже на чудо.

– Молодой человек, вы выходите?

Матвей ровняется со мной. Хочется кинуться ему на шею, чтобы не только видеть, но и почувствовать его крепкое, сильное тело, чтобы эти руки, что, кажется, стали еще мощней, сомкнулись на моей талии, впечатали в себя… Вот только сзади подталкивает подбежавшая к подошедшему лифту медсестра, и мне приходится войти в кабинку, а пока я торможу, он закрывает двери и увозит.

Ошарашенно смотрю на металлическую клетку железного монстра, в которой оказалась, и от накрывших эмоций хочется глупо разрыдаться.

Как так – увидеть через шесть лет после расставания и даже не обмолвиться словом?!

А если он случайно там оказался?

А если я его больше не увижу?

Вылетаю на первом этаже, где останавливается лифт, и, устремившись к лестнице, бегу обратно. Осознавая: веду себя не как ответственный ординатор, а глупая влюбленная дурочка, но сразу отмахиваюсь. Я умру, если упущу возможность еще раз его увидеть и поговорить.

Отдышавшись, вхожу на отделение и прохожу по коридору. Матвея нигде нет.

На посту дежурит Аллочка, но не спрашивать же у девушки, не видела ли она, куда пошел офигительный молодой парень.

Хотя она бы его точно приметила.

От его внешних данных аж сердце свело.

Губы сами растягиваются в улыбку, едва я вспоминаю, как возмужал мой красивый мальчик и стал не просто красивым, а умопомрачительно красивым.

Сердце сжимается от мысли, что парень наверняка давно не один. Кто-то целует его вместо меня, кому-то он дарит свою любовь…

Все! Стоп!

Иначе сейчас я затоплю отделение горючими слезами.

Замечаю Макса, выходящего из палаты, и устремляюсь к нему.

– Ты чего бездельничаешь? Уже разобралась с кровью?

– Нет.

Парень вопросительно таращится, ожидая, что я объясню причину, а я в ускоренном темпе решаю, спрашивать или нет про Матвея.

– Любимка?!

Макс смотрит на меня так, что делать это уже бесполезно. Если друг почуял запах сенсации, то уже не успокоится, пока не выяснит, в чем она заключается.

– Ты не видел парня в светлой рубашке?

Мрачнеет.

– Зачем он тебе?

Смущаюсь, как школьница, но заставляю себя произнести:

– Макс, потом. Просто ответь.

– Ань, только не говори, что у тебя с этим мачо что-то было.

– Было.

Парень демонстративно закатывает глаза.

– Он мне сразу не понравился.

– Макс!

– Что?! Из-за этого козла мне на первом курсе хотелось подойти к тебе и узнать, осознает ли будущий врач всей опасности анорексии?

– Успокойся.

– Да не могу я! Меня бомбит.

Молчу, давая ему выплеснуть эмоции.

– Хочешь, я сейчас его увижу и потребую, чтобы он больше здесь никогда не появлялся?

– Нет. Я взрослая и сама во всем разберусь.

– Анюта.

– Пожалуйста, скажи, где ты его видел и исчезни!

– К Лешину пошел, – бросает парень и направляется от меня по коридору к посту топить стресс в голубых омутах понравившейся девушки.

Набираю побольше воздуха и направляюсь поближе к кабинету заведующего. Близко подойти не решаюсь – я все-таки вместо того, чтобы заняться делом, караулю своего бывшего.

Останавливаюсь у закоулка, где меня не видно, но где я точно не пропущу Матвея, когда он будет возвращаться.

Пытаюсь сосредоточиться и сформулировать разговор.

«Привет! Как ты?»

А если скажет: «Привет! Хорошо?»

Как я переживу это?!

Может, тогда… «Привет! Рада тебя видеть!»

А если скажет: «А я нет!»

Кошмар.

Лучше вообще ни о чем не думать, чтобы не сойти с ума от ожидания.

В очередной раз выглядываю и вижу Матвея. Пока не передумала и трусливо не сбежала выскакиваю из-за угла и останавливаюсь, ожидая, когда он подойдет.

Мы опять, как магниты, стыкуемся и не может разорвать силу притяжения магнитного поля. Просто смотрим друг на друга, проникая, как раньше под кожу, и гормоны, расползаясь по венам, создают между нами ту самую неповторимую химию.

«Люблю! Люблю! Люблю!» – стучит мое сердце, ускоряя ритм. – Безумно, безгранично, безоговорочно…

– Никитин, документы забыли, – врывается в сознание голос Лешина, и волшебство между нами лопается, как мыльные пузыри от пальцев моего брата.

Магия исчезает. Остается проза жизни: я не выполнила задание, а переглядываюсь с парнем, которого, по мнению руководителя, увидела в первый раз.

И это после сегодняшнего инцидента утром!

И это та, которая заявляла, что не собирается замуж и держит слово!

Кошмар…

Ловлю на себе взгляд наставника и покрываюсь пятнами.

И как теперь оправдываться?!

Чтобы Лешин не успел задать мне вопросы о выполнении его поручения, мгновенно исчезаю в ближайшей двери и только попав, понимаю, что оказалась в ординаторской. В помещении никого нет, и я прислоняюсь к стеночке и перевожу дух, а потом нахожу в себе силы и бегу выполнять поручение.

Матвей, как я поняла, тот Никитин, ординатор, отсутствующий вчера и пусть я в растерянности, почему у парня другая фамилия, но меня это так не заботит. Главное теперь знаю: он не исчезнет, и мы поговорим с ним, когда появится время.

5 глава. Мазохизм

Выйдя из кабинета, второй раз оглядываюсь, но Ани нигде не вижу и направляюсь в пятую палату.

Знакомлюсь с пациентами, начинаю рассказывать, как важен для диагностики Холтеровского мониторирования дневник наблюдения и что без их помощи я не смогу правильно его заполнить.

Живенький старичок Абрамкин заявляет:

– А у нас утром девочка была симпатичная и уже ввела в курс дела по полной программе.

– Какая девочка? – торможу я.

– Аниса… – он оборачивается к соседу с кровати напротив.

– Аминовна, – подсказывает тот.

Хмурюсь.

Лешин решил дать мне не просто бессмысленное задание, а еще и которое уже выполняет Аня?!

Жесть!

Рассчитываю, это временная проверка на целеустремленность, потому что приехал я сюда не возиться с бумажками, а учиться оперировать.

Завершаю свою бесполезную работу и иду договариваться насчет анализов, надеясь, что это задание не было продублировано, и Аня не опередила меня.

Мы же не играем, кто кого сделает!

Дальше день тянется скучно и медленно. Продолжаю опрашивать и записывать, знакомлюсь с персоналом.

Медсестры пытаются заигрывать, но я сразу воздвигаю стену субординации. Пусть лучше считают, что я зажравшийся сноб, чем потом придется отбиваться от их назойливости.

За целый день с Аней пересекаюсь всего пару раз, да и то мельком. За ней хвостом ходит тот придурок блогер, и я чувствую, что первая неприязнь скоро перерастет в устойчивое неприятие.

«Притормози!» – кричит здравый смысл. – «Она уехала от тебя. Прошло столько лет! Ты же не думал, что такая красивая девушка до сих пор одна?!»

От этой мысли противно щемит в груди отголосками пережитого «инфаркта».

Не думал, да и думать об этом не могу.

Головой понимаю: это нормально, жизнь продолжается и прочее, но я был ее первым мужчиной и хотел быть единственным.

Посмотри в зеркало, в глаза парню, который уже год как живет с другой, и утрамбуй свои хотелки.

Да, глупо ждать от Ани того, чего не выполняю сам, но от одной мысли, что кто-то может прикасаться к ней, ласкать ее, меня накрывает бешенство, сносящее здравый смысл и спокойствие.

– Алабина, почему прохлаждаешься? Ты выполнила задание? – слышу голос Лешина и Анино объяснение:

– Я жду Максима Шевцова.

Мужчина вскидывает брови.

– А Шевцов не в состоянии сам дойти до кабинета?

Шевцов – это тот додик?

Он мне тоже не нравится. Особенно потому, что она его ждет.

Поддерживаю руководителя двумя руками.

Девушка послушно начинает перемещаться в сторону кабинета заведующего, а я иду следом и любуюсь ей.

Мазохизм?

Да, чистой воды.

Но мое тело не подвластно разуму и существует отдельно.

Не могу я выдернуть ее из себя!

За столько лет не получилось…

Даже факт, что она меня бросила, не отрезвляет.

Слишком глубоко впустил, слишком сильно проросла она во мне…

Мы входим в кабинет, и Лешин, развалившись в своем кресле, которое того и гляди рухнет под его массивным телом, спрашивает меня:

– Матвей Николаевич, предоставим будущей женщине-хирургу первое слово?

Слышу стеб в его словах, но не улавливаю, почему.

Нет, я, конечно, выпал в прострацию, узнав, что Аня решила стать хирургом, но не потому, что она девушка, а оттого, что раньше та не озвучивала мне ничего подобного.

После ее исчезновения я вообще решил, что Аня передумала поступать в медицинский, поскольку в Питере в профильных вузах ее имени не было в списках поступивших абитуриентов, как и в городах недалеко от места ее рождения, которые я штудировал. А она, оказывается, уехала в Москву.

Киваю и поворачиваю голову в сторону девушки.

– Давайте с Федосеева начнем. С первого раздела.

Аня набирает в легкие воздух, но в это время в кабинет входят опоздавшие.

Лешин хмурится.

– На будущее, если у меня нет операции, на ковер ко мне в 17.00 без опозданий.

Эти двое из ларца почти синхронно кивают, и снова все взоры обращаются на Аню.

Она волнуется. Вижу, как бешено бьется под кожей венка на шее, которую любил целовать, как теребит пальчиками листок.

Ох, как я обожал ее пальчики. Нежные, трепещущие, возбуждающие…

Стоп.

Что за мысли?!

Свихнулся от неожиданной встречи?!

Я так увлекаюсь своими воспоминаниями, что пропускаю начало ее речи, и только громкий голос Алексея Леонидовича возвращает меня в действительность.

– Сердцебиение большой амплитуды? Вы серьезно? – он кривит губы и продолжает: – Сразу перед глазами возникает маятник Фуко.

– Я записывала то, что говорил больной, – оправдывается девушка.

– Какой тогда был смысл в вас?

Она молча смотрит на него, и он делает отмашку.

– Ладно, продолжайте.

Аня щебечет:

– Нытье рук. Резь в загрудине.

Сразу дифференцирую: предположительно стенокардия.

Девушка переходит ко второму пункту основы жизнедеятельности и начинает:

– Получасовая прогулка после обеда перед тихим часом, нормальным шагом. Во время прогулки никаких неприятных ощущений в области сердца не чувствовал.

– Стоп.

Аня замирает, а Лешин обращается ко мне:

– Звезда Питера, что написали вы в этом пункте у Федосеева?

– Дневная прогулка – тридцать минут. Ощущения – норм.

Улыбается.

– Чувствуете разницу?

– Да, – выдыхает она. – Кратко и четко.

– Вот именно! Вы не сочинение пишете на тему: «Как провел каникулы в больнице Федосеев», а кратко излагаете важные факты, которые позволят мне не выискивать суть в бредятине, которой начитался уже за свою жизнь, а сразу зацепиться и уловить ее.

Девушка стоит расстроенная, как будто схлопотала двойку за невыученный урок, а мне, помимо логики и здравого смысла, хочется прижать ее к себе, утешить.

Где вся моя злость?

Где обида на нее?

Увидел и поплыл?

Не могу себе позволить ничего подобного и только мысленно посылаю ей свои флюиды, чтобы она не расстраивалась.

Неожиданно замечаю, как клоун Шевцов берет Аню за руку и сжимает ее пальчики. Но это еще не все! Девушка не отдергивает, не осторожно освобождает свою руку, а позволяет ему держать себя.

Как это понимать?

Мне охренеть, как это не нравится!

Скриплю зубами, подавляя раздражение.

Знаю: давно не имею на нее никаких прав, но, черт возьми, происходящее невыносимо!

Злюсь на себя за то, какой мягкотелый, на нее за то, что она имеет надо мной сумасшедшую власть, на этого ее утешителя.

Меня бомбит так, что мой триумф перед Левиным сдувается, как сливки, выдавленные из банки. Да и нет у меня желания утирать девчонке нос. Вот влепить в нос ее приятелю – другое дело.

Лешин, получив моральное удовлетворение, что спустил девушку на землю, принимается слушать и троллить заносчивого парня в очках и этого, от которого завожусь с пол-оборота, после чего отпускает всех, кроме меня.

Удивлен таким повышенным вниманием ко мне. Но едва мужчина начинает говорить, понимаю, что его в большей степени интересую не я, а мой бывший профессор, рекомендовавший мне направиться в ординатуру именно сюда. Он был когда-то наставником Лешина.

Алексей Леонидович отпускает меня минут через десять, и я оказываюсь в пустом коридоре, кручу головой в поисках Ани, и, не найдя ее, направляюсь к лифту, испытывая противоречивые чувства.

Эйфория от неожиданной встречи прошла, и осталось горькое разочарование: она даже не подождала меня. Вроде ведь хотела поговорить.

А чего меня ждать?!

Этот Шевцов, наверняка ее парень. Сразу утешать бросился, когда та под раздачу попала, вот и увел девушку от меня подальше.

Вздыхаю.

Смирись. Она несвободна.

И ты тоже!

Забыл?!

Все, что было – прошлое, пусть и незабываемое.

Телефон вырывает меня из вихря моих размышлений, и я отвечаю:

– Привет.

– Привет. Как ты без меня?

– Привыкаю.

– Эй! Что за мысли такие, – звенит Лана. – Я тебе сейчас столько секси фоток пришлю, что все бросишь и купишь билет на первый самолет в Питер.

Улыбаюсь. Это в ее духе.

– Я только из больницы вышел.

– Значит, не скучал?!

– Некогда было.

– Что-то случилось? – словно преобразовавшись в электрический сигнал и проникнув с помощью радиоволн в меня, спрашивает девушка.

– Нет.

Выходит не слишком убедительно, и она продолжает:

– Ты как будто говоришь со мной, а сам далеко.

Если бы ты знала, как далеко, не медлила с переездом, плюнула на отработку и прилетела меня спасать.