Read the book: «Сто четыре недели. Стихи»

Font:

ISBN 978-5-0053-6505-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

За чередой тягучих зим

За чередой тягучих зим,
За плотной тканью жалюзи
И за отсутствием (в связи…)
Тебя и многого другого,
За летом, осенью, весной,
Дремотой, болью головной,
За книгой, лентой новостной,
За смыслом сказанного слова —
Я замечать перестаю,
Как в доме рушится уют,
И на стене часы не бьют,
И не приходят часто гости.
Я забываю наблюдать,
Что лужи – тонкая слюда,
И птицы мчат туда-сюда,
И прибывают дети в росте…
За размышлениями вслух,
За обученьем ремеслу,
Предоставлением услуг
И прочим, прочим, прочим, прочим…
Я близоруко, без очков,
Иду, протиснувшись бочком,
С полупустым своим сачком,
Роняя бусины из строчек…
Иду, не глядя далеко,
На сопряжении веков,
Поставив личное на кон,
Туда, куда давно хотела.
Не понимая, но учась,
Что я не целое, а часть,
И не прощаться, а – прощать —
Мне будет самым главным делом.

В голове моей

В голове моей мыслям-птицам
Не воркуется, не сидится.
Разлетаются шумной стаей,
Добывая себе еду…
Мне дорогой ложится карта
В середине, в конце ли марта.
И витает вокруг, витает
Ненасытный свободный дух…

В голове моей гуще, гуще
Вырастают лесные кущи.
И кусты придорожной вербы
Обнажают свои пушки’…
Тесно чувствам, и думам тесно.
Дирижер моего оркестра
Торопливо и слишком нервно
Репетирует в две руки…

А над кущами купол неба
Раскрывается ежедневно:
То ли ярмарка будет, то ли
Цирк бродячий собрался к нам…
Провода согревают птицы.
У прохожих сияют лица.
И афиша кричит: гастроли —
В главной роли сама Весна!

Е. К

На чайнике написано Е.К.
Две буквы – монограмма на металле.
Их вырезала штихелем рука.
И я себе такого намечтала…

На улице Зеленской за Кремлем
(Теперь уже название другое)
Был выстроен большой кирпичный дом —
Для причта и священников покои.

За полверсты отсюда – главный храм.
А во дворе каретная и кучер.
И чайник кипятился по утрам,
Тот самый с деревянной гнутой ручкой.

И подавали булочки к столу,
С начинками – вишневой и творожной.
Заваренный по правилам улун
По чашкам разливался осторожно…

Все это я придумала сама.
Но правда в том, что ты в восьмидесятых
Залез в полуразрушенный сарай
И там нашел не клад, но уйму всяких

Вещей, забытых кем-то. Был псалтырь,
Огромный, рукописный и тяжелый,
Подсвечники, подставки под цветы
И чайник этот с ручкой обожженной.

Не видя в этом страшного греха,
Ты подарил, а я поцеловала…
На чайнике написано Е.К.:
Твоей рукой – мои инициалы.

Вспоминай

Я вспоминать, наверно, не устану:
Дорога… небо… желтые поля,
И мы вдвоем – в полотнах Левитана —
Идем неспешно, бабушка и я.

На ней простое платье за колено.
И серебрятся пряди в гребешке.
Она идет под самым солнцем слева.
Моя рука в ее сухой руке.

Идем: с короткой стрижкою девчонка
И женщина – седая голова.
Мы говорим о ком-то и о чем-то,
Но остаются в памяти слова:

«Умру и я (не боги мы, а люди).
Мне ничего не жалко, лишь детей.
Когда-нибудь… когда меня не будет…
Ты вспоминай, как шли мы в этот день.»

Ку-ку

…И не поймешь, какая серия.
И не подходит ключ к замку.
Цветет забывчивость весенняя,
Растет апрельское «ку-ку».

Мы разговариваем жестами
За недостаточностью слов.
Мы все немного сумасшедшие
И потерявшие весло.

Одни – на лодке ли, на льдине ли —
Плывут, не зная, где причал.
Другие – рты на них разинули
И непонятное кричат…

Пестрит афишами Кустурица.
Звонит какой-то аноним.
К иным присмотришься на улице —
Как будто счастливы они.

Вот пожилой мужчина в трениках
Несет стихи свои в собес…
Мы знаем все о шизофрениках,
И только малость – о себе.

Между нами

Город смотрит беспризорником
в окна кухонные наши.
Ты сверяешь сны по соннику,
я – часы по Спасской башне.

Между нами мост извилистый,
и шоссе, и виадуки…
Но когда меня увидишь ты,
будет кофе сварен в турке,

Сон окажется разгаданным
и разобранным на части,
Замелькает время кадрами
неосознанного счастья.

Батарейка, хоть из лития,
без остатка разрядится.
Затяжное чаепитие
разрумянит наши лица…

Нам общаться бы без повода
от апреля до апреля.
Может быть, тогда и городу
станет легче и теплее.

Мой возраст

Мой возраст – это лаконичность
В одежде, письмах и еде,
Невозмутимость в жизни личной
И чей-то скрытый пиетет.
Мой возраст – это мыслей ворох,
И в то же время спелость чувств,
Договоренность, а не ссора…
Но, боже мой, какая чушь —
Арифметическая разность
Двух зафиксированных дат,
Когда бежит по венам радость,
Когда платок завязан в бант,
И без причины улыбаться
Есть сразу несколько причин.
А улыбнешься – минус двадцать.
Мой возраст – сумма величин,
Не поддающихся учету,
Не потерявших новизну:
Мечта, дорога, джинсы, челка
И куча планов на весну.

Если проснуться

Если проснуться ни свет ни заря
посередине весны,
можно услышать, о чем говорят
в небо летящие сны,

можно увидеть сороку в пенсне,
в модной тужурке – чижа,
и не заметить, что в городе снег
так и лежит как лежал.

Если проснуться, пока во дворе
дворник не шаркнет метлой,
можно услышать дыхание рек,
шепот плотвы под водой,

можно у шторы оконной застыть
и рассмеяться на то,
как перед кошкой расселись коты
в тонких линялых пальто.

Я видела

я видела – почки набухли,
снега поглотила земля,
у девушки – юбка и букли,
у парня – восторженный взгляд.

я слышала птичьи распевки,
детей нескончаемый смех.
весной не нужны терапевты,
вы просто доверьтесь весне.

она-то обманет, конечно:
поманит и вновь оттолкнёт.
но как не поверить в подснежник —
цветок, пробивающий лёд.

Волхонка

Музей изобразительных искусств…
На лавочке гранитной не сидится.
Спире'и распускающийся куст
Заигрывает с птицей.

Мы спорим (в историческом ключе):
Какой застыл напротив император,
Кто памятник заслуживает, чем,
И к месту ли стоит кафе-веранда
Под храмом стометровой высоты.
Вдали река подтачивает камень.

За спинами у нас надежный тыл:
Там крокусы цветными языками
Нашептывают что-то на своем
Уставшим посетителям музея.
И спорить мы с тобой перестаем.
И видим только небо, птиц и зелень…

По течению весны

Насыпать истин прописных
В кулек. И щелкать беззаботно.
Плыть по течению весны
От понедельников к субботам.

Не погружаться в липкий быт.
Не отвлекаться на рутину.
Забыть про «если бы, кабы».
И делать то, что не противно,

Что просит детская душа:
Идти по солнцу и по ветру,
В кармане прятать шапку-шарф,
А в мыслях – фею и карету,

Бежать за тоненьким ручьем,
Искать нарциссовые стрелы
И знать, что это все – ничье,
Все только собственность апреля.

Москва

Москва, ты перекресток всех миров,
Вместилище веселья и печалей.
Там, где когда-то был защитный ров,
Теперь Покровский Храм меня встречает.
Сквозь золото потухшее икон
То гордость проявляется, то жалость…

Так много разных лиц и языков
На самой главной площади смешалось,
Что кажутся ненужными совсем
Таможенные службы и границы.
Мой поезд отбывает ровно в семь,
А встречный приближается к столице.

Кокошники, резьба и купола,
Мощеные дороги и базары…
Давно ли здесь блистали на балах?
Давно ли погибали от пожаров?
Москва, тебе уже под девятьсот
И судишь ты порою слишком строго.
Но у тебя румяное лицо
И сотни ухажеров за порогом.

Но есть другое

Москва нужна мне как столица,
Как мать и крестная моя.
Приехать, в пояс поклониться,
Узнать, о чем тут говорят…
Собор, Царь-колокол, Царь-пушка
И колокольня-каланча…
Москва царевною-лягушкой
Сияет ярче по ночам.
Все здесь по-русски: пляски, сбитень,
Платков рисунок набивной…

Но есть другое место – Питер,
Санкт-Петербург, он воздух мой.
Совсем иной по крою, стилю:
Залива – ширь, небес – простор!
Там дух свободы и флотилий.
И в крепдешине вальс-бостон
Танцует осень на проспектах,
На площадях и вдоль Невы.
Коты лежат на парапетах,
Им снятся каменные львы,
Мосты, подвалы Эрмитажа
И крики чаек на реке.
Им чижик-пыжик снится даже.
И я – с мороженым в руке…

Поздний апрель

Привкус прохлады – у здешней весны.
Примесь свинца – у небесной лазури.
В старом саду разрастается сныть.
Поздний апрель суетится, рисует,
Желтую краску роняя в траву.
Чуть успевая, наводит порядок.
С площади слышатся в стиле «бравур»
Звуки оркестра – прогонка парада…
Летнее солнце и ветер норд-вест.
Столько сияющих лиц на закате!
Список растет – выпускниц и невест,
Шьются открытые пышные платья…
Кто-то на дачу готовит побег.
Кто-то шенгенскую визу лелеет.
Кто-то, повесив «ушла на обед»,
В парке гуляет по темным аллеям.